Новый вождь, между тем, сосредоточенно занимался делом. Он отщепил от бревна щепки и стал их заострять. Назначение их Игорь понял, когда его доску положили на землю и вождь направился к нему, держа в руках деревянный молоток и пучок щепок. Деловито присев на корточки, он примерил одну из них, чуть-чуть заострил и стал вбивать её молотком под ноготь большого пальца правой ноги. Холодный пот выступил на лбу Игоря. «Не дождёшься… не дождёшься…» – твердил он себе, теряя сознание от острой, пронизывающей все тело боли.
Дней восемь Владимир потратил на сооружение катапульты. Трудность заключалась в том, что, кроме топора и ножа, у него не было никаких других инструментов. Ещё два дня ушло на поиски гибких растительных волокон, которые смогли бы заменить конский волос для каната катапульты. Изготовленные канаты выдерживали только три – четыре выстрела. Но этого было вполне достаточно. Бывшие с ним женщины сплели несколько таких запасных, хотя Владимиру было ясно, что больше одного, в крайнем случае, двух выстрелов ему не удастся сделать.
Катапульту предстояло ещё испытать, так же, как и приготовленные для неё снаряды. Их он изготовил из смеси селитры и сахара, сварив в каждый растительные фитили, пропитанные селитрой и тщательно высушенные на солнце. Каждый снаряд весил по килограмму. Ещё до изготовления катапульты он испытал снаряд. Он горел ярким пламенем и распространял вокруг страшный жар. Сахар для снаряда был получен из тыкв, сок которых являл собой густой сахарный сироп. Его выпаривали в котле и смешивали с селитрой, которую также нашли в долине.
Заложив в ложку катапульты десяток снарядов, он поджёг их и нажал на спуск. Снаряды взвились в воздух и, пролетев значительное расстояние, легли довольно кучно, что и требовалось. Во всяком случае, расстояние между падением двух не превышало пяти метров. Если повезёт, то с первого залпа удастся накрыть лежащую змею. Это был, пожалуй, единственный способ раздразнить её и заставить заползти на карниз. Если же змея не бросится за ним на карниз, то у него был в запасе другой план, рассчитанный на то, что Пифон, получив сильные ожоги, не сможет развить большую скорость.
Теперь оставалось проверить точность попадания. Владимир снова накрутил при помощи рычага канат и загрузил ложку.
– Дым! Дым! – закричала вдруг Ореада. В её голосе слышалась радость.
Думая, что она имеет в виду пожар в кустарнике, куда были посланы снаряды, Владимир посмотрел в ту сторону. Кустарник пылал громадным костром.
– Не там! В посёлке! – Ореада указывала рукой в сторону, где в трех километрах от них находился посёлок. Действительно, в той стороне к небу поднимался густой столб дыма.
– Они зажгли жертвенный костёр, – пояснила Ореада. – Теперь вождь выбран, и нам уже ничего не угрожает!
Подруги Ореады, сбежавшиеся на её крик и поняв в чем его причина, радостно заговорили, перебивая друг друга.
– Интересно, кого выбрали в жертву?
– Сейчас, когда дым рассеется и костёр займётся, начнутся пытки.
– Мы хотим посмотреть.
Владимира передёрнуло. Он уже почти привык к нравам лапифов, коварство и жестокость которых уже не вызывали удивления, но поняв, что женщины, с которыми он делил еду и постель, сгорают от любопытства и желания посмотреть, как будут истязать и мучить их вчерашних подруг, наполнило его отвращением. Не помня себя, он отвесил пощёчину Рее, высказавшей желание посмотреть на пытки.
– Молчать! – заорал он и на без того притихших и испуганных женщин.
Рея поднялась с земли и, поймав его руку, поцеловала её.
– Прости, повелитель, – униженно попросила Рея. Она хотела ещё что-то добавить, но до их ушей донёсся пронзительный крик. Все повернули головы к озеру, откуда долетел крик, и увидели бегущую по берегу женщину. Вскоре они узнали в ней старшую жену Кенея, подругу Ореады.
– Скорее! Помогите! Там… – она, задыхаясь, не могла произнести ни слова. Страшная догадка пронзила Владимира.
– Игорь? – вскричал он, тряся за плечи упавшую в изнеможении женщину. Та энергично закивала головой.
Ни слова не говоря, Владимир метнулся в хижину и выбежал из неё, держа в руках лук и колчан, набитый стрелами.
– Кто со мной? – спросил он женщин и, не дожидаясь ответа, побежал к посёлку. Пробежав половину пути, он оглянулся. За ним, несколько отстав, бежали двое – Ореада и Рея с луками в руках.
Вождь закончил обрабатывать правую ногу жертвы и выпрямился, чтобы немного отдохнуть и дать время жертве очнуться. Пытка должна тянуться долго, до захода солнца. Он собрал валявшиеся на траве щепки и подошёл к распятой на доске очередной жертве. Та, поняв, что теперь её очередь, в ужасе завизжала. Вождь удовлетворённо улыбнулся. Крики жертвы угодны Кибеле. Как он ни старался, но выдавить крик боли у убийцы Пифона ему не удалось. «Ничего, – подумал он, – когда я начну вытягивать из него жилы, закричит, не выдержит».
Он уже собрался приступить к делу, как длинная стрела впилась ему в затылок, и вождь, не вскрикнув, повалился. Стрелы свистели одна за другой, поражая мечущихся в панике фавнов. Женщины с визгом разбежались, мгновенно очистив площадь. Последнего фавна Владимир достал стрелой, когда тот уже успел отбежать метров на пятьдесят. Стрела впилась ему в бок и вышла наружу через живот.
Потом Владимир говорил, что он действовал в каком-то забытьи. Руки его сами собой выхватывали стрелы из колчана и посылали одну за другой в мечущихся по площади фавнов.
Колчан опустел. Владимир отбросил лук и подошёл к распятому на жертвенной доске Игорю. Он хотел было развязать друга, но передумал и, наклонившись, пользуясь тем, что Игорь был ещё без сознания, вытащил из-под ногтей щепки. Осторожно разрезал путы и, взяв все ещё не пришедшего в сознание Игоря на руки, отнёс его в хижину, где препоручил успевшей вернуться Перо. Сам пошёл на площадь. К его удивлению, женщины, распятые на жертвенных досках, так и остались не освобождёнными. Место же Игоря занял теперь легкораненый фавн. Его только что кончили привязывать к доске. Владимир заметил, что всем этим руководила Рея, отдавая короткие приказания. Несколько женщин несли к костру новые сухие ветви.
– Что здесь происходит? – удивлённо спросил Владимир поспешившую ему навстречу Ореаду. – Почему не освобождены женщины? Немедленно развяжите! – приказал он столпившимся снова вокруг жертвенника лапифкам. Никто, однако, не сдвинулся с места.
– Нельзя, повелитель, – мягко тронула его за руку Ореада. – Они, – кивок в сторону распятых на досках несчастных, – принадлежат теперь Кибеле.
– Я вас сейчас всех пошлю к Кибеле – Великой Матери! – поняв, к чем дело, гаркнул Владимир. Он вытащил нож и, решительно отшвырнув стоящую на пути лапифку, шагнул к распятым.
Когда Ореада буквально перевела слова Владимира, среди лапифок началась паника. Они кинулись врассыпную. Владимир без помех освободил несчастных. Освобождённые от тугих, глубоко врезавшихся в тело пут женщины оставались лежать в тех же позах, не в состоянии подняться, и Владимиру пришлось самому их поднимать и осторожно класть на траву.
– Чего стоишь, как истукан? – крикнул он Ореаде, которая в отличие от других не покинула площадь. – Видишь, они ещё не пришли в себя от страха. Неси воду!
Поняв, что от неё требуется. Ореада убежала и скоро вернулась с кувшином воды.
– Приведи их в чувство! – приказал он ей, а сам пошёл к привязанному к доске фавну. Он теперь уже не испытывал ни гнева, ни злости. Фавн был легко ранен. Стрела пронзила ему плечо, не затронув кости. Владимир разрезал путы.
– Убирайся вон! – приказал он, поднимая фавна за шиворот и не особенно сильно поддав ему коленом под зад.
– Куда? – поняв, что его оставляют в живых, спросил фавн.
– Куда угодно, но только не попадайся мне больше на глаза! А ну! Быстро! – крикнул он и, видя, что тот не двигается с места, наклонился за луком. Увидев смертоносное оружие в руках Владимира, фавн опрометью бросился бежать к холмам.
Скоро он скрылся из вида.
– Ну вот и все, – сам себе сказал Владимир. – Как они? Пришли в себя? – подошёл он к Ореаде.
– Вот так-то, милые девочки, – он ласково похлопал рукой по щеке одну из освобождённых им женщин. – В моем племени мужчины более воспитаны и никогда бы не позволили себе быть такими невежливыми, особенно по отношению к таким красавицам… Ну будет… будет, – он мягко освободил руку, которую лапифка прижала к своим губам.
– А где остальные?
– Все разбежались. Ведь ты пообещал их всех принести в жертву Великой Матери!
– Это я выразился иносказательно. Пойди, успокой их. Жертв больше не будет. И пусть соберутся на площади, я им хочу сказать что-то.

РОЖДЁННАЯ ИЗ ДРЕВА

Ореада охватила руками колени Владимира и прижалась к ним губами.
– Господин мой, умоляю тебя, возьми меня с собой, – она подняла вверх лицо, глаза наполнены слезами. – Не оставляй меня.
Владимир наклонился и поднял с земли женщину.
– Здесь тебе ничего не грозит. Ты не выдержишь дороги, да ещё в твоём положении. Жди меня, я скоро вернусь с помощью. Мы убьём Пифона и освободим вас.
План Владимира был прост, хотя и очень рискован. Он решил спуститься в ущелье с карниза километрах в двух от сторожащей выход змеи. Помочь должен Игорь, отвлекая её внимание на себя. Для этого, когда Владимир спустится в ущелье, Игорь появится на склоне карниза, одетый в плащ из шкуры Пифона. В этих случаях змея обычно приходила в возбуждение. Игорь к тому же обстреляет её из катапульты зажигательными снарядами. Если змея получит ожог, то можно надеяться, что в ярости она не почует Владимира, и ему удастся проскользнуть незамеченным.
Недели три подряд женщины плели из растительных волокон прочный пятисотметровый канат, по которому предстояло спуститься Владимиру. Уже один этот спуск был крайне опасен. Нет полной уверенности, что руки выдержат столь длительное напряжение. Правда, в том месте, где Владимир предполагал спуск, он заметил на половине пути уступ, на котором можно отдохнуть и восстановить силы.
Канат испытывали на прочность. Двадцать лапифок с одной стороны и двадцать – с другой в течение часа, ухватившись за канат, пытались перетянуть друг друга. Испытание скоро превратилось в игру и возобновилось на следующий день, уже в другом составе команд. Владимир не мешал им. Поляна, на которой происходили состязания, то и дело оглашалась взрывами смеха. Как ни странно, лапифам не были известны спортивные игры. Заметив это, Владимир, чтобы скрасить вынужденное пребывание в долине, устроил им состязания в беге, по прыжкам в длину и высоту. Встретили это новшество с недоумением, но потом увлеклись им.
В состязаниях принимали участие все, кроме Ореады. Поняв, что у неё будет ребёнок. Ореада тут же распространила эту весть среди своих подруг, что привело их в крайнее возбуждение. Игорю и Владимиру было официально присвоено звание богов.
– Теперь никто не настаивает на большой жертве, – сообщила Ореада Владимиру. – Бог, – добавила она, – волен поступать так, как ему заблагорассудится, и не следовать обычаю, если они ему не нравятся. Теперь твои обычаи – наши обычаи, так как мы уже принадлежим к племени бога, – закончила она торжественно.
Ореада с достоинством восприняла своё новое положение. Лицо её теперь уже редко озарялось улыбкой и хранило серьёзность. Выглядело это несколько комично, и Владимир с трудом иногда сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. Однако, когда пришло время расставаться. Ореада не выдержала и залилась слезами.
За десять дней до побега Владимир стал усиленно тренироваться. Канат привязывали к ветке высокого дерева, и Владимир, поднявшись метров на пять, повисал на нем на руках и висел в течение часа. Он заметил, что после такой тренировки реакция его при спуске на землю резко замедляется и остаётся такой в течение двух часов. Это надо было преодолеть во что бы то ни стало. После шести тренировок скорость реакции стала возвращаться к норме значительно быстрее, пока период замедления не снизился до четвери часа и остановился на этом, несмотря на продолжение тренажа. По-видимому, это был предел, который надо будет учесть. Он решил, что после спуска пролежит тихо в ущелье минут двадцать. Игорь должен будет добавить это время и начать дразнить змею через полчаса после спуска. Десять добавочных минут как раз были необходимы, чтобы добраться к выходу из ущелья.
Спускаться по канату сильно мешал лук. Он цеплялся за выступы скалы, и Владимир уже подумывал, не сбросить ли его вниз, но боялся, что при падении лук может сломаться.
Спуск занял довольно много времени, значительно больше, чем он предполагал. Когда до земли оставалось всего двадцать метров, Владимир почувствовал, что руки его уже не могут удержать канат. К счастью, при подготовке он сделал себе страховочную скользящую петлю. Эта петля охватывала его корпус и канат. Если бы не она, нагрузка на руки была бы значительно большей, и он, не выдержав, сорвался бы в пропасть. Из последних сил он преодолел оставшиеся метры и повалился на землю почти без чувств. Силы восстанавливались медленно. Наконец Владимир смог подняться, подождал ещё минут пять и стал тихо пробираться к выходу из ущелья. Дойдя до него, он спрятался за большой камень и стал ждать. От змеи его отделяло всего метров двести. Змея сначала лежала тихо, потом стала проявлять признаки беспокойства. Её огромная голова приподнялась вверх метров на двадцать и стала раскачиваться. Возбуждение её с каждой минутой возрастало. Она смотрела вверх, на склон. Внезапно несколько горящих шаров, прочертив в воздухе огненный след, рассыпались вокруг свернувшегося в кольца огромного тела. Один шар, величиной с голову ребёнка, ярко пылая, попал в гущу колец. Змея взвилась и преодолела сразу же метров триста вверх по склону. Почти мгновенно она подтянула своё туловище и сделала второй прыжок. Владимир не стал дожидаться и, пригнувшись к земле, кинулся в рощу амброзии.
Миновав её, он, не останавливаясь, побежал вниз по склону и позволил себе передохнуть только тогда, когда преодолел ложбину между горами и взобрался почти на вершину следующей за ней горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55