Но наиболее удачливые и квалифицированные «нижние» могли умудриться так расположить к себе клиента, что он запросто отдавал им в руки все, с чем приехал. Тогда у кидал «прославившегося» звена был настоящий праздник. После того как в милиции утрясались проблемы с обиженным и звено получало свою долю, начиналась грандиозная пьянка. Правда, бригадиры отгоняли празднующих подальше от «рабочих» мест, чтобы не совращали оставшихся, а то и вовсе требовали исчезнуть с рынка до следующего дня.
Доходы каждого звена определялись исключительно мастерством его менялы. Работа «нижней» была сложна и опасна. Впрочем, у нее имелись свои защитники, но помочь ей выдурить у клиента доллары, да побольше, не мог никто.
Многое зависело от ее внешности. Ведь клиент, который и понятия не имеет о том, что за менялы предлагают ему свои услуги, вправе выбирать из них. И определяющим моментом порой является отнюдь не самый выгодный курс предлагаемой сделки, так как у всех кидал он примерно одинаков. Только самые самоуверенные могут предложить клиенту больше, чем другие, не рискуя вызвать в нем обоснованных подозрений.
Многие кидалы в надежде первыми привлечь клиента, бывало, так разрисовывали свои табло с графиком расценок, что со стороны могло показаться, будто за столом стоит личный представитель государственного банка. Однако не фирменное табло зачастую привлекало клиента, а сам человек, предлагающий сделку. Причем, как было замечено, мужики быстрее подходят к самым молодым и привлекательным девкам, а баб тянет на противоположность.
Очень часто «нижними» были парни с самоуверенными наглыми рожами, и на них клевали исключительно деревенские молодухи.
Натуральным же лохам, различимым с первого взгляда, было все равно в принципе, у кого менять, и потому их выбор был непредсказуем. Зато с такими проблем у «нижней» не возникало. «Натуральный лох», не подозревая вообще ни о чем, часто извлекал на обозрение заинтересованным взглядам весь бумажник сразу только для того, чтобы обменять всего лишь полтинник или сотку, и многие малоопытные менялы, набранные по «экстренному набору» и прошедшие недостаточно углубленный курс по овладению специальностью, начинали пороть горячку.
Доходило до того, что необоснованно дотошные советы обменять сразу всю наличность по самому что ни на есть супервыгодному курсу оборачивались катастрофой. И у самого лоховитого лоха существует предел, дальше которого его доверчивость не может распространяться. Тогда уже спасти ситуацию не могли никакие ухищрения. Клиент уходил. Своей сотки он все равно лишался у какой-нибудь более скромной менялы, но у всего звена настроение было испорчено на весь день, а то и на целую неделю. Незадачливого менялу «парафинили» во всех инстанциях, вплоть до ментов, лишний раз внушая ему такие банальные истины, как «жадность фраера погубит», «не уверен — не обгоняй», «лучше синица в руке, чем журавль в небе». Однако с места его не убирали, потому как было замечено, что именно из таких «обосравшихся» и выходят потом самые лучшие спецы своего дела.
У опытного менялы проблем с клиентом нет, даже если тот страдает излишней подозрительностью. Настоящие универсалы могли так соблазнить жертву, что, бывало, помощь «верхних» не требовалась и даже вредила.
Одна девчонка, например, по внешнему виду сама похожая на какую-нибудь провинциалку, так «развела» трех здоровенных мужиков, что они еще десять минут после того, как она их кинула, стояли возле прилавка и переговаривались между собою на отвлеченные темы. И только когда реализатор, за столом которого «поработала» кидала, начал их отгонять, чтобы не заслоняли товар на прилавке, лохи стали возмущаться, что «эта девка так долго задерживается...» Оказывается, «эта девка» спокойно приняла у мужиков две сотенные бумажки и со словами:
«Мама, а ну проверь эти доллары и дай мне сдачу» — перелезла через наваленные между столами баулы и исчезла за развешенными кофтами и платьями. Естественно, свое табло она унесла тоже.
В том же ряду работал кидала покличке Гвоздь, прозванный так за свой нескладный рост. Он вечно приходил на работу с бодуна и часто опаздывал, за что его нещадно штрафовали. Конечно, бывали и у него прогарные дни, но если он кидал, то кидал без осечек.
Как-то раз его звено после нескольких часов бесплодного ожидания соответствующего «клиента» плюнуло на такую «работу» и ушло пить водку в ближайшую забегаловку.
Гвоздю тоже хотелось выпить, но денег у него не было даже на обратную дорогу. Он взял у соседа маленькую складную скамеечку и со словами: «Да ну их, тунеядцев, мешают только» — уселся прямо в проходе, под ногами шляющейся толпы оптовиков.
Но через некоторое время он куда-то исчез.
Подошел заинтересованный звеньевой соседнего звена и увидел, как хозяин скамеечки прячет ее в свой стол. На вопрос: «А где Гвоздь делся?» — он получил от того объяснение в двух словах: «Кинул лоха».
Но самое удивительное ждало всех впереди. Когда все стихло, из-под соседнего стола появилась кучерявая голова Гвоздя. «Ушел?» — спросил он у изумленного звеньевого.
Оказалось, Гвоздь кинул на сто долларов какого-то тракториста так искусно, что этого не заметил даже сам хозяин табуретки, находившийся от него практически в двух шагах. Он увидел лишь свою пустую табуретку и в недоумении топчущегося возле нее мордатого парня.
Гвоздь выдал секрет своего исчезновения. Когда парень протянул деньги беспечно и потому располагающе рассевшемуся на стульчике кидале, аферист указал ему куда-то за спину и громко крикнул: «Тетя Маня, выдайте парню за сотню!» Пока лох оборачивался и выискивал несуществующую «тетю Маню», Гвоздь вопреки неудобной конструкции своего тела метнулся к соседнему столу. И счастье его было, что внутренности этого лотка не были забиты приготовленными по обыкновению к продаже тюками со шмотками...
Таких примеров можно привести немало, но с годами опытных кидал, которые изымали деньги у простаков с помощью своих мозгов, а не кулаков, изрядно поубавилось. И дело вовсе не в том, что «бизнес» этот становился менее прибыльным — ничуть не бывало. Опыт показывает, что, невзирая на разъяснительную работу, лохи плодятся со скоростью света.
Однажды довелось наблюдать такую картину: на одном из пустовавших лотков сидел молодой человек лет тридцати пяти, явно провинциальной наружности и с горьким простодушием рассказывал окружившим его сочувствующим: «В прошлом году именно вот на этом месте кинули меня на сотню ! А сегодня — на двести ...»
Да, дело тут вовсе не в снижении прибыльности. Просто настоящим мошенникам мозги напрягать приходится, а зачем кидале их напрягать, когда глупый приезжий становится еще глупее. Чуть что — на него просто цыкни, он и успокоится. Это не мои слова. Они принадлежат кидале так называемой «новой генерации», пришедшей на смену прошлым кукольникам и Гвоздям.
Оплата труда и связи с ментами
Оплата труда у толчковских кидал ежедневная. Она составляет пятьдесят процентов с кинутой суммы на звено, включая бригадира. Впрочем, это так, когда разговор идет о ста долларах. С полтинника, например, кидалы получают всего сорок процентов, и чем меньше бумажка (если только она одна), тем меньше и процент с нее. Такая такса придумана хозяином для того, чтоб кидалы старались раскрутить клиента на всю катушку, то есть на самую крупную сумму, какую он только сможет выложить, и не соблазнялись тощими десятками и двадцатками. Как правило, более «солидный» клиент, если он решит все же пожаловаться ментам, порой приносит меньше хлопот, чем ободранный хозяин злосчастной десятки. Замечено, что те, кто меняет по-мелкому, самые вредные и готовы бежать к ментам и требовать справедливости даже за копейку.
Так или иначе, но единожды кинутая крупная сумма все же лучше мелкой. К тому же многие «нижние», недооценивая собственные силы или просто опасаясь кидания на крупные суммы, готовы порой довольствоваться малым, тем самым снижая показатели всей бригады в целом. Чтобы стимулировать кидал «на подвиги», руководство не считает кинутую мелочь вроде десятки или пятерки «хорошо проделанной работой» и часто отбирает эти «бумажки», не выплачивая за них кидалам никакой компенсации.
Скрывать от руководства кинутые суммы у кидал не принято. Менты, например, узнают о сумме буквально через десять минут, даже в том случае, если потерпевший и не думает к ним обращаться. Всегда находится еще кто-то, кроме кидал и потерпевших, кто становится свидетелем произведенной «операции».
Был случай, когда один кидала, «нагревший» своего клиента в довольно безлюдном месте где-то за будкой на пятьдесят долларов, сразу же побежал к бригадиру и, еще не достав из кармана (или рукава) купюру, перепутав у себя в голове от счастья цифры, выпалил: «Сотка!» На это бригадир ему заметил: «Еще раз напутаешь, сотку и внесешь. Доставай свой полтинник...»
Дело в том, что, пока кидала разыскивал бригадира, кто-то из ментов, пообщавшись с жертвой, закодированным словом сообщил обо всем нужному бригадиру, у которого имелась такая же рация, настроенная на ментовскую волну...
Кидалы Седьмого километра приносили ментам немалый доход. Когда в начале 199... года ментам вследствие прямого приказа сверху пришлось «наводить» на толчке «порядок» и временно убрать с рынка кидал, то менты жаловались своим знакомым и друзьям на постигшее их несчастье: «С кидалами плохо, но без них еще хуже ...»
В 199... году, когда основной поток приезжих продолжал еще циркулировать в районе столов и количество кидал было самым большим за всю историю функционирования рынка, у ментов было беззаботное время.
По толчку обычно патрулировали два мента, за одним была закреплена одна половина, а за другим — вторая, но обычно они прогуливались вдвоем, чтоб не скучно было. Часто их можно было наблюдать мирно беседующими в группе бригадиров, а временами их вообще было невозможно найти в патрулируемом районе. Но если они появлялись в районе действия кидальных звеньев, сразу же по всему ряду проносился условный предупредительный сигнал. Летом 199... года это было слово «Вася» , но к осени его сменили на «Сережа» , так как это «Вася» порядком надоело ментам и приелось самим кидалам.
Как только патрульный появлялся в поле зрения крайнего звена и по ряду передавался условный сигнал, все «нижние» обязаны были спрятать свои табло и по возможности исчезнуть сами. Новички, которых менты еще не знали в лицо, могли сделать вид, что они торгуют разложенным перед ними на столе товаром. Остальные чаще всего прятались внутрь столов. Тут все зависело или от настроения мента, или же от финансового состояния его кармана на данный момент. Если «нижняя» не успевала спрятаться, мент быстро подходил к ней и со словами: «Опять Васю звала?» — вытаскивал ее из-под стола, затем принимался за поиски таблички.
Когда табличка тоже извлекалась на свет, мент уводил девчонку якобы в отделение, но за ближайшей будкой парочку уже поджидал звеньевой и платил менту штраф за пойманную работницу. Штраф составлял 500 тыс. купонов, что на то время по общегосударственному курсу обмена составляло 3,2 доллара. Выкуп вносился или деньгами, или валютой — это значения не имело.
В том случае, если мент при обыске не находил табло, как ни старался, то ему все равно не составляло труда придраться к «нижней», но в этом случае выкуп составлял всего 200 тыс., или 1,3 доллара. Впрочем, случалось и так, что кидалу выкупать никто не собирался, если не было почина, но тогда менты могли поверить в долг, правда, смотря кто обещает. За хорошего работника мог заплатить сам бригадир, если ни у кого из звена денег не было, а вообще он в эти дела не вмешивался, предоставляя право решать все вопросы на местах звеньевым.
Когда к мирно дефилирующему менту подходил кинутый кидалами гражданин, мент мог внимательно выслушать рассказ о происшедшем, потом, не сходя с места, начинал задавать всякие вопросы, которые могли иметь отношение к делу. Этим самым он старался выиграть время, необходимое кидалам, чтобы передислоцироваться. После этого он наконец делает вид, что во всем разобрался, и начинает размахивать руками, проявляя активность, и позволяет потерпевшему отвести себя на место преступления, многократно сетуя по поводу того, что вряд ли он сможет чем-то помочь. Мол, кидалы очень хитры, и так как на рынке их очень мало («вывели в прошлом году...»), то отыскать преступника практически невозможно. Когда лох подводит его наконец к лотку, за которым произошло «ограбление», мент снова устраивает допрос, на этот раз реализатору.
Реализатор, как правило, отнекивается и орет, что ничего не знает, что он тут ни при чем, какая-то залетная попросилась постоять рядом за столом и выставить табличку. Реализатор и разрешил — жалко, что ли? Он и не думал, что это мошенница, так как не знал, что валюту нельзя менять у частных лиц, а кроме того, всегда полагал, что на рынке никаких мошенников, кроме самих покупателей, не имеется.
Потерпевший начинал доказывать, что-де полно на толчке мошенников и менял незаконных целая куча... На это мент несказанно удивлялся, разводил руками и требовал потерпевшего показать ему хотя бы одного. Естественно, таковых в поле зрения в данный момент не наблюдалось. Одновременно с этим мент без устали вдалбливал в голову потерпевшему истину о том, что в происшедшем тот виноват лишь сам. Доллары и прочую валюту менять у частных лиц запрещено, да к тому же руководство толчка каждые пять минут передает по трансляции предупреждения о том, что надо быть внимательными.
Мент старается вовсю, чтобы потерпевший не направился в отделение и не написал заявление. Он всячески его пугает последствиями. Менты прекрасно знают, что следует говорить в подобных случаях. Наименее информированные лохи всерьез полагают, что если воришку и поймают, то долларов своих ему все равно не видать — в наказание за незаконный обмен у него изымут всю сумму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22