https://wodolei.ru/catalog/shtorky/steklyannye/
– Если, конечно, старший лейтенант Александров не против.
Хотя русский и не проявил бурного восторга по поводу такой перспективы, он все же кивнул в сторону люка, ведущего вниз.
– Смотрите на здоровье, коммандер Мур. А когда закончите осмотр, заходите в кают-компанию, позавтракаем вместе.
– Спасибо за приглашение, – ответил Мур. – Но у меня, к сожалению, ни на что, кроме осмотра, не остается времени.
Русский, казалось, был расстроен таким ответом.
– Очень жаль. Я уверен, что нашим офицерам было бы интересно с вами познакомиться.
– Может быть, в другой раз, – сказал Мур.
Доктор Соркин взял его под руку и повел показывать судно.
Они спустились вниз и начали движение от носа к корме по длинному центральному проходу.
– Мне льстит, что ваше правительство придает такое важное значение нашей работе. Вот даже вас прислало для проверки, – заметил доктор Соркин, ведя гостя мимо просторных кают. – А это, между прочим, наши каюты. Просто роскошь, не так ли?
– Да уж, – ответил Мур. – Разительный контраст по сравнению с кубриком на девять человек, где я сплю.
Соркин показал ему великолепную судовую лабораторию, которая по своей оснащенности могла бы посоперничать с университетской. Мур познакомился еще с двумя наблюдателями ООН: индийским ученым, изучающим планктон, и итальянцем-гидрографом. Сам Соркин, будучи по образованию океанографом, изучал местные коралловые рифы и влияние загрязнений на их рост.
За лабораторией находилась та часть корабля, которой Соркин особенно гордился. Здесь в металлическом корпусе судна было вырезано большое прямоугольное отверстие для выхода в море. Шахту окружал стальной решетчатый мостик, а на поверхности воды замерли две ярко-желтые минисубмарины, по форме напоминавшие блюдца.
Мур с интересом выяснил, что программа комплекса предусматривала соблюдение его автономности, поэтому ныряющие блюдца предназначались исключительно на случай возникновения чрезвычайных обстоятельств. Доктор Соркин и его коллеги пользовались блюдцами для исследовательской работы. Такой способ изучения морского дна был уникален, и ученые охотно пользовались им, когда позволял распорядок дня экипажа.
Очарованный шахтой, Мур прошел по мостику до закрытого люка, врезанного в заднюю переборку. Он попробовал открыть люк, но тот оказался запертым, и Соркин объяснил ему, что за переборкой находился реактор, и из соображений безопасности эта часть корабля объявлена запретной зоной.
Мур заметил пару толстых кабелей, выходящих из той же переборки и исчезающих в море. Это открытие он оставил при себе, а своему гиду сказал, что посмотрел уже достаточно.
Весь путь наверх Мура не покидали две тревожные мысли. Раз на «Академике Петровском» имелась дизель-электрическая установка, то зачем еще понадобился ядерный реактор? Да еще эти два кабеля... Поскольку комплекс «Мир» работал в автономном режиме, эти кабели не могли использоваться для подачи электроэнергии на комплекс. Возможно, они питали какой-то совершенно другой объект, о котором ничего не знали даже наблюдатели ООН.
Муру, конечно же, очень хотелось поделиться своими сомнениями с Соркиным, но он мудро попридержал язык и отклонил предложение Соркина выпить чаю. На верхней палубе возле трапа его ждали два офицера. Один был уже знакомый Муру старпом. Другой – высокий и прямой старик благородного вида с черной повязкой на левом глазу.
– Коммандер Мур, я адмирал Игорь Валерьян, – бархатным голосом представился пожилой офицер. – Как я понимаю, доктор Соркин показывал вам мое судно. Надеюсь, оно вам понравилось.
– Так точно, адмирал. Судно очень впечатляет, и, похоже, у доктора Соркина и его коллег нет никаких проблем. Я доложу об этом своему начальству, а также о вашем гостеприимстве, учитывая, что мой нежданный визит застал вас врасплох.
– В море всегда приятно принимать гостей, – ответил Валерьян. – Хотя они не часто попадают к нам с подводных лодок.
Валерьян некоторое время всматривался в силуэт «Риковера», затем добавил:
– Я смотрю, у вас на корме глубоководный спасательный аппарат, коммандер. Надеюсь, вы не потеряли лодку в этом районе.
Уловив в словах адмирала неприкрытую насмешку, Мур едва заставил себя улыбнуться.
«Риковер» везет «Авалон» исключительно в учебных целях, адмирал. Жаль, что не могу пригласить вас на борт, так как мы продолжим свой путь, как только я вернусь на лодку.
– Ну и плохо, – ответил Валерьян. – Я всегда мечтал побывать на корабле, названном в честь отца вашего атомного флота. Хайман Дж. Риковер имел дар предвидения и умел работать. Наш адмирал флота Сергей Георгиевич Горшков тоже обладал аналогичными качествами. Жаль, что оба они не дожили до наших дней и не видят взаимного доверия, возникшего наконец между нашими великими нациями.
– Согласен с вами, адмирал, – ответил Мур, затем поблагодарил Соркина за показ судна и спустился по трапу в катер.
Возвращаясь на «Риковер», Мур анализировал свои впечатления об одноглазом русском адмирале. Игорь Валерьян был высокомерен и чванлив. У Мура сложилось впечатление, что адмирал пытался спровоцировать его, упомянув о ГСА. А когда он сказал о пропавшей лодке, то явно имел в виду «Льюис энд Кларк».
Про себя Мур уже решил, как будет продолжать расследование. Сначала он введет в курс дела Уолдена. Было бы опасно держать командира «Риковера» в неведении и дальше. Затем он воспользуется «Авалоном» и с его помощью узнает, куда подавалась энергия с реактора «Академика Петровского».
* * *
– Опустить перископ! – скомандовал Александр Литвинов, отступив от колонны перископа.
– Итак, теперь нам известно, что за таинственные шумы сопровождали нас от Порт-Канаверала, – с улыбкой сказал замполит, стоя у штурманского стола. – Сегодня славный день, командир. Преследовать американскую лодку 688 проекта, да так, чтобы на ней ничего не заподозрили – это надо уметь!
– Было бы больше оснований радоваться, если бы на 688 не было ГСА.
– Вы излишне требовательны к себе, командир, – возразил Добрынин. – Момент, когда мы подняли перископ и сняли на видео ударную лодку янки, ознаменовал начало новой эры в истории нашего флота. Вряд ли теперь будет правомочным говорить о нашей технической отсталости, ведь из преследуемых мы превратились в преследователей.
В ответ на это замечание глаза Литвинова засияли гордостью.
– Должен признаться, что когда я увидел в перископ эту лодку, она показалась мне очень заманчивой мишенью, – задумчиво произнес он. – За всю свою службу я и мечтать не мог, что когда-либо увижу такое зрелище.
– Я всегда считал, что мы переоценивали 688 проект.
– Командир, – перебил старший акустик. – Улавливаю внутренние шумы на американской лодке. Похоже, они готовятся к погружению.
Литвинов и Добрынин бросились к акустику, и замполит воскликнул:
– На тебя вся надежда, Миша. Сейчас никак нельзя их потерять. К тому же наши действия теперь контролирует сам адмирал Валерьян.
16
После пожара в ангаре на комплексе царила грустная, почти траурная атмосфера. Акванавты восприняли потерю минисубмарины, как утрату товарища, и руководитель группы счел нужным поддержать резко упавший моральный дух в коллективе. Во время обеда Пьер Ланклю обратился непосредственно ко всей группе, собравшейся за обеденным столом.
– Друзья мои, настала пора свыкнуться с мыслью, что у нас больше нет ныряющего блюдца. Я знаю, что все наши работы в той или иной степени зависели от «Миши», но теперь ситуация изменилась. До завершения эксперимента нам придется полагаться только на свои силы. Выходы на дно отменяются. Надеюсь, вы не будете возражать.
– Похоже, у нас нет другого выбора, – заметила Ирина. – Но, хотя мои исследования закончились с гибелью «Миши», сдаваться я не собираюсь. Я по-прежнему считаю, что «Миша» стал жертвой целенаправленной диверсии.
– Я не согласен, – возразил Карл-Ивар. – Единственный виновник пожара – это я, и вся ответственность за него лежит на мне.
Петрова усмехнулась.
– Дорогой мой, я глубоко тронута твоим благородством, но не будь таким наивным. У тебя нет даже отдаленного представления о коварстве людей, с которыми мы имеем дело.
Прежде, чем норвежец успел ответить, Ланклю хлопнул ладонью по столу.
– Оставьте бессмысленные споры! Они ни к чему не приведут. Если мы хотим продолжать работу в автономных условиях, мы должны воспринять инцидент как свершившийся факт.
– Я согласна с комендантом, – сказала Лайза Тэннер. – Мы лишились ценного технического средства. Это большая потеря. Но у нас еще есть система жизнеобеспечения и другое оборудование подводного города. Поэтому давайте продолжим работу ради достижения конечной цели. Такая возможность предоставляется только один раз в жизни.
Томо без колебаний поддержал австралийку.
– Отлично сказано, Лайза. С помощью «Миши» я собирался поднять стены рыбного контейнера. Но ведь этого эксперимента я ждал целых пять лет и теперь готов все сделать вручную, лишь бы нашу программу не свернули. Забудем про «Мишу» и вернемся к нашим делам, пока есть возможность работать.
– Тебе не придется ставить контейнер в одиночку, Томо, – сказал Карл-Ивар. – Кажется, я придумал, как поднять стальные рамы с помощью нашей подводной лебедки.
– Вот такой разговор мне нравится! За это можно и выпить! – радостно воскликнул Ланклю.
– Выпить? – подхватил Альдж со своего насеста. – Надо выпить! Надо выпить!
– Уж очень наш талисман убедителен в своей просьбе. Надо дать ему выпить, – пошутил Ланклю и рассмеялся вместе со всеми.
Эта шутка как-то разрядила атмосферу, приободрилась даже Ирина. Она улыбнулась впервые за последние сутки, а когда заговорила, в ее голосе прозвучали оптимистичные нотки.
– Кажется, я восприняла случившееся слишком близко к сердцу. Прошу меня извинить. Я обещаю отказаться от собственных честолюбивых планов в пользу интересов всего проекта в целом. Кто знает, какое открытие ждет нас за порогом «Звезды»?..
– Прежде, чем каждый из нас займется своими делами, друзья мои, мне понадобится ваша помощь в первом блоке: пора заправить компрессор гелием, – сказал Ланклю. – Кто составит мне компанию?
Ирина с радостью откликнулась на просьбу коменданта.
– Я с тобой, Пьер. Только на этот раз тебе, в случае чего, придется самому отгонять от меня акул.
– С удовольствием, mon amie, – сказал француз и с облегчением улыбнулся.
* * *
Томас Мур не знал, что для него будет труднее: ввести Уолдена в курс своего задания или решиться залезть в «Авалон». К счастью, обе проблемы разрешились с минимальными нервными издержками.
Немедленно по возвращении с «Академика Петровского» на «Риковер» Мур был вызван в каюту командира. Чтобы облегчить себе задачу, Мур решил, ничего не утаивая, рассказать Уолдену все, начиная с посещения «Льюис энд Кларк» и кончая подозрениями адмирала Проктора. Завершая свой рассказ, он выразил скептическое отношение к этому таинственному делу, но подчеркнул необходимость быть готовыми к любому неожиданному повороту в его ходе и использовать малейшие возможности для содействия расследованию.
Уолден когда-то преподавал физику в военно-морском училище, и ему было кое-что известно о «Филадельфийском эксперименте». Настроенный не менее скептически, чем Мур, он все-таки высказался в том плане, что научные принципы, лежавшие в основе теории Эйнштейна, верны, и создание устройства, способного делать материю невидимой, а затем телепортировать ее в другое место, с научной точки зрения вполне обосновано. Как и Мур, он сразу же отверг версию о черной дыре, как чистую фантазию, и согласился, что в интересах расследования следовало как можно скорее использовать ГСА «Авалон».
Единственным, чего не мог знать Мур, было то, что Джон Уолден и командир «Льюис энд Кларк» были давними друзьями. Они раньше вместе служили и часто бывали в гостях друг у друга. Искренне огорченный исчезновением лодки, Уолден обещал Муру полную поддержку, и тот покинул каюту командира, готовый к другому ожидавшему его испытанию.
Пилота «Авалона» он нашел в кают-компании за чтением потрепанного журнала лиги ВМС «Морская мощь». Нед Барнс спокойно выслушал объяснения Мура, как он намеревался использовать ГСА. Чтобы обеспечить скрытность операции, Барнс предложил отцепить «Авалон» под водой милях в десяти от «Академика Петровского». Тогда обнаружить их будет практически невозможно. Он также посоветовал Муру захватить с собой свитер и термос с кофе.
Мур благоразумно прислушался к советам лейтенанта и через десять минут уже поднимался по кормовой сходной шахте. До сих пор ему еще не приходилось бывать на ГСА, и он, с любопытством осматривая все вокруг, протиснулся внутрь через крошечную шлюзовую камеру. Его встретил худой лысый матрос с обвислыми усами и ввалившимися щеками.
– Добрый день, сэр, я старшина Олли Дрейпер, техник-оператор «Авалона», отвечаю за систему жизнеобеспечения и управление манипулятором.
– Очень приятно, старшина. Лейтенант Барнс на борту?
– Так точно, сэр. Он находится в кабине, там же и ваше место.
Большую часть спасательного аппарата занимала большая сфера, предназначенная для эвакуации подводников с разгерметизированной подводной лодки. Отсюда через узкий люк Мур пролез в тесный отсек, напичканный различной аппаратурой и похожий на кабину самолета. Слева в окружении множества светящихся приборов сидел Нед Барнс, надвинув на лоб бейсболку с эмблемой футбольной команды «Далласские ковбои». Место справа от него пустовало, и Барнс, занятый процедурой предстартовой проверки, подсказал:
– Вы можете пробраться на свое место только ногами вперед, сэр. Возьмитесь за поручни над головой и вперед!
Мур последовал его совету и через несколько секунд занял нужное положение. Устроившись в кресле, он подумал, что забраться на койку на «Риковере» было просто детской забавой по сравнению с тем, через что надо было пройти, чтобы занять свое место в рубке «Авалона».
– На время выхода вы становитесь моим вторым лилотом, – сообщил Барнс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Хотя русский и не проявил бурного восторга по поводу такой перспективы, он все же кивнул в сторону люка, ведущего вниз.
– Смотрите на здоровье, коммандер Мур. А когда закончите осмотр, заходите в кают-компанию, позавтракаем вместе.
– Спасибо за приглашение, – ответил Мур. – Но у меня, к сожалению, ни на что, кроме осмотра, не остается времени.
Русский, казалось, был расстроен таким ответом.
– Очень жаль. Я уверен, что нашим офицерам было бы интересно с вами познакомиться.
– Может быть, в другой раз, – сказал Мур.
Доктор Соркин взял его под руку и повел показывать судно.
Они спустились вниз и начали движение от носа к корме по длинному центральному проходу.
– Мне льстит, что ваше правительство придает такое важное значение нашей работе. Вот даже вас прислало для проверки, – заметил доктор Соркин, ведя гостя мимо просторных кают. – А это, между прочим, наши каюты. Просто роскошь, не так ли?
– Да уж, – ответил Мур. – Разительный контраст по сравнению с кубриком на девять человек, где я сплю.
Соркин показал ему великолепную судовую лабораторию, которая по своей оснащенности могла бы посоперничать с университетской. Мур познакомился еще с двумя наблюдателями ООН: индийским ученым, изучающим планктон, и итальянцем-гидрографом. Сам Соркин, будучи по образованию океанографом, изучал местные коралловые рифы и влияние загрязнений на их рост.
За лабораторией находилась та часть корабля, которой Соркин особенно гордился. Здесь в металлическом корпусе судна было вырезано большое прямоугольное отверстие для выхода в море. Шахту окружал стальной решетчатый мостик, а на поверхности воды замерли две ярко-желтые минисубмарины, по форме напоминавшие блюдца.
Мур с интересом выяснил, что программа комплекса предусматривала соблюдение его автономности, поэтому ныряющие блюдца предназначались исключительно на случай возникновения чрезвычайных обстоятельств. Доктор Соркин и его коллеги пользовались блюдцами для исследовательской работы. Такой способ изучения морского дна был уникален, и ученые охотно пользовались им, когда позволял распорядок дня экипажа.
Очарованный шахтой, Мур прошел по мостику до закрытого люка, врезанного в заднюю переборку. Он попробовал открыть люк, но тот оказался запертым, и Соркин объяснил ему, что за переборкой находился реактор, и из соображений безопасности эта часть корабля объявлена запретной зоной.
Мур заметил пару толстых кабелей, выходящих из той же переборки и исчезающих в море. Это открытие он оставил при себе, а своему гиду сказал, что посмотрел уже достаточно.
Весь путь наверх Мура не покидали две тревожные мысли. Раз на «Академике Петровском» имелась дизель-электрическая установка, то зачем еще понадобился ядерный реактор? Да еще эти два кабеля... Поскольку комплекс «Мир» работал в автономном режиме, эти кабели не могли использоваться для подачи электроэнергии на комплекс. Возможно, они питали какой-то совершенно другой объект, о котором ничего не знали даже наблюдатели ООН.
Муру, конечно же, очень хотелось поделиться своими сомнениями с Соркиным, но он мудро попридержал язык и отклонил предложение Соркина выпить чаю. На верхней палубе возле трапа его ждали два офицера. Один был уже знакомый Муру старпом. Другой – высокий и прямой старик благородного вида с черной повязкой на левом глазу.
– Коммандер Мур, я адмирал Игорь Валерьян, – бархатным голосом представился пожилой офицер. – Как я понимаю, доктор Соркин показывал вам мое судно. Надеюсь, оно вам понравилось.
– Так точно, адмирал. Судно очень впечатляет, и, похоже, у доктора Соркина и его коллег нет никаких проблем. Я доложу об этом своему начальству, а также о вашем гостеприимстве, учитывая, что мой нежданный визит застал вас врасплох.
– В море всегда приятно принимать гостей, – ответил Валерьян. – Хотя они не часто попадают к нам с подводных лодок.
Валерьян некоторое время всматривался в силуэт «Риковера», затем добавил:
– Я смотрю, у вас на корме глубоководный спасательный аппарат, коммандер. Надеюсь, вы не потеряли лодку в этом районе.
Уловив в словах адмирала неприкрытую насмешку, Мур едва заставил себя улыбнуться.
«Риковер» везет «Авалон» исключительно в учебных целях, адмирал. Жаль, что не могу пригласить вас на борт, так как мы продолжим свой путь, как только я вернусь на лодку.
– Ну и плохо, – ответил Валерьян. – Я всегда мечтал побывать на корабле, названном в честь отца вашего атомного флота. Хайман Дж. Риковер имел дар предвидения и умел работать. Наш адмирал флота Сергей Георгиевич Горшков тоже обладал аналогичными качествами. Жаль, что оба они не дожили до наших дней и не видят взаимного доверия, возникшего наконец между нашими великими нациями.
– Согласен с вами, адмирал, – ответил Мур, затем поблагодарил Соркина за показ судна и спустился по трапу в катер.
Возвращаясь на «Риковер», Мур анализировал свои впечатления об одноглазом русском адмирале. Игорь Валерьян был высокомерен и чванлив. У Мура сложилось впечатление, что адмирал пытался спровоцировать его, упомянув о ГСА. А когда он сказал о пропавшей лодке, то явно имел в виду «Льюис энд Кларк».
Про себя Мур уже решил, как будет продолжать расследование. Сначала он введет в курс дела Уолдена. Было бы опасно держать командира «Риковера» в неведении и дальше. Затем он воспользуется «Авалоном» и с его помощью узнает, куда подавалась энергия с реактора «Академика Петровского».
* * *
– Опустить перископ! – скомандовал Александр Литвинов, отступив от колонны перископа.
– Итак, теперь нам известно, что за таинственные шумы сопровождали нас от Порт-Канаверала, – с улыбкой сказал замполит, стоя у штурманского стола. – Сегодня славный день, командир. Преследовать американскую лодку 688 проекта, да так, чтобы на ней ничего не заподозрили – это надо уметь!
– Было бы больше оснований радоваться, если бы на 688 не было ГСА.
– Вы излишне требовательны к себе, командир, – возразил Добрынин. – Момент, когда мы подняли перископ и сняли на видео ударную лодку янки, ознаменовал начало новой эры в истории нашего флота. Вряд ли теперь будет правомочным говорить о нашей технической отсталости, ведь из преследуемых мы превратились в преследователей.
В ответ на это замечание глаза Литвинова засияли гордостью.
– Должен признаться, что когда я увидел в перископ эту лодку, она показалась мне очень заманчивой мишенью, – задумчиво произнес он. – За всю свою службу я и мечтать не мог, что когда-либо увижу такое зрелище.
– Я всегда считал, что мы переоценивали 688 проект.
– Командир, – перебил старший акустик. – Улавливаю внутренние шумы на американской лодке. Похоже, они готовятся к погружению.
Литвинов и Добрынин бросились к акустику, и замполит воскликнул:
– На тебя вся надежда, Миша. Сейчас никак нельзя их потерять. К тому же наши действия теперь контролирует сам адмирал Валерьян.
16
После пожара в ангаре на комплексе царила грустная, почти траурная атмосфера. Акванавты восприняли потерю минисубмарины, как утрату товарища, и руководитель группы счел нужным поддержать резко упавший моральный дух в коллективе. Во время обеда Пьер Ланклю обратился непосредственно ко всей группе, собравшейся за обеденным столом.
– Друзья мои, настала пора свыкнуться с мыслью, что у нас больше нет ныряющего блюдца. Я знаю, что все наши работы в той или иной степени зависели от «Миши», но теперь ситуация изменилась. До завершения эксперимента нам придется полагаться только на свои силы. Выходы на дно отменяются. Надеюсь, вы не будете возражать.
– Похоже, у нас нет другого выбора, – заметила Ирина. – Но, хотя мои исследования закончились с гибелью «Миши», сдаваться я не собираюсь. Я по-прежнему считаю, что «Миша» стал жертвой целенаправленной диверсии.
– Я не согласен, – возразил Карл-Ивар. – Единственный виновник пожара – это я, и вся ответственность за него лежит на мне.
Петрова усмехнулась.
– Дорогой мой, я глубоко тронута твоим благородством, но не будь таким наивным. У тебя нет даже отдаленного представления о коварстве людей, с которыми мы имеем дело.
Прежде, чем норвежец успел ответить, Ланклю хлопнул ладонью по столу.
– Оставьте бессмысленные споры! Они ни к чему не приведут. Если мы хотим продолжать работу в автономных условиях, мы должны воспринять инцидент как свершившийся факт.
– Я согласна с комендантом, – сказала Лайза Тэннер. – Мы лишились ценного технического средства. Это большая потеря. Но у нас еще есть система жизнеобеспечения и другое оборудование подводного города. Поэтому давайте продолжим работу ради достижения конечной цели. Такая возможность предоставляется только один раз в жизни.
Томо без колебаний поддержал австралийку.
– Отлично сказано, Лайза. С помощью «Миши» я собирался поднять стены рыбного контейнера. Но ведь этого эксперимента я ждал целых пять лет и теперь готов все сделать вручную, лишь бы нашу программу не свернули. Забудем про «Мишу» и вернемся к нашим делам, пока есть возможность работать.
– Тебе не придется ставить контейнер в одиночку, Томо, – сказал Карл-Ивар. – Кажется, я придумал, как поднять стальные рамы с помощью нашей подводной лебедки.
– Вот такой разговор мне нравится! За это можно и выпить! – радостно воскликнул Ланклю.
– Выпить? – подхватил Альдж со своего насеста. – Надо выпить! Надо выпить!
– Уж очень наш талисман убедителен в своей просьбе. Надо дать ему выпить, – пошутил Ланклю и рассмеялся вместе со всеми.
Эта шутка как-то разрядила атмосферу, приободрилась даже Ирина. Она улыбнулась впервые за последние сутки, а когда заговорила, в ее голосе прозвучали оптимистичные нотки.
– Кажется, я восприняла случившееся слишком близко к сердцу. Прошу меня извинить. Я обещаю отказаться от собственных честолюбивых планов в пользу интересов всего проекта в целом. Кто знает, какое открытие ждет нас за порогом «Звезды»?..
– Прежде, чем каждый из нас займется своими делами, друзья мои, мне понадобится ваша помощь в первом блоке: пора заправить компрессор гелием, – сказал Ланклю. – Кто составит мне компанию?
Ирина с радостью откликнулась на просьбу коменданта.
– Я с тобой, Пьер. Только на этот раз тебе, в случае чего, придется самому отгонять от меня акул.
– С удовольствием, mon amie, – сказал француз и с облегчением улыбнулся.
* * *
Томас Мур не знал, что для него будет труднее: ввести Уолдена в курс своего задания или решиться залезть в «Авалон». К счастью, обе проблемы разрешились с минимальными нервными издержками.
Немедленно по возвращении с «Академика Петровского» на «Риковер» Мур был вызван в каюту командира. Чтобы облегчить себе задачу, Мур решил, ничего не утаивая, рассказать Уолдену все, начиная с посещения «Льюис энд Кларк» и кончая подозрениями адмирала Проктора. Завершая свой рассказ, он выразил скептическое отношение к этому таинственному делу, но подчеркнул необходимость быть готовыми к любому неожиданному повороту в его ходе и использовать малейшие возможности для содействия расследованию.
Уолден когда-то преподавал физику в военно-морском училище, и ему было кое-что известно о «Филадельфийском эксперименте». Настроенный не менее скептически, чем Мур, он все-таки высказался в том плане, что научные принципы, лежавшие в основе теории Эйнштейна, верны, и создание устройства, способного делать материю невидимой, а затем телепортировать ее в другое место, с научной точки зрения вполне обосновано. Как и Мур, он сразу же отверг версию о черной дыре, как чистую фантазию, и согласился, что в интересах расследования следовало как можно скорее использовать ГСА «Авалон».
Единственным, чего не мог знать Мур, было то, что Джон Уолден и командир «Льюис энд Кларк» были давними друзьями. Они раньше вместе служили и часто бывали в гостях друг у друга. Искренне огорченный исчезновением лодки, Уолден обещал Муру полную поддержку, и тот покинул каюту командира, готовый к другому ожидавшему его испытанию.
Пилота «Авалона» он нашел в кают-компании за чтением потрепанного журнала лиги ВМС «Морская мощь». Нед Барнс спокойно выслушал объяснения Мура, как он намеревался использовать ГСА. Чтобы обеспечить скрытность операции, Барнс предложил отцепить «Авалон» под водой милях в десяти от «Академика Петровского». Тогда обнаружить их будет практически невозможно. Он также посоветовал Муру захватить с собой свитер и термос с кофе.
Мур благоразумно прислушался к советам лейтенанта и через десять минут уже поднимался по кормовой сходной шахте. До сих пор ему еще не приходилось бывать на ГСА, и он, с любопытством осматривая все вокруг, протиснулся внутрь через крошечную шлюзовую камеру. Его встретил худой лысый матрос с обвислыми усами и ввалившимися щеками.
– Добрый день, сэр, я старшина Олли Дрейпер, техник-оператор «Авалона», отвечаю за систему жизнеобеспечения и управление манипулятором.
– Очень приятно, старшина. Лейтенант Барнс на борту?
– Так точно, сэр. Он находится в кабине, там же и ваше место.
Большую часть спасательного аппарата занимала большая сфера, предназначенная для эвакуации подводников с разгерметизированной подводной лодки. Отсюда через узкий люк Мур пролез в тесный отсек, напичканный различной аппаратурой и похожий на кабину самолета. Слева в окружении множества светящихся приборов сидел Нед Барнс, надвинув на лоб бейсболку с эмблемой футбольной команды «Далласские ковбои». Место справа от него пустовало, и Барнс, занятый процедурой предстартовой проверки, подсказал:
– Вы можете пробраться на свое место только ногами вперед, сэр. Возьмитесь за поручни над головой и вперед!
Мур последовал его совету и через несколько секунд занял нужное положение. Устроившись в кресле, он подумал, что забраться на койку на «Риковере» было просто детской забавой по сравнению с тем, через что надо было пройти, чтобы занять свое место в рубке «Авалона».
– На время выхода вы становитесь моим вторым лилотом, – сообщил Барнс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33