В положенное время «Регаццона» прибыла в Кашкаиш Город в Португалии, на побережье Атлантического океана

и, простояв ночь на якоре, вошла в залив к устью Тежу Тежу (Тахо) – река в Португалии и Испании, в устье которой расположен Лиссабон

между башней Сан-Бужиу и замком Сан-Жулиан.
Приплывший в Лиссабонскую гавань в наши дни не увидит того, что увидел Робин, так как облик города полностью изменился. Правда, покрытые лесом холмы над песчаными утесами на южной отмели реки остались теми же. Но на северной стороне все было по-иному. Башня Белена Белен – городок в Португалии, на берегу пролива, ведущего в бухту Тежу

теперь стоит на берегу, а тогда она увенчивала островок на канале, вода омывала стены монастыря Сан-Жерониму. От замка Сан-Жулиан сейчас остался лишь один этаж с четырьмя индийскими башенками по углам, напоминая о крепости, построенной королем Филиппом для охраны нового владения Испании. В его арках живут крестьяне, наружная стена испещрена трещинами, обнаруживающими красную черепичную кладку.
Но когда Робин приплыл туда осенним утром, замок высоко громоздился над рекой; однообразие темной поверхности его стен нарушали только дула орудий, балконы и окна. Крепость возвышалась над самым глубоким из двух каналов, на ее крыше развевалось огромное знамя. Но Робин обращал на это внушительное зрелище куда меньшее внимание, чем в ближайшие месяцы, ибо бросив взгляд на гавань, он застыл от ужаса. Галеас проходил мимо леса мачт, почти полностью закрывавших землю. Оглушительные крики, стук молотков, грохот экипажей на набережных так сотрясали воздух, что даже сказанные в ухо собеседнику слова оставались неслышными. Робину казалось, что на его глазах выносится приговор Англии. Однако, он вскоре воспрянул духом, поняв, что работа только начата, и повсюду ощущается медлительность, свойственная Филиппу.

Глава 15. Лакей Джузеппе

– Вот этот юноша, ваша светлость, – доложил дворецкий, указывая на Робина Обри. – Подойди, Джузеппе!
Старик огромного роста, склонивший лысую голову над разложенными на столе бумагами со столбцами цифр, повернулся вместе со стулом и устремил на Робина взгляд больших черных глаз, спокойный, внимательный и в то же время чем-то пугающий. Маркиз де Санта-Крус пользовался величайшим авторитетом среди флотоводцев того времени. Несмотря на свои семьдесят три года и все ухудшающееся здоровье, он по-прежнему обладал решительностью, позволившей ему в более молодые годы прорвать линию вражеских кораблей и выиграть сражение при Лепанто, Старое название города Нафпактос (Греция). 5 октября 1571 г. около Лепанто испано-венецианский флот одержал победу над турецким

и безжалостностью, с которой он предал мечу каждого пленника, захваченного после разгрома флота Строцци Строцци Леон (1515–1554) – французский адмирал

у Азорских островов. Робин удерживал свои колени от дрожи с таким же трудом, как и в тот день, когда королева подозвала его к себе из рядов школяров в Итоне. Юноше казалось, что Санта-Крус никогда не отведет от него взгляд, который словно проникал ему в душу. Как он мог надеяться перехитрить этого старого воина, отлично знающего людей и будто срывающего с него маску своими пронизывающими глазами?
– Ты подошел? – внезапно задал Санта-Крус совершенно непонятный вопрос.
Робин ошеломленно молчал.
– Когда Диего представил тебя, – нетерпеливо продолжал адмирал.
– Я сделал три шага вперед.
– Так сделай еще столько же! Стань передо мной!
У Робина душа ушла в пятки. Но тем не менее он шагнул вперед, почтительно остановившись перед маркизом.
«Он пытается напугать меня, – мелькнуло в голове у юноши, – и, кажется, преуспел в этом. Еще минута, и я упаду на колени и во всем признаюсь!»
Но Санта-Крус вновь ошеломил его.
– Принеси мои туфли! Сними с меня сапоги!
Пара легких туфель стояла у камина. Робин принес их маркизу, который носил доходящие до колен коричневые сапоги из невыдубленной кожи. Опустившись перед ним на колени, юноша осторожно стащил с него сапоги, надел туфли и выпрямился.
– Тебя зовут Джузеппе Марино? – осведомился маркиз.
– Да, ваше превосходительство.
– Ты итальянец?
– Из Ливорно.
Сейчас маркиз ткнет в него пальцем, скажет одно слово – «Лжец!», и его тут же отправят в подземелье, подумал Робин. Но его ожидал очередной сюрприз.
– Диего, объясни этому парню его обязанности. – Произнеся эту фразу, старик вновь погрузился в свои цифры, а Робин покинул комнату так быстро, как только на лестнице Диего передал Робина Джакомо Ферранти, который с тревогой ожидал окончания процедуры.
– Я нанят, – сообщил Робин, – и притом почти без всяких разговоров. Один Бог знает, что побудило его превосходительство согласиться.
Однако этого не мог ему объяснить ни Джакомо Ферранти, ни кто другой, за исключением самого адмирала Санта-Крус, если бы только он пожелал это сделать. Ибо никто, кроме маркиза, не знал, насколько тяжко он болен. Маркиз мечтал дожить до завоевания Англии – форсировать Ла-Манш и сжечь Елизавету у креста Святого Павла. Удастся ли это предприятие, если он умрет теперь? Находящийся сейчас в Кадисе Медина-Сидония – тупой упрямый осел. Рекальде – хороший, опытный моряк и старый ветеран, как и Санта-Крус, – все же не подходит для командования таким огромным флотом. Алонсо де Лейва, его помощник здесь, в Лиссабоне, – кавалерийский офицер и горячая голова. Мигель де Окендо, снаряжающий гипускоанскую Гипускоа – провинция на севере Испании, в области Страна Басков

эскадру в проливах, – испанский Филип Сидни, единственный человек, чьи разум и дух подходят для столь грандиозной задачи, но его молодость и жизнерадостность – не те качества, которые могут его рекомендовать королю Филиппу. Следовательно, маркиз должен оставаться командующим, скрывая, насколько можно, свои недуги от всех и от себя самого.
Старику приходилось изображать из себя молодого, иначе Филиппу II никогда не бывать владыкой мира. Но это была нелегкая задача, и Джузеппе Марино предстояло помочь осуществить ее.
– Я, который мог спать, как мертвец, когда матросы драили палубу у меня над головой, теперь вздрагиваю от стука сапога по полу, – признавался Санта-Крус в редкие минуты откровенности. – Резкое прикосновение причиняет мне боль, и даже от сотрясения воздуха я издаю звуки, похожие на расстроенную скрипку!
Таким образом, легко ступающий Джузеппе, который умел так искусно снять сапог, что распухшая нога этого не ощущала, и на чье плечо тем не менее, можно было опираться, как на стальное, становился с каждым днем все более необходимым старому адмиралу. Конечно, юноша получал свою порцию брани, но в этом он ничем не отличался от остальных слуг. Старик жил на верхнем этаже замка Сан-Жулиан, и это его знамя, развевающееся на высоком флагштоке, видел Робин, подплывая к устью Тежу.
Флот должен был отплыть летом 1587 года, но ничего не было готово к сроку. Медина-Сидония мешкал в Кадисе с андалузийской Андалузия – область на юге Испании

эскадрой, из Леванта Левант – общее название стран, прилегающих к восточной части Средиземного моря

и Неаполя не приплывали галеоны, «Сан-Фелипе», личный корабль короля Филиппа, еще не прибыл в гавань со своими сокровищами из Восточной Индии, золотой флот на западе также запаздывал. К тому же в марте Дрейк напал на Кадис, и через несколько недель стал на якоре в Кашкаише, выставив напоказ английский флаг так, что его можно было видеть из окон адмирала Санта-Крус, и, поняв, что в Лиссабонскую гавань ему не прорваться, снова отплыл на запад.
– Смотрите-ка на этого негодяя! – вскричал Санта-Крус. – А мой добрый повелитель в это время составляет в своей молельне для меня списки продовольствия, чередуя их с молитвами Богородице. Сколько молитв – столько сушеной рыбы для каждого солдата! Ну, а Дрейк покуда нападет на Золотой флот!
Санта-Крус отплыл в погоню с теми кораблями, которые уже были готовы, и, подойдя к Азорским островам, обнаружил, что Дрейк захватил «Сан-Фелипе» с сокровищами стоимостью в сто тысяч фунтов и уже был вне досягаемости на пути в Плимут.
Робин сопровождал адмирала в этом бесполезном преследовании, и в июле, когда они возвратились, время для нападения на Англию было уже упущено.
«Астрологи были правы, – думал Робин. – Великие испытания для мира наступят после совпадения планет в 1588 году».
Оставшиеся месяцы этого года работа стала продвигаться быстрее, а суета постепенно сменилась порядком. Золотой флот благополучно прибыл в порт, Окендо привел свой флот в бухту Тежу, а массивное бюро адмирала Санта-Крус наполнялось списками кораблей и их капитанов, вооружений, экипажей, баррелей Баррель – мера объема в Англии и США

воды, запасов пороха.
Когда у Робина выдавалось несколько свободных часов, он ускользал из замка и отправлялся в восточные кварталы города. Рядом с церковью Носса Сеньора да Граса узкая крутая лестница поднималась к паутине маленьких улочек, где красные домики с зелеными крышами громоздились друг на друга, как будто каждый хотел заполучить место с лучшим видом на гавань. Среди них находилась таверна, которую содержал родственник Ферранти. Там Робин встречался с Андреа, и, распив бутылку вина, оба уединялись в темном углу, где юноша передавал Андреа письмо, которое тот должен был доставить в дом Фильяцци.
Письма становились все более объемистыми, и Фильяцци начал проявлять к ним интерес. Он задумчиво взвесил одно из них на руке.
– Как Джузеппе раздобывает все подробности? – спросил он.
– Ваше превосходительство, – ответил Андреа, – возможно, у него есть ключ.
Фильяцци вспомнил, что для него изготовили недавно несколько ключей к новым ящикам. Одновременно мог быть сделан дубликат по восковому отпечатку. В эти вопросы лучше не вдаваться.
– Он страшно рискует, – заметил Фильяцци, пряча письмо.
– Ему приходится спешить, – сказал Андреа. – Он передал мне для вас устное сообщение. Маркиз де Санта-Крус не отплывет с армадой.
Был январь 1588 года, приготовления подходили к концу, и вся армада была собрана, за исключением андалузийской эскадры, вернее, того, что от нее оставил Дрейк. Она все еще задерживалась в Кадисе. Новости, казалось, должны обрадовать доброго друга Фильяцци – Уолсингема.
– Джузеппе уверен в этом?
Андреа торжественно кивнул.
– Маркиз умирает. Ему семьдесят три года, сожжение Кадиса и флаг Дрейка, видимый из замка Сан-Жулиан окончательно сломили его. У него отекают ноги, вены вот-вот лопнут. Он все время сквернословит, не щадя ни Бога, ни человека, ни Дрейка.
Подобной классификацией Андреа только отразил бытующее мнение. Есть четыре вида разумных существ: Бог, дьявол, человек и Дрейк. Джованни Фильяцци срочно отправил письмо Робина, а английский флот день за днем становился все более мощным.

Глава 16. Опасные моменты

Худшие дни для Робина наступили в первую неделю февраля 1588 года – года, на который, согласно пророчествам, должны были прийтись страшные испытания. С каждым месяцем юноша все более привыкал к своим обязанностям, однако он боялся, что вместе с привычкой придет беспечность. Страх этот был тем более обоснованным, что организм Робина все сильнее требовал своей доли сна. Он засыпал, стоя у двери, склоняясь над подагрической ногой своего господина и получая палкой по плечам за небрежность. Лакейская сущность его деятельности беспокоила его не больше, чем в более поздние времена грязная работа – хорошего солдата в окопах. Когда на карту поставлено так много, самый плохой слуга становится отличным. Но под напряжением длинных опасных дней и еще более опасных ночей картина лестницы мадридской церкви заволакивалась туманом, его родина, населенная честными и добрыми людьми, как охарактеризовал англичан Уолсингем, превращалась в сказочный остров в несуществующем море, и даже лицо возлюбленной исчезало среди звезд. Пока Робин был за работой, он тщательно следил за каждым взглядом и шагом. Но что если в минуту усталости он перестанет беспокоиться о том, что произойдет с ним, с королевой в саду Уайтхолла, даже с Синтией и Эбботс-Гэп, и поддастся сну и забвению?
Первым из этих тяжелых дней был вторник – четвертый пень месяца. Все утро Санта-Крус, терзаемый болью, распекал своих командиров. Герцог де Медина-Сидония, скучный человек средних лет, предпочитал праздное времяпрепровождение в своих апельсиновых рощах в порту Санта-Мария, но был вынужден по милости короля Филиппа выполнять труднейшие и ответственнейшие обязанности, к чему не имел ни способностей, ни желания. Прибыв из Кадиса по суше, он взобрался по лестницам на верхний этаж замка Сан-Жулиан, где Санта-Крус сидел за столом, заваленным бумагами. Робин впустил его, закрыв за ним дверь, но старик орал так оглушительно, что снаружи было слышно каждое слово.
– Послушайте! – бушевал адмирал. – Мы должны взять с собой сто восемьдесят священников и всего восемьдесят пять лекарей! Восемьдесят пять, когда с англичанами придется драться двадцати тысячам!
Медина-Сидония самодовольно улыбнулся.
– Когда англичане увидят армаду, у них пропадет желание драться.
– Они просто проползут на брюхе у вас под носом, как сделал Дрейк под дулами ваших орудий в Кадисе перед тем, как сжечь ваши корабли, чтобы придать себе аппетит к обеду! И вы командуете андалузийской эскадрой! Матерь Божья! Да если бы не расположение к вам его величества, вы бы не командовали ни одним кораблем в моем флоте! Будь вы портным или лудильщиком, я бы не купил у вас ни пары штанов, ни ночного горшка! Ну, в чем вы еще нуждаетесь, кроме обучения искусству мореплавания?
Медина-Сидония нуждался в пяти орудиях для каждого корабля.
– А пороха у вас всего на день! Зачем мы вообще плывем в Англию? Устраивать фейерверк?
– Мы возьмем их на абордаж, – заявил Медина-Сидония.
– Ха-ха! – язвительно рассмеялся маркиз. – По-вашему, англичане будут ждать у вас в приемной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32