водолей.ру 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Тяжелые ботинки… Пистолеты за поясами…
«Нарочно, что ли?»
Солдаты все без головных уборов. Все вооружены. Ни одного патруля. Девчонки-солдатки таскают автоматы, как дрова…
«Жареный петух по-настоящему еще не клевал?..»
Толпа бурлила. Что-то произошло. Кудим обратился к кому-то по-английски. Ему объяснили:
— Митинг протеста! Арабы на днях взорвали автобус, больше двадцати убитых… Полсотни раненых!
— Вот так!
— Здравствуй, приехали!
— Как говорится: «Время срать, а мы не ели!»
Из Информационного банка «Лайнса». Из израильской прессы:
«…И вот — новый взрыв и новая кровь, новые слезы, новый траур. В школах отменены праздники. Люди в ав тобусах (те, кто еще не боится садиться в автобус) разго варивают тихими голосами и уступают друг другу места. Может быть, мы привыкнем к этим воскресным взрывам, как привыкли к перепадам температуры и давления? И на боку автобуса появится надпись: «В утренние часы этот маршрут наиболее опасен…»
(Ирит Меркин, газета «Наш Иерусалим».)
Начинало светать. Утро в Иерусалиме казалось облачным.
Внизу поливали газон. Тонкие игольчатые капли дождя ударяли в деревья. Ночной неустроенности тротуаров приходил конец, огромные мусорные контейнеры, похожие на бронетранспортеры, грузили на специальные машины.
Громадный, как многоэтажный дом, красный солнечный диск показался за гостиницей, четко на востоке, над Старым городом…
Игумнов перемахнул через перила. У Неерии дверь на балкон была открыта. Ночью он снова выходил курить. Рекомендации секьюрити Арабов намеренно не принимал.
Под ногами пробежала ящерица. Было тепло. Где-то напротив уныло, как в Дубулты, в католической кирхе, звякнули часы.
Завтракали внизу, за шведским столом. Неерии предстояло встретиться с министром труда и торговли, в прошлом известным советским диссидентом, с главой Государственного банка Израиля и еще несколькими банкирами. Игумнов проводил его в номер. До той поры, как израильское агентство «Смуя» и его шеф Голан смогут принять у Рэмбо заказ на охрану, Игумнов не оставлял Неерию ни на минуту. Из номера они вместе спустились к машине. Предстояло наиболее томительное для Неерии — осмотр «Тойоты».
Игумнов начинал со стоянки. Кроме разного рода коробок, ящиков, примет внезапно начатых строительных работ, его интересовали куски проволоки, изоляционной ленты, пакеты, окурки — следы чужого пребывания. Существовали десятки способов минирования транспорта и столько же сигналов об опасности. К дверной ручке мог тянуться провод, шнур. Куча мусора у машины, свежевырытые участки земли — все сигнализировало об опасности. Неизвестный предмет на капоте, крыше, сумка, пакет от еды. Игумнов перешел к самой машине. От багажника к капоту… Курс в полицейской школе графства Кент не прошел зря. Снаружи и внутри машины могли быть такие же следы.
Наконец, они смогли выехать.
—Кто-то рылся в вещах… — Неерия окликнул его через балкон.
Перед тем как уехать в министерство, Игумнов установил на чемодане Арабова незаметные капканы для того, кто проявит интерес.
—Да, действительно!
Чемодан открывали!
Судя по грубому отношению к ловушкам, действовали не спецслужбы, не Шинбет. Не профессионалы.
Когда они поднимались в номер, Игумнов уловил взгляд уборщика, парнишки-араба, — суетливый, быстрый.
— Мне надо проконсультироваться…
— Да уж пожалуйста.
Неерия уединился в спальне, включил телевизор, нашел программу Общественного российского телевидения. Игумнов набрал номер телефона Туманова. Постоял у балконной двери. Отсюда открывался вид на южную часть израильской столицы — густо застроенное крутое каменистое взгорье, прорезанное долинами…
Эспланада, на которой он только что был, находилась чуть сбоку, стать мишенью прицельного огня снайпера можно было, только если сделать шаг вперед, к ограждению балкона.
Туманов приехал быстро. Вместе с несколькими своими гангстерами с Меа-Шеарим. Чувствовалось, что они все недавно хорошо поддали. Шуки с ними не было. Игумнов собрался представить Миху и Неерию друг другу.
— Мне это нужно? — спросил Жид, не считаясь с тем, что Неерия слышит. — На хер он мне?
— Если так…
—Показывай уборщика.
Неерия счел за благо вмешаться. Уголовники в обличье поддатых хасидов производили удручающее впечатление.
— Но Игумнов не может утверждать!
— Разберемся…
Жид вышел в коридор. Вернулся через несколько минут:
— Доллары были в чемодане?
— Немного.
—Он то же сказал. — Туманов бросил на стол несколько стодолларовых купюр. — Тут одна лишняя. Штраф. Я обещал, что администрация отеля не будет ничего знать…
Неерия кивнул.
Говорить «спасибо» у воров западло. Да и как отделаться словом, если другой ставит за тебя на весы свободу, честь. Иногда жизнь.
Игумнов вышел проводить гостей. В бар вела винтовая, с отдраенными до блеска медными поручнями лестница. Там готовились к приему. В центре стола прозрачным лебедем сверкало что-то хрустальное. У двери на полу стояла огромная фотография; ее сняли, очевидно, по политическим мотивам. Покойный премьер-министр пожимал руку здоровому жлобу в очках, судя по всему, хозяину «Кидрона». Премьер смотрел на бизнесмена и был чем-то смущен. Задумчив. Может, что-то почудилось ему впереди. Не скорая ли кончина от руки религиозного фанатика… Жлоб, как и положено жлобу, забыл о госте и смотрел в объектив, представляя, как впарит этим снимком конкурентам из отеля «Царь Давид» и «Холиленд».
— Что ты сказал уборщику?
— Всякую ерунду…
— А все-таки!
Жид подумал.
Они еще постояли в холле.
— Ну, эта история случилась со мной и моей матерью. Мать внесла деньги на строительство квартиры. Сто тысяч баксов. Прошел год. Ни денег, ни квартиры. Я пошел к адвокату: «Пусть он вернет деньги…» Адвокат согласился: «Внеси мне три тысячи, и начнем работать…» — «У меня нет их!» — «Зачем же ты приехал?..» Я сказал: «Передай: я приехал его убить…»
— Ну!
— Вечером нам передали чек.
Через дорогу бежали дети — маленькие пейсатые старички — очкарики и разгильдяи. В доме напротив на балконе раздувало колоколом сушившуюся юбку. Жид послал одного из своих за бутылкой.
—Золотой пацан. Тут есть и еще один…
Игумнов решил, что он об отсутствующем по неизвестной причине Шуки. Они еще сели за столик.
—Здесь как тот свет. Тут и бабка моя жива, и дед уже снова родился. Один мужик встретил тут своего сына, погибшего в армии. Окликнул, а тот поспешил уйти… Он написал в газету: «Если бы я ошибся, человек мог бы сказать мне об этом… Но он предпочел исчезнуть…» Все время встречаешь каких-то людей, которые учились с тобой в первом классе, и они тебя помнят, а ты считал их умершими…
С делами было покончено. Жид лениво болтал. Его ученики в черном внимали.
—Я раз по пьянке смотрю: объявление на столбе. «Новый репатриант заинтересован в скрипке насовсем или в пользование…» Говорю одному мудаку: «Напиши ему, пусть пришлет чек из магазина. Я оплачу…»
На вора это было похоже.
— Оплатил. Он потом мне письмо накатал. С фотографией — он со скрипкой…
— Она у тебя?
— Зачем мне? Я деда вспомнил. Хотел, чтобы я играл… Абсолютный слух! Определял ноты в аккорде за пять пальцев. Кем я был бы сейчас?
Он уже прощался…
—Только не жуликом. Я в дядю пошел. Его все знали. Руки по локоть золотые…
Темнело. В видневшемся впереди отеле не было света. Он стоял словно неживой. Огромные пустые глазницы тускнели.
Террористический акт, совершенный в Иерусалиме, сразу же отрицательнейшим образом отразился на международном туризме. «Кидрон», однако, справлялся: благодаря связям с агентствами наподобие «Ирина, Хэлена-турс».
Под вечер Неерию посетила делегация бухарской общины Израиля. В нее входили весьма уважаемые люди. Неерия заказал ужин в номер. Игумнов проследил за тем, чтобы все было в порядке. Словно шутя, осмотрел старцев. Обхлопал карманы, талии. Закрыл номер, вышел, чтобы взглянуть снаружи. Все было в порядке. Возвратился с другой стороны. Какой-то человек стоял на площадке перед отелем. Игумнов вошел в вестибюль, обернулся. Человек уже уходил. На ближайшей машине зажглись подфарники. Человек приезжал не на прием. Когда Игумнов его увидел, он поспешил ускорить отъезд. Игумнову показалось, что тот приезжал не один и ждет напарника. Было любопытно на него взглянуть. В отличие от Москвы, в отель мог войти каждый. Светло-рыжий блондинистый парень, шедший навстречу, был Игумнову определенно знаком. Пройдя несколько шагов, он как бы случайно оглянулся. Блондин у машины смотрел в его сторону.
«Секьюрити…» Все те же пиджаки — черные, легкие, рукав в одну четверть. «Он был в московской синагоге с израильским лидером! Этот тут не случайно…»
Здешние борцы с террором, даже уйдя в частные детективы, не меняли хозяев…
Игумнов еще постоял. Проходивший мимо хасид ахнул трубочным табаком.
В отеле в огромных окнах холла зажглись огни в свисающих сверху нитях. Игумнов поднял голову: холм, с которого он смотрел днем вниз на отель и банк, возвышался мощным океанским лайнером. «Кидрон» казался рядом маленькой яхтой, пускающейся в одиночное кругосветное плавание. С переносного телефона в руке Игумнов позвонил в Центральную Азию. Была идеальная слышимость. Мужской тонкий голос вежливо ответил на чистом русском:
— Его сейчас нет, но он в Бухаре… Все в порядке.
Игумнов набрал еще номер РУОПа в Москве, но вовремя дал отбой. Бутурлин ничем не мог ему помочь.
«Всю жизнь так: сначала солю, потом пробую!»
Рядом в доме шторы на первом этаже не были задернуты. Там занимались слушатели религиозной школы. Бархатные черные кипы, свисающие с пояса нити. Белые ритуальные плащи, малые таллиты с кистями. Черные шляпы, такие же, как у Михи и его учеников, лежали на столах. На автобусной остановке у отеля стоял молодой парень в черной бархатной кипе — возможно, студент этой ишивы. Парень был рыжеватый, светлые волосы спускались с головы сосульками.
«Острый умный подбородок, редкая рыжая бородка, как у евнуха… Где-то я его видел…»
На нем были зачуханные джинсики, рюкзачок. Рваные кроссовки.
«Господи! Откуда?!»
Внезапно вспомнил:
«Иисус Христос из Назарета!.. У него тут полно родственников по матери…»
Сын Божий словно сошел с полотен картин всемирно известных мастеров.
Подошел атобус.
Йешуа уехал.
Телефон в руке Игумнова затрезвонил. Это был Голан.
— От Рэмбо ничего? Я имею в виду факсы с документами… Копии постановления о возбуждении дела…
— Нет.
Голан вздохнул:
—Тогда это по твоей части. Встречай. Подъезжают!
Кудим, он же Промптов, — с приятными чертами лица, с армейской выправкой, — присматривался к номерам подъезжавших автобусов, держался спокойно. На нем были цвета хаки брюки, такая же рубаха.
Второй, поодаль, незнакомый — два набухших глаза, как два кулака…
Туркмения…
Он стоял на выходе из Таханы Мерказит, поигрывая мускулами, — в джинсовой паре, воротничок рубахи поднят.
«Сухой поджарый кобель, руки в карманах, передок подан навстречу, обе руки в задних карманах брюк — „жопниках“…»
Кудим и Туркмения держались врозь, однако чем-то были похожи — спортивной статью ли, пластичностью спортсменов.
Игумнов оставил машину, по другой стороне улицы Яффо прошел вслед за соотечественниками.
«Наш киллер не приехал с Гавайев. Обычный московский телохранитель, охранник, антитеррорист или уголовник…»
Они не спешили. На Яффо в этот час было много людей.
Мелькали плоские меховые шляпы религиозных евреев, солдатская форма. Парни, девушки — как один с автоматами, с огромными рюкзаками… Им словно предстояло сплавляться в складных байдарках по бурным порожистым рекам.
Приехавшие обменяли доллары у грузин в часовой мастерской. Явно знали Иерусалим. Спустились в пешеходный туннель, постояли у пианиста. Кого-то ждали. Музыкант был, безусловно, русский. Круглолицый, с маленьким ртом, в больших, с роговой оправой очках. На стене позади было нарисовано его лицо и полосатые рыбы, словно клавиши синхронизатора. Пианист отлично пел, подгибая колени. Гуляя, спустились по Яффо. Высокое здание впереди чем-то напомнило московский Центральный телеграф. Но ниже была улица Короля Георга V — Кинг-Джордж, не Красная площадь…
Кудим вошел в гостиницу, Туркмения остался снаружи. Он уже успел перекинуться парой фраз с девкой у отеля: у нее были впалые щеки, яркие живые глаза, крупный рот и низкие брови… Еще через несколько минут Кудим, показавшись в дверях, махнул рукой. Туркмения и девка скрылись в отеле.
Из Информационного банка «Лайнса». Государство Израиль.
«Граждан, располагающих информацией о деятельности бывших органов советской разведки против го сударства Израиль, просим обратиться по телефону 03-5271397.
Ваше обращение будет сохранено в тайне».
(Объявление в крупнейшей израильской русскоязычной газете «Вести».)

Валижон напряженно следил за дорогой. Секьюрити-капитан дремал позади. В Бухаре Рэмбо получил факс из Москвы.
«КОДС» /г. Пап /… На этот раз точно. Подтверждают «ASIS» и «WAD». Партнер «Фантом-информа»…
Неизвестная компания, преобразованная из другой, столь же неизвестной… Незнакомые чужестранные учредители. Иоганн Бергер, Теофанис Романиди… Внимание Рэмбо отдано было третьему. «Алексей Марьясов, Пап, Усманходжаев, 17/3; поселок Победителей. Московский телефон 298-54-16…»
Из Бухары Рэмбо на всякий случай позвонил своему детективу в «Лайнс»:
— Московский этот телефон… Он, конечно, в гостинице?
— Гостиница «Россия»…
Во избежание рэкета многие не давали телефоны офиса. Но тут был, видимо, иной случай. Детектив уточнил:
—Материалами МВД не располагает. Подробности можно установить только на месте. В Папе…
То и дело возникали какие-то люди-тени, не имевшие биографий, координат, судимостей — только фамилии в паспортах и связь с крохотной точкой на карте Средней Азии.
—Я направил подробные сведения. В копии Бутурлину…
Косые утренние лучи появлялись из-за огромных вековых платанов главной улицы. Ночной комендантский час шел к концу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45


А-П

П-Я