Так же, как в прошлый раз.
– Нет, Блэйк, это не дело.
– Чего?
– Я с тебя взял пятьдесят фунтов. За пинту пива. Если я буду настолько повышать. цены, ко мне перестанут ходить.
– Ладно, Нейтан. Что тебе нужно?
– Я знаю, что сегодня ты можешь позволить себе больше, чем полтинник. – Я прям представлял, как он мерзко улыбается из-под усов. – Я знаю, сегодня с ранья ты получил небольшую премию от своего босса. Без его ведома, скажем так.
Я так сильно сжал трубку, что у меня побелели пальцы. Зачем я выбрал Нейтана в качестве алиби? Почему, блядь, я не сказал, что был у Сэл?
– Ты ошибся, Нейтан. Никакой премии я не получил.
– Ну, значит, я вспомню все как есть. Врубаешься?
Если легавые поспешат, они будут у него минут через десять. Но они могут и по радио кого-нибудь вызвать, лишь бы мне поднасрать.
– Нейтан. Я дам тебе все, что ты хочешь.
– Да ну?
– Ага. Назови цену.
– Я хочу то, что вы вчера достали из сейфа Фентона, это моя цена.
– Что? Деньги? Но у меня их нет. Совсем нет…
– Не тот сейф. Другой.
Я нахмурился, пытаясь понять, как Нейтан, ебать его, мог об этом узнать. Но спрашивать про это времени не было. В конце концов, Нейтан есть Нейтан. Он все знает.
Но все равно у меня не было того, что ему нужно. Я даже не знал, что это такое. Об этом я ему и сказал.
– Плохо, мальчик. Это единственное, что я приму в обмен на определенную услугу. Содержимое того сейфа. То есть бывшее содержимое.
– Я ж тебе сказал, у меня его нет, и забрать я его не могу. Как насчет «Форда Капри»?
– Содержимое сейфа, мальчик. Я дам тебе время, чтобы ты раздобыл. День, к примеру.
– Это классика, Нейтан. 2,8, инжекторный. Стоящая вещь. Всего один вла…
– Я прикрою тебя, Блэйк. Ты мои условия слышал. Согласен, так что ли? Или я укажу этим легавым путь истины.
– Ладно. Я принесу тебе эту… хрень.
– Считай, что все в поряде, Блэйк. Пока что. – И он повесил трубку.

Штука с вискарем в том, что если засядешь пить, встать уже сложно. Я вот не могу. То есть если постараюсь – могу. Но это заебенно сложно. К тому же остается некое недовольство, ты будто подвешен в воздухе. На самом деле единственное место, куда я могу двинуть после вискаря, – это койка. И это единственное место, куда мне хотелось после того, как я просидел за кухонным столом два часа и обнаружил, что в бутылке ничего нет.
Но в каждом человеке, я думаю, есть что-то, что подгоняет его в такие моменты. Моя задница тянулась прямиком на нары. И ей повезет, если она попадет туда до того, как Мантоны порвут ее на британский флаг. Я мог сидеть и тупо ждать, пока это все случится. Или мог напрячься и попытаться что-то сделать.
И я знал, что надо делать.
Я пошел в гостиную, разобрался с телеком и видаком и разложился на диване. Вскоре на экране появился Рокки Бальбоа, танцующий вокруг Клаббера Лэнга, который обрушивал на него свою ярость. Рокки был слегка потрепан, и это очень хорошо описывало мое нынешнее состояние. Но он напрягся. И когда пришло время, врезал тому не по-детски. Захватил преимущество и стал самым лучшим бойцом в истории.
Он показал, как это делается всем, у кого хватало ума увидеть.
И именно это было мне нужно.

Не то чтобы «Рокки 3» навел меня на какие-то гениальные мысли. Я, честно сказать, не узнаю гениальную мысль, даже если она насрет мне в карман. Но у меня был план, что-то вроде. И я прокручивал его в башке, пока несся по городу.
Я припарковал машину в паре улиц от нужного места и прошел последние несколько ярдов. Никого вроде не было, но в этой части города так запросто не скажешь. Я уже немного рассказывал про Норберт Грин, так что вы знаете, как все обстоит в этой части города. Но вы наверняка не знаете, сколько пар глаз следят за вами из-за занавесок, пока вы идете по улице. Почти в каждом доме есть кто-то, кто торчит там целый день и, типа, стоит на стреме. В Норберт Грин все так устроено. Но у меня все шло путем.
Дело в том, что на мне был парик.
Реальный такой парик. Темные кудрявые пряди свисали на уши и на брови. И еще он прикрывал шишку на голове, тоже преимущество. У меня этот парик валялся уже лет сто. Я его нашел в каком-то доме, который грабил, и че-то он мне понравился. Тогда он был мне великоват, но я знал, что придет день, когда он будет впору. Забавно, башка у человека продолжает расти, даже когда перестает расти все остальное. Фишка тогда была такая: замаскироваться на тот случай, если кто-нибудь увидит, что я вхожу или выхожу из дома. И это сработало. Аресты за грабеж отвалились, как ногти у прокаженного. Конечно, я давным-давно его не использовал. Из грабежей я уже вырос, это как нюхать клей и пинать кошек. Только, кажется, в последнее время опять к ним вернулся.
Я позвонил в дверь и стоял ждал, поправляя темные очки и глядя на свой прикид. На мне был красный спортивный костюм с белыми полосами и черные бутсы, тоже с белыми полосками по бокам. По-любому, на себя я похож не был.
Через рифленое стекло я видел, что кто-то идет. Судя по всему, деваха. Вот ведь хрень какая. Я планировал все это, рассчитывая, что это единственный пустой дом. Я думал было слинять, но это значило нарваться на неприятности. Ну, по крайней мере это не кто-то из Мантонов. Дверь открылась.
Какое-то время я стоял и охуевал. Это была Мэнди Мантон, младшая сестренка Ли, Джесса и База. И она немного подросла с тех пор, как я видел ее в последний раз.
– Здравствуй, красотка, – сказал я, чуть изменив голос. – Я тут слегка заплутал, не подскажешь, че почем?
Пару секунд она просто смотрела на меня. Я глядел на нее сквозь темные очки, думая, знает ли она, что я сделал с ее братом. Но я знал, что она не может этого знать. Она ведь даже не знала, кто я. С этой максировкой.
– Салют, Блейк, – сказала она.
Я начал было че-то говорить, типа я – это не я, но потом решил, хуй с ним. Если уж она меня узнала, ничего не поделаешь.
– Здоров, Мэнди.
– И давно ты начал носить парик?
– Ты про это? А, ну да. Слушай, Мэнди, я тут… – Но она пошла обратно в дом, оставив дверь открытой. Я вошел и прикрыл дверь.
Как я уже говорил, я не видел ее несколько лет. Большинство народу в Мэнджеле даже не знает, что у Мантонов есть сестра. Она все время сидит дома. Ну, так мне по крайней мере говорил Ли. Это началось почти сразу после того, как я ее видел в последний раз. Ей тогда лет двенадцать было, наверное. Но выглядела она намного старше. Как будто ей шестнадцать, по крайней мере при определенном освещении, шелковистые волосы, карие глаза и упругая грудь. И сейчас она выглядела так же. Только еще круче.
– Чаю? – спросила она, наливая воду в чайник. На ней была такая обтягивающая майка, которые девахи любят носить в последнее время и на которые пацаны любят пялиться. Узкие джинсы едва доходили до бедер, оставляя открытой полоску белой кожи и пупок. Я подумал, что ей как-то странно так одеваться, она ведь все время дома торчит. Зачем расфуфыриваться, если нет пацанов, которые это оценят? Но это не мое дело.
Я смотрел на что-то другое.
– Ага. Чай – это здорово. Слушай, Мэнди…
– Ты хочешь, чтобы я молчала.
– Что?
– О том, что ты сюда приходил. Ты об этом хотел попросить, да? Только никак не мог решиться, никогда.
– Ну, наверное, нет, – ответил я, думая, к чему она клонит, но опасаясь ударяться в долгие беседы, потому что ее родственнички могли вернуться в любой момент. Я усмехнулся.
Она открыла дверь холодильника, чтобы достать молоко. Я заметил внутри кучи сырого мяса, Мантоны не жрали ничего, кроме мяса. И бобов. Потом поставила мне чашку.
– Молоко и две ложки сахара, так? – спросила она. – Если только у тебя вкус не изменился. – Она облокотилась на кухонный стол и окинула меня взглядом сверху донизу. – Парик уже можно снять.
– Слушай, Мэнди, – сказал я, не снимая парика. Я типа как спешу. Я не знал точно, к чему это я, но надо было что-то придумать. Это был мой единственный шанс. Я был в доме у Мантонов, ебаный в рот. Я не мог залезть в пасть дракону и не попытаться вырвать один из его золотых зубов. – Есть кое-что…
– Что случилось, Блэйк?
– Че? Когда?
– С нами. – Она опустила голову, но ее глаза продолжали изучать меня из-под длинных черных ресниц. – Что случилось с нами?
– Что… – Я замолчал. Я был, натурально, слегка в непонятке. Никаких «мы» никогда не было, насколько мне помнится. Ей же тогда было всего двенадцать, бля. Тогда что такое «мы»? – Ну, – ответил я. – Честно говоря, не знаю.
Ее взгляд на секунду стал жестким, он вцепился в мой взгляд, как клещ в спину старого барсука. Потом ее лицо сморщилось, и она так горько зарыдала, что, казалось, ее вот-вот хватит кондрашка.
– Хватит, – сказал я, положив руку на ее изящное плечо и пытаясь не теребить тонкую полоску ткани, которая почти ничего не скрывала.
Она обхватила меня руками и так крепко обняла, что у меня кишки прилипли к спине. Сильная была деваха, несмотря на худобу.
– Блэйк… я ничего не понимаю, – промямлила она, уткнувшись мне в рубашку. – Я думала о тебе все это время. С тех пор, как… Как… – Мои руки гладили ее спину, пальцы проскользнули под майку. – С тех пор, как исчез Баз.
– Вот как. А куда он исчез?
– Блэйк, я не знаю. И не знаю, есть ли мне теперь до этого дело. Я много думала, Блэйк.
– Да? – Ее упругий маленький живот прижимался к моим ребрам, и я от этого ни хрена не мог сконцентрироваться. Но нужно было держаться. Она притянула мою голову к своей. Пока мы целовались, я не закрывал глаза, следил, чтобы она ничего не выкинула, все ж таки она из Мантонов. У нее глаза были закрыты, и я начал думать, какие у нее красивые ресницы, темные и пушистые. Губы у нее были обалденные, все прям так, как я помнил. А язык метался у меня во рту, как джекрассел-терьер Порода охотничьих собак.

за чучелом кролика. Она была в полном порядке, вот что я вам скажу.
Не скажу точно, когда она ее сняла, но неожиданно майка малышки Мэнди оказалась на полу. Я положил руки ей на задницу – на ощупь как две булки. Я снова поднял руки, погладил ее плечи и принялся за грудь. Ее соски вскоре затвердели как два желудя, и я двинулся вниз обрабатывать газон. Когда трава стала достаточно влажной, я поднял ее, посадил на столешницу и дал ей то, чего она хотела.
После этого мы уселись на пол. Я закрыл глаза, трусы спущены до колен, рубашка расстегнута, но рукава опущены, и парик все еще на мне. Она подтащила к себе джинсы большим пальцем ноги и достала оттуда сигареты. Мы, потные, сидели на полу и курили.
– Что это? – спросила она.
– Где?
– Ну вот. На татуху похоже – Она ткнула меня пальцем в предплечье. Было больно, но я вытерпел.
– А, да так, ничего! – Я одернул рукав. Она видела только «МО» и ничего больше, я на это очень надеялся.
– Похоже, совсем свежая. Ну, покажи. – Она потянула меня за рукав.
Я хотел ее оттолкнуть, но передумал, притянул к себе и крепко поцеловал. Через минуту, когда она уже, наверное, забыла про татуху, я оторвался от нее, чтобы перевести дыхание.
Она лежала у меня на коленях, смотрела на меня снизу вверх и пускала колечки дыма.
– Блэйк, – сказала она. – Почему ты не сделал это тогда, много лет назад? Я знала, что ты меня хочешь. Женщины это понимают. Но мы не должны ничего для этого делать. Это забота мужика.
– Ну, Мэнди. Если не ошибаюсь, тебе двенадцать было, когда я видел тебя в последний раз. Как по мне, это еще не женщина.
– Тринадцать! – закричала она.
Я приложил палец к ее влажным губам. Когда она снова заговорила, она вроде успокоилась: – Мне было тринадцать. А тринадцать – это достаточно.
– Для чего достаточно?
– Сам знаешь. Для того, что мы только что делали.
– Это кто сказал?
– Сказал… все говорят. Нет разве? – Она посмотрела на меня. Сейчас, по моим расчетам, ей было девятнадцать. Но ей казалось, что она все еще девочка. – К тому же это не мешало тебя меня целовать.
Я снял ее со своих колен и посадил голой задницей на линолеум.
– Я же говорил, чтобы ты об этом не трепалась, – сказал я, вставая и натягивая трусы. – Говорил, чтобы ты никогда об этом не трепалась. Это ошибка была.
– Да ну? – Она надевала майку. – Я так себе думаю, это тоже была ошибка? – сказала она, кивая на стол. – И об этом тоже нельзя трепаться?
– Ну, я был бы тебе очень благодарен.
Она натянула майку и посмотрела на меня так, будто хотела в меня плюнуть.
– Ну, я про то, что твои братья могут меня неправильно понять. Ты же понимаешь, правда?
Она немного смягчилась, но ее взглядом все равно можно было брюлики резать.
– Ну прекрати, тебе было двенадцать.
– Тринадцать.
– Нормальный пацан не связывается с такими молоденькими девахами. Нормальный па…
– Ты меня поцеловал.
– На полтона ниже, ладно? Слушай, твоя семейка очень бы этому не порадовалась, когда тебе было тринадцать, и вряд ли обрадуется сейчас.
– Почему? Вы ж с моими братьями вроде приятели?
– Ну… это выглядит не очень хорошо, Мэнди. – Я подошел к ней и обнял. Она положила руки мне на спину, так что я понял, что с ней все путем. А это означало, что и у меня все будет путем. Я посмотрел на часы. Если они сейчас придут и увидят нас вот так…
– Блэйк.
– А? – спросил я, застегивая куртку.
– Ладно… забудь.
Она выглядела так, будто ее все еще что-то парило. Но сейчас мне нужно было проявить характер. И надавить на нее.
– Ты не против, если я поднимусь, мне в сортир надо.
Она повернулась к раковине и включила кран.
– Валяй, – сказала она, начиная мыть кружки. Я пошел наверх. Я знал, что еще пару минут она будет возиться на кухне, так что открыл несколько дверей и осмотрелся. Это должно быть где-то здесь. Либо здесь, либо в «Мантон Моторз». Думаю, у них не было времени тащить это куда-то еще. Сначала я вошел в комнату Ли, судя по одежде, валявшейся на полу, и по запаху лосьона. Смотреть было почти негде, если не считать шмоток и кой-какой мебели. Даже картин никаких не было. Я открыл ящик шкафа, но не нашел ничего, кроме трусов и носков. В других ящиках лежали пушки и патроны. В нижнем ящике была нехеровая коллекция порнушных журналов. Я полистал их чуть-чуть, потом закрыл, приходилось расклеивать слишком много страниц. Потом посмотрел под кроватью. И понял, что я совсем рядом.
Куча бабок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30