– А дел-то, между прочим, всего: бросил монету, набери четыре цифры изнутри, чтобы никто не видел, захлопни дверцу и иди! – Пока он говорил, зуммер продолжал тревожно звенеть. – Что в ячейке?
– Сумка, чемодан, – женщина растерялась, – все перечислять? В сумке подарки… Авоська с апельсинами…
– Сверху что? – Механик поставил на место контрольный винт, и звонок прекратился.
– Два плаща-болонья – зеленый и синий, капюшон от зеленого лежит отдельно, – она успокоилась, – в кармане сумки: деньги, аккредитивы, документы… Учебник английского языка Бонка и Лукьяновой, авиабилет от Южно-Сахалинска. Две бутылки водки. Кинокамера, экспонометр…
Механик распахнул дверцу.
– Что это? – спросила женщина.
Слева, в дальнем углу ячейки, стояли две бутылки фруктового напитка «Саяны» и наполовину пустая авоська с апельсинами. Сбоку белел сверток с этикеткой «Детского мира», других вещей в ячейке не было.
– Где же чемодан? Сумка?!
Ранние пассажиры и длинноволосый дежурный, прогуливавшийся вдоль отсека, словно догадались о происшедшем – напряженно смотрели в их сторону.
* * *
…Под Дубниковским мостом, на стрелках, уже виднелась первая электричка. Она, казалось, стояла на месте, только середина ее беззвучно раздувалась то с одной, то с другой стороны, как будто странное пресмыкающееся дышало.
– Товарищ Денисов! – раздалось вдруг из громкоговорителей. – Срочно зайдите в автоматическую камеру хранения. Повторяю…
1 января, 4 часа 10 минут
Потерпевшие стояли у раскрытой ячейки.
– Слушаю вас. Младший лейтенант Денисов.
Мужчина скользнул взглядом по его небрежно откинутой назад куртке. Шапку с опущенными наушниками Денисов держал в руке – он снимал ее, как только предстояло работать в помещении.
– Просто не верится, – женщина закусила губу, – как сон!
– Как же, сон! – Горелов, механик по автоматическим камерам хранения, не принимал к сердцу бед огромного количества растерях, именуемых пассажирами, которые, считал он, едут, едут зачем-то и зимой, и летом, и пожилые, и больные, и с детьми, не могут верно набрать и запомнить шифр, а правил пользования камерами хранения и вовсе не читают – отсюда и идут все их и его неприятности.
Коренастый милиционер с красным лицом – он словно только что покинул парилку, появился неожиданно, как из-под земли:
– Ячейку, товарищ младший лейтенант, обнаружили открытой вчера вечером. Думали, кто-то забыл сверток и бутылки. Я распорядился закрыть на другой шифр.
– В какое время обнаружили? – спросил Денисов.
– Примерно в двадцать один тридцать.
– А мы ячейкой пользовались часов в пять вечера, – вступил в разговор потерпевший.
– Дверцу хорошо проверили? – спросил механик.
– Закрыто было – это я точно говорю.
«Ячейка не могла простоять открытой почти пять часов», – подумал Денисов.
– Кто из вас набирал шифр?
– Я набирал, девятнадцать – тридцать восемь. – Мужчина старался держаться с достоинством.
– Хотя бы документы подбросили. – Его жена хрустнула переплетенными пальцами. – Как вы думаете, на какой день могут подбросить документы?
– Одному документы, другому – только бы конспекты нашлись, – вспылил Горелов, – третьему – удостоверение или права! Преступников надо искать, обезвреживать их!
Денисов оглянулся: дежурный по камере хранения Порываев видел, что с ячейкой что-то произошло, однако не спешил подойти – разговаривал с пассажирами.
Автоматические камеры хранения Денисов знал лучше других инспекторов, потому что, когда впервые появились автоматы, стоял на посту у автокамер. Секций тогда было совсем мало, и Денисов в основном занимался тем, что объяснял их назначение пассажирам.
– Принцип работы совсем простой, – говорил он, – четыре рукоятки шифратора снаружи, четыре внутри. Все соединены с цифрами. Поставьте в ячейку вещи, наберите четыре цифры на внутренней стороне дверцы, опустите монету и можете закрывать. Когда нужно открыть, снова наберите те же цифры, но уже снаружи.
И здесь же показывал, как это делается: поворачивал черные ребристые рукоятки шифраторов с внутренней и внешней стороны дверцы.
«Принцип работы несложен, – сформулировал Денисов для себя еще в те дни, – автокамеры подчиняются тому, кто владеет шифром. Одно плохо: они не делают разницы между теми, кто этот шифр избрал, и теми, кто его подсмотрел, подслушал или угадал»,
…Мокрый воротник холодил шею, Денисов снова отбросил его назад.
– Когда вы заняли эту ячейку? – Это был один из наиболее важных вопросов.
– Тридцатого вечером, как только прилетели с Сахалина. Мы уже третий день в Москве – ходим по гостям, принимаем подарки, сами дарим. – Мужчине никак не удавалось перевести дух. – За эти дни несколько раз открывали ячейку, все было в порядке. И вчера вечером тоже…
– Шифр меняли?
– Пользовались одним. Считаете, следовало менять?
– Правило надо читать! – снова взорвался механик. – Там же черным по белому – «нельзя пользоваться дважды»… И так далее. Вот люди! Денисов перебил его:
– Не могли у вас подсмотреть?
– Как только ячейка открывалась, я сразу набирал снаружи первые попавшиеся цифры… Шифр оставался только изнутри. Понимаете? Там его никто не мог увидеть.
– Сосредоточьтесь на последнем приходе в автокамеру. Если шифр подсмотрели, то только в этот раз.
– Тогда я спокоен.
– Не понял.
– Именно в этот раз шифр подсмотреть не могли. Здесь никого не было.
– Совсем никого?
– Ни одного человека – в такую минуту попали. Открыли ячейку, сунули веши, монету бросили – и хлоп! Дверцу закрыли. Всего несколько секунд стояли.
Горелов вмешался в разговор:
– Тогда их никто не взял. Целы вещи!
– Думаете? Где же они?
– В другой ячейке.
– Но мы в эту клали.
Механик раздраженно хмыкнул.
– Поймите раз и навсегда: нельзя открыть ячейку, если не знаешь шифра. А вы сами сказали – рядом никого не было!
– Тогда как же попали в ячейку апельсины? Джинсы из «Детского мира»? Кто их туда переложил?
– Джинсы! Здесь и не такие чудеса бывают! Вчера, например, у пассажира сумка в одной, а портфель – в другой ячейке… Да и не в том отсеке! И все цело, а человек доказывает: «Вместе клал!» Ячейки, они все одинаковые. Бывает, человек отвлечется – вещи положил в одну, а шифр набирает на другой! Вот что: пишите заявление, приметы вещей укажите. Будут камеры хранения проверять, найдут – вышлют по указанному адресу. – Горелов лез из кожи, чтобы дело обернулось привычной перепиской между пассажиром и вокзалом.
– Как часто проверка?
– Через каждые десять дней. Последняя была двадцать восьмого.
Пассажир вопросительно посмотрел на жену. Денисов вмешался:
– Соседние ячейки проверим сейчас. Дежурный будет приоткрывать дверцы, не показывая шифр, а вы следите. Может, действительно найдем.
Механик в сердцах махнул рукой. Дежурный по камере хранения Порываев по кивку Денисова подошел ближе.
– Но вы же не знаете, на какой шифр заперты ячейки! – Потерпевший с сомнением взглянул на Денисова.
– В камере хранения есть ключи ко всем ячейкам. Один хранится у дежурного, второй – у механика. Открывайте, пожалуйста, с четыреста пятьдесят пятого.
Порываев словно ждал сигнала. Тревожно зазвенел зуммер.
– А дежурный, между прочим, тот же самый. При нем приходили, – как-то со средины продолжил свою мысль потерпевший, отходя с Денисовым в сторону. Жена его в это время как завороженная следила за хорошо отрепетированными движениями дежурного. – Вот вы спросили, кто был, когда мы в последний раз открывали ячейки. Я ведь о нем не подумал. А он был. Несколько раз мимо меня прошел… – Потерпевший незаметно кивнул на Порываева.
– Любопытно…
– Меня еще память ни разу не подводила.
«Что это за история с сумкой и портфелем, которые клали вместе, а нашли в разных ячейках? Выдумка Горелова, чтобы легче отделаться от потерпевших? А если нет? Выходит, кто-то специально перенес вещи в другую ячейку. Зачем? Чтобы потом взять. Но почему все цело?» Порываев проверил ячейки до угла отсека и теперь приближался к Денисову и потерпевшему по другой стороне ряда, ловко орудуя ключом-секреткой.
– …Вам не кажется подозрительным? Почему он подходил к нам, когда мы закрывали ячейку? Какая в этом была необходимость?
Денисов не ответил.
– Стойте! – неожиданно крикнула женщина. – Вот наши вещи! Сумка и чемодан!
Мужчина метнулся к ячейке:
– Они самые!
– Видите! – зашумел Горелов. – И ячейку-то правильно не запомнят! А все едут, едут… И шифр другой – четыре пятерки!
Потерпевший притих, он смущенно улыбался, пока жена проверяла вещи.
– Что это?! Я «молнию» застегнула до конца. Хорошо помню! Кинокамеры нет. Еще каких-то вещей… Хрусталя, баккара в серебре. Я его отдельно завертывала. Экспонометра…
– Испорченный был, искупался в Тыми прошлый год…
– …Духи. Ну и апельсины…
При упоминании об апельсинах механик нервно хрустнул нераспечатанной пачкой «Столичных».
– Вы лучше ищите! Если бы уж взяли, то все взяли, вместе с сумкой. Станет вам вор здесь с вещами располагаться, отбирать! Ждать, когда поймают! Он взял – и ходу!
«Надо вызывать следователя, давать ориентировки, – подумал Денисов, – как пишется „баккара“? С двумя „к“?»
1 января, 4 часа 20 минут
«Всем, всем. 31 декабря примерно в 21 час на Астраханском вокзале совершена кража вещей из автоматической камеры хранения. В числе похищенного – хрустальная ваза, баккара в серебре в виде чаши, закусочный прибор серебряный на восемь предметов, кинокамера „Кварц“, фотоэкспонометр „Ленинград“ – номера уточняются, флакон французских духов „Ле галон“ с изображением на этикетке парусного судна, деньги в сумме…
Прошу принять меры розыска преступников и похищенных вещей. Дежурный по отделу милиции на станции Москва-Астраханская.
Капитан милиции Сабодаш».
1 января, 4 часа 40 минут
Следователь и эксперт заканчивали составлять протокол осмотра, когда в отсеке камеры хранения появился майор Блохин. Старший инспектор был не один – позади держались двое похожих друг на друга мужчин – отец с сыном.
– Кажется, еще кража, – объявил Денисову Блохин, – ну и подежурили мы! Наверное, по благодарности отхватим. – Он протер пальцами стекла очков и пристально посмотрел на Денисова. – Набрали шифр, а ячейка не открывается.
Денисов отвел взгляд: Блохин мог «пересмотреть» кого угодно.
– Может, перепутали шифр? Или ячейку?
– Вряд ли.
В подтверждение его слов потерпевший-сын кивнул.
Следователь и эксперт из оперативной группы управления милиции подошли ближе, прислушиваясь к разговору.
– Нам пока не уходить? – спросил эксперт. – Заодно и эту ячейку осмотрим. – Ему явно не хотелось снова приезжать на Астраханский.
– Сейчас узнаем. Молодой человек! – крикнул Блохин Порываеву, видневшемуся в конце отсека. – Подойдите на минутку! – Блохин нервно передернул плечами – казалось, он так и не отогрелся за ночь. Полные, обросшие за ночь щеки старшего инспектора и особенно шея отливали с мороза лиловато-красным.
Дежурный подошел к ячейке. Дверца открылась под тревожный аккомпанемент зуммера: внутри оказался чемодан из свиной кожи, перетянутый толстыми ремнями.
– Не наш, – сказал молодой, сильный акцент выдавал в нем уроженца Прибалтики, – наш небольшой, новый. Мы его неделю назад купили в Каунасе.
– Когда вы клали вещи? – заученно спросил Блохин.
Потерпевшие перекинулись несколькими фразами.
– Отец говорит, что он клал чемодан утром тридцать первого. Он говорит еще, что здесь в это время было много людей, но отец надеется, что все будет в порядке, поскольку он аккуратно выполнил все предписания.
– Спросите, кого он подозревает из тех, кто находился в отсеке? – разговаривая, Блохин снимал и снова надевал свою шляпу. – Кто из них мог подсмотреть шифр?
– Он говорит, что не знает.
– Извините, – Денисов почувствовал неловкость, демонстрируя явное нетерпение, – на какой шифр была закрыта ячейка?
– Год своего рождения…
– А именно?
– Одна тысяча восемьсот девяносто два.
Все оглянулись на человека, который не подозревал, что речь идет о нем, и все время, пока находился у ячейки, оставался одинаково невозмутимым. Блохин снова разыскал Порываева, успевшего скрыться в лабиринте отсеков.
– Измените шифр так, чтобы новый никто не знал. Когда придут за чемоданом, пошлите ко мне или к Денисову – узнаем, с какого времени лежат вещи.
Порываев просунул руку в ячейку, не глядя, чтобы его не могли потом упрекнуть, изменил шифр внутри.
– Могу идти?
Старик литовец что-то сказал, показав на дежурного, сын перевел.
– Этот дежурный был недалеко.
– Мы вернемся к этому разговору. Что же находилось в чемодане? – Блохин глубже натянул шляпу-«дипломат».
– Он говорит, – начал сын с излюбленной формулы, – вещи и чемодан большой ценности не представляют. Только кожаная папка, она лежала на дне чемодана. В ней были деньги. Он еще говорит, что приехал покупать машину «Жигули».
1 января, 5 часов 10 минут
– И сразу заявили о второй краже! – кричал в трубку Сабодаш. Увидев Денисова, дежурный на секунду зажал своею огромной ладонью мембрану. – Ничего нового нет? Звонки, брат, совсем одолели! Сейчас с дежурным по управлению разговариваю в третий раз! Алло! Да, слушаю! Куда мне пропадать?!
Еще несколько секунд они говорили втроем.
– Первая электричка как? Нормально? – спросил Денисов.
– Нормально. Вон портфель кто-то забыл, футляр от электробритвы.
– Детективов больше не приносили?
Антон вздохнул, убрал с мембраны ладонь:
– …Сейчас инспектор подошел – пока ничего нового…
За то время, пока Денисов отсутствовал, дежурная часть сильно изменилась, со стола исчезло все лишнее, пол подметен, журнал, который всю ночь читал Сабодаш, лежал в стороне, прикрытый суточной ведомостью нарядов.
Пока дежурный, ежесекундно замирая, разговаривал по телефону с начальством, у Денисова появилась первая возможность осмыслить случившееся. Обычно преступник забирал вещи сразу после того, как узнавал шифр. Поэтому время последнего пользования ячейкой и время кражи практически совпадало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22