Парень озадачился и явно расстроился.
— Может технолог на полчаса отойти по делам? — спросил он сердито почему-то у обеих девушек. Хлопнул себя по карману. Спросил ту, которая примчалась за ним: — Подождешь человека? Передашь?
— Я не могу. Мне тоже там надо быть.
— Тьфу ты, — окончательно расстроился парень. — Неудобно будет перед Ленькиным шурином.
Они с девушкой уже вышли из магазина, когда он спохватился. Вернулся, предложил продавщице:
— Девушка, этот человек, с которым мы договорились, он подойдет с минуты на минуту. Я ждать не могу... Вы же слышали. Давайте я отдам вам эти микросхемы... Да черт с ними... по пятнадцать долларов. Только дешевле чем за двадцать ему не продавайте. Цену клиентам сбивать нельзя. Привыкнут — на шею сядут.
Вот он, шанс. За десять минут сто долларов навара. Упускать его нельзя. Он и возник-то только из-за случайности. И, конечно же, потому, что она, продавщица, приглянулась этому невзрачному технологу.
Долларов в кассе не оказалось, но технолог согласился взять национальной валютой по курсу. Причем даже не пересчитывал. Оно и понятно — на заводе комиссия.
Так и остались эти микросхемы у сельской завоевательницы. Как реликвия и как напоминание о собственной лоховитости. Цена им на этом же базаре — пятнадцать копеек за пару. За восемь одну почему-то не берут. Покупатель нынче дотошный.
А триста долларов убытка были вычтены хозяином магазина из зарплаты. Не сразу, конечно. В течение года. Так что с туфлями и юбкой-стрейч пришлось повременить.
Если проанализировать эту почти хрестоматийную аферу, то на первый взгляд все вроде бы оформлено как следует. Чего зря молодежь хаять. Дурочку деревенскую «развели», роли сыграли качественно, убедительно.
Но аферисты-ветераны считают, что хаять есть за что. Даже в этом примере. Мол, в правильном варианте комбинация эта должна иметь подстраховочный сюжет. Так сказать, еще одну степень защиты.
В момент первого обсуждения при продавщице-лошице в магазин, якобы случайно, полагалось войти еще одному действующему лицу. Желательно солидному гражданину с «дипломатом». Гражданин, тоже оказавшийся невольным свидетелем сделки, должен был бы проявить к ней интерес. Вроде того, что:
— Ну-ка, ну-ка... Это те самые «КЕ-745324»? Из конверсионной программы? И почем? У нас в Харькове они по сто долларов.
— Еще бы, — должны были бы ответить ему. — Завод-то в Одессе.
В общем, харьковчанин тоже должен загореться желанием приобрести чудо-микросхему. Да не одну.
— Если получится, возьму и на вас. Но точно не обещаю, — ответил бы на это технолог-продавец. И на всякий случай уточнил бы: — Вам сколько?
— Я бы и тридцать взял.
— Ну, это вряд ли. Но подходите через час. Десяток, может, и удастся.
Есть все же подозрение, что подобное указание на ошибки молодежи — всего лишь старческое ворчание. Заурядное ханжество.
К чему ребятам были лишние сложности? И так все прошло как надо. Может, люди сработали по обстоятельствам, учли психологию жертвы.
Но и тут cтарики могут одернуть. И в данном примере одернули: в этот раз прошло — в другой не пройдет.
Компашку, мол, эту молодую знают. С работой ее знакомы. И хотели бы знать, куда девается этот якобы учет психологий при каждой второй попытке? Когда они прокалываются?
Оказывается, эта же группа пыталась кинуть продавщицу магазина «Автозапчасти», что в непосредственной близости от завода. И попытка не удалась. Не клюнула продавщица. Одесситкой оказалась девушка. Юной, неискушенной, но чуть более осторожной. Засомневалась. Деньги уже отсчитала, но в последний момент передумала. Для того чтобы лишить ее сомнений, не хватило одного штриха. Того самого, подстраховочного, сюжета. Впрочем, и слава богу, что не хватило. Когда аферу затевает кустарь, сочувствие всегда на стороне жертвы.
Примеров подобных магазинноторговых постановок можно привести множество. В современном исполнении почти все они грешат кустарщиной. Повторяю: на взгляд аферистов опытных.
К ворчанию, конечно, стоит прислушаться. Хотя бы из вежливости. Но молодежь нынче дерзкая, отвязная. Думает примерно так:
«Чем бурчать, лучше бы научили. А не учите — так и не надо. Сами управимся». И управляется.
От диалектики никуда не денешься. Новое время — новые приемы. Точнее, старые, но рожденные заново. И не менее плодотворные.
Главный полигон для этих «новинок» в Одессе — легендарный толчок. Заповедник лохов и аферистов всех мастей.
Вот один из трюков, заново запатентованных буквально год или два назад.
Что такое одесский толчок — знают все. Кто не знает — догадывается. Правильно: такой же вещевой базар, как и в других городах. Только более необъятный, более колоритный и более беспредельный в смысле товара, продавцов, покупателей и во всех других смыслах.
Два года назад этот торговый город обзавелся огромным районом новостройки: контейнерной площадкой. Долгими рядами металлических контейнеров, которые служат одновременно и складами, и магазинами.
Покупатели-оптовики в первую очередь подаются сюда. Для справки: банальный лоток в престижном месте стоит десять тысяч долларов, контейнер — до пятидесяти.
Итак, разновидность контейнерной аферы...
В одном из контейнеров распродается какой-нибудь ходовой товар. Например, зимние наборы «шерстяной шарф и шапочка с бумбончиком». Цена — бросовая, по два доллара за комплект. Оптовая цена у других торговцев — два доллара двадцать центов. Поэтому ничего удивительного, что у контейнера толпится народ. Но и подозрительного в этом тоже нет ничего. Распродажу время от времени затевают и другие торговцы.
Приезжие оптовики скупают по сто, по двести комплектов, и вскоре наступает момент, когда продавец заявила, что наборы закончились. И сообщила обделенным две новости. Одну хорошую, другую плохую. Хорошая: минут через десять партию наборов принесут со склада. Плохая: цена будет повышена до нормы.
Покупатели, которые профукали льготную цену, — в панике. Возмущаются и молят дать им еще шанс.
Тут появляется хозяин контейнера. Принимает у продавщицы выручку за проданное и попутно подтверждает, что товар прибудет, а цена поднимется.
Очередь обреченно выслушивает приговор. Кое-кто смиренно отходит. Но некоторые, из тех, кто по жизни борется до конца, наседают на хозяина. Уговаривают торговца уступить им товар по старой цене. Давят на то, что возьмут при этом крупную партию. Наборов по пятьсот.
В числе этих неподдающихся — бойкая оптовичка с раскладной тачкой и большой сумкой. Она, пожалуй, самая бойкая и именно поэтому умудряется уговорить хозяина.
Тот уступает, но требует деньги вперед.
Бойкая тут же достает из-за пазухи кошелек и вручает хозяину тысячу долларов. Под вручение советует и другим присоединиться к сделке.
Другие колеблются, но азарт уже не отпускает их. Да и чего колебаться? Подозрение рассеивает наполненный ящиками с другим товаром открытый контейнер, весь увешанный турецкими сарафанами, шляпками и прочими трусами, неактуальными в данный момент.
Покупатели предчувствуют, что если они упустят сделку, то будут терзаться чувством вины всю обратную дорогу до своих Каховок, Жмеринок и Белых Церквей. И нет никакой гарантии, что и потом простят себе эту нерешительность. Замешенную к тому же на зависти. Эта-то бабенка горластая своего не упустила. А мы?.. Ну не лохи мы после этого?..
Как раз по поводу последнего можно было бы не волноваться.
Собрав со страждущих предоплату (от десяти до двадцати тысяч долларов), хозяин отбывает за товаром. Продавщица тут же приглашает всех заплативших в контейнер. Чтобы не толпились у входа и чтобы хоть немного отдохнули. «Поди, с раннего утра на ногах...» Усаживает — кого на раскладные стульчики, кого на ящики с товаром. Места всем хватает, невзирая на штабель ящиков до потолка.
Сама тем временем достает из коробки какие-то майки, халаты. В ожидании наборов собирается торговать ими. Минут пять торгует, без особого, впрочем, успеха.
Потом просит собравшихся пять минут приглядеть за прилавком, пока она отлучится в туалет.
Проходит пять минут, десять, пятнадцать... Продавщица не возвращается. Нет и обещанного товара. Самой бойкой оптовички, той, которая первой достала из-за пазухи кошелек, тоже нет. Как пошла почти сразу за продавщицей, так и сгинула... Сумка ее огромная да тележка остались, правда, в контейнере.
Потерявшие терпение покупатели организовывают поиск, делегируют ходоков в туалет. Те возвращаются ни с чем. Принимаются расспрашивать о продавщице и ее хозяине у торговцев в ближайших контейнерах. Соседи пожимают плечами. Они раньше этой продавщицы не видели, как и ее хозяина, потому что настоящие хозяева только вчера сдали этот контейнер.
Еще через какое-то время болезненно прозревающие оптовики решают заглянуть в товарные ящики, которыми заставлен контейнер. И обнаруживают в них не товар, а всякий упаковочный хлам, которого за день на толчке набираются горы. Самые отдаленные и верхние ящики вообще не заполнены.
В дело вступает милиция, но и результаты ее стараний не вызывают у горемык облегчения. По картотеке разыскивается адрес настоящих хозяев контейнера. К ним едет специальная группа. Но толку от этого?.. Хозяева вчера сдали контейнер неизвестным лицам, откликнувшимся на их объявление. Интересоваться документами съемщиков на толчке не принято.
Милиция, конечно, заводит дело, но на этом все и заканчивается. Милиция уже и сама успела привыкнуть и к подобным аферам, и к тому, что они остаются нераскрытыми. Для нее это будни. С будничным самооправданием: «Что вы хотите? Это же одесский толчок!»
Но все эти примеры — примеры афер. Они более или менее типичны. И для других городов тоже. А как же люди? Неповторимые одесские типажи? Как ни странно, на роль типажа подмывает взять современника. Сашу Фантаста.
Подмывает по разным причинам. Во-первых, он не похож на других аферистов. Во-вторых, он внес посильный вклад в направление «афера торговая». И в-третьих, он завязал. (Именно поэтому я буду говорить о нем в прошедшем времени.)
Теперь подробнее...
Саша не просто не был похож на других аферистов. Он на афериста не был похож вообще. Тут возможны возражения: еще бы, на то он и аферист, чтобы вызывать доверие.
Я имею в виду другое. Слово «аферист» вызывает в воображении широкий спектр образов. От прожженного морщинистого типа с улыбчивым, но внимательным взглядом до рассеянного пожилого интеллигента с айболитовской бородкой. Симпатичные красотки с невинным взором и щеголеватые франты-фирмачи располагаются где-то в середине спектра. Очевидные инвалиды, милиционеры в форме и деревенские жители с обветренным лицом в него не попадают, однако после призыва к подозрительности воображение может учесть и их.
Но лишь с насилием над собою большинство из нас примерит колпак афериста к... монашке, или нищему, или невесте... Или к Саше Фантасту. Потому что все они — люди не от мира сего.
С первыми тремя понятно. Насчет Саши надо объяснить.
Объяснение просто и убедительно: Саша был графоманом. Он был помешан на писательстве. Рассказы, повести, романы он творил с такой скоростью, что, когда заканчивал страницу, чернила на первой ее строке не успевали высохнуть. Саше приходилось откладывать по нескольку листов на просушку и только потом отправлять их в стопку. Пауз в его работе не бывало.
Ни разу его перо не зависало над бумагой дольше, чем на время перелета от одного слова к другому. Он мог за ночь накатать произведение объемом с том Большой Советской Энциклопедии при условии набора его мелким шрифтом. Проблемы мук творчества для него не существовало. Чего нельзя сказать о проблемах издания.
Сашу не издавали просто катастрофически. Не существовало журнала на территории бывшего Союза, в котором не были бы знакомы с его творчеством. Причем — со всем его творчеством. Несколько отдельных Сашиных тетрадей-томов были посвящены учету рассылки. Получив отказ в одном журнале, Саша тут же отправлял отвергнутое произведение в другой и ставил в тетради соответствующие галочки.
Этот бюрократический учет да еще регулярные посещения почты с целью обнаружения новорожденных изданий были единственными сдерживающими факторами, позволяющими держаться на плаву целлюлозно-чернильной промышленности.
Но правды ради надо сказать, что, во-первых, было несколько случаев, когда Сашины рассказы напечатали, причем уважаемые журналы. Во-вторых — некоторые из его опусов были вполне приличны.
Саша в то время был одержим фантастикой и Кингом. Вот, например, один из сюжетов его фантастических рассказов...
К некоему молодому писателю пожаловал гость из будущего, пацан, втихаря пробравшийся там, в будущем, на машину времени. Когда писатель удостоверился, что байстрюк его не дурит, он додумался попросить того доставить ему в настоящее собственные уже написанные книги. Тот выполнил поручение. И дело пошло. Пацан таскал книги, писатель-хитрован их переписывал, занимался плагиатом по отношению к себе самому. Потом вдруг обеспокоился: но кто-то же их сочинил? Кто?
По-моему, сюжет симпатичный.
Я его привел как попытку подтверждения неординарности и самого Саши, и того факта, что любой одессит — личность творческая.
Графоманил Саша лет до двадцати пяти. К тому времени где-то в промежутке между писанием и рассылкой рукописей он умудрился жениться. Жена его, очарованная поначалу отрешенностью супруга от житейской суеты, со временем обеспокоилась. Редкие гонорары кормильца уходили на бумагу и почтовые услуги. Ее осторожные рекомендации насчет того, что не мешало бы устроиться на работу, подействовали на Сашу как эффект двадцать пятого кадра на зрителей телепередач. Не замечались, но в подсознании осели.
Поэтому, когда он в очередной раз возвращался с почты ни с чем и встретил школьного друга, который предложил ему работу в своем бизнесе, Саша ощутил неосознанный интерес.
Психоанализом сейчас заниматься нет смысла.
Как бы там ни было, при следующей встрече Саша принял предложение однокашника подсобить ему в торговле на толчке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22