Нет, она не станет об этом думать.
Иден улыбался, испытующе глядя на нее своими пронзительными голубыми глазами.
– Софи, вы уже окончательно пришли в себя?
– Да, благодарю вас, – безмятежно ответила она. – Досадное недоразумение.
Беатрис обернулась, ожидая, когда к ней подойдет Сара, которую сопровождал под руку Натаниель, за ними следовал Льюис.
– Если когда-нибудь вам понадобится пара кулаков, чтобы защитить вас, Софи, – сказал Иден ей на ухо, – имейте в виду, мои всегда к вашим услугам.
– Спасибо, – засмеялась она, – но уверяю вас, мне стало плохо только из-за духоты.
Кажется, он поверил ей не больше Кеннета.
Глава 9
Наутро Натаниель встал очень рано и отправился кататься верхом в парк, но успел вернуться к завтраку, застав за столом своих сестру и кузину.
Как и следовало ожидать, Джорджина светилась радостью при воспоминании о вчерашнем бале. Задолго до окончания вечера ее бальная карточка была заполнена именами джентльменов, пожелавших с ней танцевать. На первый танец ее пригласил виконт Перри, а на второй – виконт Роули, который пообещал пригласить ее как-нибудь к себе домой, где она сможет поиграть с его маленьким сынишкой. И хотя Джорджина обожала детей, естественно, ее больше радовала мысль о своем успехе на балу. Узнав же, что двое из вчерашних партнеров утром прислали ей букеты цветов, от восторга она так растерялась, что не знала, что и сказать. А днем ее ожидала восхитительная прогулка в коляске по Гайд-парку с благородным мистером Льюисом Армитиджем! Словом, этим утром счастье буквально переполняло ее, и Натаниель искренне радовался за любимую сестру.
Разумеется, с Лавинией все было иначе. У нее тоже были партнеры для каждого танца, за исключением второго – Маргарет дала ей ясно понять, что поскольку она без веских причин отказала лорду Пелему, она не может танцевать этот танец с кем-либо другим. Но ее красота привлекла множество кавалеров, из которых некоторые, безусловно, могли бы составить ей очень подходящую партию. Сегодня ей прислали целых три роскошных букета. Но все это она воспринимала как достойную презрения чепуху.
– Наверняка они посылают цветы каждой леди, с которой накануне танцевали, – небрежно заметила она. – Думаю, им просто некуда девать деньги.
И, беспечно отмахнувшись от трех перспективных соискателей ее руки – один из них приглашал ее сегодня на прогулку в Гайд-парке, но она отказалась, – Лавиния перевела разговор на другую тему.
– Сегодня днем я намерена заехать к Софи, – объявила она. – Надеюсь, мы пойдем погулять в парк, и у нас будет о чем поговорить – во всяком случае, разговор будет более интересный и содержательный, чем можно ожидать от любого джентльмена, с которым я вчера танцевала. Ты проводишь меня к ней, Нат? Натаниель недоуменно поднял брови.
– А не лучше ли послать ей записку и предложить какой-нибудь другой день? Она может быть занята или мы просто не застанем ее дома.
– Ну что ж, – сказала Лавиния, – тогда мы просто вернемся домой, зато подышим воздухом и покатаемся. Она разрешила мне зайти к ней.
«Все-таки Софи слишком добра и уступчива», – подумал Натаниель, со вздохом вставая из-за стола. Он не пожелал бы спустить Лавинию и на своего заклятого врага, а на Софи – тем более. Но в душе он и сам хотел ее повидать. Правда, Натаниель собирался встретиться с ней вечером, но ему не терпелось убедиться, что она окончательно оправилась после вчерашнего инцидента. Утром Кен рассказал ему, что Софи не придала значения навязчивому вниманию Пинтера, что причиной своего дурного состояния она считает духоту в зале для ужина, и признался, что никто из друзей ей не верит. Натаниель согласился с ним. Еще Кен добавил, что годом раньше Пинтер распространял в свете слухи о какой-то истории с eго спасением, которая увеличивала славу Уолтера, а заодно и его собственную. Это могло бы объяснить, почему Софи не поставила его на место, как он того заслуживал. Несомненно, она чувствует себя обязанной ему.
На самом деле она ничем не была ему обязана. Рекс выяснил, что во время войны на полуострове Пинтер вовсе не был простым солдатом: он прибыл туда уже в чине лейтенанта. И никому из друзей-однополчан не было известно о случае его спасения Уолтером. По свойственной Пинтеру манере он просто воспользовался удобным случаем, чтобы примазаться к чужой славе.
– Тогда возьмем фиакр до Слоан-террас, – сказал Натаниель Лавинии. – Если не застанем Софи дома, вернемся домой пешком, так что ты сможешь вдоволь погулять и подышать свежим воздухом.
Она очаровательно улыбнулась ему:
– Если ты думаешь испугать меня этим, Нат, тебя ждет разочарование. Конечно, прогулка обратно состоится в твоем обществе, что несколько уменьшает удовольствие, но, думаю, и ты, и я как-нибудь это переживем.
– Вероятно, – сказал он, бросая на стол салфетку. – Одного часа тебе хватит на сборы?
– Этого более чем достаточно, – дружелюбно ответила она. – А тебе, Нат?
Он давно уже покорился ее решимости оставлять за собой последнее слово в перепалке. Поэтому только насупился и оставил комнату.
Через полтора часа они прибыли на Слоан-террас. Оставив Лавинию в фиакре, Натаниель направился к дому, чтобы узнать, дома ли София и может ли их принять. Но не успел он подняться на первую ступеньку лестницы, как дверь открылась, и он с удивлением увидел, что из дома выходит Борис Пинтер, элегантный, самоуверенный и даже красивый. Он ослепительно улыбался, выставляя напоказ крупные белые зубы.
Черт побери! Натаниель невольно стиснул набалдашник трости.
– А, майор Гаскойн! – сказал Пинтер, ухмыляясь. – Вы тоже решили навестить нашу очаровательную Софи?
– Пинтер? – холодно наклонив голову, словно не доверяя своим глазам, произнес Натаниель.
Он хотел было осведомиться, что тот здесь делает и с какой стати позволяет себе столь фамильярно называть вдову офицера, но сдержался. Сначала необходимо поговорить с Софи. Вполне возможно, что она отказалась его принять и выставила вон.
– Вы найдете, что она, как всегда, восхитительна, – развязно продолжал Пинтер.
Натаниель поймал ручку монокля и лениво поднес его к глазам.
– В самом деле? – бесстрастно произнес он и отвер-.нулся, чтобы передать ожидавшему дворецкому свою карточку. – Узнайте у миссис Армитидж, сможет ли она принять мисс Бергленд и сэра Натаниеля Гаскойна, – сказал он, заходя в дом.
Он не стал дожидаться, когда Пинтер уйдет. Во время сегодняшней верховой прогулки Кен сказал, что они непременно нанесут визит этому субъекту, если выяснится, что он имел наглость опять надоедать Софи своим вниманием. «Нагрянем к нему вчетвером», – предвкушая удовольствие, прищелкнул языком Кент. «Лично мне это доставит особенное удовольствие, – подумал Натаниель. – И если придется поработать кулаками, я первым задам трепку нахалу».
Появился дворецкий и сообщил, что миссис Армитидж с радостью примет визитеров.
Лавиния посмеивалась от удовольствия, когда Натаниель подошел к экипажу, чтобы помочь ей выйти.
– Не в моих правилах хвалить тебя, Нат, но это было великолепное представление! По-моему, ты совершенно заморозил его своим презрением. Каким же смертельным оружием может оказаться обыкновенный монокль! Да кто он такой?
– Тебе ни к чему это знать, – сказал Натаниель. София с радушной улыбкой встретила их вдверях гостиной и протянула руки навстречу девушке:
– Вы пришли! Как я рада вас видеть, Лавиния! – Она выглядела веселой и спокойной, как обычно. – А я была одна, – говорила она, – и мне так хотелось с кем-нибудь пойти погулять. Сегодня такая замечательная погода! Я даже хотела пойти с горничной, но она ленива и утверждает, что ей довольно прогулок от кухни до своей спальни на верхнем этаже. Лесси, успокойся! Не смей пачкать лапами такое прелестное платье!
– О, какой очаровательный пес! – воскликнула Лавиния, потрепав собаку по настороженно поднятым ушам. – Ах нет, это же Лесси! Значит, ты девочка, и такая милая! А можно, она пойдет с нами?
– А вы попробуйте ее оставить! – засмеялась София, бросив на Натаниеля настороженный взгляд, который не остался незамеченным.
Понятно, она гадала, видел ли он выходящего от нее Пинтера, и надеялась, что нет. Во всяком случае, Натаниель именно так истолковал ее не совсем естественное оживление, ее ложь и нежелание открыто смотреть на него.
– Значит, вы не заняты, Софи? – спросил он. – И я могу смело оставить Лавинию на ваше попечение?
– На ее попечение?! – вспыхнула Лавиния. – Нат, мне двадцать четыре года, а Софи еще нет восьмидесяти! Кажется, ты мог бы просто сказать, что оставляешь нас в обществе друг друга!
Теперь, когда Софи повернулась к нему, ее улыбка была более естественной и веселой.
– Вы должны признать, Натаниель, что она права! Но пойдемте же. Нам, трем женщинам – Лесси, Лавинии и мне, – предстоит приятная прогулка. Имейте в виду, друг мой, меня заверили, что в парке бандиты встречаются крайне редко.
Эти женщины положительно объединились против него в заговоре и открыто над ним издеваются. Даже Лесси радостно прыгала вокруг них, не обращая на него ни малейшего внимания. Натаниель усмехнулся, а потом не удержался и расхохотался, глядя на эту троицу, сразу нашедшую общий язык.
– Возвращайтесь с Лавинией на чай, Софи, – предложил он. – Сегодня будут Рекс с Кэтрин и Маргарет с Джоном. А потом я доставлю вас домой в экипаже.
– Может быть, благодарю, – сказала Софи. – Мне нужно подняться наверх за капором, Лавиния. Я сейчас вернусь.
Его отпустили. Покинув дом, он уселся в фиакр и велел кучеру отвезти его в клуб.
Почему Софи не хотела, чтобы он знал о приходе Пинтера? Может, она действительно отказалась его принять? А может, боялась, что Натаниель устроит сцену, как вчера это сделал Кен? Но если Пинтер имеет наглость появляться в ее доме, то самое время задать ему перцу, причем сделать это нужно веско и убедительно, иначе такой человек, как Пинтер, ничего не поймет.
Натаниель решил сегодня же вечером поговорить об этом с Софи: есть веши, с которыми она не должна справляться самостоятельно. Да, но Софи чертовски независима!
Итак, сегодня вечером! Он закрыл глаза. Во время утренней верховой прогулки Иден уговаривал Натаниеля быть его партнером за карточным столом сегодня вечером и только насмешливо усмехнулся, когда тот начал просить друга дать ему как следует выспаться после вчерашнего бала.
Натаниель едва верил самому себе! Он с нетерпением дожидался встречи с Софи, стремясь поскорее снова остаться с ней наедине. Он тихонько засмеялся. Нужно надеяться, его аппетиты несколько умерятся к тому времени, когда настанет время возвращаться в Боувуд.
София решила не ходить на чай, хотя и проводила Лавинию до дома Натаниеля на Аппер-Брук-стрит и испытывала искушение остаться. Но, подумав, предпочла до вечера отдохнуть дома. Спустившись с лестницы, она прикрепила поводок Лесси к ошейнику, затем выпрямилась и улыбнулась Лавинии:
– Мы так приятно провели время, Лавиния. Я буду с нетерпением ждать нашего похода в библиотеку. Договорились, пойдемте завтра же, хорошо?
– Да, конечно! – горячо заверила ее Лавиния. – Вы не представляете, Софи, до чего я стосковалась по людям, с которыми есть о чем поговорить. Надеюсь, я не слишком много беру на себя, как считает Нат.
– Я тоже очень довольна нашим знакомством, дорогая Лавиния, – улыбнулась София. – Да, да, Лесси, я понимаю, тебе скучно стоять на одном месте. Сейчас пойдем. Итак, до завтра, моя дорогая!
И она быстро пошла прочь. У нее были кое-какие дела, и она решила покончить с ними немедленно, иначе на душе у нее не будет покоя. Она получила бы истинное наслаждение от долгой прогулки и интересной беседы с Лавинией, если бы ее не тревожила мысль о долге. Вместе с тем София уже достаточно привыкла к этой постоянной тревоге и сумела извлечь из общения со своей новой знакомой хоть какое-то удовольствие. Девушка пробудила в ней настоящую симпатию и интерес. София чувствовала, что только что приобрела подругу, которая может стать для нее очень близкой, если их дружбе суждено будет развиваться.
Правда, ей показалось немного странным, что Лавиния так ею восторгается за то, что она участвовала в походе вместе с полком мужа, перенося выпавшие на ее долю тяготы и лишения военного быта, не раз подвергая свою жизнь серьезной опасности. Так же ее восхищало то, что теперь София предпочитает оставаться независимой, хотя вполне могла бы жить у своих родственников.
– И все это вы совершили, не достигнув и тридцати лет! – завистливо вздохнула девушка.
Это казалось Софии странным, потому что сама она в девичестве мечтала только о замужестве и материнстве, как и все юные леди ее окружения. Только благодаря стечению обстоятельств у нее сложился вполне определенный характер и развилась сила воли, давшие ей возможность жить самостоятельно, – но ведь это может очень скоро кончиться, с внезапным отчаянием подумала София. Очнувшись от своих размышлений, она вовремя оттащила за поводок Лесси, которая едва не попала под пышную карету, запряженную четверкой сытых лошадей.
– Сидеть! – скомандовала она, и Лесси села рядом, высунув длинный розовый языки тяжело дыша, тогда как карета с грохотом пронеслась мимо.
Лавиния вовсе не испытывала ненависти ко всему мужскому полу, несмотря на убийственно язвительные замечания по поводу некоторых джентльменов, пытавшихся ухаживать за ней накануне вечером. Она даже призналась Софии, что мечтает однажды встретить одного-единственного мужчину, с которым она сможет слиться душой и телом – она имела обыкновение высказываться очень смело. Но, объяснила Лавиния, этот человек должен понимать, что, будучи женщиной, прежде всего, и это самое главное, – она личность.
– Порой, Софи, – сказала девушка совершенно искренне и без малейшего признака самомнения, – я думаю, какое проклятие быть красивой женщиной. Особенно если ты рыжеволосая. Считается, что женщина с такими рыжими, как у меня, волосами должна обладать сильной волей и бешеным темпераментом, но вы не можете себе представить перлы остроумия, которыми блистают иные джентльмены, и их гнусные замечания по поводу того, что им, возможно, придется погасить это пламя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40