Это обычная рутина в подобных случаях. Мы всегда беседуем с врачами.
На тот случай, если у ребенка были необъяснимые травмы в прошлом, сказала себе Триш. По серому лицу Антонии она поняла, что произносить это вслух не требуется.
– Вы сообщите мне, когда узнаете? – спросила она, глядя в пол. С видимым усилием она подняла голову и встретилась глазами с Блейком. – Когда вы узнаете, что кровь принадлежит мальчику?
– Конечно. А теперь я поеду поговорю с мистером Хитом. А…
– Но что вы собираетесь делать с Ники? – Антония отчаянно старалась, чтобы ее голос звучал спокойно. Он прозвучал пронзительно и настойчиво. – Вы не можете сейчас уйти. То есть, если есть хоть какая-то вероятность, что она… обижала Шарлотту, вы должны с ней поговорить.
– Мы поговорим, миссис Уэблок. Не тревожьтесь. Я только что переговорил с коллегами в участке, и они сказали, что она уже ушла, собиралась вернуться сюда. Я оставлю вам констебля Дерринг, она подождет ее здесь, пока я побеседую с мистером Хитом. Это удобно?
– А, понимаю. Хорошо. Да, если хотите. Делайте, как считаете лучше.
– Отлично. Спасибо. Я бы хотел, чтобы Дерринг начала обзванивать ваших друзей и родственников – не видел ли кто-нибудь из них Шарлотту. Вы сказали, что можете дать мне список.
– Ах да. – Антония прижала ко лбу ладонь. Казалось, она с трудом соображает. – Так трудно понять… я хочу сказать, кто… сколько…
– Послушай, может, ты просто дашь им адресную книгу? – сказала Триш. – Тогда они смогут работать, как сочтут нужным, проверяя все возможные адреса.
– Отличная идея, мисс Макгуайр. Спасибо, – сказал Блейк.
– Хорошо. Вы подождете? Она наверху. – Когда полицейский кивнул, Антония вышла из комнаты.
– Велика ли надежда? – очень тихо спросила Триш.
– Трудно сказать, – признал Блейк. – Но выглядит все это не очень обнадеживающе.
Вернулась Антония и подала ему большую адресную книгу в обложке из мягчайшей телячьей кожи.
– Спасибо, миссис Уэблок. А теперь, где может подождать констебль Дерринг? Вы же, наверное, не хотите, чтобы она мешала вам звонками здесь.
Антония озадаченно оглядела гостиную, словно не поняла вопроса.
– Не знаю, – сказала она через мгновение, потом собралась. – Может, на кухне? Тогда, констебль, вы и чаю сможете выпить, да? Я провожу вас и покажу, где что находится. Триш, ты подождешь, хорошо?
– Конечно.
Даже из гостиной Триш услышала щелканье камер на улице, встретившее появление старшего инспектора Блейка, и выкрикиваемые вопросы. Через минуту вернулась Антония, вид у нее был по-прежнему больной.
– О, Триш, что мне делать?
– Держись. Они выяснят, что случилось.
– Но они же думают, что она умерла. Сейчас констебль ничего не скажет, но ведь именно поэтому они ходили наверх? Найти доказательства того, что она умерла. Должно быть так.
– Не знаю, Антония.
– О, бога ради, не лги! Ты, как и я, должна была прочесть это по их лицам, когда они спустились вниз. Они с самого начала считали, что она мертва, и теперь они считают, что убил ее не чужой человек. Они думают на Ники, да?
– Все может быть не так плохо, – проговорила Триш.
– И тем не менее почти всегда оказывается именно так. Когда дети такие маленькие, как Шарлотта, – голос Антонии снова дрогнул, – и когда они пропадают на такой долгий срок.
Триш обняла ее.

Глава четвертая

– Старший инспектор Блейк? – спросил Роберт Хит, легко сбегая по винтовой лестнице в атриум. – В чем дело? Разве Антония не сказала вам, что я занят? Вы не могли подождать, когда я вернусь домой?
Блейк подавил вздох.
– Мистер Хит, – терпеливо произнес он, – ваша падчерица исчезла при чрезвычайно тревожных обстоятельствах. Нам надо ее найти. Для этого мы опрашиваем всех, кто видел ее вчера, какими бы занятыми ни оказались эти люди.
– Но Антония точно знает, что я делал весь день, как и Ники Бэгшот. Одна из них могла вам все рассказать. Вам не было необходимости являться сюда.
– Для нас всегда лучше получить показания из первых рук, сэр. Мы можем где-нибудь поговорить?
Роберт Хит отбросил назад свои черные волосы и оглядел сверкающий стеклом и сталью холл. Затем снова посмотрел на Блейка, приподняв уголки губ в злобной усмешке.
– Не вижу ни кляпов, ни надписи «Соблюдайте тишину». Что вас останавливает?
– Наверняка есть какое-нибудь более спокойное место, сэр, куда мы могли бы пойти, – сказал Блейк, преисполненный решимости одержать верх в этой стычке.
– Что… чай с печеньем в переговорной? Вы на это намекаете?
– Переговорная прекрасно подошла бы.
– Не повезло, старина, – сказал Хит, настолько непринужденно спародировав Берти Вустера, Персонаж ряда произведений американского писателя П. Г. Вудхауса (1881 – 1975).

что Блейк понял: это один из его отработанных трюков. Снова заговорив своим обычным голосом, Хит раздраженно добавил: – Там сейчас встреча. С которой вы меня вытащили. Чертовски важная, между прочим.
– Ни одна встреча не может быть важнее пропавшего ребенка. Вы хоть представляете, сэр, какие страдания может испытывать в этот момент Шарлотта? Хотите, я расскажу вам, что мы видим, когда наконец находим похищенных детей?
Роберт Хит пожал плечами, но Блейку показалось, что под этим небрежным жестом проскользнул стыд.
– Нет, разумеется, нет. Я так же хорошо, как и вы, знаю, что может случиться. И это… ужасно. Но я не понимаю, чем, по-вашему, тут могу помочь я. Тем не менее, если вы решительно хотите потратить впустую свое и мое время, задавая вопросы, давайте начинайте. Что вам так не терпится выяснить?
– Не могли бы мы сесть? – Старший инспектор Блейк указал на ряд темно-зеленых кожаных кресел на той стороне бассейна, занимавшего значительную площадь в центре атриума.
– Нет, не можем. Нет времени. Задавайте ваши проклятые вопросы и дайте мне вернуться к работе.
Он как будто очень нервничает, подумал Блейк, но это может иметь отношение к заседанию, что бы они там ни обсуждали. Длинные пальцы Роберта беспрестанно двигались, то поправляя манжеты, то разглаживая лацканы пиджака, то откидывая назад черные волосы. Приглядевшись, по его лицу можно было догадаться, что это скользкий тип, но из-за контраста черных как смоль волос и ослепительной белозубой улыбки, а также прямо-таки из-за распирающего его самомнения этого поначалу не замечали.
– Очень хорошо, сэр. Не могли бы вы рассказать обо всем, что случилось вчера до того момента, как вы оставили вашу падчерицу с няней.
– Я бы попросил, чтобы вы ее так не называли. Слишком уж отдает жестокостями из сказок. Я отказываюсь быть чьим-либо злым отчимом. Она дочь моей любовницы. И не имеет ко мне никакого отношения.
В данных обстоятельствах Блейк не мог представить себе более не подходящего для Роберта Хита тона и задался вопросом, что может утаивать этот человек. Что ж, сейчас он это и выяснит. Он скрыл свое отвращение за вежливой улыбкой и пошел в атаку:
– Прекрасно, сэр. Просто расскажите мне обо всем, что вы вчера с ними обеими делали.
– Я ничего не делал ни с одной из них. В одиннадцать тридцать я проводил их в бассейн. Каждое воскресенье у Шарлотты частный урок плавания. Потом я отвез их в «Макдоналдс» на ранний ланч. – Он обаятельно улыбнулся Блейку и добавил: – О чем я попросил бы вас не сообщать Антонии, она не одобряет кормление своей драгоценной дочери бургерами и чипсами. Я могу положиться на вашу скромность?
Он помолчал, словно и в самом деле ожидая ответа. Блейк смотрел на него в упор. Роберт пожал плечами и засмеялся:
– Ну, как хотите. Так или иначе, после ланча я отвез их обеих домой, а потом обговорил с Ники, сколько мне придется заплатить ей за сверхурочные часы в воскресенье днем, чтобы я смог поехать на работу. Годится? Это достаточно понятно для вас?
– Удивительно прямолинейно, сэр. – Блейк с удовлетворением отметил, что его маленькая колкость задела Хита. – Когда вы покинули бассейн?
– Точно не помню. Урок длится полчаса, потом душ и одевание, скажем, в двенадцать пятнадцать – двенадцать тридцать.
– И вы сразу же поехали в «Макдоналдс» на Хай-стрит, да?
– Да. Не могу точно сказать, сколько времени понадобилось Шарлотте, чтобы слопать свой ланч.
– Насколько я понимаю, дома вы были около двух часов.
– Примерно так.
– Ясно. И какой была Шарлотта? Она нормально выглядела? Например, во время урока плавания?
– Идеально. Ее учит очаровательный молодой качок, просто чудеса с ней творит. Она боялась воды, главным образом поэтому Антония и настояла на этих уроках, и юный Майк Как-его-там прекрасно справился с поставленной задачей. Он хорошо ладит с детьми. Теперь Шарлотта плавает, как маленькая рыбка.
– Ей нравятся уроки?
– Очень! И для меня они тоже оказались полезными. Именно там, когда я сидел и вдыхал насыщенный хлором воздух, меня осенила идея купающихся малышей «Фрутитотс».
– Не понимаю.
– Просто это самая успешная телевизионная реклама нынешнего года. Вы не видели?
– К сожалению, нет, сэр.
– Ну, тогда поверьте мне на слово – это маленький шедевр. «Фрутитотс» – наши самые крупные клиенты, и они чертовски довольны тем, как разворачивается кампания с их купающимися малышами. Этим я обязан Лотти.
– Звучит так, будто вы регулярно посещаете уроки.
– Не регулярно, но довольно часто. – Роберт перестал старательно изображать смущение. – Это способ немного поддержать Ники. Ей бывает одиноко, когда не с кем поговорить, кроме Шарлотты, да и Антония зачастую резко с ней обращается. Я делаю, что могу, чтобы она чувствовала, что ее любят и в ней нуждаются. Небольшая цена за домашнюю гармонию. Понимаете, Ники очень хорошо относится к малявке.
– Малявке, сэр? Звучит так, будто вы не любите свою пад… простите, Шарлотту.
– Вовсе нет, старший инспектор Блейк, люблю! Во всяком случае, не меньше, чем любого ребенка. Но она требовательное существо, у нее случаются вспышки раздражения. Возможно, все они такие в этом возрасте, я не знаю.
– Понятно, сэр, – сказал Блейк, делая пометку. – Миссис Уэблок сказала нам, что несколько недель назад видела на руках Шарлотты синяки. Вы их заметили?
– Синяки? Нет. Я ничего подобного не видел. О чем вы говорите? Что за синяки?
– Как будто кто-то слишком крепко держал Шарлотту за предплечья, – ответил Блейк, выискивая в лице Хита признаки вины, веселья, удовлетворения или даже страха. Увидел он только удивление. – Вы ничего подобного не заметили? Даже в бассейне? Они должны были выделяться.
Роберт Хит с минуту молчал, словно честно рылся в памяти, но потом сжал губы, стиснул в пухлую горизонтальную полоску и покачал головой:
– Нет, не могу ничего такого припомнить. Но с другой стороны, я никогда настолько близко к малявке не подхожу… никогда ее не вытираю, не одеваю, ничего такого. Вполне мог и не заметить. Антония говорит, что они были крупные?
– Нет. Не могли бы вы, сэр, назвать мне фамилию инструктора по плаванию, сэр? И адрес бассейна.
– Его зовут Майк. Фамилии его я, по-моему, никогда не слышал. А с бассейном просто. Подождите, у меня записано. – Он достал из кармана электронную книжку, нажал несколько клавиш и продиктовал почтовый адрес и номер телефона бассейна. – Нет. Никакого упоминания о фамилии юного Майка не имеется. Но в бассейне вам скажут.
– Конечно, сэр. А теперь, может ли кто-нибудь подтвердить, где вы точно были вчера днем?
– А что? – Резкое лицо задергалось. Только через несколько секунд Блейк понял, что Роберт смеется над ним. – Вы не верите, что я работал? Чертовски удачная шутка, учитывая обстоятельства.
– А в чем, собственно, дело, сэр? – Блейка возмущали попытки Роберта заставить его чувствовать себя самым скучным, самым тупым трудягой в участке.
– А в том, что мы заседали так бурно, что нас, наверное, было слышно на несколько кварталов вокруг. Вся команда сейчас наверху. Вам лучше подняться и познакомиться с ними. И таким образом вы, в конце концов, увидите зал заседаний. Повезло вам. И им повезло. Они придут в восторг, узнав, что теперь меня обвиняют в убийстве ребенка.
Блейк подумал, что если бы разговаривал с этим человеком как частное лицо, то сейчас ударил бы его.
– Могу я напомнить вам, сэр, – сказал он, вкладывая в голос всю подавленную жажду насилия, – что мы задаем эти вопросы не для развлечения. Мы пытаемся найти Шарлотту до того, как ей будет причинен вред… или еще больший вред. Ничего смешного в этом нет.
– Кроме того, что сама мысль, будто я мог что-то с ней сделать, смехотворна. Почти так же смехотворна, как некоторые из обвинений, которые вчера выдвинули против меня мои дорогие коллеги. Вы им понравитесь. А они, вероятно, вам. Что ж, идемте, если хотите. Я больше не могу терять времени.
Блейк приходил к заключению, что Роберт – один из самых неприятных, много о себе воображающих, испорченных мерзавцев, которых он навидался за многие годы.
– Прежде чем мы поднимемся наверх, сэр, не могли бы вы объяснить, почему, если ваши проблемы на работе были столь серьезны, вы выбрали вчерашний день для одного из своих нерегулярных посещений бассейна?
Роберт остановился, поставив ногу на нижнюю ступеньку лестницы. Через секунду он обернулся. На его лице читалась только злость. Все следы нервозности словно стерло.
– Вы действительно решили повесить это на меня, а? И кто же вас накручивает?
– Никто, сэр. Не могли бы вы просто ответить на вопрос?
– Если уж вам так хочется знать, мои проклятые коллеги директора не смогли вовремя поднять свои задницы, чтобы встретиться утром. Поскольку для меня это было бы гораздо удобней, я решил, что они сделали это нарочно, чтобы вывести меня из себя. Они хотят выкинуть меня, но я не сдамся без хорошей драки. Данное заведение до сих пор держится на плаву только благодаря моим идеям. И если бы они сделали, как я советовал, и остались бы в нашем старом офисе, а не взвалили бы на себя эту дорогостоящую махину, мы бы не сидели сейчас по уши в дерьме. Каждый раз, когда они смотрят на меня, мой вид напоминает им об их глупости, и из-за этого они меня ненавидят. Потому-то им и придется по душе идея, будто вы считаете меня убийцей ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37