И Нико и Котэ сами не замечали того, что в беседе все время называли Рухадзе не по имени п отчеству, а “товарищ комбат”, так же, как называли его 20 лет назад. И это понятно. Под воздействием оживленной беседы они сейчас были там, на Марухском перевале.
В поисках новых участников боев нам еще дважды приходилось бывать в Тбилиси. И нам удалось узнать, что там живет бывший командир 808-го полка Шалва Васильевич Телия. Он находится на пенсии, серьезно болеет. Там же трудится в системе здравоохранения бывший военврач Георгий Агабович Мочитадзе. Узнали мы подробности о гибели лейтенанта, командира минометной роты 808-го полка Мамия Владимировича Маглакелидзе. Впервые о Маглакелидзе рассказала нам его сестра, ныне директор одной из школ Тбилиси Мария Владимировна.
– Мой брат воевал на Марухском перевале, – говорит она, – и оттуда я получила от него единственное письмо, в котором было много бодрости и уверенности, что враг будет уничтожен полностью. С того времени, то есть с августа месяца 1942 года, никто уже не получал от него вестей. Лишь в ноябре месяце, того же 1942 года я получила письмо от фронтового врача Жоры Мочитадзе, который сообщил мне, что брат мой погиб в бою 9 сентября...
Так как Мария Владимировна говорила, что воевал ее брат в 3-м батальоне 808-го полка, мы обратились за подробностями к В. Р. Рухадзе.
– Отлично помню этот день,– сказал Василий Рожденович, – и особенно гибель Мамия Маглакеладзе. День уже клонился к вечеру, рота Мамия вела ожесточенный бой за высоту. Мамия не успел освободить эту высоту. Когда он, любимец всего батальона, погиб как храбрец, я созвал представителей всех подразделений моего батальона, и мы вместе поклялись освободить высоту, отомстить за Мамия. Клятву свою мы выполнили, хотя многих товарищей потеряли еще. Среди них совсем молодой Павел Асатиани, комсомольцы Цинтадзе, Дочвири, Алиев. Утешало нас только то, что фашисты понесли потери в несколько раз больше. Маглакелидзе я тогда же представил к награждению посмертно...
А вскоре после этого рассказа нам в руки попало и то самое письмо врача Жоры (Георгия) Мочитадзе, о котором сообщала Мария Владимировна. Оно и само, на наш взгляд, является как бы документом сурового времени войны, со всем ее мужеством и болью, и потому нам хочется без сокращений привести его здесь полностью:
“Здравствуй дорогая, незнакомая Маро!
Я хочу написать о Вашем брате. Мне очень трудно писать об этом, но не писать тоже нельзя,
Я Вашего брата знал еще когда он был в 815-м стрелковом полку. Я там служил врачом. Скоро меня перевели в госпиталь. Ваш брат лежал в нашем госпитале. Когда выписали, он уже был назначен командиром вновь организованной минометной роты. Он выехал на фронт, чтобы уничтожить фашистов. Он первый с призывом: “За Родину, за Сталина!” выступил вперед. Они на этот раз заняли высоту. Это было 9 сентября 1942 года в 8 часов. Как мне передали, он остановил солдат, а сам пошел дальше разведать, остались поблизости фашисты или нет. Велел своим в нужном моменте не растеряться. Он был уверен, что где-то близко остались фашистские крысы. И молодой парень, статный имеретинец, красивый блондин, снял шапку, оглядел красивую природу, пошутил, мол, трус без пули, от страха умрет, взял биноколь, автомат, попрощался и ушел. Скоро он вернулся с нужными сведениями, рассказал подробно о местонахождении фашистов и опять самый первый выступал против фашистов, но тут подоспела пуля врага, и его не стало. Пуля повредила ему череп головы и левую сторону грудной клетки. Ваш брат Мамия героически погиб за Родину 9 сентября 1942 года в 3 часа дня. Его рота с честью выполнила приказ своего командира, они заняли вторую высоту и освободили местность от фашистов.
Сестра Маро! Его не стало для родных, для сестер, братьев, особенно матери.
Я знаю, какое это горе для всех, но в действительности он жив. Ведь его героические дела живы, ведь он собственной грудью защищал каждую пядь советской земли. Он похоронен среди двух холмиков, на том месте, где он погиб. Это место знаем я и лейтенант из г. Зестафони Чхиквадзе Дианоз, который в этих боях был заместителем Вашего брата.
Сестра Маро, не сообщайте об этом матери, ей будет трудно. А вы отмечайте каждый раз 9 сентября, минуты его гибели. Родина не забудет его, также тех героев, которые, как Мамия, пали за Родину смертью храбрых. Родина всегда будет помнить этих патриотов, защитников Родины.
Этим кончаю. Конечно, мне очень трудно и неудобно писать об этом, но чем бесконечно ждать, лучше знать обо всем.
С братским приветом врач Жора Мочитадзе 1942 г. 23 ноября”
В селе Роденаури Зестафонского района со своей большой семьей живет бывший отважный связист и разведчик Леван Симонович Мшвениерадзе. У него 12 детей и 28 внуков.
Целое отделение “марухцев” – в Кутаиси: бывший зам. командира роты Александр Сейтович Алпаидзе, врач Иван Соломонович Швангирадзе, бывшие солдаты Турабелидзе, Хучуа.
Отозвался и бывший начальник штаба 808-го полка Николай Алексеевич Фролов. Он работает на ремонтно-механическом заводе “Самтреста” в Гурджаани.
Отозвались однополчане из Вознесенска Николаевской области Иван Николаевич Рогачев и Филипп Васильевич Мереженко, бывший ПНШ-1 Вершинин Павел Степанович из города Кирова. Все они и дополнили рассказ о боевых действиях 808-го полка, о необычном фронте, где и штурм высот, и оборона их проходили не на земле, а на ледяном поле, за облаками...
Ночью, когда батальон совершал марш к перевалу, в селе Чхалта командир 3-го стрелкового корпуса генерал-майор К. Н. Леселидзе вызвал к себе комбата В. Р. Рухадзе. У генерала находились командир дивизии подполковник Кантария, первый и второй секретари Абхазского обкома партии и председатель Совета Министров Абхазской республики.
Генерал приказал несколько изменить маршрут, оставить в Чхалте девятую роту лейтенанта Арташеса Вартаняна для охраны штаба, а остальными ротами продолжать марш на Марухский перевал.
Генерал и все присутствующие по-братски обняли комбата Рухадзе и комиссара Киладзе. По теплоте проводов, по простоте обращения генерала, нетрудно было вонять, что 810-й полк, которому придавался батальон 808-го полка, идет на опасное и ответственное задание.
Марш был очень трудным. На перевал батальон прибыл вечером 27 августа.
В боевом охранении шел первый взвод 8-й роты, которым командовал лейтенант К. Н. Свинтрадзе.
На рассвете, как только батальон вышел на ледяное поле, егери, расположенные на левой стороне вершины, открыли огонь из автоматов и минометов. Трудно было найти укрытие. Появились первые раненые. Некоторые бойцы, впервые участвовавшие в бою, растерялись, но здесь появился командир роты лейтенант Н. И. Схиртладзе.
Командир роты быстро ликвидировал временное замешательство. По цепи полетела команда:
– Огонь!
И когда на врага обрушился дружный шквал огня, бойцы почувствовали в себе силу и уверенность. Это были их первые выстрелы не по мишеням, а по живым фашистам. Этим огневым заслоном воспользовался взвод лейтенанта Григория Барамидзе, ранее посланный в боевое охранение. Он первым ворвался в район обороны егерей и закрепился на высоте.
До самых сумерек продолжался бой, а затем снова переходили ледяное поле. Это поле и без боя проходить было нелегко, так как на каждом шагу подстерегали коварные ловушки – ледяные расщелины. Рухадзе вспоминает, как находившийся поблизости его связист Баратели в одно мгновение угодил в трещину. К счастью, она была не очень глубокая, но тем не менее вытащить его оттуда оказалось нелегко. Веревок не было, поэтому связали пояса и спустили в щель, но их не хватило. Выручила находчивость сержанта Левана Мшвенлерадзе, который достал свои обмотки, привязал их к поясам. Так и спасли связиста.
В ночь на 29 августа основные силы батальона сосредоточились на склоне Кара-Кая. Расставили ночные посты, которые сменялись через каждые 15–20 минут (больше бойцы не выдерживали, так как было очень холодно).
Все ясно представляли себе, что завтра – 29 августа – предстоит выдержать еще более жестокий бой. Поэтому готовились к нему. Рухадзе и Киладзе собрали командиров рот и политруков, обсудили обстановку, выслушали разведывательные сведения, отправили донесения в штаб полка. Было известно, что враг укрепился на леднике на противоположной стороне Кара-Кая, закрыв батальону дальнейший проход на Клухорский перевал.
Во исполнение общего плана, утвержденного командованием 810-го полка, составили собственный план боевых действий. Седьмая рота лейтенанта Шалвы Марджанишвили должна была ночью незаметно вывести два взвода, обойти противника с левого фланга и атаковать с тыла. Взводу лейтенанта Барамидзе приказано на рассвете занять командную высоту. Восьмой роте лейтенанта Схиртладзе ставилась задача наступать на основные укрепления врага. Для этого следовало спуститься по отвесному заснеженному склону. Это была очень трудная задача, требовавшая большой физической силы и выдержки. И поручили ее Схиртладзе не случайно. Он был очень сильный, еще до войны закончил институт физической культуры. В его роте было много таких же, как он закаленных солдат. Поэтому задачу он мог выполнить лучше других.
Было еще темно, когда седьмая рота атаковала левый фланг противника и заняла вражеские позиции.
Успешно справилась со своей задачей и восьмая рота. Спустившись в ущелье – а спускаться пришлось ползком по снегу, – Схиртладзе разбил роту па маленькие группы. Надо как можно ближе подойти к врагу. С большим трудом преодолели почти отвесную обледенелую скалу. Затем уже стало легче делать восхождение. Таким образом, незамеченными подошли вплотную к противнику. Хорошо слышали немецкую речь. Залегли и ждали рассвета. Затем дружно забросали фрицев гранатами. Это был сигнал для остальных групп батальона, которые открыли по фашистам сильный огонь. Внезапность сделала свое дело. Враг был в панике. Он метался во все стороны под губительным огнем. Большая группа гитлеровцев, около 60 человек, бросилась к правому флангу, где находился штаб батальона с резервным взводом. И тут встретили врага мощным огнем из станковых пулеметов и автоматов. Огонь вел и комбат, и комиссар батальона Киладзе, и адъютант старший батальона Андрей Басиули, и командир взвода связи Яхья Нахушев, и даже врач батальона Иван Швангирадзе...
После трехчасового ожесточенного боя враг был опрокинут с командной высоты и понес большие потери. В этом бою были тяжело ранены командир 7-й роты лейтенант Марджанишвили, командир взвода лейтенант Барамидзе, адъютант старший батальона лейтенант Басиули и другие. Батальон захватил у врага большие трофеи: пулеметы, автоматы, ручные гранаты, патроны, альпинистскую обувь, сухари, консервы, витамины в таблетках, коньяк, ликер, плащ-палатки и многое другое.
Добыча была кстати. Многих бойцов вооружили немецким оружием, раздали солдатам плащ-палатки, альпинистскую обувь, распределили продукты.
Началась подготовка к новому бою. Нужно было знать обстановку у противника. Помогла в этом 8-я рота лейтенанта Схиртладзе, которой удалось захватить “языка”. До смерти перепуганный, фриц без конца повторял одни и те же слова: “Корпус”, “Генерал Ланц”, “егеря”, “белая лилия”, “эдельвейс”. От него удалось получить важные сведения.
Ночь на 30 августа была очень холодная. На рассвете бой возобновился с новой силой. Враг начал отчаянное наступление. Вначале на участке 7-й, а затем 8-й роты. Атаки чередовались одна за другой. Немцы несли большие потери, по натиск свой не ослабляли. Им удалось ворваться в расположение взвода лейтенанта Чхатарашвили. Вот здесь командир взвода совершил свой подвиг. Он один вступил в смертельный бой с десятью гитлеровцами, восемь из них уничтожил, но в схватке сам поскользнулся и полетел в ледяную пропасть. Командование взводом принял сержант Цинтадзе. Атака была отбита.
Затем фашисты предприняли наступление на позиции 8-й роты. В этом бою командир роты лейтенант Схиртладзе загнал врага в каменный “мешок”, подпустил на близкое расстояние, а затем открыл огонь с трех сторон. Ему помог еще резервный взвод батальона. Многие вражеские солдаты нашли здесь себе могилу. Но и этот удар не остепенил врага. Он бросил свои силы на резервный взвод штаба батальона. Снова отчаянная схватка, в которой пришлось применять и гранаты. В отражении атаки принимал участие штаб батальона в полном составе.
Несмотря на потери, егери предпринимали огромные усилия, чтобы окружить батальон. Положение было серьезное. Стало ясно, что этими силами к Клухорскому перевалу прорваться не удастся. Вечером в батальон прибыл командир 810-го полка майор Смирнов. Он осмотрел позиции, направил донесение, в котором снова просил подкрепления в живой силе и продовольствии.
В ночь на 31 августа подсчитали свои силы. Много офицеров вышло из строя. Оставшихся можно было перечислить по пальцам: кроме Рухадзе и Киладзе – политрук Мачавариани, лейтенант Свинтрадзе, лейтенант Чимокадзе, лейтенант Нахушев и врач Швангирадзе. К этому времени из Чхалты прибыла девятая рота лейтенанта Арташеса Вартаняна, но она не подошла к батальону, а заняла оборону на левом фланге.
Очень серьезно был ранен разрывной пулей в левое плечо командир 8-й роты лейтенант Схиртладзе. И без того тяжелая обстановка осложнилась тем, что пошел сильный снег, началась вьюга и все сильнее крепчал мороз. Большие потери и превосходство в силах противника вынудили наше командование отдать приказ об отходе за Марухский перевал.
Получив задачу на выход из боя и оценив обстановку, комбат Рухадзе и комиссар Кпладзе решили создать небольшие отряды.
В два часа ночи отряды один за другим начали переход по тропе через Марухский ледник. Защищать тропу в числе других остался отряд политрука 7-й роты Тариэла Мачавариани, который занял выгодную позицию у подножья Кара-Кая. Этот отряд героически выдержал натиск врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66