Хотя кто знает, какие у них были отношения, когда они оставались одни в очередной квартире для постоя.
Бедняжке Софи довелось выслушать от них множество историй, от которых другие леди наверняка упали бы в обморок, к тому же рассказанных таким грубым языком, что только усиливало их вульгарный смысл. Она ни разу не поморщилась, ни разу не упрекнула их, как и ее муж. Мужчинам и в голову не приходило смягчить свой лексикон или изменить темы разговора в ее присутствии. Не потому, что они ее не уважали, просто они смотрели на нее как на равного себе товарища.
Софи любили все. Возможно, потому, что Софи тоже всех любила. Трудно было бы найти более жизнерадостного и доброжелательного человека. И сейчас она поднимала к ним свое милое лицо, на котором сияла прежняя спокойная и веселая улыбка, как в старые времена, хотя вот уже три года, как она вдовела. Как и прежде, одета она была небрежно и без изысканности, и из-под оборок ее капора выбивались непокорные пряди каштановых волос. Черт побери, как же приятно снова ее увидеть!
– Мы достаточно настоящие, чтобы заорать, если вы вздумаете нас ущипнуть, дорогая Софи. Как и вы, слава Богу! – сказал Натаниель. – Вы все еще купаетесь в отблесках славы Уолтера? – Он с опозданием сообразил, что, кажется, ляпнул чепуху. Может, она так глубоко скорбит о муже, что ей не до его славы? Но почему-то трудно было представить себе Софи, поникшую от горя – тем более по прошествии трех лет.
– Да, действительно купаюсь, – с улыбкой отвечала она. – Я думала, что через пару недель после приема в Карлтон-Хаусе люди о нем забудут, но вот прошло уже почти два года, а люди все еще вспоминают, каким он был героем. Для меня по-прежнему открыты все двери, хотя я выхожу в свет крайне редко. А теперь вот в Лондон приехали со своими родителями Сара и Льюис, и их повсюду будут принимать с уважением, потому что они племянники Уолтера. Это так приятно! Уверена, Уолтер был бы этим растроган и обрадован. – И ее глаза весело сверкнули.
– Героя и героиню, Софи, все любят и уважают, – сказал Натаниель.
– Уолтер действительно порадовался бы за вас, Софи, – поддержал его Кеннет. – А что это вы говорили насчет редких выходов? Я вижу, вы по-прежнему разборчивы.
София рассмеялась, затем посерьезнела.
– Ах, простите, – сказала она, оборачиваясь к юной леди, смущенно прятавшейся за ее спиной. – Позвольте мне представить вам мою племянницу, точнее, племянницу Уолтера. Сара Армитидж, дочь виконта Хоутона, прибыла провести здесь сезон вместе с родителями и с братом. А это, Сара, четверо друзей твоего дядюшки Уолтера.
Она представила ей каждого из мужчин, на что порозовевшая от смущения девушка приседала в реверансах. Да, ей не больше восемнадцати, определил Натаниель.
– Ну, ваши лошади уже застоялись, – деловито заговорила София после того, как друзья почтительно раскланялись с ее племянницей, бросая на нее восхищенные взгляды, – пожалуй, и вы сами тоже. Да и моя собака еще не все деревья здесь обнюхала. Было очень приятно снова с вами увидеться. Надеюсь, вы приятно проведете время в городе. Всего вам доброго!
– Но мы непременно должны еще раз встретиться! – воскликнул Рекс. – Не можем же мы опять потерять вас, Софи, после того как наконец нашли. – Послезавтра вечером мы с женой приглашаем друзей в Роули-Хаус. Надеюсь, вы тоже придете. Правда? Если желаете, я попрошу жену прислать вам официальное приглашение.
– Ах да, вы же женаты! – София ласково улыбнулась ему. – Я слышала об этом. Никогда бы не подумала, Рекс, что вы первым остепенитесь, а вот поди ж ты! Что ж, леди Роули счастливая женщина, коль скоро имеет такого красивого и очаровательного мужа, хотя хотелось бы надеяться, что у нее достаточно сильный характер – ее муж еще и отъявленный проказник! Я не забыла ваши выходки. – Глаза ее опять озорно сверкнули, и она погрозила ему пальцем.
– Ну, Софи, – проговорил он, притворяясь испуганным, – я буду вынужден аннулировать свое приглашение, если вы намерены довести до сведения Кэтрин некоторые эпизоды из моего прошлого.
– У вас есть свой экипаж, Софи? – спросил Иден. – Если нет, я буду рад заехать за вами и проводить в Роули-Хаус.
– Вот экипаж правительство почему-то забыло мне подарить! – София засмеялась. – Если бы Уолтер спас жизнь самому принцу Уэльскому, тогда, может… Но, бедный Уолтер, его нет с нами, чтобы оценить эту шутку, а она наверняка пришлась бы ему по вкусу. Спасибо, Иден, это было бы очень мило с вашей стороны.
– А потом я доставлю вас домой, – предложил Натаниель. – Поверьте, дорогая моя, это доставит мне огромное удовольствие.
Софи еще раз улыбнулась каждому из друзей, после чего решительно подхватила племянницу под руку и зашагала прочь. Она нисколько не изменилась, оставалась такой же скромной и независимой, никому не навязывая свое общество. Это они всегда довольно бесцеремонно надоедали Софи, не задумываясь о том, что, возможно, она предпочла бы больше времени проводить наедине с мужем.
– Я стыжусь самого себя, – признался Рекс, когда четверо друзей пустили лошадей шагом. – Помню, я читал все газеты о чествовании бедного Армитиджа – признаюсь, читал и посмеивался. Можно было подумать, что остальные британские солдаты только и делали, что искали, где бы спрятаться, и не думали вступать в бой, и лишь один Армитидж, подобно мстительному ангелу с блестящей шпагой и сверкающими очами, да со своими рыжими усами – хотя о них нигде не упоминалось – спас нацию от несчастных лягушатников, которых привело на поля сражений корсиканское чудовище. Статьи о подвиге Уолтера, как я отчетливо вспоминаю, были буквально переполнены этими и им подобными выражениями. Впрочем, уверен, что Софи тоже смеялась над ними – она обладает очень тонким чувством юмора, что дано далеко не каждой женщине, да и не каждому мужчине. Так или иначе, помнится, я читал, что ей подарили домик. Но мне и в голову не приходило заглянуть к ней, когда я бывал здесь.
– Мне тоже, Рекс, – подхватил Иден, – хотя за два года я бывал в Лондоне гораздо чаще вас. И до сих пор я ни разу с ней не встретился. Ах, старушка Софи! Она была отличным товарищем. Я рад, что ты пригласил ее в Роули-Хаус.
– Я хочу, чтобы она познакомилась с Кэтрин, – сказал Рекс. – Думаю, они понравятся друг другу. И Мойре тоже, Кен.
Натаниель обратил внимание, что с лиц его друзей не сходят блаженные улыбки. А кто бы на их месте не улыбался – катаясь верхом в такое прекрасное утро в замечательном парке да еще с самыми близкими друзьями? Но именно встреча с Софи привела их в такое радостное и умиротворенное состояние. Как всегда, исходившая от нее непоколебимая жизнерадостность словно освещала все вокруг, хотя, возможно, друзья не совсем осознавали, почему у них на душе стало еще радостнее. Молодец, Рекс, догадался пригласить Софи к себе, где они смогут спокойно посидеть и повспоминать былое.
Натаниель однажды решился написать Софи по случаю посмертного чествования Уолтера и получил от нее очень вежливый ответ, который показался ему слишком сдержанным. После этого он больше не стал ей писать. Он был холост и подумал, что теперь она тоже одинока и ей, возможно, неловко ему писать. Но все эти годы он не забывал Софи – как, очевидно, забыли его товарищи: друзья, с которыми ты так крепко дружил во время войны, порой довольно легко забываются. Он даже намеревался вместе с Джорджиной и Лавинией навестить ее, но не был уверен, сможет ли застать ее в городе, по-прежнему ли она живет в подаренном ей правительством доме. И теперь он от души радовался, что связь с Софи не утеряна и что они снова встретятся.
Но эта встреча состоится только через два вечера. А тем временем в его распоряжении остаются еще сегодняшний и завтрашний вечера, и он рассчитывал сполна насладиться жизнью. Поскольку Натаниель целых два года не был в столице, он решил, что будет разумнее предоставить выбор места и способа развлечения Идену. Вполне вероятно, что публичные дома, которые он раньше посещал, по-прежнему процветают да еще с теми же девушками. Но у Идена должны быть более свежие сведения, и уж он-то не подведет.
Невероятно приятно было ощущать волны сладостного предвкушения предстоящего вечера. И Натаниель решительно отказывался воспринимать свои ожидания как степенный деревенский джентльмен, в которого он превратился. Он отказывался подвергать сомнениям нравственность человека, покупающего проститутку на ночь. Он намерен доставить себе удовольствие, и нечего тут рассуждать.
Черт побери, но до этого еще далеко, ждать придется невыносимо долго!
– Ну что, друзья? Позавтракаем в «Уайтсе»? – предложил Иден. – Почитаем утренние газеты, а потом, может, заглянем в боксерский салон Джексона? Все как в старые добрые времена?
– Не совсем, приятель, – возразил Кеннет. – Мойра снимет мне голову, если я буду отсутствовать все утро. Мы собирались привести Джеми поиграть и побегать в парке, пока здесь не слишком много народу.
– Мы с ним скучные женатые люди, Иден, – смеясь, сказал Рекс. – Когда-нибудь ты тоже вольешься в наши ряды и поймешь, в чем тут соль.
Иден нарочито содрогнулся от ужаса.
– Премного благодарен, дружище, – сказал он, – но уж нет! А ты, Нат, тоже намерен вернуться к неисчислимому сонму своих сестер?
– Мне не надо возвращаться ни к сестре, ни к кузине, – успокоил его Натаниель. – После утомительного путешествия обе намерены проспать до полудня. Так что, дружище, веди меня в «Уайтс»!
«Какое восхитительное утро меня ждет», – подумал он. Натаниель не сомневался, что отлично повеселится до своего возвращения в Боувуд. Он намеревался как следует насладиться всем, что могут предложить ему столица и высший свет… не забывая и о дамах полусвета.
Глава 3
София добралась до дома. Она чувствовала себя совершенно подавленной и измученной, мечтая только о том, чтобы побыть в одиночестве. Но куда там! Ее поджидал один из слуг, Сэмюел, и ей пришлось собрать все силы, чтобы улыбнуться и выслушать его. У прислуги выработалось обыкновение обращаться к ней со всеми хозяйственными и личными проблемами, хотя они и сами отлично с ними справлялись. Оставалось предположить, что они не могли обойтись без одобрения своих поступков хозяйкой, которую очень уважали. На этот раз возникла проблема с угольщиком: он привез им столько угля, что его хватило бы на зимний месяц, хотя на дворе стоял уже апрель. Миссис Армитидж будет приятно узнать, что Сэмюел твердо отказал ему и даже сделал выговор.
– Вы поступили совершенно правильно, Сэмюел, – успокоила его София. – Так что в следующий раз он уже подумает, прежде чем сразу везти уголь.
– Да, мэм, – сказал он, почтительно кланяясь. – Приказать принести вам чай наверх, в гостиную?
– Да, хорошо, благодарю вас, – с улыбкой ответила она. – Заодно попросите, чтобы туда же принесли и еду для Лесси, а то она, видимо, считает себя слишком благородной дамой, чтобы есть на кухне.
– Да, мэм. – Сэмюел позволил себе понимающе усмехнуться.
Но даже после того, как София сняла капор и разделась, кое-как привела прическу в порядок и поднялась в гостиную, она все равно должна была держать себя в руках, так как появилась с подносом Памела и стала многословно объяснять, что чашка миссис Армитидж, предназначавшаяся для утреннего чая, к несчастью, выскользнула из собственных рук Памелы на пол кухни и вдребезги разбилась.
– И представляете, мэм, повар за это накричал на меня, что вот, мол, теперь у него вычтут из жалованья за разбитую чашку и все по моей вине, мэм! – волнуясь, тараторила ее безотказная служанка. – Хотя я совсем не виновата. Если бы Сэмюел не заорал так неожиданно на угольщика, который хотел пролезть мимо него со своим мешком, будь он неладен, поверьте, мэм, я бы не уронила чашку. Мне так жалко, мэм!
– А мы возьмем и обвиним во всем угольщика, – весело улыбаясь, подбодрила ее София. – Хотя не думаю, что мы сможем вычесть стоимость чашки из его жалованья… Ну ничего, эта чашка тоже очень симпатичная, даже лучше разбитой.
– Да, мэм, – Памела сделала реверанс, – но мне действительно жаль той чашки.
– Успокойтесь и забудьте о ней. – София уже изнемогала от желания остаться наедине со своими мыслями.
Как только за горничной закрылась дверь, София поставила на пол тарелку с едой для собаки, налила себе чаю в чашку с грубым зелено-золотистым узором, заменившую ее изящную фарфоровую чашечку с рисунком из бутонов роз, потом уселась в кресло и закрыла глаза. Наконец-то одна!
София вновь переживала прошедшее утро. Сара, разумеется, пришла в восторг, познакомившись с Четырьмя Всадниками. Это понятно – любая встреча с новым джентльменом приводила девушку в волнение, ведь для нее общение с незнакомыми людьми было в новинку, а до восемнадцатого дня рождения, который отметили сразу после Рождества, ее мир был ограничен стенами родного дома. На каждого мужчину она смотрела как на предполагаемого поклонника. При всем том ее восхищение четверкой друзей было совершенно оправданно. Все они без исключения были чрезвычайно привлекательными мужчинами. Женщины в Испании и Португалии, независимо от возраста, социального и семейного положения, частенько развлекались спорами о том, кто из четырех офицеров самый красивый. Кеннет был самым высоким – впрочем, все они были выше среднего роста, – выделялся очень светлыми волосами и резкими чертами мужественного лица. Рекса природа наградила иссиня-черными блестящими волосами, чарующими темными глазами и неотразимым обаянием. Иден в совершенстве владел искусством соблазнения женщин своими голубыми глазами в густых темных ресницах и бесшабашным отношением к жизни. Натаниель Гаскойн привлекал мягким задумчивым взглядом серых глаз со слегка нависшими веками и замечательной улыбкой. Как заметила жена одного полковника, стоит на него взглянуть, как сразу представляешь его голову на подушке – естественно, рядом с собой. Как и София, каждая находила одного из них наиболее привлекательным, что не мешало им влюбляться одновременно во всех четверых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40