Он вытер кровь, очень быстро, если не присматриваться – не заметишь.
– Ну, так где мое хреново пиво?
Нейтан посмотрел на меня и поднял бровь.
Я начал что-то говорить, но у меня в глотке пересохло и ничего не получилось. Я прокашлялся и начал заново:
– Я разлил его, Легзи. Извини, что так вышло. Нейтан, принеси Легзи еще одно пиво, ладно? Побыстрее только.
Нейтан стоял столбом еще секунд десять, по-прежнему глядя на меня. Финни тоже смотрел на меня. Легзи прикуривал.
– То, что у него нет пива, не моя вина, – сказал Нейтан. – Я бармен. Человек, который наливает пиво. Не тот, кто его носит, понятно? – Не отрывая от меня глаз, он налил полную кружку и грохнул ее на стойку.
Легзи взял ее и сделал глоток.
– Что случилось? – У него снова начала кровить щека. На этот раз он ее не вытер. А еще он не смотрел на меня. Не смотрел с тех самых пор, как я случайно двинул ему головой. – Ага. Вот оно. Так что ты там говорил, Блэйк? Ты сказал, что я мудак, что не отпиздил того судью, да? Ты это сказал?
Я посмотрел по сторонам. Никто на нас не пялился. Но я знал, что они слушают.
– Нет, я…
– Я зассал, да? Позволил судье выставить меня мудаком, да? Он так сказал, Фин? Потому что иначе я ума не приложу, что могло случиться.
– Слушай, подожди, – сказал я, пока Финни не определился, по какую он сторону баррикад. – Я не говорил, что отпиздить судью – это правильно, так? Я просто сказал, что я бы так поступил. И если мне память не изменяет, Финни сказал то же самое.
– Ты меня, бля, не впу…
– Подожди, Фин. Ладно? Теперь послушай, Легзи, если мы с Фином так поступили бы, это не значит, что и тебе это нужно делать Понимаешь, мы с Фином – деревенщина. У нас нет того класса и воспитания, как у тебя. У меня в семье сплошные сборщики репы, насколько я знаю. А уж Фин… Я сильно удивлюсь, если окажется, что его родственники умеют пользоваться тарелками.
Финни открыл рот, но ничего не сказал. Он наблюдал. Хотел посмотреть, как я выберусь из этой задницы.
– Насилие – это не решение проблем, продолжал я. – И те из нас, у кого есть мозги это понимают. Даже такая деревенщина, как мы с Финном. Но когда становится жарко и судья размахивает своей поганой красной карточкой и ведет себя так, будто он лучше тебя, – в такие моменты мы об этом принципе забываем. Но ты, Легз, ты же знаешь, как себя вести. Ты знаешь, когда навалять какому-нибудь пиздоболу, а когда отойти от нормального парня, который, может, просто встал не с той ноги. Вот и все.
Я сделал большой глоток и утопил в пиве остатки слов. Я достал сигарету и протянул ребятам пачку. Фин взял себе сигарету. Я допил пиво и позвал бармена Нейтана. Следующий круг был за мной.
– Ну… – Легз говорил, а сам смотрел куда-то в глубину бара. У него на лице появился маленький пластырь, я не заметил, когда это случилось. Выглядел он нормально, будто порезался во время бритья. Но все равно не смотрел мне в глаза. – Знаешь, Блэйки, ты прав.
Я сделал лицо посерьезнее.
– Знаешь, Легз, думаю, в этом случае так и есть.
– Да, так и есть. В том, что касается вас с Фином. Деревенщина долбаная. – Он засмеялся.
Подошел Нейтан и тоже начал смеяться. Скоро к ним присоединились еще какие-то девахи, сидевшие рядом. Потом сломался Финни, и я остался один, как последний мудак. «Хер с ним», – подумал я и тоже рассмеялся.
– Эй, Легзи, – сказал Фин, держась за живот. – Так что ты сделал-то?
– Когда я что сделал?
– С судьей. Он ведь тебя удалил, так?
– А, с этим-то… – Легзи затянулся и выпустил дым через ноздри. Нейтан смотрел на него, убирая мои деньги в кассу. Девахи тоже смотрели и ждали. И Финни смотрел. А я смотрел, как оседает пена в моем следующем пиве. – Дал по яйцам, что ж еще.
Но минуту спустя, когда все перестали ржать и хлопать Легзи по шине, я перехватил его взгляд. Мимолетный, но он мне кое-что сказал, так громко, будто Легзи это проорал. Это взгляд говорил, что все не в порядке, что мне не следовало его бить. Взгляд говорил, что я выставил Легзи мудаком и он не особо от этого счастлив.
И я думаю, именно тогда все и покатилось в такое дерьмо.

2

Знаете, бывают моменты когда так хочется кебаба, что ты можешь пропахать тридцать миль по пересеченной местности, если в конце тебя ожидает большая шаурма с соусом чили. Вот такой момент был у меня. Да и Фин сказал, что у него примерно то же. К счастью, «Кебаб и чипсы Олвина» были ярдах в ста от «Длинного носа». Раньше-то, конечно, забегаловка называлась просто «Чипсы старого Олвина». Я точно не помню, когда к названию прибавился кебаб. И вряд ли кто помнит. Несколько лет назад. Тогда же, когда появились кебабы. Никто точно не знает, что туда кладут. Кто-то говорит, это овцы, кто-то говорит, козы. Есть еще такие, кто говорит, что в шаурме вообще нет мяса. Но всем плевать. Если вкусно, это едят.
Мы пошли туда и какое-то время просто жрали. Слышны были только машины, шаги и наше чавканье. Я взял самую большую шаурму, пакет чипсов, которые положили туда же, и все это утопало в специальном соусе Олвина, где чили было достаточно, чтобы убить с десяток стариков и младенцев. Фин взял то же самое, но с мятным соусом. Я уже давно забил на попытки объяснить, что настоящий пацан не будет использовать мятный соус вместо чили. Но некоторым хрен что объяснишь. К тому же мы все не идеальны. У меня у самого недостатков навалом. Вы о них очень скоро узнаете.
Фин рыгнул, пернул и запустил оберткой от кебаба в проезжающее мимо такси. Водитель загудел.
– Знаешь, что, Блэйки, – сказал Фин. – Не стоило тебе этого делать.
– Чего делать? – спросил я. Большой кусок упал мне на подбородок. Я облизнулся, оставив немного соуса, который жег мне губы даже после того, как я их облизал.
– Долбать Легзи. Надо поосторожнее.
Я об этом уже и не думал. Это было как-то очень давно, столько воды утекло, все такое. Плюс к тому с тех пор я выпил десять или двенадцать кружек, и пиво уже подошло к концу. Легз, казалось, и сам вскоре об этом забыл. И правильно сделал. В конце концов, случайность – это случайность, а если друзья обижаются друг на друга, это как пить пиво из чайной чашки, как говорится. Это неправильно, да и смысла никакого. Ну, да, он свалил рановато, когда ночь еще не вошла во вкус. Но Легзи был молочником, так что такое для него допустимо.
– Легзи в полном порядке, – сказал я. – Это же только царапина.
– Дело ж не в этом. Легзи не нравится, когда из него делают мудака, вот что. Тебе надо было это помнить.
– Да нет, он в норме. – Я сунул в рот последний кусок и начал жевать. Как и Финни, я скомкал бумагу и хотел было запустить ее в проезжающую машину. Но это был Мясной фургон, и я передумал.
– Блядь, – сказал Финни. – Ты почти слажал.
Секунду нам казалось, что Мясной фургон поедет дальше по дороге. Сегодня Мантоны до меня уже докопались, а доебываться до меня два раза в день было не в их привычках. Но фургон притормозил и остановился в нескольких ярдах от нас.
Мы оба тоже встали, потом медленно тронулись дальше.
– В чем дело? – прошептал Фин.
– Хэзэ.
– А должен знать. Они ж до тебя доебались.
– Это кто сказал?
– Меня-то они не трогают, так? Значит, дело в тебе. Они всегда тебя дергают.
– Закройся, мать твою.
Мы подходили все ближе и ближе к фургону. Задние двери у него были грязные, но никто там ничего не написал. Никто никогда ничего не писал на грязи Мясного Фургона. Единственные слова, которые были на кузове, – МАНТОН МОТОРЗ, написанные сбоку черной и красной краской. Мне стало как-то паршиво. Фин прав – Мантоны доебывались только до меня. По крайней мере последние два года. Но они всего лишь проверяли. Они никогда со мной серьезно не связывались и никогда не будут. Нет, тут было что-то другое, но я не мог точно сказать, что именно.
Проходя мимо кабины, я не смог заставить себя туда посмотреть. К тому же окна все равно затемненные, так что смысла не было. Но можно было точно сказать, что Джесс на пассажирском, Ли за рулем, а Баз, судя по всему, между ними, если втиснулся. И все они сейчас ловят мой взгляд. Я остановился.
Не знаю точно, почему. Я остановился прямо у окна. Фин тоже встал, хотя я чувствовал – далось ему это нелегко. Я повернулся и посмотрел в темное окно.
Окна были затемненные, это да. Но если там, за окном, было не лицо, не знаю, что это могло быть.
Мне захотелось побежать. Мне захотелось рвануть с места и не останавливаться, пока за мной не закроется дверь.
Я ведь вышибала, стою у двери.
Да, придется признать. Я тогда испугался до усрачки, вам, наверное, сложно будет поверить, учитывая мою профессию, репутацию и все прочее. Но как и все профессионалы, я умел сделать морду кирпичом. Даже умудрился слегка улыбнуться и кивнуть. А потом пошел себе дальше, словно ничего не случилось.
Финни пробежал несколько ярдов, но притормозил, когда увидел, что я все еще иду.
– Ништяк, – сказал я. – Они просто на мозги наезжают, вот и все.
– Точняк.
– Не тащатся за нами?
Фин глянул через плечо и покачал головой. Мы прошли еще минуты две или три, и Фин опять заговорил:
– И что ты собираешься делать?
– С чем?
– С чем? С долбаными Мантонами.
Я пожал плечами и плюнул в канаву.
– Надо что-то делать, Блэйки. Мантоны на тебя наехали.
– Мантоны на меня не наехали.
– А похоже, что наехали. Всем пацанам так кажется.
Я остановился.
– Ладно, и че говорят?
– Ниче. То, что я тебе сказал.
– Че ты слышал?
– Ничего, говорю же.
– Рассказывай.
– Отвали от меня, Блэйк. Рубашку порвешь.
Я отпустил его, но отодвигаться не стал.
– Ладно, ладно, – сказал он. Его дыхание пахло блевотиной. Финни был устроен по-другому, не как мы. У него была привычка втихую отвалить в сортир и проблеваться там от души кружек после восьми. – Пацаны говорят, что… что Мантоны на тебя наехали.
– Хуйня. Давай говори, мудила.
Я смотрел, как он встает с земли и отряхивает пыль и сухие листья с джинсов. Наверное, я его слишком сильно толкнул, он обычно твердо стоял на ногах, даже когда ссал, и никогда не падал сам. Но я этого не помнил. У него локоть немного кровоточил, и мне бы, в обычный день, стало от этого паршиво, как и от того, что я ударил Легза. Но сегодня был совсем не обычный день. Сегодня был день, когда все покатилось в дерьмо.
– Они называют тебя…
– Да не тяни ты, бдя.
– Они называют тебя ссыклом, Блэйк. Блэйк, ты как?
Я достал сигарету, прикурил и одной затяжкой скурил где-то четверть.
– Все путем, брат?
– Ну да.
– Мне показалось, ты чуть не упал.
– Нет, я в норме. – Я начал подниматься на холм. Было как-то совсем непросто. Этот разговор меня подкосил.
– Ты же знаешь, они всегда так.
– Ну да.
– Они говорят, потому что не понимают. Что-то про тебя и База Мантона, больше я ничего не знаю. Я о чем, меня там не было, я не знаю, что произошло. Но я знаю, что ты не ссыкло.
Я вздрогнул. Я хотел сменить тему, но менять ее было не на что.
Фин облизал свои тонкие губы.
– Так ты это, расскажешь, что случилось, или как?
Я знал его настолько давно, что мы уже оба не помним, сколько именно. Мы вместе ходили в школу, он, я и Легз. Вместе прогуливали уроки, вместе играли на дороге, вместе сперли первую сумку, вместе ограбили первый дом. В первую ночь, которую я провел в камере, Фин и Легз были рядом. Мы даже трахались первый раз вместе. То есть не совсем вместе. Но с одной девахой. По очереди. Один слезает, другой залазит. Ее звали Дебби Шепард, она жила в квартире за старой кожевенной мастерской Куперза. Это стоило нам по десятке с каждого плюс бутылка водки на троих.
Да, Финни был моим другом.
Но если пацан твой друг, это ж не значит, что ему можно доверять, так ведь? Если ты рассказываешь ему свои самые сокровенные мысли, это то же самое, что вытащить яйца и попросить его по ним не бить. Зачем провоцировать? Я не собирался оказывать ему такую услугу. Да и он мне тоже.
– Не беси меня, – сказал я. – Я в норме. Я о тебе беспокоюсь, ходишь тут с одной половиной мозга в башке.
Он смотрел на меня несколько секунд, пока мы шли рядом. Может, пытался прочесть мои мысли. Говорят, некоторые это умеют. Посмотрят пристально и просветят твой череп насквозь, увидят все, о чем ты думаешь. Не знаю, правда это или нет. Может, и правда. Но если кто это и умеет, так точно не Финни. Финни собственную задницу не сможет найти, даже если ему воткнуть туда рождественскую елку.
Через пару мгновений он пожал плечами и покачал головой. Он качал головой несколько секунд, будто пытался вытряхнуть все мысли, которые там были, но безуспешно. Потом он начал говорить о футболе и о том, что он втайне надеется занять место Легзи в команде «Длинного носа». Честно говоря, я не думал, что у него получится. Уж очень разными игроками они были. Фин бегал как легавая и вел мяч как младенец. Навыки у него были. Но Легз был сердцем команды. Страсть, командный дух, отвага – у него было все. Он мог переломать вам ноги, если бы это привело к победе. Именно поэтому он связался с судьей. Ударил чувака по голени под носом у этого свистуна. И то, что он дал ему по яйцам, Легзу не поможет. Похоже, на один сезон его исключат.
Конечно, я тоже раньше играл. Был вратарем – и совсем неплохим, как мне кажется. Когда я пропускал мяч, мне было больно. Куда больнее, чем от любого удара. Но это было давно, тогда Бет была еще жива. А когда ее не стало, я забил на все голы. Мячи могли лететь мимо меня, как шарики для пинг-понга во время бури, а мне было насрать.
Об этом я думал, пока Фин продолжал распинаться, что у него был шанс заполучить майку с номером девять. Я его не слушал. Когда Фин говорит про футбол, отключиться от того, что он говорит, очень просто. Поэтому я был не особо готов к тому, что он сказал потом.
– Что-что? – спросил я, думая, что ослышался.
– «Хопперз». Как у тебя дела там?
– Где?
– В «Хопперз». Не тупи. Ты там работаешь, бля.
– Я знаю, что такое «Хопперз». Почему ты об этом спрашиваешь?
– Мать твою, я что, не могу узнать, как у тебя дела на твоей блядской работе?
– А, ну да. Все в порядке.
– Да?
– Ага.
– Хорошо.
Мы прошли еще немного. Я снова проголодался, несмотря на кебаб. Или это странное ощущение в желудке не из-за голода. Проехало такси. Я посмотрел на парочку на заднем сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30