– Я женюсь. И вполне естественно, наши отношения должны прекратиться. – Болезненная бледность его лица никак не уменьшила боли, пронзившей ее сердце.
– Ты уверял меня, что наши отношения уникальны. Говорил, что я могу полностью тебе доверять. Клялся, что никогда не изменишь мне с другой. – Она вскочила с кровати с ощущением, будто ее изваляли в грязи. Любовь, которой она так щедро с ним делилась, была испачкана и вычеркнута из жизни за ненужностью в один миг.
Димитрий тяжело вздохнул, пригладив черные, с шелковистым отливом волосы.
– Я не изменял тебе с другими женщинами.
– Тогда на ком же ты женишься?
– Ты вряд ли ее знаешь.
– Вне всяких сомнений! – Она готова была убить его взглядом, ей хотелось кричать. Но больше всего она боялась расплакаться у него на глазах.
Он снова тяжело вздохнул.
– Ее зовут Феба Леонидис.
Гречанка. Ее соперница была гречанкой, возможно кроткой и послушной, достаточно воспитанной, чтобы стать хорошей и надежной женой толстосуму.
– Когда ты успел с ней познакомиться? – Хоть боль и расчленяла ее тело на куски, сильнее от такого рода подробностей она уже стать не могла.
– Я знаю ее с детства. Она дочь давнего друга нашей семьи.
– Ты знаком с ней практически всю свою жизнь, и тебя вдруг осенило, что ты ее любишь?
Циничный смех вырвался в ответ.
– Любовь здесь ни при чем.
Он произнес слово «любовь», словно это было вульгарным ругательством. Никто из них никогда не заводил разговоров о любви, но она обожала Димитрия всеми фибрами своей души и надеялась, что он ответит ей тем же. Пусть его чувства будут не такими сильными, но на взаимность в некоторых аспектах отношений она рассчитывала. Это могло быть надежным основанием для женитьбы и создания семьи. А теперь оказалось, что их отношения привели ее к беременности, а ее партнера не волновали ни ее состояние, ни чувства.
– Если ты не любишь эту женщину, то зачем женишься?
– Пришло время обзавестись семьей.
Она нервно сглатывала, борясь с подступающим к горлу комом.
– Ты говоришь так, словно это давно входило в твои планы.
– Ты права.
Кровь прилила к голове, щеки запылали. Она чувствовала, как лицо заливает румянец, а слабость парализует все тело. Ее качнуло в сторону.
Димитрий что-то быстро произнес по-гречески, скорее всего выругался, и вовремя поддержал ее.
– Дорогая, с тобой все в порядке?
И он еще спрашивает? После того, как объявил, что собирается жениться на другой женщине? Получается, что весь последний год он использовал Александру в качестве своей временной любовницы, предмета для плотских развлечений.
– Отпусти меня. Убери свои руки, – с ненавистью отчеканила она.
С оскорбленным видом он послушно опустил руки. С каким удовольствием она наградила бы его хлесткой и увесистой пощечиной, ладонь просто чесалась от соблазна. Но она сдержалась и осмотрительно отошла на шаг назад.
Она смотрела ему прямо в лицо, ставшее самым желанным и любимым за четырнадцать месяцев их знакомства.
– Я поставлю вопрос иначе. Ты всегда хотел вступить в законный брак с другой женщиной?
Глаза цвета индиго прищурились. Он не любил повторяться.
– Да.
– И несмотря на это, ты соблазнил меня и уложил в постель? Не намереваясь развивать наши отношения, довольствуясь только их сексуальным содержанием, ты тем самым сделал из меня банальную потаскуху.
Димитрий зарычал в ответ, как зверь, которого ранили.
– Ты моя любовница. Никто из тебя ничего не делал.
– Бывшая, слава богу, любовница.
Он заскрежетал от злости зубами.
– Бывшая любовница.
– Почему… – И снова гнев сдавил горло. Сил не хватало вымолвить то, что требовалось. Но она взяла себя в руки и продолжила: – Почему ты только что занимался со мной любовью? Я хотела сказать «сексом», конечно.
Он резко отвернулся от нее.
– Я не смог сдержаться.
Она поверила его словам. Со дня их первой встречи она также не могла совладать с собой. В свои двадцать два года она все еще была девственницей. Но ее непорочность не стала неприступным барьером для них обоих.
Димитрий был просто шокирован ее целомудрием и безгрешностью, что, впрочем, не помешало ему сделать ее своей любовницей. Она влюбилась в него и после двух месяцев обороны наконец-то сдалась. Роман был фантастическим. Он потрясающе ухаживал, окружал ее заботой, холил и лелеял, и в определенные моменты ей даже казалось, что он искренне любит ее.
– Я не верю, что ты хочешь бросить меня.
– Наше время истекло, – сказал он, будто это что-то объясняло.
– Ему на смену подошло более удачное, чтобы жениться на женщине, осуществив свои давние планы, – сказала она скорее для себя самой, чтобы раз и навсегда четко сформулировать то, что произошло.
– Да.
Совершенно неожиданно она смутилась, чувствуя дикий стыд и брезгливость. Она так неосмотрительно отдавала свое тело мужчине, который все это время мечтал о браке с другой!
Александра быстро развернулась и, опрометью помчавшись в ванную, схватила махровый халат. А когда, одевшись, снова вернулась в спальню, Димитрия уже не было. Ей стало ясно, что он не просто исчез из спальни, он навсегда исчез из ее жизни, оставив ее в полном одиночестве.
Она стояла посередине гостиной и впитывала эту звенящую пустоту, постепенно осознавая всю горечь состояния брошенной женщины. Стоять так было невыносимо, и она медленно опустилась на колени. Голова бессильно поникла, к горлу снова подступал ком, грозивший вырваться наружу рыданиями.
Слезы не заставили себя ждать: едко-соленые, обжигающие кожу капли потекли по щекам и шее, смачивая лацканы толстого турецкого банного халата.
Выбежав из квартиры, Димитрий прислонился к стене вестибюля, не в состоянии сделать ни шагу. Уход стоил ему неимоверных усилий. Но если бы он не решился сбежать, когда Ксандра ушла в ванную, то навсегда бы остался с ней. Даже сейчас соблазн вернуться и броситься в ее объятия, оправдываясь, умоляя простить, убеждая, что это была роковая ошибка, был слишком велик.
Но это не было ошибкой. Если он не женится на Фебе Леонидис, его дед, которого он любил больше своей жизни, умрет. Дед ясно поставил перед ним ультиматум и категорически отказался идти на уступки.
Димитрий со злостью ударил кулаком о ладонь. Зачем только Ксандре понадобилось намекать на возможность их женитьбы? Она никогда не хотела обременять их отношения никакими обязательствами. Она принадлежала к совершенно иному типу женщин. Если бы она мечтала о браке, то хоть раз за все время их отношений нашла бы способ показать ему, что ее работа постепенно отходит на второй план, уступая почетное первое и основное место ему. Но этого не случилось.
Однако чувство вины все усиливалось. Он не собирался сегодня заниматься с ней любовью, но от его сдержанности не осталось и следа, стоило ему взглянуть на нее. Несмотря на всю ее эффектную загадочность, Ксандра никогда не была агрессивной в любви. Она была нежной и отзывчивой, самой уступчивой и покорной женщиной из всех, каких он только знал. Она редко выступала инициатором их любовных игр, а когда и провоцировала его на занятия любовью, то делала это очень деликатно. Но сегодня она соблазняла его довольно настойчиво, коварством сокрушив оборону и завладев им с натиском посягнувшего на чужую территорию врага.
После такого страстного приема ему было куда сложнее открыть ей все обстоятельства предстоящей женитьбы.
Он с силой оттолкнулся от стены и направился к лифту. Честный и окончательный разрыв всяческих отношений был единственным выходом из создавшегося положения.
Томительное ожидание, каждый последующий час которого все больше уверял ее в том, что мужчина, которого она самозабвенно любила, отец ее будущего ребенка, обязательно вернется, затянулось. И спустя тридцать шесть часов после ухода Димитрия она набрала номер его мобильного телефона.
Он занимался с ней любовью. Она отчетливо понимала, что в его планы это не входило, но он пошел на это. Он никогда не делил постель с Фебой. Он сам признался, что не любит свою будущую жену, и, что не менее важно, в течение прошедшего года она ему не нужна была так, как Александра.
Но он не вернулся, не оставив ей никакого другого выбора, как только набрать его номер телефона. Она была в ярости и оттого вела себя безрассудно. Он причинил ей боль, сильнее которой не доводилось еще испытывать. Но она беременна его ребенком и обязана сказать ему об этом. Известие должно дойти до него раньше, чем он совершит роковую ошибку и вступит в законный брак с другой женщиной.
Она отгоняла мрачные мысли и наотрез отказывалась рассматривать тот вариант, когда известие о будущем отцовстве не изменит планов Димитрия.
Трубку сняли после третьего гудка.
– Димитрий слушает.
– Это Ксандра.
Ответа не последовало. Повисла напряженная тишина.
– Нам надо поговорить.
– Мне нечего тебе больше сказать.
– Ты ошибаешься. У меня есть новость, которой я должна с тобой поделиться.
– Может быть, не надо устраивать долгих проводов и обмениваться соболезнованиями?
Она резко втянула воздух, но сдержала желание закричать.
– Боюсь, что придется. Ты в некотором долгу передо мной.
Наконец-то она услышала нечто похожее на вздох.
– Хорошо. Встретимся «У Рене» за ужином.
– Я бы предпочла поговорить в домашней обстановке.
– Нет.
Она стиснула зубы, но спорить не стала.
– Хорошо. В ресторане так в ресторане.
Димитрий отключил телефон и повернулся к огромному окну своего афинского офиса. Буквально через несколько часов после ухода от Ксандры он вылетел в Афины. Оставаться во Франции было неразумно. Силы воли могло не хватить на окончательный разрыв с Ксандрой. Его тело не подчинялось разуму.
Но жизнь деда висела на волоске, и Димитрий не мог допустить, чтобы одержимость женщиной помешала ему исполнить свой долг.
Он стал ее первым мужчиной, но с такой чувственной натурой Ксандре не грозила перспектива надолго остаться в одиночестве. Иногда его посещали мысли, что он не единственный ее любовник. Она часто вылетала за рубеж, и совсем не по долгу службы, но всегда отказывалась обсуждать цели своих поездок с Димитрием.
Он убедил себя в том, что она его обманывала. В его присутствии она не флиртовала и не строила глазок посторонним мужчинам. В интимной обстановке она всегда была с ним страстной. Но ему так и не удалось избавиться от подозрений, что Ксандра не всецело принадлежала ему одному. И если тело ее было в его власти, то чувства она оставляла при себе.
Это и убедило его в том, что их разрыв будет воспринят Ксандрой со свойственной ей таинственной бесстрастностью. Так обычно она реагировала на его служебные командировки или ее профессиональные турне, которые разлучали их многократно. Исключением был только врезавшийся в память срывающийся голос, которым она ответила ему, когда он в последний раз позвонил ей из Греции сообщить, что задерживается на неопределенно долгое время.
А что, если она убедила себя в том, что любит его? От одной этой мысли его пробрала дрожь. Любовь была всего лишь благовидным предлогом или оправданием, придуманным и используемым женщинами, чтобы завуалировать свою похоть. Предположим, что его мать любила отца. Но ей удавалось одновременно любить и своего тренера по теннису, а потом мужа своей деловой партнерши. Это в конечном итоге завело ее в такие дебри, что она сбежала от отца с итальянцем, инструктором по горным лыжам.
Мать являла собой превосходный пример вероломства, предательства, бесконечных измен, совершенных во имя любви. Димитрий предпочитал откровенное удовлетворение взаимных сексуальных потребностей торжественным и сентиментальным заверениям в любви.
Но Ксандре понадобилось встретиться еще раз. Его мощный кулак опустился на подоконник. И согласился он только потому, что был перед ней в долгу. Она полностью права, утверждая это.
Они прожили вместе целый год, она пожертвовала ради него своей невинностью. Она ничего не требовала от него взамен, но, воспитанный в патриархальной греческой семье, он рано усвоил понятия долга и чести. Он был в неоплатном долгу перед ней. Жестокий, бессердечный разрыв отношений вряд ли мог быть адекватной компенсацией за роль его любовницы.
Он даже ничего не подарил ей на прощание. Она, безусловно, заслуживала большего. Она целый год была его женщиной. Ему следует позаботиться о ее материальной стабильности и в будущем.
Оставалось надеяться на то, что во время встречи его самоконтроль окажется на более высоком уровне, чем два дня тому назад.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Сидя за столиком, Александра наблюдала, как Димитрий пробирается к ней, осторожно обходя мебель маленького бистро. Она выбрала место на улице, подальше от входа, надеясь, что яркие солнечные лучи последних дней весны придадут их встрече недостающий оптимизм. Солнцезащитные очки Димитрия скорее походили на модель, специально сконструированную для пилотов, и тщательно скрывали от нее выражение его лица. Губы были сурово сжаты, что не сулило ничего хорошего.
Она потерла виски, чтобы избавиться от внезапно нахлынувшего волнения.
Димитрий уселся на стоящий напротив нее стул.
– Ксандра…
Какое на редкость холодное приветствие отпущено женщине, с которой прожит целый год… Склонив голову, она тихо произнесла:
– Димитрий.
Он снял очки и положил их на стол. Его синие глаза не выдавали никаких чувств.
– Ты что-то заказала?
Почему каждое произнесенное им слово отдается такой болью и сердце? Возможно, потому, что явно демонстрирует огромную степень отчужденности. Он не спросил, как идут ее дела, как прошло утро. По-видимому, эти темы его больше не волновали.
– Да, я заказала тебе бифштекс и салат.
– Отлично. Полагаю, у тебя был достаточный повод, чтобы настаивать на встрече? – Словно окончание отношений, длившихся целый год, было недостаточной причиной для свидания. – Я тоже по рассеянности забыл кое-что сделать, когда мы виделись в последний раз. – Лицо его исказила гримаса. – Я обставил свой уход не так, как мне бы того хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15