Они пытались даже облыжно приписать фашистским державам авторство и инициативу в разработке плана контроля. Советник Верман, между прочим, сказал: – Мое правительство искренне надеется, что меры, которые намечено принять, будут способствовать скорейшему прекращению несчастной и жестокой гражданской войны, приносящей так много страданий испанскому народу, да и другим странам… Я особенно рад, что вопрос о добровольцах, впервые поднятый в августе 1936 года германским, итальянским и португальским правительствами, ныне нашел свое решение. К. сожалению, еще не установлена точная дата введения в действие плана контроля в полном объеме, но я надеюсь, что мы в самом срочном порядке установим такую дату… Германское правительство с самого начала высказывало пожелание, чтобы ни одна держава не вмешивалась в нынешний конфликт в Испании.
В таком же духе высказался и итальянский советник Крола.
В противоположность всем другим членам комитета я выступил на заседании 8 марта очень осторожно. В моей речи было много скептицизма, естественно вытекавшего из опыта прошлой деятельности комитета. Я тоже выражал удовлетворение тем, что план контроля наконец принят, но подчеркивал, что самое важное – это срочное осуществление его на практике, и прежде всего в отношении «добровольцев».
– Вы все должны были заметить, – говорил я, – как основную тенденцию в нашей работе, то, что темп ее становится с каждым новым вопросом все медлительнее. Нам потребовался месяц на то, чтобы выработать первую схему контроля, которую в конце концов пришлось оставить ввиду оппозиции генерала Франко. Нам потребовалось двойное по сравнению с прежним количество времени на то, чтобы выработать ныне принятую схему контроля. Я очень надеюсь, что это последовательное удвоение количества времени не потребуется при выработке схемы эвакуации иностранцев из Испании…
И тут же счел своим долгом сделать следующее предупреждение:
– Советское правительство сейчас, как и раньше, будет чувствовать себя связанным решениями этого комитета только в том случае, если такие решения будут честно выполняться всеми другими государствами, его членами. В противном случае Советское правительство будет считать себя морально свободным в своих действиях.
В тот момент, когда произносились эти слова, я сам не подозревал, в какой мере они были своевременны и необходимы.
Что же представлял собой новый план контроля, утвержденный комитетом?
Основные его черты сводились к следующему.
Вся система контроля на суше и на море должна была осуществляться под непосредственный руководством специального совета, состоящего из представителей Англии, Франции, СССР, Германии, Италии и трех меньших стран (Польши, Греции и Норвегии). Этот совет был уполномочен решать все вопросы административного и организационного порядка. Вопросы же принципиального и политического характера подлежали передаче в комитет по «невмешательству».
Франко-испанская граница (на французской стороне) делилась на известное количество зон; каждая зона находилась под наблюдением особого «администратора», а вся граница в целом под наблюдением «главного администратора». Агенты контроля, подчиненные «администраторам», должны были находиться на главных пунктах железнодорожных и шоссейных путей, ведущих из Франции в Испанию. Кроме того, предполагалось создать еще «летучие отряды» контролеров.
В Гибралтаре действовал один «администратор» с небольшой группой контролеров.
Контроль на португало-испанской границе должен был осуществляться на базе специального соглашения между Англией и Португалией, суть которого читателю уже известна.
Все агенты контроля пользовались обычными дипломатическими привилегиями, а также правом свободного посещения и инспекции железнодорожных станций, складов, элеваторов и т.п. Они могли требовать от местных властей документы, необходимые для установления характера грузов, идущих в Испанию, и осуществлять проверку паспортов у лиц, едущих туда же.
Все суда (кроме военных); идущие под флагом наций, участвовавших в соглашении о невмешательстве, и направлявшиеся в Испанию (включая испанскую зону Марокко), должны были по пути заходить в один из одиннадцати специально поименованных портов (Дувр, Шербур, Лиссабон, Гибралтар, Марсель, Палермо и др.) и брать там на борт двух или больше контролеров комитета. На этих контролеров возлагалась обязанность, не сходя с борта судна, наблюдать за выгрузкой в испанских портах. Контролеры имели право требовать от капитанов судов, на которых они находились, грузовые документы, допрашивать пассажиров и команду, а также проверять их паспорта.
Вдоль испанского побережья устанавливался морской патруль, осуществляемый военными судами Англии, Франции, Германии и Италии. Все побережье, включая Испанское Марокко и Балеарские острова, делилось на 7 зон. Англо-французские суда патрулировали франкистские зоны, а германо-итальянские – республиканские зовы. Патрулировать разрешалось на расстоянии 10 миль от испанского берега. Патрульные суда не имели права обыскивать торговые суда, направлявшиеся в Испанию. Их задачей было лишь выяснить, имеются ли на борту этих судов контролеры комитета.
Общее количество работников, обслуживающих систему контроля (контролеры, администраторы, аппарат центрального совета и др.), достигало опять-таки 1000 человек. Все они должны были в известной пропорции вербоваться из числа граждан стран – участниц соглашения о невмешательстве. Во главе центрального совета с резиденцией в Лондоне стоял голландский контр-адмирал в отставке Ван-Дульм, главным администратором по морскому контролю был голландский контр-адмирал в отставке Оливье, главным администратором по сухопутному контролю во Франции – датский полковник Лунн. Секретарем центрального совета и лицом, ответственным по международному денежному фонду, назначили Фрэнсиса Хемминга.
Содержание всей системы контроля при расчете на год было определено в 898 тысяч фунтов стерлингов, из которых 80% должны были платить Англия, Франция СССР, Германия и Италия (по 144 тысячи фунтов каждая), а остающиеся 20% распределялись между всеми остальными, меньшими, странами – участницами комитета.
Едва ли нужно доказывать, что только что изложенный в общих чертах план контроля имел много недостатков. Он не распространялся, например, на Канарские острова и испанские колонии в Африке, через которые, конечно, мог идти транзит оружия и военных материалов в материковую Испанию. Он не распространялся на военные корабли, а также на суда, идущие под флагом неевропейских держав и под испанским флагом (республиканским или франкистским). Он оставлял также в стороне вопрос о воздушном транспорте.
И тем не менее принятый 8 марта 1937 года план контроля мог бы принести известную пользу, если бы был быстро введен в действие и применялся эффектов» но. Германо-итальянская интервенция в этом случае встретила бы значительные затруднения. Но именно поэтому плану контроля сразу «не повезло».
Разоблачение фашистского мифа
Три месяца, отделявшие провал фашистского наступления на Мадрид от принятия комитетом плана контроля были периодом относительного затишья на фронте и большой активности по консолидации сил в тылах воюющих сторон. У фашистов шла серьезная переоценка ценностей. Уже ни у кого не вызывало сомнения, что Франко собственными силами (то есть испанскими мятежниками плюс «иностранный легион» и марокканцы) не в состоянии победить республику, даже при условии обильного снабжения вооружением из-за границы. Перед Гитлером и Муссолини стала дилемма: или допустить поражение фашизма в Испании, или поддержать Франко не только вооружением, но и посылкой ему крупных воинских соединений. Вопрос был решен в пользу увеличения ставок интервенции. К февралю 1937 года общее число итальянцев, сражавшихся на стороне Франко, достигло примерно 60 тысяч, а число немцев – примерно 10 тысяч человек.
Военная помощь мятежникам дополнялась политико-дипломатической. 21 ноября 1936 года Германия и Италия официально признали «правительство» Франко, порвав дипломатические отношения с Испанской республикой. Через неделю, то есть 28 ноября, Италия заключила с Франко секретное соглашение, которое предусматривало тесное сотрудничество сторон в международной политике, в использовании естественных ресурсов Испании и даже в «восстановлении социального и политического порядка» на испанской территории. К началу 1937 года фашистский лагерь более чем когда-либо был полон агрессивного духа.
Но консолидация происходила и в лагере демократии. Революционный народ – гигантская сила. Его творчество всегда богато, находчиво, многообразно. Так было и в Испании. Вставший на защиту республики народ, несмотря на величайшие трудности и препятствия, проявил истинные чудеса стойкости и беспримерного героизма. Впереди, как всегда в подобных случаях, шла коммунистическая партия, 18 декабря 1936 года в газете «Мундо Обреро» было опубликовано заявление партии под заглавием «Восемь условий победы». Эти восемь условий сводились к следующему:
– обеспечение всей полноты власти правительству, представляющему все общественные силы страны и отражающему волю масс;
– введение всеобщей воинской повинности, создание единого командования и генерального штаба, выдвижение к руководству войсками верных республике и народу командиров;
– установление железной дисциплины в тылу;
– национализация и реорганизация основных отраслей промышленности, в первую очередь военной индустрии;
– организация рабочего контроля над производством;
– установление справедливых цен на сельскохозяйственные продукты, согласование планов промышленного и сельскохозяйственного производства.
Излишне говорить, что на пути к осуществлению этой программы лежали многочисленные препятствия, которые полностью не удалось преодолеть вплоть до конца войны. Однако логика вещей и энергия коммунистической партии способствовали тому, что Испанская республика пусть зигзагами, пусть с колебаниями, но шаг за шагом двигалась по этому пути вперед.
В течение трехмесячного затишья на фронте больше всего удалось сделать в области перестройки вооруженных сил. Знаменитый 5-й полк стал костяком новой республиканской армии. Согласно приказу правительства, превращение народной милиции в регулярные войска должно было закончиться к 7 января 1937 года. Фактически это произошло несколько позднее. Но все-таки именно на рубеже 1936–1937 годов были достигнуты решающие успехи в создании настоящей революционно-демократической армии Испании.
Рождение новой армии происходило с большими трудностями. Оно все время тормозилось с одной стороны Ларго Кабальеро, а с другой – анархо-синдикалистами.
Ларго Кабальеро, который соединял в своих руках власть премьера и министра обороны, как мы уже знаем, подпал под влияние старых военспецов. Среди последних преобладали бездарности, имелись и прямые агенты Франко. А в итоге Ларго Кабальеро начал петь с чужого голоса. Он противился созданию генерального штаба и единого командования, отрицательно относился к институту военных комиссаров, все время твердил, что армия должна поменьше заниматься политикой.
В свою очередь анархо-синдикалисты тоже не хотели мириться с необходимостью централизации и долго противились строгой дисциплине, обязательной для всякой боеспособной армии. На всех перекрестках они кричали, что создание такой армии является изменой делу революции. Анархо-синдикалисты принципиально не желали идти дальше той народной милиции, которая сложилась в первые недели войны.
В сентябре 1936 года, когда каталонское правительство призвало под знамена два возраста, Национальная конфедерация труда – главная твердыня анархо-синдикалистов – немедленно созвала в Барселоне громадный митинг, где был провозглашен лозунг: «Народная милиция – да! Солдаты регулярной армии – нет!» С этим лозунгом анархо-синдикалисты напали на казармы, в которых собрались новобранцы, и заставили последних разойтись по домам.
Следствием такого положения было то, что создание регулярной республиканской армии происходило относительно медленно и очень неравномерно. Как правило, этот процесс шел лучше и быстрее там, где фронт был ближе и где сильнее сказывалось влияние коммунистической партии. В районе Мадрида и на юге, у Посо-бланко, к февралю – марту 1937 года имелась уже сравнительно многочисленная, дисциплинированная и боеспособная армия, а в Каталонии, Леванте и особенно в Малаге, где чрезвычайно крупную роль играли анархо-синдикалисты, вооруженные силы республики все еще представляли собой недостаточно организованную и плохо руководимую массу народной милиции, неспособную к серьезному сопротивлению регулярным частям противника.
На протяжении того же трехмесячного периода значительно выросли и окрепли интернациональные бригады. Идея создания таких бригад родилась как-то сама собой. Началось с того, что иностранцы-антифашисты, проживавшие в Испании, сразу после 18 июля 1936 года объявили о своем желании принять участие в борьбе против Франко. Затем из-за Пиренеев в Испанию потянулись французы, стремившиеся не только на словах, но и с оружием в руках дать бой германо-итальянскому фашизму. За ними последовали нашедшие себе убежище во Франции эмигранты из фашистских или полуфашистских стран – немцы, итальянцы, поляки. А с конца августа под влиянием мировых демократических сил, пришедших на помощь Испанской республике, движение за создание интернациональных бригад приняло всеевропейский и даже всемирный характер. Люди, хотевшие сражаться против фашизма в Испании, являлись настоящими добровольцами в лучшем смысле этого слова. То были выходцы главным образом из пролетарских и интеллигентских кругов. Нередко, отправляясь на войну, они оставляли свои семьи необеспеченными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27