Приблизившись к поместью, они поразились необычной тишине. Джерома охватила тревога. Они причалили, вышли на песок. Услышали одиночные выстрелы. Из кустов вышли люди, в основном семинолы. Один из них, высокий, худощавый, с орлиным профилем, улыбавшийся одними губами, в то время как глаза оставались темными и мрачными, вышел вперед, приблизился и обнял каждого Маккензи по очереди.– Билли Боунз, познакомься с Дэвидом Стюартом. Он доктор, как и Брент. Дэвид, Билли – мой двоюродный брат или кто-то в этом роде по линии бабушки.Дэвид кивнул.– В чем дело, Билли? Что-нибудь случилось? Джером оглянулся на вооруженных людей. Билли покачал головой:– Ничего не случилось. Просто идет война, вы же знаете. Поэтому мы на страже. Ваш отец сейчас не может этим заниматься, – печально добавил он.– А что с отцом? – резко спросила Сидни.– С отцом все в порядке, Орленок.Билли назвал ее именем семинолов, как в детстве.– Мама?! – Брент круто повернулся, направился к дому. Билли схватил его за руку.– Она жива. Ваш отец с ней. Он сидит с ней день и ночь. Дженифер тоже здесь, но даже она не может уговорить вашего отца оставить ее. Не тревожьтесь о том, что вы опоздали. Здесь доктор Джошуа Брэндис, у которого Тила обучалась медицине. Он любит вашу мать и готов умереть за нее.Да, Билли прав. Джером знал, что Тила открыла в себе дар врачевания благодаря доктору Брэндису, во время второй войны с семинолами. Она никогда не училась медицине по-настоящему, однако обладала интуицией, которая передалась Бренту. Его тоже в свое время послали на лето учиться к доктору Брэндису, еще до поступления в медицинский институт. Джером не сомневался в том, что доктор Брэндис был когда-то влюблен в его мать. А Тила всегда относилась к нему с большим уважением, хотя любила она только их отца. Да, Брэндис наверняка с радостью бы умер за мать, но…Господи, что происходит? Не умирает же она, в самом деле!..Джером кинулся к дому. Брент, Сидни и Дэвид – за ним. Сердце как будто сжала ледяная рука.– Мама! – услышал он отчаянный крик Сидни.Перескакивая через две ступеньки, он помчался по лестнице в спальню родителей. У двери сделал над собой усилие и остановился. Перевел дыхание. Осторожно постучал, тихо открыл дверь. Брент и Сидни стояли сзади.Джеймс Маккензи сидел на краю массивной кровати, на которой неподвижно лежала Тила. Каштановые волосы веером рассыпались по подушке, оттеняя бледное лицо с тонкими чертами. Джеймс сидел, низко склонив голову, переплетя ее пальцы со своими.Господи… Она умерла… Внезапно Джерому тоже захотелось умереть.– Мама! – снова раздался отчаянный крик Сидни. Она рванулась вперед. Джером схватил сестру за руку.Джеймс вздрогнул. Встал. Его поразительно красивое лицо было изможденным, измученным.– Дети!Сидни разрыдалась. Джером выпустил ее руку, и она рванулась к отцу. Джеймс порывисто обнял дочь.– Сидни, дорогая моя, ненаглядная… – Он поднял голову и печально улыбнулся. – Добро пожаловать домой, мальчики.Джером с трудом проглотил ком в горле. На глаза навернулись слезы. Он прошел вперед и опустился на колени у кровати. Голова упала на простыни, слезы обожгли щеки.И вдруг… о чудо! Он ощутил, как кто-то гладит его по волосам. Услышал шепот:– Джером, дорогой мой! Я очень рада, что меня так любят, но… ты еще больше расстраиваешь отца… и сестру.Джером поднял голову. Изумрудно-зеленые глаза матери раскрылись, хотя и с заметным трудом. Она попыталась улыбнуться. Он взял ее руку, благоговейно поцеловал:– Мама!– Господи! Мамочка!В следующее мгновение Сидни уже стояла на коленях у кровати, и Брент тоже – по другую сторону. Им всем отчаянно хотелось надеяться на лучшее, но, бросив взгляд на брата, Джером понял, что матери угрожает смертельная опасность. Брент обогнул кровать, подошел к Сидни.– Не надо ее утомлять. Будем сидеть с ней по очереди. Сидни, проводи отца вниз, на свежий воздух, приготовь ему чего-нибудь выпить. Отец, этим ты только поможешь маме.Джеймс нетерпеливо качнул головой:– Я не могу ее оставить. Со мной здесь была Дженифер, я не один.– А где Джен? – спросил Брент.В этот момент они услышали странные звуки, похожие то ли на писк, то ли на кошачье мяуканье. На пороге появилась Дженифер, с маленьким сынишкой у ног и младенцем на руках.– А, вы все здесь! Ну что ж, мои дорогие родственники, прошу познакомиться с нашей новорожденной сестренкой.Сестренка! В первый момент Джером почувствовал непреодолимое желание схватить пищащий комок и вышвырнуть в окно. Господи, что сделал этот младенец с их матерью…Он ощутил пальцы матери на своей руке.– Мне нужно поговорить с тобой, – произнесла она одними губами. – Наедине. И поскорее.Он кивнул. Повернулся к сестре:– Джен!Он хотел лишь обнять Дженифер. Однако сестра сунула ему в руки младенца.– Ее назвали Мэри, в честь бабушки.– Мэри…Ему ничего не оставалось, как принять крошечное существо. Когда новорожденная оказалась у него на руках, он почувствовал жгучий стыд. Ребенок смотрел на него огромными доверчивыми голубыми глазами. Глазами Маккензи… И волосы уже густые, с каштановым оттенком. Девочка взмахнула крошечной ручонкой. Джером поцеловал ее в лоб. Передал Сидни.– Позаботься об отце, – шепнул он Дженифер. Та молча кивнула.– Папа, пожалуйста, пойдем вниз. Джером останется с мамой, а ты немного побудешь с Сидни и Брентом.Джеймс наклонился к Тиле, погладил ее по голове:– Я скоро вернусь, любовь моя.– Я буду ждать тебя, – пообещала она.Они вышли. Джером сел на край кровати. Взял руки матери в свои. Она заговорила едва слышно, но твердо:– Ты должен помочь отцу. Он такой сильный… и такой упрямый! Ты ему сейчас очень нужен.– Мама…– Я не умереть, Джером. Я буду очень стараться. Но… если не получится… Ты у меня старший. Ты должен быть самым сильным.Она улыбнулась своей прекрасной улыбкой. Джером вспомнил о том, какой решительной, а порой суровой она казалась им в детстве. И в то же время какой мудрой она была. Никогда не осуждала других, всегда старалась понять. Слезы снова обожгли ему глаза.– Не плачь обо мне, сынок. Знаешь, ты ведь меня осчастливил.– Я?.. Как это?– Конечно, мне бы хотелось побывать на твоей свадьбе. Но что поделаешь… война. Я слышала, мой внук появится слишком быстро после венчания.К своему удивлению, Джером почувствовал, что краснеет.– Мама…– Знаешь, мы с твоим отцом едва успели сыграть свадьбу до того, как ты родился. Поэтому я счастлива, что вы успели позаботиться о ребенке.Он кивнул. Сжал ее руку.– Она замечательная женщина, Джером. Он нахмурился:– Когда ты…– Я видела ее в доме Элайны в ту ночь, когда она отправилась в болота, чтобы спасти подругу. Помнишь? В ту ночь, когда ты ее похитил, бедную девочку. А потом она мне писала.– Как?!– Очень милые письма. Спрашивала 6 моем здоровье, просила прощения за то, что сообщает о бракосочетании уже после венчания. Очень благовоспитанная молодая леди.Тила улыбнулась. С трудом подняла руку, коснулась его лица.– Я тебя хорошо знаю, сынок. Знаю твой буйный нрав и твою порядочность. Если она ждет от тебя ребенка, значит, между вами что-то есть. Не упусти случая стать счастливым. Ты такой гордый… совсем как отец. Сплошная самоуверенность… пока не дойдет до того, что вам на самом деле дорого.– Все будет в порядке, мама. Не надо так много говорить. Ты устала.– Да, ты прав. Перехожу к делу. Если я умру, Джером…– Мама, не надо об этом!– Если со мной что-нибудь случится, прошу тебя с женой воспитать твою младшую сестренку вместо меня.Джером растерялся:– Я… я не знаю…– Ты теперь семейный человек, Джером. У тебя есть дом и жена. Я молю Бога о том, чтобы Дженифер нашла счастье, когда кончится война. Лоренс погиб, она осталась с ребенком на руках. Брент и Сидни еще не устроили свою жизнь. Отец… Не думаю, что он снова женится…– О Господи… мама!– Обещай мне, Джером.– Мама… ты наша единственная опора… ты не можешь нас покинуть…– Обещай мне, Джером. Пожалуйста, сынок, обещай мне. Боль казалась непереносимой.– Обещаю, – тихо произнес он. Она улыбнулась и закрыла глаза. Глава 19 Три дня Тила находилась между жизнью и смертью. При родах она потеряла очень много крови. Понадобилось все искусство Джошуа, чтобы остановить кровотечение. Зато теперь Джером мог быть спокоен: его мать в надежных руках Джошуа, брата и Дэвида. Эти трое делали все, что только могли. Кто-то неотлучно находился при ней. Однако силы ее были на исходе.Отец с их приездом словно ожил. Он любил своих детей, особенно Сидни, которая всегда имела на него особое влияние. Только ей одной удавалось уговорить его пойти отдохнуть. Только ей доверял он постричь ему волосы. Она могла часами сидеть рядом с ним у кровати Тилы.Джером иногда проводил время со своей новорожденной сестренкой, качал колыбель после кормления и ухода кормилицы. Снова и снова повторял себе, что не может винить девочку за ее появление на свет. Он видел – отец избегает ребенка. Тила же, как только у нее появлялись силы говорить, сразу спрашивала о новорожденной.Дни тянулись мрачные, унылые, темные. Даже война отступила на задний план.На третью ночь Джером дежурил около матери один. На какое-то короткое время он задремал, потом проснулся, как от толчка, тревожно взглянул на Тилу. Она лежала смертельно-бледная, абсолютно неподвижная. Джером до боли закусил губу. Неужели все? Неужели это конец? Он потянулся к матери, и в этот момент она открыла глаза. Огромные, блестящие, ярко-зеленые. На губах ее появилась улыбка:– Джером…– Да, мама?– Кажется, я… Знаешь, я бы поела супу.
Тила быстро поправлялась. Как только почувствовала в себе достаточно сил, потребовала, чтобы ей принесли малышку. Восторг матери при виде новорожденной сестренки вновь вызвал у Джерома жгучий стыд. Он вспомнил, какие чувства испытал при первом взгляде на младенца. Сейчас, глядя на сестренку глазами матери, он почувствовал, что начинает любить ее, так же как Джен, Сидни и Брента, ощутил потребность защищать ее.Тила часто давала ему подержать ребенка.– Практикуйся, Джером. Ты ведь скоро станешь отцом.– Мама, пусть лучше Сидни практикуется. В один прекрасный день она обязательно станет матерью.– Если после войны удастся найти, за кого выйти замуж, – сухо перебила Сидни.– И кроме того, я не уверен, что буду здесь, когда родится мой ребенок.– Но… ты ведь приехал…– Мы просто беспокоились за тебя, мама, – вмешался Брент, – потому что ты… ты… – Он запнулся.– Если вы скажете, что я слишком стара, я велю отцу выгнать вас в лес. Джеймс! Твои дети называют меня старушкой.– Тила, дорогая, мы с тобой и в самом деле уже в солидном возрасте.– Ах вот как… В таком случае прошу прощения. – Тила весело рассмеялась.Через две недели она спустилась в столовую. Для всех это стало большим событием. В этот вечер пришло еще одно радостное известие. Один из двоюродных братьев Билли прибыл из Тампа-Бей с сообщением о том, что Элайна разрешилась девочкой. Она ездила рожать в Симаррон. И мать, и дитя чувствуют себя прекрасно. Джером спросил, поехала ли с Элайной Райза. Оказалось, Райза осталась в Сент-Августине.Интересно, почему? Потому ли, что он просил ее не уезжать, или потому что Сент-Августин по-прежнему в руках янки? Впрочем, это не имеет значения.Хорошо, что они дома. Хорошо, что Тила выжила. А ведь они уже почти простились с ней. Теперь весь мир кажется прекраснее, невзирая на продолжающуюся войну. Теперь можно не тревожиться за мать… и маленькую сестренку.Неожиданно Джером почувствовал какое-то странное беспокойство. Пора действовать. Его снова потянуло на корабль. Кроме того, нужно доставить Брента обратно в Ричмонд. И Сидни твердо намерена вернуться к работе в госпитале. А потом можно будет поплыть на север Флориды. Мать заготовила массу лекарственных трав, необходимых Джулиану для работы. Есть у него и еще одно дело. Он должен увидеться с женой, и он это сделает, черт побери, невзирая на все ее ультиматумы и запреты!
Для Райзы время тянулось убийственно медленно. Здешнюю жизнь никак нельзя было сравнить с теми днями, когда она сопровождала войска отца и Маклеллана. Женщины по-прежнему рожали детей. Дети простужались и болели. Солдаты время от времени поступали в госпиталь с переломами, полученными во время учений и муштры. Продолжались перестрелки между войсками на противоположных берегах реки. Военные действия во Флориде были вялыми. Генералы постоянно просили подкрепления, на что высшее командование и политики, стремившиеся к скорой победе в Ричмонде, Виргинии, отвечали рекомендациями изыскать собственные резервы. Когда-то конфедераты стремились удержать ключевые позиции на побережье. Теперь стратегия изменилась. Берег оставался незащищенным, в то время как повстанцы всеми силами старались удержать базы внутри штата.Кольцо блокады сжималось. Наблюдателям с обеих сторон с каждым днем становилось очевидно, что Флорида приобретает все большее значение как хлебный регион. Однако зимой тысяча восемьсот шестьдесят второго – тысяча восемьсот шестьдесят третьего годов на большей территории штата царило странное зловещее затишье.С отъездом Элайны Райза почувствовала себя очень одиноко. Ей нравилось общество Тэйера Крипта, она находила его интересным человеком. Однако после ее замужества он как будто опасался оставаться с ней наедине, так что теперь они мало времени проводили вместе.В городе отношение к ней резко изменилось. Если раньше как дочь генерала Мэджи Райза пользовалась любовью и доверием солдат союзной армии, то теперь, став женой капитана Маккензи, она чувствовала, что юнионисты ее остерегаются. Зато южане всячески выказывали ей свое расположение.Однажды она ассистировала при операции. Молодому солдату удаляли пулю из бедра. Райза ощущала его нараставшую враждебность и в конце концов не выдержала. Резко сказала ему, что его не должно волновать, чья она дочь и жена. Она лишь медсестра, причем очень хорошая, так что, если пациент снова хочет ходить, ему лучше думать об этом.Во время этой страстной речи и Тэйер, и солдат смотрели на нее широко раскрытыми глазами. На следующий день ее заявление появилось в газетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46