Она начала смотреть альбомы с конца, с наиболее свежих фотографий. Вот несколько снимков, запечатлевших их последнюю поездку на остров Каталина. Один из друзей-подводников Питера предоставил им свою двадцативосьмифутовую яхту, на которой они и отправились на остров. Путешествие прошло замечательно, и Мими видела себя на снимках рядом с Питером у руля яхты, у мачты, на фоне парусов, в уютной, хоть и тесноватой каютке.
А вот снимок бухты Авалон на Каталине. Они прибыли сюда, когда уже смеркалось, и света едва хватало, чтобы заснять знаменитое каталинское казино, особняк Ригли и пестрое разнообразие лодок и яхт в бухте на фоне живописной прибрежной деревушки.
На других снимках, сделанных на следующий день, когда они отправились осматривать остров, были не менее красивые виды. Сначала они поднялись к монументу Ригли, где был похоронен король жевательной резинки Вильям Ригли-младший. Рядом с оригинально оформленной мемориальной стелой был разбит ботанический сад, и Питер заснял редкие по красоте кактусы, цветы и другие растения.
По совету местных жителей, они поднялись в горы за мемориалом. Питер несколько раз сфотографировал Мими на узкой горной тропе во время подъема. С высоты хорошо просматривались бухта Авалон и туманный берег Южной Калифорнии в двадцати восьми милях от острова.
В противоположном направлении открывался еще более великолепный вид на близлежащий остров Сан-Клементе. Питер попытался сделать несколько снимков чудесного вида с искрящимся проливом между островами. В один из кадров отлично вписался величественный американский крейсер. Питер был в полном восторге и долго объяснял, как ВМС использовали остров Сан-Клементе в качестве полигона.
Когда они уже собирались вернуться в Авалон, Мими сделала особенно удачный снимок мужа, который она впоследствии увеличила, заключила в рамку и поставила на каминную полку. На снимке он задумчиво созерцал искрящиеся голубые воды Тихого океана. Солнце находилось у нее за спиной и идеально освещало его красивое мужественное лицо. Решительный взгляд, светло-русые волосы и широкий подбородок с ямочкой придавали дополнительный колорит его характерной внешности. На этой фотографии он был очень похож на киноактера Кирка Дугласа. Таким он и останется с ней на всю жизнь: мужественно красивым, с пытливым романтическим взглядом и открытой душой верного долгу солдата.
Смахнув со щеки слезу, она открыла первую страницу альбома. Первая фотография вернула ее в тот памятный вечер, когда они познакомились на балу в военно-морском училище. Мими щеголяла в костюме мышки Минни, а Питер – в голландском национальном костюме. Каким-то непостижимым образом ему удалось разглядеть ее хорошенькое личико под маской подружки Микки и, как потом часто вспоминал Питер, он влюбился с первого взгляда. Мими была тогда совсем молоденькой впечатлительной девушкой, и ее сразу очаровал рослый лихой курсант, который весь вечер галантно ухаживал за ней и мужественно отплясывал с ней танец за танцем в слишком узких и тяжелых самодельных деревянных башмаках.
Быстро перелистывая страницы, Мими мимолетно просмотрела снимки футбольных матчей флотских команд, как в зеркале отражавшие кипучие страсти, накал борьбы и азарт игроков, кадры из загородных поездок, пикников, прогулок под парусом и другие счастливые моменты их бурного романа и хроники совместной жизни, которая вдруг оборвалась, когда двое суровых, прячущих глаза офицеров постучали в ее дверь.
Теперь у нее остались только эти фотографии да воспоминания о любви, которая никогда больше не повторится в ее жизни.
Временное облегчение и отдых от горестных раздумий наступил для Мими, когда ее наконец сморил сон. Она устало побрела в спальню и, будучи не в силах раздеться, заползла под одеяло. Опустошенная горем, она сразу же провалилась в глубокое забытье. Во сне Мими снова отправилась в путешествие по прошлому. Ей снилась торжественная церемония производства Питера в офицеры, первое расставание с ним на причале в Гротоне и даже поход с родителями на байдарках по реке Буффало в родном Арканзасе.
Она проснулась от предрассветного холода и долго смотрела на пустующее место рядом с собой. Жена подводника, она давно привыкла спать в одиночестве. Но раньше это было совсем другое дело, ведь она ждала мужа, а вот теперь ему не суждено вернуться из похода.
Давно выплакав все слезы, она снова погрузилась в печальные размышления. И вновь сон милосердно унес ее в страну грез, подальше от безутешного горя.
Солнце уже взошло, когда Мими разбудил резкий телефонный звонок. Сначала она решила не подходить к аппарату, но телефон упорствовал, и, чтобы прервать его настойчивый, требовательный зов, она потянулась к тумбочке и сняла трубку.
– Алло, – чуть слышно проговорила она.
– Миссис Слейтер? – спросил скрипучий и резкий женский голос с неистребимым бруклинским акцентом. – Это говорит жена Питера Слейтера?
– Кто это? – спросила Мими, еще не отойдя ото сна.
– Вы меня не знаете, миссис Слейтер. Я доктор Элизабет, и у меня есть для вас весточка от Голландца.
Последнее слово ошеломило Мими, и она вскочила, плотно прижав трубку к уху.
– Вы сказали Голландец? Кто вы?
– Я ведь уже сказала, миссис Слейтер, я доктор Элизабет, а Голландцем зовут человека, который просил меня связаться с вами.
– Послушайте, мадам, – выпалила Мими. – Я не знаю, чего вы добиваетесь, но все это вовсе не смешно.
– Так ведь я и не смеюсь, Мышонок, – ответил голос и с искренним сочувствием добавил: – Я не сержусь на вас за вашу подозрительность, милочка. Я бы на вашем месте тоже не поверила, но прошу хотя бы выслушать меня. В конце концов, я звоню по межгороду.
– Откуда вы знаете про Мышонка, – нетерпеливо спросила Мими. – И кто сказал вам про Голландца?
– Да ваш муж, конечно же! И хотя мы пообщались с ним меньше, чем мне хотелось бы, он все же передал мне достаточно информации, чтобы убедить вас в том, что я не блефую.
– А когда вы с ним разговаривали? – затаив дыхание, спросила Мими.
– Наш первый контакт состоялся несколько дней назад, но в последний раз мы с ним говорили сегодня утром.
– Вы разговаривали с Питером сегодня утром? – воскликнула Мими, отбросив все сомнения.
– Разумеется, милочка. Сделайте пару глубоких вдохов и приготовьтесь внимательно выслушать все, что я вам скажу. Видите ли, я – экстрасенс, практикующий психотерапию. Вообще-то я сама из Нью-Йорка, но только что открыла небольшой лечебный кабинет в доме моей племянницы на острове Палмс возле Чарльстона. Если хотите навести обо мне справки, позвоните Джеральдо, Опре или Салли Джесси. Все они знают доктора Элизабет, как, впрочем, и миллионы их поклонников. Но это к делу не относится, а каждая минута нашего разговора, между прочим, стоит мне шестидесяти центов. Так вот, ваш муж явился мне, когда я была в трансе, и попросил меня передать вам буквально следующее: он надеется, что все ваши праздничные мечты и желания сбудутся. Кстати, буквы ССП что-нибудь значат для вас, милочка?
Опешив от таких интимных подробностей, Мими не нашла, что ответить, и незнакомый голос продолжал свой монолог:
– Если вы еще слушаете меня, милочка, хочу сообщить вам, что я передаю эту информацию в виде платной услуги. Я не занимаюсь благотворительностью и работаю исключительно за пожертвования. Алло, вы меня слышите, милочка?
– Извините, – наконец обрела дар речи Мими. – Но я никак не могу избавиться от впечатления, что все это какая-то нелепая шутка.
– Понимаю вас, милочка. Это вполне естественно. Советую вам прислушаться к голосу сердца. Если захотите поговорить со мной еще, позвоните, и мы договоримся о встрече.
Не желая прерывать этот странный разговор, и в надежде выудить дополнительную информацию, Мими заговорила, полагаясь скорее на инстинкт, чем на разум:
– Доктор Элизабет, вы должны рассказать мне о Питере. Остров Палмс всего в часе езды от меня. Мы можем увидеться с вами сегодня?
– Милочка, я сильно сомневаюсь, что мне удалось бы отделаться от вас, даже если бы ко мне на прием рвались толпы пациентов. Но пока мне это явно не грозит, поэтому вот вам мой адрес и телефон. И если вам удастся завести свою тачку, то вы успеете разделить со мной скромный обед под заинтересованную беседу, и все это за небольшое вознаграждение всего в пятьдесят долларов.
Дрожащей от волнения рукой Мими записала адрес и телефон. Положив, наконец, трубку, она никак не могла избавиться от чувства, что это был не разговор с реальной женщиной, а какой-то странный полет фантазии, всплеск воспаленного воображения. И снова в ее душу закрались сомнения.
Ну конечно же, доктор Элизабет – ловкая мошенница. Услышав в новостях сообщение о «Льюис энд Кларк», она решила сыграть на горе Мими и заработать деньги. В таком случае, откуда она узнала содержание телеграммы и кодовые выражения, известные только Питеру и ей? И потом, ведь эти телеграммы передавались по тем же защищенным совершенно секретным каналам связи ВМС, что и боевые приказы. Перехватить такую передачу было практически невозможно. Это означало одно из двух: либо ей как-то удалось выкрасть копию телеграммы у цензоров, либо она действительно была медиумом.
Хотя здравый смысл подсказывал Мими, что доктор Элизабет была обыкновенной мошенницей, интуиция требовала проверить эту женщину. По советам друзей Мими не раз посещала различных экстрасенсов в Чарльстоне. Однажды она даже потащила с собой Питера. Нельзя сказать, что она была фанатиком оккультизма, но ежедневно читала свой гороскоп, а иногда не без интереса выслушивала гадание на картах или по ладони.
Медиумы обычно не изрекали ничего, кроме старых добрых прописных истин, не противоречащих здравому смыслу, но облаченных в витиевато-туманные словесные формы и романтические заклинания. Изредка их предсказания все же совпадали с какими-то ее сокровенными мыслями или мечтами, и в эти редкие моменты Мими искренне верила им.
До звонка доктора Элизабет ей даже в голову не приходило обратиться к медиуму, чтобы узнать о судьбе Питера. А теперь, когда такая возможность возникла сама по себе, она не могла отказаться от нее.
Возбужденная предстоящей встречей и вновь вспыхнувшей надеждой, она решительно встала с постели, приняла душ, надела джинсы и свитер и, даже не накрасив губы, выскочила из дома.
Утренний час пик уже давно миновал, и она добралась до острова Палмс значительно быстрее, чем предполагала. Погода стояла отличная, ярко-синее небо лишь чуть заметно потемнело с приближением к морю.
По адресу, указанному доктором Элизабет, Мими отыскала причудливый дом в английском стиле, выходивший задним двором на обширный песчаный пляж, на который с ленивым шорохом накатывали волны Атлантики. Дом стоял на отшибе, без каких-либо строений поблизости. Как ни странно, но Мими чувствовала себя здесь абсолютно спокойно, не испытывая обычного волнения перед встречей с незнакомым человеком при столь необычных обстоятельствах. Забыв о своих сомнениях, она решительно направилась к тяжелой дубовой двери и постучала три раза.
– Кто там? – спросил знакомый резкий голос.
– Это Мими Слейтер.
Послышалось глухое клацанье отпираемого запора, дверь распахнулась, и на пороге появилась невысокая, довольно полная белая женщина лет пятидесяти. Глаз ее не было видно из-под темных очков, линию скул подчеркивали румяна мягкого тона, полные губы, накрашенные под цвет яркого гавайского халата свободного покроя, рдели, словно лепестки алой розы. На первый взгляд она казалась довольно приятной особой, хотя и несколько эксцентричной.
– Входите же, милочка, – сказала она с приветливой улыбкой. – Боже, как же быстро вы примчались! Кажется, только что мы говорили по телефону.
Дом был со вкусом обставлен белой плетеной мебелью и украшен обилием декоративной зелени. На стенах были развешаны старинные морские гравюры и корабельные принадлежности, которые удачно сочетались с великолепным видом на океан, открывавшимся из окон.
– Это работа моей племянницы, – заметила доктор Элизабет. – Я всегда говорила, что она могла бы стать отличным дизайнером по интерьерам.
– А кем она работает? – поинтересовалась Мими, наблюдая за крупной черной персидской кошкой, появившейся из кухни.
– Она пишет путевые заметки для журнала о путешествиях, – ответила доктор Элизабет. – Непоседа, ей бы родиться с крыльями вместо ног. Сейчас она колесит по Азии и не вернется домой до зимы. Поэтому, когда она попросила пожить у нее и присмотреть за домом, я не смогла отказать. Скажу вам честно, милочка, это лучше, чем ежедневно продираться сквозь толпу в Верхнем Вест-сайде.
В воздухе едва ощущался легкий запах цветов, через открытые окна доносился мерный рокот прибоя.
– Пойдемте на веранду, милочка, попьем чайку на травах. Я лучше всего чувствую себя на веранде.
Мими обратила внимание, что хозяйка произносила "г" как нечто среднее между "г" и "х", чем напоминала ей Минни Кастевец, персонаж из фильма «Ребенок Розмари» Айры Левин. Она буквально излучала святую простоту и невинность, отчего Мими казалось, будто приехала навестить свою давно умершую тетушку. С этим чувством она последовала за хозяйкой на веранду и уселась в одно из двух плетеных кресел-качалок.
Пока доктор Элизабет ходила за чаем, Мими через широкие окна веранды изучала окружающий пейзаж. Здесь громче слушался шум прибоя и крики чаек. На берегу с дюнами из белого песка, кое-где покрытыми пучками зеленой травы, не было ни души.
Кошка напоминала о своем присутствии ласковым трением о ногу Мими. Это была очень крупная для персидской породы особь. Когда Мими наклонилась погладить ее по голове, ее поразили удивительно чистые голубые глаза кошки, до нереальности прозрачные.
– Боже, случилось что-то необычное, – сказала доктор Элизабет, толкая перед собой тележку с чайными чашками. – Исис всегда сторонится незнакомых людей.
– Значит, тебя зовут Исис, – сказала Мими, поглаживая шелковистую шерсть кошки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33