Наконец Натаниель сообразил, в чем дело. Халат ее был светло-голубым, ночная рубашка под ним – белой. Светлые тона совершенно преобразили ее, она стала выглядеть нежной и очень женственной. Не то чтобы она была вовсе лишена женственности, но…
Он нагнул голову и потерся щекой о ее макушку, а руки положил ей на плечи.
– Чего тебе хочется? Сразу лечь в постель? Так сказать, приступить к делу? – грубовато выразился Натаниель, скрывая свое замешательство.
Сам он не был уверен, что сможет сразу «приступить к делу», если она ответит утвердительно. Пожалуй, он был смущен больше прежнего.
Она подняла голову и посмотрела на него.
– Мы допустили какую-то ошибку, да? – спросила она тем деловитым и практичным тоном, который был ему так знаком. – Я думала, все будет как в ту ночь. Но нет, все не так. Я не хочу, чтобы ты ушел.
Он тоже не хотел уходить, хотя был не настолько возбужден, чтобы заняться с ней любовью. Черт побери, она же ему не любовница!
Он коснулся ее губ своими. Она не ответила, но и не отвернулась.
– Тогда давай просто полежим, хорошо? – предложил он. – Для взаимоотношений такого рода, как наши, не существует правил, ты согласна? Мы же не обязаны сразу заняться любовью.
– Нет, не обязаны. – Она прикусила губу. – Значит, ты не собираешься уходить, Натаниель? И ты остаешься не потому, что я этого не хочу?
– Давай приляжем, – сказал Натаниель, шутливо поцеловав ее в кончик носа. – Я задую свечи и кое-что сброшу с себя.
В этом есть что-то странное и смешное, подумал Натаниель, стягивая с себя узкие панталоны и задувая свечи. София сняла халат, и они улеглись в кровать. Лежа рядом и держа друг друга за руку, они были похожи на смущенных новобрачных. У камина глубоко вздохнула во сне Лесси.
– Расскажи мне, как ты провела день, – сказал он и тут же пожалел, что начал именно с этой просьбы. Теперь она подумает, что он интересуется визитом Пинтера. Уж об этом он мог спросить и позже.
Но Софи заговорила о прогулке в парке с Лавинией – сама Лавиния по возвращении домой только сказала, что за все пребывание в городе это был самый замечательный день, – и призналась, что его кузина ей очень понравилась.
– А у меня, Софи, было такое ощущение, что я тебе ее навязал, – признался Натаниель. – Мне казалось, она не из тех любезных компаньонок, с кем было бы приятно провести целый день.
– Но она просто удивительная, чудесная девушка! – совершенно искренне возразила София. – Я очень рада, что познакомилась с ней, и надеюсь, наше знакомство перерастет в дружбу. У нас с ней разница в возрасте всего четыре года, представляешь? И как выяснилось, наши взгляды на жизнь во многом сходятся.
– Скажи, Софи, – начал он, машинально похлопывая ее по руке, – что мне с ней делать? Ей уже двадцать четыре, возраст для замужества вот-вот пройдет, а она и слышать не желает о браке. Признаюсь, отчасти я забочусь и о самом себе – не знаю, как я вынесу ее еще шесть лет! Но все-таки прежде всего меня волнует ее судьба. Сможет ли она стать счастливой, если так и не выйдет замуж? Остаться в старых девах – незавидный удел для женщины, а при ее данных в этом нет нужды. Она благородного происхождения, богата и хороша собой для сделки – прости за выражение. Я забылся.
– Что тебе с ней делать, Натаниель? А тебе и не нужно что-то делать. Лавиния – взрослая и умная девушка. Она знает, что ей нужно в жизни. Пока что она не может этого осуществить, потому что отец лишил ее права распоряжаться своим наследством, но она знает. Может, тебе просто довериться ей?
– Довериться и разрешить ей отвергнуть все респектабельные предложения, пока во всей Англии не останется ни одного неженатого мужчины, который мог бы за нее посвататься?
София тихо засмеялась.
– Да, если придется.
– И что же это за совет? – сокрушенно спросил Натаниель.
– Думаю, достаточно мудрый совет, – сказала София. – Большинство девушек ко времени своего совершеннолетия мечтают только о том, чтобы выйти замуж, завести детей и жить своим домом. По-моему, такова твоя сестра Джорджина. Рискну предсказать, что еще до Рождества она очень удачно выйдет замуж. И я была такой же. Встретила Уолтера, он сделал мне предложение, я его приняла, и мне казалось, что в восемнадцать лет я достигла всего, что нужно для счастья. Но существует и другой тип женщин, которые чувствуют, что в жизни должны быть вещи и поважнее, чем супружество с первым же мужчиной, который сделал предложение, или хоть с сотым. Такова Лавиния. Доверься ей, предоставь ей самой решать свою судьбу.
Совет был настолько разумным, что странно, как это он сам до такого не додумался. Но разве можно довериться Лавинии? Да ведь она сделает себя несчастной на всю жизнь, если предоставить ее самой себе. Вместе с тем он уважал мнение Софии. Однако в ее рассуждениях ему послышалось нечто, что отвлекло его от проблем Лавинии. Он лег на бок, подпер голову рукой и посмотрел на Софи – глаза его уже привыкли к сгущающейся темноте.
– Бедная Софи, – сказал он. – Ты думала, что у тебя впереди долгая и счастливая жизнь с Уолтером, а вместо этого вы прожили вместе… Сколько? Шесть или семь лет?
– Семь.
– И детей у вас не было. – До сих пор он никогда об этом не думал. Он погладил завитки у нее на виске. – Ты хотела иметь детей?
– Сначала да, но мы не могли себе этого позволить при той походной жизни, а было очень важно, чтобы я всегда была рядом с Уолтером.
И вдруг его осенило. Правду сказать, эта мысль все время мелькала у него в подсознании еще с первой ночи их близости.
– Следовательно, тебе известен способ предохраняться от детей?
– Жены военных знают десятки способов, – с улыбкой ответила она, – хотя при нормальных обстоятельствах большинство из них не признались бы в этом даже под пытками.
– Мне не хотелось бы наградить тебя ребенком.
– Этого не случится. – Она спокойно встретила его изучающий взгляд.
– Но если я это сделаю, Софи, ты должна будешь выйти за меня замуж, нравится тебе это или нет. И я не потерплю никаких возражений.
– Говорю тебе, этого не произойдет.
Тогда он задумался над тем, почему она снова не вышла замуж после смерти Уолтера, почему сказала ему, что вообще не хочет замуж. Значит, ее мечты восемнадцатилетней давности развеялись за следующие десять лет? И больше она не мечтает о семейной жизни с мужем и детьми? Или она не рассчитывает на осуществление мечты теперь, когда Уолтера больше нет? Она считала невозможным родить ребенка за время своего брака с Уолтером, потому что ей было важно постоянно находиться рядом с ним. Не жалеет ли она теперь, что у нее нет хотя бы одного ребенка?
Но Натаниель не решался спросить об этом. Это был слишком личный вопрос, и он не имел права задавать его. В конце концов, он был только ее другом и временным любовником.
Он наклонился и поцеловал ее, сначала легко, не уверенный, что она уже готова к близости. Но ее губы стали податливыми и слегка приоткрылись навстречу ему. Он скользнул языком в глубь ее рта. Она коснулась его языка своим, и он почувствовал, как стремительно возросло его возбуждение.
– Наверное, стоит окончательно освободиться от одежды, – сказал он.
– Да.
София помогала ему снять с нее ночную рубашку, приподняв сначала бедра, а потом руки. Потом он и сам разделся.
Чувство неловкости совершенно исчезло. Они разговаривали почти полчаса, и Натаниелю все казалось, что потом они будут смущаться еще больше. Но нет! Казалось совершенно естественным, что теперь они повернулись друг к другу и начали игру, которая должна была принести обоим сексуальное удовольствие.
Правда, София мало что знала о самой игре. Он не видел в этом ничего странного – респектабельная замужняя женщина не должна очень в этом разбираться, даже если пробыла замужем семь лет. Мужчина и не думает учить жену, как получать или доставлять удовольствие. В конце концов, супружеская постель рассматривается мужьями лишь как место для зачатия детей. И как правило, развлекаются мужчины где-нибудь в другом месте. Но постель Софи не была использована для зачатия детей – Уолтер умер раньше, чем они успели обзавестись постоянным жилищем. А сам Уолтер определенно не страдал избытком фантазии.
Да что это он все про Уолтера?! Он вообше не был настроен думать о чем-либо в настоящий момент. Нежно и горячо Натаниель ласкал ее тело. Вскоре по ее напрягшимся соскам, тихим вздохам и влажности между бедер он понял, что ей очень приятно. Сегодня он не будет требовательным, не будет ее смущать, решил он. Он научит ее в следующий раз, как доставить обоим острое наслаждение.
– Ты готова меня принять? – наконец спросил он, касаясь ее рта губами.
Раздвинув нежные складки кончиками пальцев, он слегка ввел палец и почувствовал, как она сжала его.
– Ты хочешь меня, Софи? Здесь? Чтобы я вошел в тебя?
– Да.
Она пошевелилась под ним, без уговоров раздвинула бедра, когда он лег сверху, и обвила его ногами. Прижавшись к нему покрепче, она потерлась затвердевшими сосками о его грудь. Глаза ее были закрыты, а губы приоткрылись в нетерпении момента слияния.
В это мгновение Натаниель понял, что дает ей больше, чем удовольствие. Он возбуждает в ней желание и жажду. Он видел, как многие женщины симулируют это. В данном случае все было непритворным, настоящим. Резким толчком он проник в ее влажную глубину, не отрывая взгляда от ее лица. Застонав, она запрокинула голову на подушке.
Софи, дорогая Софи!
Натаниель хотел ласкать ее медленно и долго, как и раньше, чтобы дать ей как можно дольше насладиться, прежде чем выплеснуть свою энергию. Но вдруг понял, что она вот-вот достигнет высшей точки – если он слегка ей поможет. Однако для этого он недостаточно ее знал.
Ритм его движений был глубоким и энергичным, она всем телом поддерживала его, исступленно гладя по спине, но желанный момент все не наступал, а он не знал, как ей помочь. И вдруг сообразил.
Просунув руку между их тесно слившимися телами, Натаниель нащупал у нее определенную точку и слегка ее погладил.
Агония наступила мгновенно. София выкрикивала его имя и содрогалась под ним, полностью потеряв над собой контроль. Он прижимал ее всем своим весом, оставаясь в ее нежном тепле, крепко стиснув ей руки и щекой прижавшись к ее душистым волосам.
«И это Софи? – спрашивал он себя. – Неужели это Софи?»
Колли фыркала и жалобно скулила рядом с кроватью.
Когда София успокоилась, расслабилась и задремала, он приподнялся на руках и вскоре достиг собственного более тихого, но в высшей степени удовлетворившего его освобождения. Перед тем как лечь рядом, он взглянул ей в лицо и увидел, что она смотрит на него сонными глазами.
– Софи! – Он поднес ее руку к губам. – Тебе было хорошо?
Она ответила ему тем, что уютно уткнулась лицом в его плечо и опять заснула.
Осторожно, чтобы ее не потревожить, он приподнял одной рукой и ногой одеяло и прикрыл ее. Нет, это целиком отличалось от того, чего он ожидал от их отношений. Соответственно своему возрасту и настоящему положению респектабельного сельского джентльмена, обремененного семейными обязанностями, он ожидал спокойной любовной связи, не столько страстной, сколько приносящей уютное и обоюдное удовлетворение. Тем более в отношениях с Софи.
Когда он думал, что Софи не способна на глубокую страсть? После первой их ночи или раньше? Так или иначе, именно с этим убеждением он пришел к ней сегодня. Да, его тянуло к ней, он хотел ее, но такого взрыва страсти не предвидел. Больше того, он и не был уверен, что хотел его. В нем было что-то тревожное и даже пугающее. Что-то незнакомое. Рассуждая таким образом, Натаниель чувствовал, что все его тело словно гудит от испытанного удовлетворения. Он повернулся к ней лицом и поцеловал ее в макушку. Не просыпаясь, она чуть сжала его пальцы и придвинулась к нему, что-то тихо и довольно пробормотав.
Собака опять ретировалась на коврик, где улеглась и вздохнула чуть ли не в унисон с хозяйкой.
Хорошо, думал Натаниель, просто лежать вот так, расслабленным и сонным, после спокойного разговора и после того, как ты достиг столь полного удовлетворения… со своим другом – он слегка улыбнулся. Натаниель чувствовал такой душевный покой, какого не знал много месяцев, а может, и лет. Вот только это было совсем не то, чего он ожидал. Между ними на самом деле возникли определенные отношения. И мысль об этом слегка тревожила его. Но он слишком устал и чувствовал себя слишком удовлетворенным, чтобы копаться в своих мыслях. Он подумает об этом завтра.
– Поди сюда, Софи.
Это не было приказом, хотя он протянул к ней руку, а скорее просьбой.
Пока он одевался, она тоже надела ночную рубашку и халат, не успев еще связать волосы лентой, они так и остались спадать по спине густыми спутанными прядями. Натаниель же снова выглядел безукоризненно свежим и слегка отчужденным, как будто не провел с ней в постели большую часть ночи.
Он стоял у окна спальни, уже полностью одетый, хотя всего несколько минут назад они опять наслаждались близостью – он привел ее к наслаждению медленно и искусно. Софи не очень хорошо поняла, что произошло. Это было в тысячу раз лучше, чем можно было вообразить, но вспоминала об этом со смущением. Что он о ней подумал? Кажется, она совершенно потеряла над собой контроль. Он намерен поговорить именно об этом или просто хочет поцеловать на прощание? София терялась в догадках.
Подойдя к нему, она взяла его за руку, подняла к нему лицо и улыбнулась. Они не стали зажигать свечи, хотя было еще темно, но она прекрасно видела его лицо. Он смотрел на нее своими неподражаемыми глазами.
– Софи, – сказал он, – расскажи мне о вчерашнем визите Бориса Пинтера.
Ах! У нее все сжалось внутри. Значит, он его видел! Ну конечно! Могло ли быть иначе? И зачем только она солгала? В этом не было необходимости.
– Ах, ты об этом! – Она засмеялась. – Он пришел засвидетельствовать свое почтение. Время от времени он это делает, но никогда не задерживается, я даже чаем его не угощаю.
– Но почему ты вообще его принимаешь? Она удивленно подняла брови.
– Ты считаешь себя обязанной принимать его из-за того, что в прошлом году он так нелепо лгал, чтобы еще больше прославить Уолтера?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40