— Садись, — отрывисто бросил Бруннер. Сам тоже сел, держа пистолет наготове. — Хочешь закурить?
— Да.
— У тебя нет больше шансов на спасение, дорогой Ганс, — проговорил Бруннер. — Я восхищен твоим самообладанием. Ты долго, очень долго скрывался под маской немецкого офицера. Однако по происхождению ты все же немец, правда?
— Нет.
— Я не верю тебе… Впрочем… Ты думаешь, что я не успею? — вдруг он изменил тон. — И тебя… и всех их… — Он сделал неопределенный взмах рукой. — В моем распоряжении еще достаточно времени. Поляки не форсируют канал…
— Ну и что из этого? — спросил Клос. — Допустим, ты успеешь взорвать завод, но и сам отсюда уже не выберешься. Порт блокирован…
Бруннер молчал.
Вновь начался артиллерийский обстрел, послышалась отдаленная трескотня автоматов. На лице штурмбанфюрера появилось беспокойство.
— Ганс, — обратился он к Клосу, — твое положение безвыходное, но… мы так давно знаем друг друга… Неужели мы не смогли бы договориться? — Бруннер внимательно наблюдал за Клосом.
— Ты сменил тон, это уже неплохо.
— Обстоятельства меняются ежеминутно. Я не так уж глуп…
Еще один час! Клос понимал: во что бы то ни стало необходимо выиграть этот час, от которого зависела жизнь шестисот рабочих и его жизнь тоже.
В дверях появился эсэсовец.
— Прибыли грузовики, — доложил он.
— Пошел вон! — прорычал Бруннер. — Зачем мне теперь грузовики? Может быть, вывозить оборудование завода в порт, блокированный противником?
— Что думаешь делать с заводом? — спросил Клос.
Бруннер усмехнулся:
— Это зависит от многих обстоятельств… И от тебя тоже… У меня есть деловое предложение.
— Думаешь, я буду с тобой торговаться? — спросил Клос.
— Думаю, что да, Ганс.
— Ты имеешь в виду завод и рабочих?
— Нет, не только это, Клос. У меня есть еще кое-что не менее ценное… Ты можешь дать мне гарантию?
Клос молчал.
— Гарантию, полную гарантию, Ганс?! — повторил Бруннер. — Ты понимаешь, что достаточно мне только отдать распоряжение — и в одну секунду будет покончено и с рабочими, и с заводом, и с тобой.
— Конечно, ты можешь сделать это, Бруннер, — согласился Клос. — Ну а что потом? Что будет с тобой?.. Правда, ты еще имеешь в запасе Глясса. Думаешь откупиться?
— Откуда тебе известно об этом?
— Ты, Бруннер, симулировал убийство, а потом где-то спрятал профессора. Но работа грубая.
— Ты имеешь в виду оплошность с сорочкой, да? Глупости… Американцы или англичане озолотят меня за Глясса…
— Будь спокоен, теперь уже не озолотят, — уверенно сказал Клос. — От них мало что зависит. Речь идет только о том, чтобы его не эвакуировали.
— Ты шутишь, Клос? Рабочие, завод и Глясс… Не много ли только за одну мою жизнь? Не много ли? — повторил он еще раз. — Только я знаю, где сейчас находится профессор Глясс. Лучше закури еще сигарету, дорогой Ганс, и мы продолжим разговор.
Клос сунул руку в карман.
— Руки на стол! — крикнул в испуге Бруннер.
Клос вынул из кармана спички.
— Ты стал чертовски нервным, Бруннер, — проговорил Клос. — Твои эсэсовцы обыскали меня тщательно. А офицеры польской разведки не обладают сверхчеловеческими возможностями.
— Ну так продолжим? — спросил Бруннер, явно волнуясь за исход разговора.
— Ну и каналья же ты, Отто! Еще вчера спрятал профессора, чтобы уже сегодня торговаться. И меня хочешь втянуть в свою авантюру.
Штурмбанфюрер криво усмехнулся:
— Думаю, союзникам будут нужны хорошие немецкие ученые.
— Глубоко заблуждаешься, Бруннер.
В этот момент мощный взрыв потряс заводскую стену. Треск автоматных очередей все отчетливее слышался со всех сторон.
«Форсировали канал и захватили немцев врасплох», — подумал Клос.
Зазвенели стекла, с потолка посыпалась штукатурка, на минуту свет погас, потом вспыхнул снова.
Бруннер вскочил с кресла. Клос мгновенно воспользовался этим, с силой опрокинул стол на гестаповца и схватил его пистолет.
— Не двигаться, Бруннер! Я тоже никогда не промахиваюсь…
— Ты ошалел, Клос! — в испуге произнес штурмбанфюрер. — Ведь мы же можем договориться.
В цеху раздались выстрелы. Потом послышался пронзительный крик.
— У меня Глясс, — тихо проговорил Бруннер.
Троек автоматных очередей, взрывы гранат с каждой минутой приближались.
— Слушай, Бруннер! — твердо сказал Клос. — Сейчас ты включишь микрофон на письменном столе Глясса. Немедленно вызовешь офицера, который минировал завод.
— Да…
— Как его имя?
— Кроль, инженер Кроль…
— Тоже Кроль? Теперь все понятно… Прикажешь ему выключить сеть минирования! Если ты этого не сделаешь, я застрелю тебя!
Бруннер подошел к письменному столу. Не спуская глаз с Клоса, держащего наготове пистолет, включил микрофон. Он кричал изо всех сил, но его голос терялся в нарастающем грохоте разрывов.
— Ничего не получается, Ганс, меня не слышат, — прошептал Бруннер. — Чего ты боишься? Договоримся… Завод не взлетит на воздух.
— Я не люблю сюрпризов. Где пульт управления?
Штурмбанфюрер не успел ответить. С грохотом открылась дверь — на пороге стоял инженер Альфред Кроль. Клос еще успел отступить назад и встать за Бруннером, приставив пистолет к спине гестаповца. Кроль с порога видел только штурмбанфюрера и стоящего за ним задержанного немецкого офицера. Он ни о чем не догадывался.
— Это тот самый Кроль? — шепотом спросил Клос. — Ну, говори!
— Где находится пульт включения сети минирования завода? — спросил Бруннер инженера Кроля.
— В сейфе профессора Глясса. Но мы можем также включить сеть со двора, когда будем покидать завод. Я подключил дополнительный провод…
— Немедленно уничтожьте его! — приказал Бруннер.
— Что?
— Выключить всю сеть минирования! — крикнул штурмбанфюрер, чувствуя под, лопаткой холодное прикосновение пистолета.
Близкий взрыв потряс стены; в окно влетели клубы дыма и пыли. Короткие автоматные очереди затрещали во дворе завода. Бруннер зашатался, немного отклонился в сторону, и Альфред Кроль увидел пистолет в руке человека, о котором знал, что он враг Германии.
— Предатель! — закричал он. — Предатель! — Выхватил из кармана пистолет, который несколько минут назад получил от начальника охраны завода, и, не целясь, выстрелил в Клоса.
По коридору уже бежали эсэсовцы!
— Здесь поляк! — кричал Альфред Кроль. — Поляк!..
Бруннер подбежал к окну, выбил стекло и скрылся в темноте заводского двора.
Альфред Кроль, уже не глядя на Клоса, подошел к сейфу, достал из кармана ключ. Через минуту он соединит провода — и все, наступающие и обороняющиеся эсэсовцы и рабочие, будут погребены под развалинами завода. Клос с трудом поднялся с пола. Он не чувствовал боли, не слышал взрывов гранат, только видел спину Кроля и тяжелую дверцу сейфа… Правая рука его висела безжизненно. Левой рукой он потянулся к пистолету, лежащему на полу, и вдруг Кроль резко обернулся. Клос бросился на него, нанес удар. Кроль отчаянно сопротивлялся…
Наступающая польская пехота уже достигла заводского двора. Автоматные очереди сметали с пути эсэсовцев. В проеме разбитой ограды показался танк Т-34. Атакующие группы солдат уже проникли в главный цех завода.
Эсэсовцы упорно оборонялись, отстреливаясь до последнего патрона. Толпа рабочих атаковала их внутри цеха…
Огнивек и Левон, отобрав пистолеты у немецких инженеров, пытались пробиться к кабинету Глясса. В дыму и пыли они не различали лиц, видели только мелькающие тени, которые мгновенно исчезали в полумраке… Вбежав в кабинет, они увидели открытую дверцу сейфа, провода и инженера Кроля, который, лежа на полу, пытался дотянуться до пистолета. Но тщетно… Клос выбил оружие из его руки. Тогда Кроль из последних сил вскочил и бросился к сейфу. Левон выстрелил. Кроль словно повис в воздухе, как будто преодолевая невидимое препятствие, и через секунду безжизненно рухнул на пол. Это был последний выстрел в битве за завод.
В кабинет Глясса уже входили солдаты в польских мундирах. Вбежал молодой капитан. Он с удивлением смотрел на Клоса, который при помощи Левона и Огнивека поднимался с пола.
— Кто это? — спросил он.
Ему не успели ответить. В кабинет вошел полковник. Капитан вытянулся перед ним, пытаясь доложить, но тот только махнул рукой.
— Оставьте нас одних! — приказал полковник.
— Я думаю, — с трудом произнес Клос, — что теперь смогу наконец снять этот проклятый мундир.
Полковник подошел к окну.
— К сожалению, мы еще не поймали Бруннера, товарищ Клос, — произнес он.

Профессор Глясс проснулся только рано утром. Он открыл глаза и увидел над собой низкий, плохо оштукатуренный потолок. Кровать, на которой он лежал, ничем не напоминала диван его домашнего кабинета. Он ничего не мог вспомнить… Как он здесь оказался? Сколько времени прошло с тех пор, как он лег спать в своем кабинете? С трудом встал, подошел к узкому зарешеченному окошку. Увидел улочку, которая была ему знакома… Изо всех окоп большого каменного дома, стоящего напротив, свисали белые простыни…
Профессор услышал топот сапог. Там, внизу, проходил отряд солдат, но это были уже не немцы. Они громко пели. Профессор не понимал слов. Он просунул руку через решетку и с силой толкнул оконную раму. Разбитое стекло полетело вниз, на тротуар…
Разыскивается группенфюрер Вольф
Это было в первые дни мая 1945 года. Долго не наступающая весна внезапно одарила землю теплом, как будто желая вознаградить за продолжавшийся до конца апреля холод.
Солдаты разгромленных немецких дивизий, сбросив с себя уже никому не нужные армейские шинели, беспорядочно брели по дорогам в расстегнутых суконных мундирах. Те, кто еще два дня назад маршировали по улицам города, подавляя в себе бравыми криками охватывающее их сомнение, теперь уже, не договариваясь, готовили белые простыни и повязки.
Хотя кое-где уже были сняты портреты фюрера и убраны с видных мест ярко оформленные издания «Майн Кампф», а артиллерийская канонада слышалась все ближе, в этом небольшом городке на западе Германии еще продолжали действовать многие официальные учреждения третьего рейха.
В красном кирпичном здании около кафедрального собора помещалось гестапо. Флаги с черной свастикой свисали над подъездом, а забор и стены были оклеены плакатами, призывающими к борьбе за каждую улицу, за каждый дом и угрожающими смертью каждому, кто осмелится усомниться в победе великой Германии. Рядом были вывешены списки «проклятых предателей и изменников, врагов немецкого народа» — солдат, которые самовольно сложили оружие, или престарелых больных людей, пытавшихся уклониться от мобилизации в фольксштурм.
…В штабе, размещенном в здании школы, верховодил генерал Вильман, командовавший дивизией, а точнее, остатками дивизии, которой была поручена оборона этого города. Генерал не был похож на фанатика, готового сражаться до конца. Он устало приподнялся с кресла, в котором только что дремал, протер припухшие и покрасневшие от бессонницы глаза и нехотя начал натягивать на себя китель. Клосу стало жалко этого старика. Он отошел от окна и помог генералу надеть мундир.
Клос оказался в штабе случайно. Он прибыл в городок одним из последних самолетов, успевших вылететь из окруженного Берлина. Переполненный офицерами, которым удалось получить фиктивные предписания для следования в не существующие уже в большинстве случаев воинские части, он благополучно приземлился-на аэродроме небольшого городка на западе Германии. На попутной грузовой машине Клос добрался до центра города, где было по-мирному тихо. Клос подумал о том, что хорошо было бы сейчас на автомашине или хотя бы на мотоцикле выехать на-восток, навстречу своим…
На стене, оклеенной объявлениями, его взгляд привлек яркий плакат:
«Никакой капитуляции. Сражаться до последнего солдата. Приказ фюрера — не уступать ни пяди земли, пока жив хоть один немецкий солдат. Выполним свой долг до конца. Смерть предателям и дезертирам! По моему приказу сегодня были повешены три изменника. Каждого предателя ожидает такая же участь.
Группенфюрер СС Вольф».
Значит, Вольф находится в этом городе! Это меняло все планы Клоса. Одно из последних заданий Центра в том и состояло, чтобы точно установить местонахождение некоторых военных преступников, которые должны были ответить за свои злодеяния перед польским судом. Вольф занимал в их числе одно из главных мест. «Значит, еще рано снимать немецкий мундир», — подумал Клос. Он должен выполнить последнее задание Центра.
…Клос без труда нашел штаб дивизии и представился генералу Вильману. Тот не задал ему никаких вопросов, а только сказал:
— Мне нужен офицер связи, и вы, господин Клос, останетесь здесь, при штабе.
Всю ночь, объезжая передовые позиции на мотоцикле, управляемом капитаном Клосом, генерал Вильман пытался разобраться, какими силами располагает вверенное ему воинское, соединение, которое по штабным документам числилось дивизией. «Неужели он действительно собирается оборонять этот город?» — подумал Клос.
По данным разведки, американские войска находились в двадцати пяти километрах западнее города. Следовательно, сегодня или завтра они уже будут в городе.
— Куда поедем теперь, господин генерал? — спросил Клос.
Кивком головы Вильман указал направление. Клос включил мотор, мотоцикл резко рванул вперед. Оказавшись на небольшой треугольной площади около почты, генерал приказал остановиться. Вдали стояли несколько танков. Двое танкистов лежали в тени своих машин, окрашенных в зеленый цвет, другие, раздетые до пояса, обливались водой из шланга. Какой-то солдат, сняв нижнюю рубашку, внимательно осматривал ее швы, другой, подложив себе под голову кожаный шлем, грелся на весеннем солнце.
— Что случилось? Какого дьявола вы здесь стоите? — закричал Вильман.
— А тебе-то что, дерьмо ты эдакое, — раздраженно ответил один из танкистов. Но, заметив генеральские погоны, мгновенно поправился: — Извините, господин генерал, — «дерьмо» — это не к вам.
— Клос! — приказал генерал, не оборачиваясь. — Прошу записать имя и звание этого негодяя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35