— Только когда это делаешь ты или когда это делают для тебя? — Сабри не двигался с места. — В чем дело, Принс? Трусишь? Боишься убить своими руками?
Лицо Маккаррена оставалось неподвижным, но глаза широко раскрылись.
— Тебе не следовало это говорить. Тебе не следовало называть меня трусом.
— Тогда поднимайся. Терпеть не могу стрелять в человека, когда он сидит.
— Выпей, и давай поговорим.
— Разумеется, — нарочито небрежно произнес Сабри. — Ты тоже выпей.
Он взял уже наполненный стакан вина, но взгляд Маккаррена остался неподвижен. Сабри хотел взять второй стакан, но тут Принс змеиным движением схватил его за правую руку и дернул на себя, так что Мэт потерял равновесие.
В то же время рука Маккаррена метнулась к кобуре, висевшей высоко на его левом боку, и выхватила револьвер. Вместо того чтобы попытаться освободить руку, Мэт качнулся вперед, на Принса, и навалился на него всем весом. С грохотом опрокинулся стул. Принс попытался выпрямиться, но Мэт заваливал его назад. Он врезался в стену и невольно отпустил Сабри.
Принс вскинул револьвер. Сабри ударил левой ладонью плашмя, оттолкнул револьвер в сторону и перехватил его руку поверх большого пальца. Правой рукой он обхватил ствол револьвера снизу, вывернул его назад и вырвал из рук Маккаррена. Отшвырнув револьвер, он оттолкнул его и ударил ладонью по губам.
Размахнулся он как следует, и раздался звук, как от револьверного выстрела. Лицо Маккаррена побелело от удара, и он зашатался. Сабри двинул коленом ему в пах, потом добавил в лицо локтем, опрокинув его на спину. Из разбитого носа Принса струилась кровь. Он прошмыгнул мимо Сабри и начал исступленно шарить по бумагам. В руке у него вдруг появился крупнокалиберный револьвер.
Мэт следил за рукой, метнувшейся к бумагам, и поднял свой револьвер одновременно с ним. Он выстрелил первым, три раза, с расстояния в четыре фута.
Принс застыл, приподнялся на носки, потом свалился лицом вниз и замер посреди разбросанных в беспорядке бумаг и битого стекла.
Сабри покачнулся как пьяный. Он вспомнил, что сказал Сайкс о конторке. Он ухватился за край стола и, рванув его, оттащил от стены. Позади оказалась маленькая панель с ручкой. Она была заперта, но пуля вдребезги разнесла замок. Он распахнул ее. Толстая пачка счетов, маленький мешочек золотых монет, кипа документов.
Ему хватило одного взгляда. Вот они, те самые документы, о которых говорил Симпсон. Плотная пергаментная бумага подлинной дарственной, сведения о противоречащей дарственной Сонома, а потом… Он быстро просмотрел их. Услышав стук лошадиных копыт, начал запихивать их за пазуху. И тут остановился и посмотрел на себя. Его рубашка промокла от крови.
Он кое-как засунул бумаги в карман и снова оглядел себя. Сайкс все-таки попал в него. Странно, как он не заметил этого раньше. Только удар и онемение. А теперь возвращается Рид.
Он схватил обрез и бросился к двери, шатаясь как пьяный. Но до двери он так и не дошел.
Он слышал только стук лошадиных копыт. Скачущие галопом лошади. Затем возник слабый запах, напомнивший ему о том времени, когда его ранили в Северной Африке. Его веки задрожали, и он открыл глаза — прямо перед ним на стене висел портрет человека с бакенбардами и в очках.
Он повернул голову. На него смотрела Дженни Куртин.
— Ну что? Решили, наконец, проснуться? Вы становитесь ленивым, Мэт. Мистер Сабри, на ранчо вы всегда поднимались первым.
Он не сводил с нее глаз. Она никогда еще не выглядела такой очаровательной. И он понимал, что это плохо и что ему уже давно пора находиться далеко отсюда.
— Сколько я здесь пробыл?
— Всего полтора дня. Вы потеряли много крови.
— Что произошло на ранчо? Киз добрался туда вовремя?
— Да, и я осталась. Остальные сразу же выехали.
— Вы остались?
— Остальные, — спокойно сказала она, — проехали пару миль вниз по дороге. Кэмп Гордон, Том Джадсон, Пепито и Киз. И Радо, конечно. Они выехали на дорогу, а я стояла во дворе ранчо, чтобы они меня могли видеть. Мальчики устроили им засаду.
— Долго пришлось драться?
— Совсем не пришлось. Они так удивились, что дрогнули и разбежались. Только трое не смогли, а четверо были тяжело ранены.
— Вы нашли документы? В том числе тот, где говорится, что Маккаррен послал в Эль-Пасо пять тысяч долларов помеченными банкнотами?
— Да, — просто сказала она. — Мы нашли его. Он хотел устроить так, чтобы Билли схватили и обвинили в краже. Он рассчитывал на это, а если бы его убили, то ему же лучше. Вот только вас он в расчет не принял.
— Да. — Мэт Сабри пристально смотрел на свои руки, сделавшиеся странно белыми. — Меня он в расчет не принял.
Значит, все закончилось. Она сохранила свое ранчо, она свободная женщина, и теперь больше ничто ей не угрожает. Осталось только одно. Он должен сказать ей, что убил ее мужа.
Он повернул голову на подушке.
— Вот еще что, — начал он. — Я…
— Не теперь. Вам нужно отдохнуть.
— Подождите. Мне нужно рассказать вам. Это о… о Билли.
— Вы хотите сказать, что… вы тот человек, который…
— Да. Я…
Он замолчал, не в силах произнести это вслух.
— Я знаю. Я знаю, что это вы, Мэт. Я догадалась с самого начала.
— Я говорил об этом в бреду?
— Немного. Но не в том дело. Назовите это интуицией, или как вам угодно, но я знала. Видите ли, вы сказали, какие у него были глаза, когда он вынимал оружие. Кто еще мог об этом знать, кроме человека, который его застрелил?
— Понятно. — Лицо его побелело. — Тогда я лучше отдохну. Мне скоро уезжать.
Она не двигалась с места.
— Уезжать? Вам необходимо куда-то ехать, Мэт? После того, что вы говорили прошлой ночью, я подумала… Я подумала… — Ее лицо вспыхнуло. — Может… вы не захотите больше никуда уезжать. Оставайтесь с нами, Мэт. Я буду рада, и Билли о вас спрашивал. Он интересуется, где же его шпоры.
Через какое-то время он осторожно произнес:
— Ну что ж, кажется, мне следует остаться, чтобы сделать их ему. Я полагаю, человек всегда должен выполнять обещания, которые он дает детям.
— Значит, вы останетесь? Вы не уедете?
Мэт посмотрел на нее.
— Я не уеду, — тихо произнес он, — пока вы не скажете мне уехать.
Она улыбнулась и коснулась его волос.
— Значит, вы останетесь здесь надолго, Мэтьюрин Сабри, очень надолго.

Авторские заметки
СТЕЙНЗ-ПАСС
Однажды ночью (мне еще не было и семнадцати лет) меня высадили с товарного поезда в Стейнз-Пасс, штат Нью-Мексико, высоко в горах и поблизости от границы с Аризоной. Я только что вернулся из морского рейса на торговом судне и, чтобы сэкономить заработанные деньги, пристроился на товарняк, идущий на запад. Ночь выдалась ужасно холодная, и на рассвете, как только появились первые признаки жизненной активности, я вышел из депо и направился к единственному буфету, чтобы выпить кофе.
У стойки я разговорился со старым ковбоем. В этом Стейнз-Пасс, сказал он, случалось всякое: вооруженные ограбления, схватки с индейцами, а неподалеку, в каньоне Даутфул, произошло одно из самых отчаянных сражений — между апачами и пассажирами дилижанса, которые все до единого оказались прожженными ветеранами многих битв. Все они погибли. По слухам, Кочайз назвал их самыми отважными людьми, каких он когда-либо встречал.
Несколько лет назад, просмотрев кое-какие материалы, которые снимались около Тусона для одного из моих фильмов, я отправился на машине в те места, о которых должен был писать в «Шалако». Я ненадолго задержался в Стейнз-Пасс. Там осталось несколько зданий с пустыми окнами, слепо глядевшими на необитаемые горы, а по улице бродил дикий ослик. Это был город-призрак, и название вполне ему подходило. Вокруг Стейнз-Пасс действительно могло быть много призраков. Старый ковбой говорил правду.
В тени каньона до сих пор дремлют отзвуки множества сражений.
ПОСЛЕДНЯЯ ЗАСЕЧКА
Морган Клайд изучал в зеркале свое лицо — приятное, моложавое лицо с правильными чертами. Подбородок и нос не слишком округлы и не слишком длинны. После утреннего бритья на подбородке сквозь сильный загар проступала легкая синева, а вьющиеся каштановые волосы, окаймлявшие лицо, придавали его внешности романтичность.
Поверх мягкой серой рубашки он аккуратно повязал узкий черный галстук и накинул пиджак. Туалет завершила плоская шляпа. Выглядел Морган безупречно. Легкий оттенок нарочитой небрежности только прибавлял шарма. Вот уже десять лет из его тридцати пяти утреннее бритье и одевание являлись для него ритуалом, от которого он никогда не уклонялся.
Морган достал оба своих револьвера и тщательно осмотрел их. Сначала правый, затем левый. На правом виднелось девять зарубок, на левом — три. Он задумчиво смотрел на них, вспоминая…
Первая зарубка — Ред Бриджиз. В том году у него угнали скот. Пока Клайд охотился, Бриджиз заявился на его участок, сломал ограду, увел скот и хладнокровно застрелил его жену.
Морган Клайд снова посмотрел в зеркало. С тех пор он стал совсем другим. Мысленно он видел того высокого, гибкого парня с каштановыми волосами и мальчишечьей физиономией, спокойного и миролюбивого. Он любил жену, гордился фермой и своим небольшим стадом. Бог дал ему дар виртуозно обращаться с оружием, но он никогда не задумывался об этом. Вернее, не задумывался до визита Бриджиза.
Вернувшись домой с задней ногой антилопы поперек седла, он нашел убитую жену и дымившиеся развалины дома. Не было нужды спрашивать, кто это сделал. Бриджиз предупреждал его, что либо он уберется отсюда, либо пусть пеняет на себя. Внутри у него что-то прорвалось, и глаза на мгновение застлала кровавая пелена. Когда это мгновение прошло, Морган стал другим.
И тогда он уже знал, что делать. Ему следовало рассказать обо всем губернатору или судебному исполнителю Соединенных Штатов. И он мог бы обратиться к ним. Но внутри у него появилось что-то багровое и безобразное, чего раньше он никогда не замечал. Морган вскочил на своего пестрого пони и направился в Пивейс-Милл, маленький городок, тихий и пыльный.
Горожане догадывались, что произошло, потому что такое случалось со многими фермерами. Никто ни на секунду не задумывался, что может последовать расплата. Реда Бриджиза знали слишком хорошо. И на его счету числилось слишком много жизней.
Клайд ехал на своем пестром пони по улице. Увидев Бриджиза, спешился. Кто-то закричал, и Ред обернулся, смерил взглядом по-юношески неловкую фигуру Моргана и захохотал. Однако рука его быстро метнулась к револьверу. Но тут случилось нечто неожиданное. Револьвер противника заговорил первым, извергая огонь, и две пули угодили Бриджизу прямо в сердце. Пальцы громилы ослабли, оружие выскользнуло из его руки и упало, взметнув облачко пыли. Сначала он пришел в замешательство. Потом схватился за грудь и осел на землю.
Теперь Морган Клайд сознавал, что мог бы на том и остановиться, уехать из города, и тогда его оставили бы в покое. Но он понимал, что Бриджиз всего лишь марионетка, которую дергал за ниточки внешне респектабельный Эрик Пендлтон, банкир.
Клайд поднялся по ступеням, обогнул кассу и открыл дверь кабинета Пендлтона. Банкир поднял глаза от конторки и увидел свою смерть. Ошибиться было невозможно. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут Морган выстрелил. Негодяй получил по заслугам.
Отряд потерял след Клайда к западу от Бразоса, и он, продолжая путь дальше на запад, ввязался в войну скотоводов. Его и так уже разыскивали, значит, ему все равно. Банкир не заслуживал засечки на револьвере, но он засчитал тех троих, которых застрелил на улицах Форт-Самнера, и еще одного, убитого к западу от Галлупа.
Он попал в переделку в Сент-Джордже, потом в Вирджиния-Сити. После этого у него появилась репутация.
Морган Клайд обернулся и пристально посмотрел на массивные старые часы своего деда — все, что у него осталось о предков. Их привезли из Шотландии много лет назад, и семья увозила их все дальше на запад, сначала в Огайо, потом в Иллинойс, а затем и в Техас. Он собирался послать за часами, когда хозяйство пошло на лад и все устроилось. Для него и Дианы они стали символом домашнего очага и постоянства.
С чего это вдруг он пустился в воспоминания? Ведь давным-давно решил, что с прошлым покончено.
На своем рослом вороном скакуне Морган ехал по улице к конторе Шермана. Он уже давно работал на людей этого типа, которые нуждались в силе, чтобы получить желаемое, но которые сами такой силой не обладали.
Шерман держал возле себя нескольких головорезов, искусно разжигал в них ненависть друг к другу, и жирел на их грызне. В группу входили Том Кул и братья Эрли, все как один крутые и безжалостные.
Клайд знал, что ему предстоит. Ну что ж, этому идиоту поселенцу следовало быть поосмотрительнее и не соваться на землю в Красной долине. Это было лучшее пастбище Шермана, хотя он и не владел им. Но такой сопляк не сможет против него устоять. И если он на что-то надеется, значит, полный дурак.
Но тут ему опять вспомнился другой молодой поселенец, и Клайд со злостью прогнал от себя это воспоминание, раздраженно тряхнув головой.
В баре пили братья Эрли, Вик и Уилл. Они с ненавистью посмотрели на него.
Когда Клайд вошел в кабинет Шермана, тот поднял голову от бумаг и широко улыбнулся.
— Присаживайся, Морг, — весело пригласил он. Затем откинулся на спинку стула и сложил вместе кончики пальцев. — Значит, так. Когда мы разберемся с этим Халлэмом, остальные поймут, что с нами шутки плохи. К весне пастбище полностью освободится и у меня будет самое большое стадо к западу от Огороженных равнин.
На стуле, прислонившись к стене, сидел узкоглазый Том Кул, с худым лицом, напоминавшим томагавк. Он сворачивал самокрутку и, коснувшись желтой бумажки кончиком языка, посмотрел на Клайда.
— Есть желание заняться этим, Морг? — сухо спросил он. — Или уступишь мне? Говорят, ты сам когда-то был поселенцем.
Морган Клайд безразлично смерил его взглядом, подняв одну бровь.
— Хочешь сделать за меня работу? — Весь его вид выражал презрение. — А ты вполне можешь справиться, Кул. Ведь это хладнокровное убийство как раз в твоем духе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53