Как она его любит! В это трудно поверить, она узнала его так недавно, но у нее не было сомнений в том, какое чувство трепещет в ее сердце. Она сама удивилась силе своей любви.
Эди думала, что, посвятив себя уходу за бабушкой, наполнила свою жизнь, но внезапно увидела, до чего пуста она была до того, как в ней появился Клиф.
И она ему не безразлична. Эди знала это так же твердо, как то, что утром встает солнце, а за летом следует осень. Она видела это по его взгляду, чувствовала по прикосновению его руки, по тому, как ласково он ее обнимал, когда ей так нужно было выплакаться.
Эди нежно гладила лицо Клифа, обводя пальцем контур лба, щек, губ. Сильное лицо. Прорезавшие его кое-где морщины свидетельствовали о нелегкой жизни. Клиф пошевелился, крепче сжал ее, но не проснулся.
Эди приникла губами к его шее, руки засновали по груди, спустились на мускулистый живот, нерешительно задержались у пряжки пояса. Стоит ли его будить? Он так мирно спит. Она улыбнулась в предвкушении, руки, словно сами собой, принялись расстегивать джинсы. А почему бы и нет? Спит! Можно заняться куда более интересными вещами.
Клиф вынырнул из глубокого сна, чтобы ощутить, что он не только бодрствует, но исполнен жгучего желания, и переход этот совершился в считанные секунды, не дав ему времени его осознать. И в тот же миг он с изумлением почувствовал, что руки Эди, забравшись ему под пояс джинсов, обследуют единственную часть его организма, которая, судя по всему, полностью проснулась.
Благоразумное решение никогда больше не заниматься с Эди любовью спряталось куда-то в глубину его существа, когда он увидел, что она обнажена и руки его касаются ее теплого тела. Эди склонилась над ним, стаскивая с его ног джинсы. Лучи послеполуденного солнца струились в окно спальни, танцевали на ее коже, придавая ей блестящий золотистый оттенок.
А когда за ласкающими его руками последовали губы, улетучились последние крупицы благоразумия. Эта медового цвета колдунья завладела им целиком: его телом, душой и рассудком. Рубашка последовала за джинсами и халатом Эди, образуя беспорядочную кучу на полу. Узкая кровать стонала и скрипела под ними, заглушая нетерпеливые вздохи, доносящиеся со сбившихся простынь.
Их взаимные ласки доставляли обоим острое наслаждение. Они вновь открывали для себя то блаженство, которое нашли в прошлый раз. Оба молчали. Слова были излишни, их тела говорили за них все, что надо было сказать. А затем он проник в нее, слив их воедино, и пустился вместе с ней в путь на небеса. Достигнув их, Эди прильнула к Клифу, вновь и вновь повторяя его имя благоговейно, как молитву.
– Придется, верно, потратиться на двуспальную кровать, – сказала с улыбкой Эди, гладя волосы Клифа.
Клиф сжался: реальность вступила в свои права и заставила его понять всю чудовищность того, что он сделал. Этого не должно было быть. Это только все осложнит. Надо собраться с силами. Он должен вырвать себя из ее жизни немедленно, прежде чем он причинит ей непоправимое зло.
– Эди! – Клиф скатился с нее и, не удержавшись, с глухим стуком упал на пол.
Эди звонко рассмеялась и перегнулась через край кровати, больше похожая на озорного мальчишку, чем на женщину, которая только что доводила его до умопомрачения. Клиф понял, что не сможет ничего ей сказать – во всяком случае, сейчас. Не то у них сейчас настроение. Не может он говорить о разлуке, когда кожа его все еще пахнет ею, когда губы его еще не забыли вкус ее губ. Не может он говорить, что для них нет надежды, когда их тела еще не просохли от любовного пота, когда ее глаза все еще сияют любовью.
– Который час? – спросил Клиф, подхватывая с пола джинсы.
– Около пяти. Мы долго спали. – Она томно потянулась. Было удивительно приятно лежать и смотреть, как Клиф одевается, как натягивает джинсы на стройные ноги, поправляет рубашку на широких плечах. Эди и не подозревала, что это зрелище так возбуждает.
– Мне надо спешить. Я должен зайти в полицейский участок. – Клиф кончил застегивать рубашку.
– Сперва поцелуй меня, – сказала Эди с обольстительной улыбкой.
– Эди, я и так опаздываю, – возразил Клиф.
Он был в отчаянии, и язва желудка вдруг дала о себе знать острой болью. Ему было необходимо уйти, между ним и Эди должно было быть расстояние. Она, ее взгляд, ее атласная кожа были сильнее его.
– Клиф Марчелли, неужели вы не можете потратить минуту и поцеловать меня? – воскликнула Эди, уязвленная его резким ответом.
Видя по ее лицу, что он ее обидел, Клиф наклонился, чтобы поцеловать в щеку, но Эди повернула голову и перехватила его губы своими. Клиф не сопротивлялся, напротив, он смаковал поцелуй. Он старался запомнить ее душистое дыхание, опьяняющее прикосновение языка, аромат волос. Он хотел запомнить все, что мог, потому что знал: этот поцелуй – прощальный.
После его ухода Эди долго стояла под горячим душем. Под струями воды она вновь и вновь перебирала в памяти все, что было у них с Клифом за последние два дня. Странно: никогда раньше она не ощущала своей незавершенности, никогда до того самого часа, как почувствовала, что они с Клифом дополняют друг друга, создают единое целое. Эди знала, что ей следует быть осторожной, что Клиф ничего ей не обещал, но, когда любишь, действовать с оглядкой так трудно…
Помывшись, Эди надела светло-коричневое вязаное платье, которое, как она знала, выгодно подчеркивало ее фигуру и оттеняло золотистые блики в каштановых волосах. Она тщательно наложила косметику и до тех пор расчесывала волосы щеткой, пока они не заблестели. Эди шла всего лишь в больницу, но чувствовала себя такой счастливой, такой красивой внутренне, что ей хотелось соответствовать этому внешне.
Выйдя из квартиры, Эди постучала к Розе, хотя за секунду до того и не думала о ней.
– А, Эди, милая, входите. – Роза впустила ее в квартиру. – Чашечку кофе? – спросила она, жестом пригласив гостью сесть.
– О'кей, – согласилась Эди, садясь. – А где Тони? – спросила она, заметив, что в комнате исчезли всякие следы присутствия Розиного сына.
– Уехал сегодня утром. Вернулся домой. Эди кивнула.
– Я шла в больницу и вдруг вспомнила: я ведь не поблагодарила вас за то, что вы убрали на место овощи, которые я позавчера купила на городском рынке.
– Ах, только эту малость я и могла сделать. – Роза разлила по чашкам кофе и тоже села за стол. Она долго смотрела на Эди, размышляя о чем-то. – Вы такая нарядная сегодня, даже слишком для больницы. Откровенно говоря, вы просто светитесь от счастья.
– Мне вдруг захотелось покрасоваться.
– А это случайно не связано с неким итальянцем в обтягивающих джинсах?
– Возможно. – Эди таинственно улыбнулась, но где ей было ограничиться уклончивым ответом! Она была счастлива, и ей хотелось разделить это счастье со всеми, кто ее окружал. Сказать по правде, ей хотелось забраться на крышу самого высокого здания в городе и кричать во все горло, что она любит Клифа Марчелли. – Ах, Роза, он такой замечательный, и мне с ним тоже замечательно.
В черных глазах Розы вспыхнули огоньки.
– Похоже, что это любовь.
– Ну да, любовь, и, я думаю, Клиф чувствует то же самое. – Эди замолчала, отхлебнула кофе, затем сказала задумчиво: – Хотя трудно сказать, что он чувствует. Он держит свои чувства при себе. Он не говорил мне о любви, во всяком случае – словами, но я знаю, что он меня любит.
Роза кивнула.
– Понимаете, у Клифа была трагедия в личной жизни, и теперь он боится снова кого-нибудь полюбить.
– Чепуха! Любой мужчина боится связать себя обязательствами. Мы с Джонни встречались целый год, и он ни разу не признался, что любит меня, и ничего мне не обещал. Кончилось тем, что я заявила ему, соберись с духом и решай, либо да, либо нет. – По лицу Розы скользнула ностальгическая улыбка. – Я сказала: если он не готов связать себя, так тут неподалеку есть один симпатичный мясник, который пялит на меня глаза. На следующий же день Джонни купил мне кольцо, и мы обручились.
– А этот симпатичный мясник, что пялил на вас глаза, он существовал на самом деле? – с любопытством спросила Эди.
– Конечно, – улыбка Розы стала еще шире. – Правда, я не потрудилась сообщить Джонни, что ему шестьдесят лет, он женат и у него внуки.
Эди засмеялась, по достоинству оценив хитрость Розы. Она допила кофе и поднялась.
– Я, пожалуй, пойду. Мне не терпится узнать, как там бабушка.
Роза проводила ее до дверей.
– Передайте ей от меня привет. Скажите, что я все время о ней думаю.
– Скажу.
– И, Эди, насчет Клифа. Если вы его любите, любите по-настоящему, и думаете, что он отвечает вам тем же, не позволяйте, чтобы между вами что-нибудь встало. Настоящую любовь не так легко встретить, а по вашему лицу я вижу, что вам это удалось. Если вы любите этого парня, не давайте ему ускользнуть. Преследуйте его, пока он вас не поймает.
Эди засмеялась и нежно стиснула маленькую толстушку.
– Спасибо за совет.
– О, советы я давать умею. – Роза улыбнулась. – Спросите невесту Тони. Она вам расскажет про мои бесплатные советы.
– Кстати, как идет подготовка к свадьбе?
Роза пожала плечами.
– Откуда мне знать? Я всего лишь мать жениха.
– Я уверена, все будет прекрасно. – Эди еще раз обняла ее, попрощалась, вышла из квартиры и направилась к своей машине.
По пути в больницу она вспоминала разговор с Розой. Кто мог подумать, что, впустив в квартиру одного из лучших полицейских Канзас-Сити, она впустила также в свой дом и в свое сердце любовь? Кто мог поверить, что крутой, циничный полицейский с язвой желудка сумеет завоевать ее сердце? Она, Клиф и бабушка… Трое – это семья.
– Сбавь скорость, девушка, – сказала себе Эди, въезжая на стоянку машин при больнице. Кому, как не ей, знать, насколько сдержан Клиф, насколько трудно вовлечь его в длительную связь.
Шаг за шагом – вот как надо вести Клифа вперед. День за днем. Золотые деньки любовных игр и дружеского смеха, которые укрепляют отношения между ними, заставят его поверить в будущее. Клиф – точь-в-точь мальчишка, впервые ныряющий с вышки. Каждый день тот поднимается на ступеньку выше, все меньше боясь высоты, и вот однажды оказывается на самой верхней площадке и прыгает вниз, даже не вспомнив о былом страхе. Каждый день Клиф делает к ней еще один шаг, становится все ближе, и недалеко то время, когда его страхи тоже исчезнут навсегда.
Под действием этих утешительных мыслей Эди энергично вошла в больницу и направилась в бабушкину палату.
– Я с вас шкуру спущу, если вы не перестанете колоть меня иголками и будете мешать мне спать. Где это слыхано: будить человека ночью, чтобы дать ему снотворное?!
Узнав скрипучий голос бабушки, Эди поспешила в палату, где сразу увидела доктора Стаффорда, пытающегося успокоить раздраженную старушку.
– Эди! – Доктор взглянул на нее с таким видом, словно уже не надеялся, что она придет к нему на помощь.
– Доктор Стаффорд. – Эди улыбнулась врачу. – Бабушка, вы зачем мучаете доктора?
– Что-о?! Они заставляют меня глотать всякую гадость, тычут мне в руку иголки и не дают мне вставать с кровати, а ты говоришь, что это я его мучаю. А не наоборот. – Старушка с гневом воззрилась на доктора Стаффорда.
– Выйдемте в холл на минутку. Мне надо с вами поговорить, – обратился врач к Эди. Она кивнула и вышла с ним за дверь. – Уфф! Упрямства ей не занимать.
Эди засмеялась.
– Можете не церемониться, доктор Стаффорд. Я и сама знаю, что, когда бабушка не в духе, с ней не оберешься хлопот.
– Сегодня утром она вывалила весь завтрак с подноса и потребовала, чтобы сын Бесси принес ей отбивную.
Эди улыбнулась и взяла его слова на заметку, чтобы позднее поделиться с Клифом.
– Я прошу прощения за то, что бабушка доставляет вам и сестрам столько неприятностей.
– Дело не во мне и не в сестрах, а в ней самой. – Доктор Стаффорд серьезно посмотрел на Эди.
– Надеюсь, вы не нашли у нее больше никаких травм? Вы говорили, что она отделалась переломом ключицы.
– Речь идет не об этом, – поспешил успокоить ее врач. – Меня волнует, что, судя по всему, ее очень возбуждает пребывание в больнице. Как вы знаете, она почти не спала всю эту ночь и сегодня днем тоже ни разу не вздремнула. Если она не станет отдыхать, выздоровление пойдет медленнее. Этим я и занимался несколько минут назад – пытался уговорить ее принять снотворное. Оно заглушило бы ее возбуждение и помогло бы уснуть. Ей просто необходим отдых.
– Таблетка у вас?
Доктор Стаффорд кивнул и опустил лекарство на ладонь Эди.
– Я позабочусь, чтобы она ее приняла.
– Эди, вы уже думали о том, куда вам устроить бабушку после выписки?
Эди вздохнула, лоб перерезала морщина.
– Да, я второй день ломаю себе голову над этим и все еще не пришла к решению. Я понимаю, что не могу больше взять уход за ней на себя. Одному человеку здесь не управиться. Но у меня сердце не лежит к частной лечебнице. Это тоже не выход.
– По правде сказать, я с вами согласен, частная лечебница – не решение проблемы. У вашей бабушки крепкое здоровье, она не страдает ничем, кроме болезни Альцгеймера. Конечно, ее долгосрочный прогноз оставляет желать лучшего. В дальнейшем ее придется кормить с ложки и помогать при отправлении физических потребностей. Вот тогда-то и возникнет нужда в частной лечебнице. Вам не приходило в голову пригласить платную сестру, чтобы она присматривала за бабушкой несколько часов в день?
– Действительно, как это я не подумала? Вполне разумное решение. Это обязательно должна быть квалифицированная медсестра?
Доктор Стаффорд покачал головой.
– По сути дела, Эди, вам нужна нянька. Кто-нибудь, кто станет следить в ваше отсутствие, чтобы бабушка не попала в беду.
– Я сразу же постараюсь кого-нибудь найти, – откликнулась Эди. У нее стало легко на душе – хотя бы этот вопрос был близок к разрешению. – Как вы полагаете, когда она сможет вернуться домой?
– Я бы хотел подержать ее здесь хоть недельку, чтобы проследить, как срастается ключица и нет ли каких-нибудь осложнений.
Эди кивнула.
– Спасибо, доктор Стаффорд. Я знаю, как дорого ваше время. И я обязательно заставлю бабушку принять таблетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18