https://wodolei.ru/catalog/kuhonnie_moyki/Granfest/
Она откровенно написала Мишелю, что подозрения сосредоточились на Энн Апкотт и что ей необходимо тайно уехать.
«Весь план уже продуман, Мишель, – писала Бетти. – Энн придет поздно. Она должна встретиться в маленькой библиотеке с друзьями – о них тебе лучше знать как можно меньше, – которые ей помогут. Если ты проследишь, чтобы коридор какое-то время был пуст, они выйдут из библиотеки в парк и завтра утром уже будут в Париже».
Бетти запечатала письмо, не показывая его Энн.
– Завтра утром я отправлю его с посыльным, велев передать Мишелю в собственные руки. Как ты собираешься поехать на бал?
Насчет этого разгорелась дискуссия. Заказ большого лимузина привлек бы внимание Ано, который сразу бы понял, что Энн намерена бежать и Бетти помогает ей.
– Знаю! – воскликнула Бетти. – Тебя отвезет Жанна Леклер. Она остановит на секунду свою машину у ворот. Будет уже темно, и ты выскользнешь незаметно.
– Жанна Леклер! – Энн невольно поморщилась.
Ее всегда озадачивало, что Бетти, такая утонченная и изысканная, находит себе столь вульгарных друзей. Но Бетти предпочитала царствовать среди тех, кто ниже ее, чем занимать место среди равных ей. Под спокойной внешностью таилась ненасытная жажда властвовать, служить для окружающих предметом обожания, которая сжигала ее, словно пламя. Принадлежащая к свите Бетти Жанна Леклер была высокой рыжеволосой женщиной, по-своему красивой, но с весьма неприятными манерами. Энн Апкотт не только не любила Жанну Леклер, но и не доверяла ей, инстинктивно ощущая в ее натуре нечто порочное.
– Жанна сделает для меня все что угодно, Энн, – заверила ее Бетти. – К тому же она тоже собирается на бал к мадам ле Ве. Поэтому я ее и выбрала.
Энн Апкотт уступила, и Бетти написала Жанне Леклер с просьбой явиться в Мезон-Гренель рано утром. Придя в девять, Жанна провела час наедине с Бетти. Таким образом, были осуществлены все приготовления.
В этот момент Джим Фробишер прервал объяснения Ано:
– А как же Эспиноса и его младший брат?
– Мадемуазель только что рассказала нам, как услышала слабый звук в «Сокровищнице» и обнаружила в портшезе Бетти Харлоу, – ответил Ано. – Бетти только что вернулась из Отеля де Бребизар, куда тем вечером, после окончания обеда в Мезон-Гренель, явился Эспиноса. Оттуда он направился на рю Гамбетта и стал поджидать Жана Кладеля. Как видите, друзья мои, вечер был занятой. Они чуя ли, что старый волк по имени Закон уже рыщет у самой двери, и не могли терять времени.
Джим помнил, что следующим вечером обед начался значительно позже обычного. Это произошло потому, что Бетти помогала Энн одеваться на бал, а Франсине предоставили выходной. Джим и Бетти обедали вдвоем, а тем временем Энн Апкотт потихоньку скользнула вниз по лестнице в горностаевой накидке поверх бального платья. Она приоткрыла парадную дверь и в тот момент, когда автомобиль Жанны Леклер остановился у ворот, выбежала во двор. Жанна держала открытой дверцу машины, которая тронулась почти сразу же. Джим вспомнил задумчивость Бетти во время обеда и ее явное облегчение, когда дверь в холл осторожно закрылась и автомобиль поехал по улице Шарля-Робера. Энн Апкотт наконец покинула Мезон-Гренель и больше не будет ей мешать.
Жанна Леклер и Энн Апкотт прибыли в дом мадам ле Ве в начале одиннадцатого. Мишель ле Ве вышел им навстречу.
– Очень рад, что вы приехали, мадемуазель, – обратился он к Энн, – но вы опаздываете. Моя мать только что покинула свое место у двери бального зала, но мы найдем ее позже.
Он проводил их в гардеробную, где к ним присоединился Эспиноса.
– Вы хотите сразу танцевать? – спросил Мишель ле Ве. – Нет? Тогда сеньор Эспиноса отведет вас в буфет, а я займусь другими гостями.
Он поспешил к бальному залу, где шум голосов соперничал со звуками оркестра. Эспиноса повел обеих дам в буфет, где почти никого не было.
– Еще слишком рано, – тихо сказала Жанна Леклер. – Давайте выпьем кофе.
Но Энн отказалась. Она не сводила глаз с двери, ее руки и ноги ни на миг не оставались неподвижными. Было ли письмо всего лишь шуткой? Узнает ли она правду через несколько минут?
– Вы зря пренебрегаете вашим кофе, мадемуазель, – сказал Эспиноса. – Он весьма хорош.
– Несомненно. – Энн повернулась к Жанне Леклер: – Вы отвезете меня домой… после этого? Я бы не хотела здесь задерживаться.
– Разумеется, – кивнула Жанна. – Все устроено. Шоферу даны указания. Выпейте кофе, дорогая.
Но Энн покачала головой:
– Я не хочу ничего. К тому же мне пора идти.
Она заметила, как Жанна Леклер и Эспиноса быстро обменялись взглядом, но не стала искать этому объяснения. Безусловно, Эспиноса добавил ей в кофе какой-то наркотик, когда приносил его из буфета на столик, за которым они сидели. Этот наркотик наполовину усыпил бы ее и сделал легкоуправляемой. Но Энн не дала себя уговорить, поднялась, взяла накидку и вышла, оставив в буфете двух своих компаньонов.
От дальней стены большого центрального холла тянулся длинный коридор, у входа в который стоял Мишель ле Ве. Он подал ей знак и, когда она подошла к нему, тихо произнес:
– Сверните из коридора направо, и маленькая библиотека окажется перед вами.
Проскользнув мимо него, Энн повернула в крыло дома, которое казалось безмолвным и заброшенным. Дойдя до двери, она осторожно открыла ее. Внутри было темно, но при свете из коридора виднелись высокие открытые книжные шкафы с полками, очертания мебели и тяжелые портьеры в дальнем конце комнаты. Значит, она первая явилась к месту встречи. Закрыв за собой дверь, Энн стала медленно двигаться вперед, вытянув перед собой руки, пока не коснулась портьер. Она прошла между ними в нишу высокого окна, выходящего в парк, когда послышался странный скрипучий звук, от которого ее душа ушла в пятки.
Кто-то уже был в комнате, наблюдая исподтишка, как Энн входит из освещенного коридора. Звук становился громче. Энн вглядывалась в щель между портьерами, раздвигая их дрожащими руками. Из окна позади нее тусклый свет проникал через эту щель в комнату. В дальнем углу около двери кто-то карабкался вниз по полкам, как по ступенькам стремянки. Очевидно, этот человек прятался за орнаментальным выступом на верху массивного книжного шкафа из красного дерева.
Энн охватила паника. Из ее горла вырвалось рыдание. Она побежала к двери, но было слишком поздно. Темная фигура спрыгнула с полки на пол, и, когда Энн протянула руки к двери, на ее рот накинули шарф, не давая крикнуть, и потащили назад в комнату. Энн споткнулась и упала, успев повернуть выключатель. Комнату залил свет. Незнакомец навалился на Энн, затягивая шарф тугим узлом у нее на затылке. Пытаясь приподняться, она с изумлением узнала в напавшем на нее человеке Франсину Роллар. Паника уступила место гневу и жгучему унижению. Энн сопротивлялась изо всех сил, но шарф душил ее, и она с ужасом понимала, что ей не справиться с крепкой крестьянской девушкой. Хотя Энн была выше Франсины, рост давал ей так же мало преимуществ, как ребенку при схватке с дикой кошкой. Стальными пальцами горничная заломила руки Энн за спину и связала ей запястья, а потом стянула веревкой лодыжки.
Вскочив на ноги, горничная подбежала к двери, приоткрыла ее и позвала кого-то. Когда она оттащила свою пленницу на диван, в комнату вошли Эспиноса и Жанна Леклер.
– Готово? – спросил Эспиноса.
Франсина засмеялась:
– Малютка отбивалась что было сил! Вы должны были дать ей кофе, тогда бы она пошла с нами. А теперь ее придется нести.
Жанна Леклер обернула кружевной шарфик вокруг лица девушки, чтобы скрыть кляп, а когда Франсина поставила ее на ноги, накинула ей на плечи белую горностаевую накидку и застегнула ее спереди. Эспиноса выключил свет и задернул портьеры.
Комната находилась в задней части дома. За окном расстилался парк. Но это был парк французского замка, где коровы паслись возле окон и только вдоль передней террасы тянулась полоса сада и ухоженных лужаек. Эспиноса посмотрел на пастбище, густо усаженное деревьями, и коров, двигавшихся в ночном сумраке подобно призракам. Он открыл окно, и в комнату донеслись звуки музыки из бального зала.
– Надо торопиться, – сказал Эспиноса.
Подняв на руки беспомощную девушку, он шагнул через окно в парк. Оставив окно открытым, они вместе понесли пленницу по траве, стараясь держаться в тени деревьев и направляясь к автомобилю, ожидавшему их на подъездной аллее на полпути между домом и воротами. Свет с террасы падал на лужайку, но здесь было темно. Пару раз они останавливались передохнуть, ставя Энн на ноги и удерживая ее в таком положении.
– Еще несколько ярдов, – шепнул Эспиноса и тут же снова остановился, выругавшись сквозь зубы.
Они находились у самой аллеи, но впереди маячили белое платье и алый кончик сигареты. Эспиноса быстро прислонил Энн к дереву. Жанна Леклер встала перед ней и, когда пара гостей, покинувших бальный зал, приблизилась, начала говорить с Энн, кивая головой, словно была увлечена беседой. В груди у Эспиносы похолодело, когда он услышал мужской голос:
– Здесь еще кто-то! Любопытно. Подойдем к ним?
Но девушка в белом платье схватила его за руку.
– Это было бы не слишком тактично, – со смехом сказала она. – Давай поступим так, как нам бы хотелось, чтобы поступили с нами.
Пара двинулась дальше. Эспиноса подождал, пока они исчезли.
– Быстро! Пошли! – скомандовал он шепотом.
Пройдя еще немного, они обнаружили автомобиль Эспиносы на маленькой дорожке, отходящей от подъездной аллеи, и усадили Энн в кабину. Жанна Леклер села рядом с ней, а Эспиноса поместился за рулем. Когда они выехали на дорогу в Валь-Терзон, часы вдалеке пробили одиннадцать. Вынув кляп изо рта Энн, Жанна накинула на нее мешок и завязала его внизу. У развилки их поджидал Эспиноса-младший на мотоцикле с коляской.
– Я могу добавить лишь несколько слов к вашей истории, мадемуазель, – сказал Ано, когда Энн умолкла. – Во-первых, Мишель ле Ве позже отправился в библиотеку и запер окно, считая, что вы уже на пути в Париж. Во-вторых, Эспиноса и Жанна Леклер были арестованы, когда возвращались с бала у мадам ле Ве.
Глава 25
Что произошло в ночь с 27-го на 28 апреля
– Мы еще не совсем закончили, – сказал Ано, присаживаясь на лужайке рядом с Джимом Фробишером после того, как Энн Апкотт ушла в дом, – но уже приближаемся к концу. Осталось ответить на мой вопрос, почему дверь между «Сокровищницей» и спальней мадам Харлоу была открыта в ту ночь, когда Энн Апкотт спустилась по лестнице в темноте. Ответив на него, мы узнаем, почему Бетти Харлоу и Франсина Роллар убили мадам Харлоу.
– Значит, вы считаете, что Франсина Роллар замешана и в этом преступлении? – спросил Джим.
– Я в этом уверен, – ответил Ано. – Помните проведенный мною эксперимент – маленькую сцену реконструкции? Бетти Харлоу вытянулась на кровати, изображая мадам, а Франсина прошептала: «Так-то лучше».
– Да.
Ано зажег сигарету и улыбался.
– Франсина Роллар встала в ногах кровати и ни за что не хотела становиться сбоку. Это весьма многозначительно, друг мой. Она не желала становиться там, где стояла, когда произошло убийство. – Помолчав, он добавил: – Я возлагаю на нее большие надежды. Несколько дней в тюремной камере – и дикая кошка заговорит.
– А какое участие принимал в этом Ваберский? – спросил Джим.
Ано засмеялся и встал со стула.
– Ваберский не имел к этому отношения. Он выдвинул обвинение, в которое не верил и которое оказалось правдивым. Вот и все. – Детектив отошел на пару шагов и вернулся. – Хотя я не прав. Ваберский сыграл определенную роль. Когда ему пришлось подтверждать свое обвинение, он вспомнил то утро, когда видел Бетти Харлоу на улице Гамбетта возле лавки Жана Кладеля, и привел нас к истине. Мы кое-чем обязаны этой скотине. Разве я не говорил вам, мосье, что мы лишь слуги Удачи?
Ано вышел из сада, и в течение трех дней Джим Фробишер больше его не видел. Но когда произошло то, чего опасался мосье Беке и на что надеялся Ано, детектив пригласил Джима в свой кабинет в префектуре.
– Помните, что вы написали? – Он положил перед Фробишером его записки и указал нужный абзац.
Но при отсутствии следов яда в теле покойной трудно представить, каким образом преступник может быть призван к ответу, если не произойдет:
а) Признание б) Совершение второго преступления аналогичного типа. Согласно теории Ано, отравитель всегда остается таковым.
Фробишер прочитал текст.
– Это истинная правда, – сказал Ано. – Я еще никогда не сталкивался с более трудным делом. Каждый шаг приводил нас в тупик. Мне казалось, что Жан Кладель у меня в руках – и я опоздал на пять минут. Я думал, что получу полезную информацию от парижской фирмы – но фирма перестала существовать десять лет назад. Каждый раз я попадал пальцем в небо. Поэтому мне пришлось пойти на серьезный риск, понадеявшись, что мадемуазель Энн привезут живой в Отель де Бребизар в ночь бала у мадам ле Ве.
Что ее привезут туда, я не сомневался. Во-первых, потому что для нее не было более надежной могилы, чем под каменными плитами тамошней кухни, а во-вторых, из-за чемодана в коляске мотоцикла. Мои люди наблюдали, как чемодан клали в коляску, прежде чем Эспиноса-младший отправился на свое рандеву. Судя по всему, чемодан весил не меньше, чем мадемуазель Энн.
– Я никогда не понимал, в чем смысл этого чемодана, – заметил Фробишер.
– Это был расчет времени. Предстояло проехать двадцать пять километров по плохой дороге с крутыми поворотами между Валь-Терзон и Отелем де Бребизар. Мотоцикл с пустой коляской покрыл бы это расстояние за большее время, чем мотоцикл с коляской нагруженной, который мог бы делать повороты, не снижая скорости. Им было нужно знать точное время, которое займет поездка с Энн Апкотт в коляске, чтобы не болтаться зря в Отеле де Бребизар, ожидая прибытия мотоцикла. Но они переборщили. Наш друг Борис сделал толковое замечание. Некоторые преступления раскрываются из-за неестественно совершенных алиби. Безусловно, они намеревались привезти назад мадемуазель Энн. Но что, если они привезли бы ее мертвой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
«Весь план уже продуман, Мишель, – писала Бетти. – Энн придет поздно. Она должна встретиться в маленькой библиотеке с друзьями – о них тебе лучше знать как можно меньше, – которые ей помогут. Если ты проследишь, чтобы коридор какое-то время был пуст, они выйдут из библиотеки в парк и завтра утром уже будут в Париже».
Бетти запечатала письмо, не показывая его Энн.
– Завтра утром я отправлю его с посыльным, велев передать Мишелю в собственные руки. Как ты собираешься поехать на бал?
Насчет этого разгорелась дискуссия. Заказ большого лимузина привлек бы внимание Ано, который сразу бы понял, что Энн намерена бежать и Бетти помогает ей.
– Знаю! – воскликнула Бетти. – Тебя отвезет Жанна Леклер. Она остановит на секунду свою машину у ворот. Будет уже темно, и ты выскользнешь незаметно.
– Жанна Леклер! – Энн невольно поморщилась.
Ее всегда озадачивало, что Бетти, такая утонченная и изысканная, находит себе столь вульгарных друзей. Но Бетти предпочитала царствовать среди тех, кто ниже ее, чем занимать место среди равных ей. Под спокойной внешностью таилась ненасытная жажда властвовать, служить для окружающих предметом обожания, которая сжигала ее, словно пламя. Принадлежащая к свите Бетти Жанна Леклер была высокой рыжеволосой женщиной, по-своему красивой, но с весьма неприятными манерами. Энн Апкотт не только не любила Жанну Леклер, но и не доверяла ей, инстинктивно ощущая в ее натуре нечто порочное.
– Жанна сделает для меня все что угодно, Энн, – заверила ее Бетти. – К тому же она тоже собирается на бал к мадам ле Ве. Поэтому я ее и выбрала.
Энн Апкотт уступила, и Бетти написала Жанне Леклер с просьбой явиться в Мезон-Гренель рано утром. Придя в девять, Жанна провела час наедине с Бетти. Таким образом, были осуществлены все приготовления.
В этот момент Джим Фробишер прервал объяснения Ано:
– А как же Эспиноса и его младший брат?
– Мадемуазель только что рассказала нам, как услышала слабый звук в «Сокровищнице» и обнаружила в портшезе Бетти Харлоу, – ответил Ано. – Бетти только что вернулась из Отеля де Бребизар, куда тем вечером, после окончания обеда в Мезон-Гренель, явился Эспиноса. Оттуда он направился на рю Гамбетта и стал поджидать Жана Кладеля. Как видите, друзья мои, вечер был занятой. Они чуя ли, что старый волк по имени Закон уже рыщет у самой двери, и не могли терять времени.
Джим помнил, что следующим вечером обед начался значительно позже обычного. Это произошло потому, что Бетти помогала Энн одеваться на бал, а Франсине предоставили выходной. Джим и Бетти обедали вдвоем, а тем временем Энн Апкотт потихоньку скользнула вниз по лестнице в горностаевой накидке поверх бального платья. Она приоткрыла парадную дверь и в тот момент, когда автомобиль Жанны Леклер остановился у ворот, выбежала во двор. Жанна держала открытой дверцу машины, которая тронулась почти сразу же. Джим вспомнил задумчивость Бетти во время обеда и ее явное облегчение, когда дверь в холл осторожно закрылась и автомобиль поехал по улице Шарля-Робера. Энн Апкотт наконец покинула Мезон-Гренель и больше не будет ей мешать.
Жанна Леклер и Энн Апкотт прибыли в дом мадам ле Ве в начале одиннадцатого. Мишель ле Ве вышел им навстречу.
– Очень рад, что вы приехали, мадемуазель, – обратился он к Энн, – но вы опаздываете. Моя мать только что покинула свое место у двери бального зала, но мы найдем ее позже.
Он проводил их в гардеробную, где к ним присоединился Эспиноса.
– Вы хотите сразу танцевать? – спросил Мишель ле Ве. – Нет? Тогда сеньор Эспиноса отведет вас в буфет, а я займусь другими гостями.
Он поспешил к бальному залу, где шум голосов соперничал со звуками оркестра. Эспиноса повел обеих дам в буфет, где почти никого не было.
– Еще слишком рано, – тихо сказала Жанна Леклер. – Давайте выпьем кофе.
Но Энн отказалась. Она не сводила глаз с двери, ее руки и ноги ни на миг не оставались неподвижными. Было ли письмо всего лишь шуткой? Узнает ли она правду через несколько минут?
– Вы зря пренебрегаете вашим кофе, мадемуазель, – сказал Эспиноса. – Он весьма хорош.
– Несомненно. – Энн повернулась к Жанне Леклер: – Вы отвезете меня домой… после этого? Я бы не хотела здесь задерживаться.
– Разумеется, – кивнула Жанна. – Все устроено. Шоферу даны указания. Выпейте кофе, дорогая.
Но Энн покачала головой:
– Я не хочу ничего. К тому же мне пора идти.
Она заметила, как Жанна Леклер и Эспиноса быстро обменялись взглядом, но не стала искать этому объяснения. Безусловно, Эспиноса добавил ей в кофе какой-то наркотик, когда приносил его из буфета на столик, за которым они сидели. Этот наркотик наполовину усыпил бы ее и сделал легкоуправляемой. Но Энн не дала себя уговорить, поднялась, взяла накидку и вышла, оставив в буфете двух своих компаньонов.
От дальней стены большого центрального холла тянулся длинный коридор, у входа в который стоял Мишель ле Ве. Он подал ей знак и, когда она подошла к нему, тихо произнес:
– Сверните из коридора направо, и маленькая библиотека окажется перед вами.
Проскользнув мимо него, Энн повернула в крыло дома, которое казалось безмолвным и заброшенным. Дойдя до двери, она осторожно открыла ее. Внутри было темно, но при свете из коридора виднелись высокие открытые книжные шкафы с полками, очертания мебели и тяжелые портьеры в дальнем конце комнаты. Значит, она первая явилась к месту встречи. Закрыв за собой дверь, Энн стала медленно двигаться вперед, вытянув перед собой руки, пока не коснулась портьер. Она прошла между ними в нишу высокого окна, выходящего в парк, когда послышался странный скрипучий звук, от которого ее душа ушла в пятки.
Кто-то уже был в комнате, наблюдая исподтишка, как Энн входит из освещенного коридора. Звук становился громче. Энн вглядывалась в щель между портьерами, раздвигая их дрожащими руками. Из окна позади нее тусклый свет проникал через эту щель в комнату. В дальнем углу около двери кто-то карабкался вниз по полкам, как по ступенькам стремянки. Очевидно, этот человек прятался за орнаментальным выступом на верху массивного книжного шкафа из красного дерева.
Энн охватила паника. Из ее горла вырвалось рыдание. Она побежала к двери, но было слишком поздно. Темная фигура спрыгнула с полки на пол, и, когда Энн протянула руки к двери, на ее рот накинули шарф, не давая крикнуть, и потащили назад в комнату. Энн споткнулась и упала, успев повернуть выключатель. Комнату залил свет. Незнакомец навалился на Энн, затягивая шарф тугим узлом у нее на затылке. Пытаясь приподняться, она с изумлением узнала в напавшем на нее человеке Франсину Роллар. Паника уступила место гневу и жгучему унижению. Энн сопротивлялась изо всех сил, но шарф душил ее, и она с ужасом понимала, что ей не справиться с крепкой крестьянской девушкой. Хотя Энн была выше Франсины, рост давал ей так же мало преимуществ, как ребенку при схватке с дикой кошкой. Стальными пальцами горничная заломила руки Энн за спину и связала ей запястья, а потом стянула веревкой лодыжки.
Вскочив на ноги, горничная подбежала к двери, приоткрыла ее и позвала кого-то. Когда она оттащила свою пленницу на диван, в комнату вошли Эспиноса и Жанна Леклер.
– Готово? – спросил Эспиноса.
Франсина засмеялась:
– Малютка отбивалась что было сил! Вы должны были дать ей кофе, тогда бы она пошла с нами. А теперь ее придется нести.
Жанна Леклер обернула кружевной шарфик вокруг лица девушки, чтобы скрыть кляп, а когда Франсина поставила ее на ноги, накинула ей на плечи белую горностаевую накидку и застегнула ее спереди. Эспиноса выключил свет и задернул портьеры.
Комната находилась в задней части дома. За окном расстилался парк. Но это был парк французского замка, где коровы паслись возле окон и только вдоль передней террасы тянулась полоса сада и ухоженных лужаек. Эспиноса посмотрел на пастбище, густо усаженное деревьями, и коров, двигавшихся в ночном сумраке подобно призракам. Он открыл окно, и в комнату донеслись звуки музыки из бального зала.
– Надо торопиться, – сказал Эспиноса.
Подняв на руки беспомощную девушку, он шагнул через окно в парк. Оставив окно открытым, они вместе понесли пленницу по траве, стараясь держаться в тени деревьев и направляясь к автомобилю, ожидавшему их на подъездной аллее на полпути между домом и воротами. Свет с террасы падал на лужайку, но здесь было темно. Пару раз они останавливались передохнуть, ставя Энн на ноги и удерживая ее в таком положении.
– Еще несколько ярдов, – шепнул Эспиноса и тут же снова остановился, выругавшись сквозь зубы.
Они находились у самой аллеи, но впереди маячили белое платье и алый кончик сигареты. Эспиноса быстро прислонил Энн к дереву. Жанна Леклер встала перед ней и, когда пара гостей, покинувших бальный зал, приблизилась, начала говорить с Энн, кивая головой, словно была увлечена беседой. В груди у Эспиносы похолодело, когда он услышал мужской голос:
– Здесь еще кто-то! Любопытно. Подойдем к ним?
Но девушка в белом платье схватила его за руку.
– Это было бы не слишком тактично, – со смехом сказала она. – Давай поступим так, как нам бы хотелось, чтобы поступили с нами.
Пара двинулась дальше. Эспиноса подождал, пока они исчезли.
– Быстро! Пошли! – скомандовал он шепотом.
Пройдя еще немного, они обнаружили автомобиль Эспиносы на маленькой дорожке, отходящей от подъездной аллеи, и усадили Энн в кабину. Жанна Леклер села рядом с ней, а Эспиноса поместился за рулем. Когда они выехали на дорогу в Валь-Терзон, часы вдалеке пробили одиннадцать. Вынув кляп изо рта Энн, Жанна накинула на нее мешок и завязала его внизу. У развилки их поджидал Эспиноса-младший на мотоцикле с коляской.
– Я могу добавить лишь несколько слов к вашей истории, мадемуазель, – сказал Ано, когда Энн умолкла. – Во-первых, Мишель ле Ве позже отправился в библиотеку и запер окно, считая, что вы уже на пути в Париж. Во-вторых, Эспиноса и Жанна Леклер были арестованы, когда возвращались с бала у мадам ле Ве.
Глава 25
Что произошло в ночь с 27-го на 28 апреля
– Мы еще не совсем закончили, – сказал Ано, присаживаясь на лужайке рядом с Джимом Фробишером после того, как Энн Апкотт ушла в дом, – но уже приближаемся к концу. Осталось ответить на мой вопрос, почему дверь между «Сокровищницей» и спальней мадам Харлоу была открыта в ту ночь, когда Энн Апкотт спустилась по лестнице в темноте. Ответив на него, мы узнаем, почему Бетти Харлоу и Франсина Роллар убили мадам Харлоу.
– Значит, вы считаете, что Франсина Роллар замешана и в этом преступлении? – спросил Джим.
– Я в этом уверен, – ответил Ано. – Помните проведенный мною эксперимент – маленькую сцену реконструкции? Бетти Харлоу вытянулась на кровати, изображая мадам, а Франсина прошептала: «Так-то лучше».
– Да.
Ано зажег сигарету и улыбался.
– Франсина Роллар встала в ногах кровати и ни за что не хотела становиться сбоку. Это весьма многозначительно, друг мой. Она не желала становиться там, где стояла, когда произошло убийство. – Помолчав, он добавил: – Я возлагаю на нее большие надежды. Несколько дней в тюремной камере – и дикая кошка заговорит.
– А какое участие принимал в этом Ваберский? – спросил Джим.
Ано засмеялся и встал со стула.
– Ваберский не имел к этому отношения. Он выдвинул обвинение, в которое не верил и которое оказалось правдивым. Вот и все. – Детектив отошел на пару шагов и вернулся. – Хотя я не прав. Ваберский сыграл определенную роль. Когда ему пришлось подтверждать свое обвинение, он вспомнил то утро, когда видел Бетти Харлоу на улице Гамбетта возле лавки Жана Кладеля, и привел нас к истине. Мы кое-чем обязаны этой скотине. Разве я не говорил вам, мосье, что мы лишь слуги Удачи?
Ано вышел из сада, и в течение трех дней Джим Фробишер больше его не видел. Но когда произошло то, чего опасался мосье Беке и на что надеялся Ано, детектив пригласил Джима в свой кабинет в префектуре.
– Помните, что вы написали? – Он положил перед Фробишером его записки и указал нужный абзац.
Но при отсутствии следов яда в теле покойной трудно представить, каким образом преступник может быть призван к ответу, если не произойдет:
а) Признание б) Совершение второго преступления аналогичного типа. Согласно теории Ано, отравитель всегда остается таковым.
Фробишер прочитал текст.
– Это истинная правда, – сказал Ано. – Я еще никогда не сталкивался с более трудным делом. Каждый шаг приводил нас в тупик. Мне казалось, что Жан Кладель у меня в руках – и я опоздал на пять минут. Я думал, что получу полезную информацию от парижской фирмы – но фирма перестала существовать десять лет назад. Каждый раз я попадал пальцем в небо. Поэтому мне пришлось пойти на серьезный риск, понадеявшись, что мадемуазель Энн привезут живой в Отель де Бребизар в ночь бала у мадам ле Ве.
Что ее привезут туда, я не сомневался. Во-первых, потому что для нее не было более надежной могилы, чем под каменными плитами тамошней кухни, а во-вторых, из-за чемодана в коляске мотоцикла. Мои люди наблюдали, как чемодан клали в коляску, прежде чем Эспиноса-младший отправился на свое рандеву. Судя по всему, чемодан весил не меньше, чем мадемуазель Энн.
– Я никогда не понимал, в чем смысл этого чемодана, – заметил Фробишер.
– Это был расчет времени. Предстояло проехать двадцать пять километров по плохой дороге с крутыми поворотами между Валь-Терзон и Отелем де Бребизар. Мотоцикл с пустой коляской покрыл бы это расстояние за большее время, чем мотоцикл с коляской нагруженной, который мог бы делать повороты, не снижая скорости. Им было нужно знать точное время, которое займет поездка с Энн Апкотт в коляске, чтобы не болтаться зря в Отеле де Бребизар, ожидая прибытия мотоцикла. Но они переборщили. Наш друг Борис сделал толковое замечание. Некоторые преступления раскрываются из-за неестественно совершенных алиби. Безусловно, они намеревались привезти назад мадемуазель Энн. Но что, если они привезли бы ее мертвой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32