Слишком тяжелые для большинства людей, они достаточно точно стреляли на расстоянии более сотни ярдов, что неплохо даже для винтовки.
Его экзотический облик дополняла мексиканская куртка. Переводя взгляд с его необычного костюма на тощего коричневого мула, Шорти никак не мог вычислить, кто же он такой.
В Уайт-Хиллс редко приезжали посторонние. Я пробыл здесь уже два месяца, и за все это время не появилось больше ни одного нового человека. Этот тип дал понять, что знаком с городками такого рода, не удостоив никого из нас взглядом. По правде говоря, он будто вообще нас не заметил. Просто протиснулся в двери и попер прямо к стойке, где мирно потягивали виски Билл Райдинг и еще четыре или пять человек. Я довольно-таки любопытен и тоже вошел в салун за ним следом. Если этот господин будет с кем-то разговаривать, мне хотелось быть там, откуда можно его послушать. Когда я возник на пороге, Райдинг оглянулся, и глаза его стали злыми. Мы не выносили друг друга с самого первого дня, когда я появился в городе. Отчасти это получилось из-за дворняжки Джека Белтона. Белтон — парнишка, который жил со своей сестрой Рут на отличном ранчо в шести-семи милях от Уайт-Хиллс. Однажды его собака перебежала Райдингу дорогу, чуть не сбив того с ног. Вспыльчивый малый, Билл выхватил пушку, и тогда я сделал то же самое.
Не успел он выстрелить, как я оказался у него за спиной.
— Только попробуй убить эту собаку, Райдинг, и я убью тебя!
Его лицо покраснело, затем побледнело. Он стоял вполоборота ко мне и понимал, что шансов у него нет.
— Когда-нибудь, — угрожающе произнес он, — ты вмешаешься не вовремя!
Джени видел всю сцену, и его сестра тоже. Они меня ужасно благодарили, и я подумал, что мне ничего не стоило бы даже убить Райдинга.
Уайт-Хиллс не без основания слыл бандитским городом. Большую часть его обитателей где-нибудь разыскивали, и хотя любому помощнику шерифа не имело смысла приезжать сюда, сейчас городок гудел как встревоженный улей. А все потому, что в Пьерсе ограбили банк, и никто в Уайт-Хиллс не сомневался, что рейнджеры обязательно заявятся сюда в поисках грабителя. Именно поэтому так подозрительно смотрели и на меня, когда я приехал в город.
И без гадалки я допер, что Гарвей Кинзелла, босс города, приставил Билла Райдинга следить за мной. Он старался знать обо всем, что происходило вокруг.
Но не только Райдинг не спускал с меня глаз. Еще два или три парня вели слежку по поручению того же Кинзеллы. И все же я не уезжал. Отчасти из-за Рут Белтон.
Тип в высоком сомбреро прислонился к стойке и неторопливо обвел комнату своими искрящимися глазами. Они зацепились за Райдинга, миновали Шорти Дюваля и наконец остановились на мне.
На мне задержались дольше всего, и я ничуть не удивился. Мы — я и он — оказались здесь самыми большими людьми. Может, я даже чуточку превосходил его, но из-за этой шляпы он выглядел таким же высоким. По его глазам никто не догадался бы, о чем он думает. Но я знал, что чувствует человек, который что-то замышляет.
Он оценивал меня, так же как и я оценивал его. Что до меня, то я вырос под кряжем Тонто, и когда захотел перегонять стада, мне пришлось отправиться на восток, чтобы добраться до них. Я перегонял коров и сдавал карты в Соноре, а когда я проезжал через Нью-Мексико или околачивался в окрестностях Линкольна, Форт-Самнера и Санта-Фе, ни Малыш Билли, ни Джесси Эванс не испытывали большого желания иметь со мной дело. Впрочем, как и я с ними.
Я не имел высокой мексиканской шляпы. Я носил шляпу с плоской тульей и плоскими полями, но зато револьверы я держал в полном порядке. Каблуки моих ботинок немного стоптались, и мне не мешало бы побриться, но ни один человек в этом городе не мог похвастаться такой силой в плечах, и ни один человек, кроме меня, не сумел бы разорвать кожаный ремень, просто расширяя грудную клетку.
Ему не понадобилось смотреть на меня второй раз. Он с ходу понял, что я тоже одиночка. Они никогда не подрежут мне шкуру так, чтобы она уместилась в рамки Кинзеллы. Как бы то ни было, он взглянул на меня, а потом сказал:
— Я угощу тебя!
И он отрезал это «тебя» так, словно огрел плетью по лицу каждого из присутствовавших в салуне.
Билл Райдинг дернулся, словно его ужалила пчела, но Кинзелла в тот день куда-то смылся, и Билл остался сидеть, где сидел.
А я направился к стойке. Амиго, мне доставило удовольствие взглянуть в длинное зеркало и увидеть, как мы оба там стоим. Вы можете проехать много миль и не найти двух таких больших людей вместе. Может, я чуточку шире его в груди, но он был большой, амиго, и с характером.
— Меня зовут Сонора, — представился он, разглядывая пшеничную водку в своем стакане.
— Меня — Дэн Кетрел, — ответил я.
Но думал я в тот момент о том, что говорилось в описании бандита, ограбившего банк в Пьерсе. Человек большого роста, говорилось там, очень большого роста, с двумя револьверами.
Сонора вполне соответствовал этому описанию. Но коли на то пошло, я тоже носил два револьвера, и в городе знал еще одного здоровенного парня, который носил два револьвера, — босс, Гарвей Кинзелла.
Мы посмотрели друг на друга, и ни один из нас ничуть не обманывался на счет другого. Он понимал, для чего я здесь, а я — для чего он здесь, и ни один из нас не находил в этом змеюшнике дружелюбного приема.
Биллу Райдингу не нравилось мое присутствие. Это наваливалось на него, как гроза наваливается тучей на каньон. Ненависть прямо-таки клокотала у него в горле, и я понимал, что скоро у нас начнутся неприятности.
По правде говоря, я и раньше знал, что рано или поздно они начнутся. Я знал это потому, что собирался очень скоро вмешаться в то, что меня совершенно не касалось. Событие назревало уже много дней, с тех самых пор, как я просек расположение земель в окрестностях города.
Я собирался сломать ограду, которая не давала коровам Рут Белтон пастись в каньоне Рифер, где росла хорошая трава.
Может быть, вы подумаете, что сломанная ограда ничего не решит. Вы, может быть, подумаете, что они поставят ее снова. И ошибетесь.
Ведь если бы я даже один раз сломал эту ограду, мне пришлось бы убить Гарвея Кинзеллу и Билла Райдинга.
Именно они хотели разорить Рут Белтон. Пока был жив ее отец, их не смели трогать. Все знали, что старик коварен, как волк на охоте. Потом его сбросила взбесившаяся лошадь, и они начали наезжать на «Бар-В».
Это совершенно меня не касалось. Я оказался здесь с вполне определенной целью и уж точно не имел права думать ни о чем другом, но иногда человек сталкивается с такой ситуацией, в которой, если только он мужчина, ему приходится показать себя. К тому же я твердо решил сломать ограду.
Это означало перестрелку, а Кинзелла чертовски злобен, да и Райдинг ничуть не лучше. Не говоря уж обо всей остальной здешней компании. Но теперь у меня сложился план, и план этот строился вокруг некоего долговязого парня в высокой шляпе, который ездил на длинноногом коричневом муле и носил два кольта Уокера.
Билл Райдинг, не уступавший по весу Кинзелле, но немного ниже нас обоих ростом, хотя почти такой же коренастый, как я, встал и подошел к стойке. Он прямо-таки лез в драку. Его большие тяжелые кулаки обожали драку без правил.
— Эй, парень, — обратился он к Соноре, — ты вроде как не всем предлагаешь выпивку? Думаешь, ты слишком хорош, чтобы пить с нами?
Локти Соноры лежали на стойке, и он даже не выпрямился; он лишь повернул голову и окинул Райдинга холодным взглядом с головы до ног, а затем снова отвернулся к своему стакану.
Лицо Райдинга вспыхнуло, а губы плотно сжались. Он резко протянул руку и схватил Сонору за плечо. Билл просто обожал корчить из себя большую шишку. Ему страшно хотелось, чтобы все считали его крутым парнем. Но он сделал ошибку, подняв руку на Сонору.
Сделав немыслимый молниеносный жест, человек в высокой шляпе тыльной стороной ладони хлестнул Билла по незащищенному животу. От неожиданности тот пошатнулся, хватая ртом воздух. Тогда Сонора повернулся и сильно двинул его кулаком. Билл отлетел и врезался в стол, опрокинув его. Потом с ворчанием выбрался из-под покерных фишек и, набычившись, двинулся на Сонору.
И тут в комнату вошел Гарвей Кинзелла. Я быстро отступил на два шага и достал свой шестизарядник.
— Ни с места! — твердо предупредил я. — Всякий, кто сунется в эту драку, получит полное брюхо свинца!
Тогда Кинзелла посмотрел на меня; казалось, он впервые меня заметил.
— Если ты не уберешь пушку, — без выражения произнес он, — я тебя убью!
Я засмеялся. Если бы не Сонора, который собирался как следует врезать Райдингу, я бы бросил ему вызов.
Я много бродил по свету, и мне случалось наблюдать, как одни люди избивают других. Но еще ни разу я не видел более артистичного избиения, чем то, которое Сонора устроил Биллу Райдингу. Он набросился на него, работая обеими руками, и лупил так, как рубят мясо. Он рассекал ему лицо, будто на костяшках пальцев у него стояло по ножу.
Мне, Дэну Кетрелу, и самому приходилось драться. Отец всегда говорил, что у меня самые большие кулаки, какие он когда-либо видел. Но Сонора — этот работал профессионально. Он наставил Райдингу шишек по всему телу, а потом пронзал каждую из них костяшками пальцев. Райдинг хотел свалиться, но Сонора не давал ему упасть. Он поддерживал его на ногах, пока тот не стал таким окровавленным, что даже я не мог на это смотреть. Затем Сонора сильно двинул его в бок, и Билл Райдинг рухнул в опилки.
Сонора оглянулся на меня. Я стоял, сжав в кулаке револьвер.
— Спасибо, — слегка улыбнулся он. Мы с ним поняли друг друга.
Гарвей Кинзелла смотрел на лежавшего на полу Райдинга; затем обвел взглядом Сонору и меня.
— Даю вам время до захода солнца, — заявил он и повернулся, чтобы уйти.
— Мне здесь нравится, — возразил я.
— Я тебя предупредил, — отозвался он.
Мы с Сонорой вышли из салуна. Я решил, что пришло время поговорить.
— Тут ходили разговоры, — начал я, — о рейнджере, который должен приехать сюда за тем парнем, что поработал в Пьерсе. Пусть это тебя не беспокоит. Пока. Немного дальше по дороге живет одна девчушка по имени Рут Белтон. Ее старик был настоящим волком. Но он мертв, а этот самый Кинзелла пытается согнать ее с земли. Боялся сделать это при старике, а теперь выстроил ограду, чтобы ее коровам не доставалось хорошей травы. Я намерен снести эту ограду.
Он стоял, засунув большие пальцы за ремень, и слушал. Я закончил сворачивать самокрутку.
— Когда я снесу ограду, придется немного пострелять, но я собираюсь покончить с этим и убить Гарвея Кинзеллу. Он пообещал всем, что если кто-то замахнется на эту ограду, то заговорят его револьверы. Вот и пусть заговорят. Я убью его, чтобы он никогда больше не поставил ее снова. Но на него работает уйма парней. С одним-двумя я бы справился, но не хочется, чтобы мне кто-то мешал, когда я схвачусь с Кинзеллой.
— Где ограда? — спокойно спросил он.
— Немного дальше по дороге. — Я чиркнул спичкой о штаны. — Если мы поедем туда, Рут выдаст нам по порции жратвы. Она ловко орудует сковородками.
Я вышел на улицу и запрыгнул на штормовой мостик моей огромной лошади. Сонора тоже раскурил самокрутку и сел на мула. Мы направились вниз по улице и затем по дороге к ранчо Рут Белтон.
Никто из нас не произнес ни слова, пока мы не добрались до дома Рут. Там мы увидели растущие у дверей цветы и саму Рут, которая их поливала.
— Я думаю, — сказал тогда Сонора, — что этот рейнджер вполне мог бы отложить свою работенку, пока мы не закончим это дело. Хотя, наверное, он не станет ждать долго, верно?
— Не полагайся на это, — серьезно возразил я. — Человек обязан выполнять свой долг. И все же, может быть, этот рейнджер никогда не увидит парня, которого ищет. А может, не будет уверен наверняка, даже если увидит, и вернется без него?
— Нет смысла, — возразил Сонора. — Его видело слишком много свидетелей, и будут преследовать везде, куда бы он ни направился.
Рут подняла голову, услышав, как мы подъехали, и с улыбкой повернулась к нам. Она посмотрела на меня, и, заглянув в эти голубые глаза, я подумал: каким же идиотом должен быть мужчина, чтобы смотреть в дула револьверов, когда на свете есть такие ласковые глаза.
— Вы тот самый человек, — объявила она, — который защитил Шепа!
— Надеюсь, что да, — сказал я, покраснев до ушей.
Я совсем не привык болтать с женщинами.
— Может быть, зайдете к нам? У меня как раз готова еда.
Мы спешились, и Сонора широким жестом снял свою высокую шляпу и улыбнулся.
— Я слышал много замечательного о еде, которую вы готовите, мэм, — галантно раскланялся он, — и благодарю за возможность попробовать ее.
Мы вошли в дом, и немного погодя появился Джек. Он улыбнулся, но я видел, что он ужасно встревожен. И не нужно быть ясновидящим, чтобы догадаться почему. Коровы, которых мы встретили по дороге, выглядели совсем плохо. Еще немного — и они начнут дохнуть, потому что питаются только скудными запасами сухой, бурой травы.
Поставив еду на стол, Рут посмотрела на меня, и я почувствовал, что моя толстая шея снова краснеет.
— Вы просто прогуливаетесь или держите путь куда-то конкретно?
Сонора уставился на жареную картошку у себя на вилке.
— Дэн тут нашел ограду, которую нужно снести, и собирается этим заняться. А я просто еду с ним, на всякий случай.
Она побледнела.
— О нет! Вы не должны этого делать! Гарвей Кинзелла убьет всякого, кто прикоснется к ограде, — он предупредил нас!
— Угу. — Я поднял чашку с кофе. — У нас не так уж много времени, мэм. Мне нужно будет сделать кое-что еще, и я полагаю, Соноре тоже. Мы прикинули и решили, что позаботимся и о Кинзелле. Так что когда мы поедем обратно, у вас все будет в порядке.
Покончив с едой, я откинулся на спинку стула, прямо-таки блаженствуя от домашнего уюта — чувства, которого я не испытывал с детства, потому что все время скитался. Немного погодя я поднялся и увидел, что Сонора смотрит на меня. Этот разъезжавший на муле тип никогда не убирал руку далеко от пушки, когда мы находились вместе. Собственно говоря, как и я сам.
Не то чтобы мы не доверяли друг другу, собираясь вместе провернуть общее дельце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53