Я скомандовал вынуть батарейку и положить плеер сушиться на сутки. Кира послушала меня и – о чудо – фальцет Мартина Жака вернулся в ее жизнь примерно через двадцать четыре часа.
Второе – в последний вечер на дискотеке она оттолкнула чересчур навязчивого ухажера, он ударился головой, потерял сознание и теперь лежал в коме в местной больнице. Понятное дело, что это был не рядовой гражданин, куда уж простым людям до Киры, а какой-то местный чиновник с претензией. Телохранители стояли рядом, когда случился инцидент. Но, видимо, их обманул внешний вид девушки в коротком платьице. Они не представляли, насколько опасна та, с кем их шеф решил развлечься. Кира провела ночь в участке, звонила возбужденная и очень расстроенная. Я пытался ее успокоить, но, кажется, тщетно. Да я и сам прекрасно понимал, что не волноваться в такой ситуации трудно. Как уговаривать флюгер во время бури не крутиться. Кира притягивала к себе экстремальные ситуации. Такая вот девочка-авария. Меня беспокоило ее состояние, и, честно говоря, я не переживал за мужчину, который лежал в коме. Во-первых, сам виноват, девушек надо соблазнять, а не насиловать, во-вторых, очень не люблю толстых мужчин. Несколько лет назад пришлось аннулировать дома телевизор. В какой-то день я сначала увидел передачу о нашей Думе, а потом, пощелкав каналами, встретил на голубом экране такое количество людей с совершенно опустившимся телом и одновременно огромным самомнением, что отнес телевизор на помойку. Правда, меня перехватили по дороге и дали за него пятьдесят долларов. Больше никогда не ходил на выборы, не интересовался политикой и не смотрел телевизор. Мне было совершено неинтересно, что думают люди, которые элементарно не могут ничего сделать со своим телом. Соответственно, не сочувствовал я тому высокопоставленному дядьке, который настойчивостью и деньгами пытался принудить Киру к постели.
С нее взяли подписку о невыезде, отобрали паспорт и устроили постоянные допросы. Обещали, что, возможно, отпустят – после того, как неудавшийся насильник придет в себя. Через несколько дней он, не приходя в сознание, умер. Киру на частном самолете выслали из страны, от греха подальше, вернее, от следующих неизбежных грехов и преследований со стороны семьи покойного.
«Ты сам себя не понимаешь. Ты пытаешься мыслить, исходя из установок и ощущений, полученных тем скафандром, с помощью которого ты живешь в своем мире. Однако под скафандром у тебя недоступная для твоего сознания субстанция, которая понимает, что ОНА (Я) твой единственный шанс сделать шаг в сторону. Именно поэтому своей силой ты притянул ЕЕ (МЕНЯ). Тебя тянет к НЕЙ бессознательно, потому что то, что под скафандром, понимает – она лестница, по которой поведу тебя я. Мы упустили великолепную возможность ЕЕ слабости. Из-за твоей глупости. Но я что-нибудь придумаю. Я люблю тебя. Тень».
Никаких сомнений, что со мной переписывается Давид, уже не осталось. Меня интересовала его личность, особенно, почему-то, малозначительные детали. Кира рассказывала, я слушал. Я узнал среди прочего, что когда Кира хотела уязвить кого-то из братьев Арно, она говорила им: «Вам бы только коз пасти», это было связано с занятием их предков и сильно их задевало. Узнал также, что Давид разрабатывал свою теорию жизни на Земле, о пребывании души в теле, или, как он любил говорить, в скафандре.
Письма Тени мне несколько надоели, и я очень прозрачно дал понять, что мне не интересно продолжение переписки. Слова «из-за твоей глупости» из последнего письма мне не понравились, и я ответил достаточно резко, ставя точки над «и», показывая, что я понимаю, с кем общаюсь.
«Ты очень агрессивна и самоуверенна. Зачем? Хочешь задеть меня, потому что не знаешь, что делать дальше? Мы ничего не упустили. Если кто-то что и упустил, так это ты. Из-за невоспитанности и элементарного неумения общаться. Тебе только коз пасти. Кирилл».
Я думал, что после такого моего письма наша переписка прекратится, или Тень-Давид (то, что это просто Давид я пока не мог принять своей головой) ответит мне очень резко. Но я оказался неправ, ответ пришел почти мгновенно и он был совсем иным, нежели мне виделось.
«Кирилл, извини. Просто все оказалось сложнее, чем я думала. Были моменты, когда ее можно было брать, и я даже взяла на короткое время. Но я была тогда еще не готова и отступила. А ты пустился в препирательства. Сейчас же она стала выставлять энергетические защиты и отвечать встречными уколами. А я ослабла. Я действительно не знаю, что делать. Помоги мне. Тень».
Прилетела загорелая Кира. Из аэропорта ее забрал Олег и первым делом повез к докторам. Но уже вечером, после обследования, мы сидели в открытом кафе в саду Эрмитаж. Было холодно после дождя. Мы пили красное вино, Кира хвасталась полученными во время падения синяками, пытаясь у всех на виду показать ушибленный копчик, по многу раз в разных выражениях и жестах описывала происшедшее. Я любовался. Попросил показать мне, как она оттолкнула испанца. Мы встали из-за стола, вышли на свободное место, и Кира продемонстрировала мне свою силу. Если бы не трава на лужайке, где находились столики, вполне возможно, что я бы последовал вслед за толстым насильником. От неожиданно сильного толчка я отлетел назад, поскользнулся и упал на спину. Да, с резкостью у Киры было все нормально. Я рассмеялся, возможно, от замешательства – сидящие вокруг удивленно повернули головы. Подошел метрдотель, вежливо справился, все ли у нас нормально.
Кирилл менялся на глазах. Было такое впечатление, что он открывает в Кире для себя каждый раз что-то новое, необычное и интересное, а порой пугающее. Иногда он смотрел на нее так, как будто видит первый раз в жизни, а временами задавал загоняющие в тупик вопросы.
Однажды, возвращаясь с концерта, он вдруг спросил ее, сколько человек она убила. Кира даже поперхнулась.
– Я задам вопрос по-другому, – сказал Кирилл. – Сколько мужчин умерло скоропостижно или от несчастных случаев из тех, с кем ты была более или менее близка?
Кира не знала, что и сказать. Правда была ошеломляющей, врать не хотелось, пришлось выкручиваться.
Специально Кира не убивала, она бы и мухи не обидела… Но в ней жило что-то непонятное, трудно объяснимое, то, что включало какой-то чудовищный механизм уничтожения тех, кто тем или иным образом становился на ее пути или начинал ей мешать. Конечно, умирали не все. Большинство выживало. Но все же. Как объяснить это Кириллу? Ай да Давид! Это он рассказал Кириллу. Больше некому.
– В горах погибает много народу. – Собравшись с мыслями, после небольшой паузы сказала она. – Знаешь, как-то один человек, сидя в кресле канатки, начал поправлять ботинок, сорвался, упал на скалы и умер.
– Он был твоим другом?
– Нет, что ты. Он, наверное, был дураком. Очень глупо.
– А как не глупо?
– По-любому глупо. Но, может быть, не так противно.
– И как же не противно?
– Ну, когда уходишь от лавины, не справляешься с управлением и вылетаешь на скалы или не можешь безопасно приземлиться после прыжка… Ну и все такое.
– Твои знакомые именно так умирали?
– По-разному. Но это вовсе не значит, что я их убила.
– Конечно. Извини, – сказал Кирилл и крепко обнял Киру. Это могло только означать, что он такой же сумасшедший, как и она, смело смотрящий вперед и боящийся только скуки, застоя и тягучей обыденности, убивающей медленно, но необратимо.

Глава 4

До того, как организовать свою небольшую фирму, Кирилл был спортсменом. Он бегал. Барьеры. Призер и победитель всего, что только можно. В общем, Кире нужно было соответствовать. Выйдя в июне из клиники, она посмотрела на себя в зеркало и заплакала. Нет, она не стала ни страшной, ни толстой, даже не выглядела больной. Но она очень сильно отличалась от девушек-спортсменок, которых Кирилл все время и с удивительной настойчивостью показывал ей на фотографиях. Отличалась женственностью и отсутствием бугров на теле. Раньше ей это нравилось. Теперь же ей нравился Кирилл. В Испании Кира много плавала, пыталась бегать по утрам, но от бега болела спина. Вернувшись в Москву, приняла решение каждый день или почти каждый, ходить в спортивный клуб. У нее была клубная карта, поскольку раньше, до всех этих событий в горах, она время от времени посещала тренажерный зал и бассейн фитнес-центра недалеко от дома. Но бессистемно, не для достижения какого-то результата, а от скуки. Там она встречалась с такими же бестолковыми домохозяйками, которые приходили размять не столько тело, сколько язык – подавляющую часть времени в клубе они болтали в баре или в холле. Теперь же Кирой двигали не скука и жажда общения, а цель. Кириллу нравились фактурные, прокаченные, высокие девушки. Что ж, выше она вряд ли станет, а вот тело немного изменить можно. Можно, но сложно. Очень сложно. Кира это поняла достаточно быстро. Но не сдавалась. Но Кириллу этого было мало. Он заявил, что ее занятия по-любому бессистемны: всего понемногу – это ничего. Он настаивал, чтобы Кира поехала к его подруге, тоже бывшей спортсменке, а ныне тренеру по фитнесу, за консультацией. Кира вначале тихо и про себя возмутилась, но потом, подталкиваемая желанием угодить Кириллу, подавив ревность и обиду, согласилась. Но Кириллу и этого было мало. Он хотел, чтобы Кира поехала к ней одна, а не как договаривались раньше – вместе с Кириллом, и подружилась с ней. Обида и ревность вернулись. По щеке побежала одинокая хрустальная слеза. Кира ее незаметно смахнула, она упала и бесшумно разбилась. И Кирилл ничего не заметил бы, если за первой слезой не хлынул бы поток. Кирилл, видимо, понял, что сделал и сказал что-то не то, обнял Киру и больше не возвращался к этому разговору. Программу занятий написал сам, но попросил Киру все же найти в ее клубе хорошего тренера и обратиться к нему. Но тренера Кира искать не торопилась, поскольку ей больше нравилось получать инструкции от Кирилла.
Кира ходила в спортклуб часам к двенадцати, поскольку вставала не раньше десяти. Сначала она занималась в тренажерном зале, потом плавала в бассейне, где все чаще и чаще стала встречать Давида.
– Я твоя тень, – говорил Давид. – Тебе от меня не скрыться и не убежать. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для всех.
Кира устала уже отшучиваться, тем более что в глазах Давида мелькал теперь совсем не шуточный, опасный огонек. Давид предостерегал Киру от якобы возможных неприятностей, а по дороге домой с ней потом действительно происходили странные вещи – то водитель грузовика терял вдруг управление и Киру спасало лишь чудо, то грузная женщина, падая, толкала Киру на проезжую часть, то сама Кира теряла сознание и оказывалась в опасной ситуации. А когда Кира поехала навестить маму, машина, которую она поймала, попала в аварию. Погиб человек, остальных покалеченных, в том числе и шофера, который вез Киру, – увезла скорая. Киру, спешившую к маме, а потому пытавшуюся скрыться, задержали милиционеры, а поскольку у нее не было документов (Кира никогда не носила с их с собой), забрали в отделение до выяснения, как свидетеля.
– Вот мы и разберемся, кто тут ни при чем, а кто пытается темнить и уйти от ответственности, – сказал противный милиционер, проталкивая Киру в свою машину. Разобрались, конечно, но Кире для этого пришлось приложить свои специфические усилия, и к маме она уже не попала, чем вызвала ее гнев и ворчания. Кира почему-то стала часто застревать в лифте, оказывалась свидетелем происшествий, с места события которых, порой, не так просто было унести ноги. За все эти странные случаи Давид брал ответственность на себя, каждый раз подчеркивая, что это его рук дело. Кире было легче считать это совпадениями. Кирилл же придерживался другого мнения, совсем другого. Он запретил Кире вообще общаться с Давидом и все время, куда бы она ни шла, иметь при себе документы, хотя бы водительские права, если паспорт для нее – такая непосильная ноша. Похоже, он знал гораздо больше, чем говорил. Естественно, Кира не могла порвать все отношения с Давидом – слишком уж многое их объединяло, к тому же она, несмотря на предостережения Кирилла, все же отказывалась верить своим глазам, ушам, чувствам и предчувствиям, считая, что помутнение рассудка Давида скоро пройдет, и их нежная дружба засияет с новой силой. Может даже ослепит.
Однако реальных предпосылок к подобным мыслям не было никаких.
Выходные мы провели у меня… Киру немного напрягал и пугал часто звонящий городской телефон. Мне даже пришлось его отключить на ночь. В субботу поехали в спортклуб, где я тренировался. Кира сразу пошла в бассейн, я присоединился к ней после тренажерного зала. Дома, когда мы сели обедать, Кире стало плохо, разболелась голова, она как будто вся сдулась и обмякла. Легла, закрыла глаза и тяжело задышала. Я знал, что после травмы спины с ней время от времени случались приступы дурноты и болезненных спазмов головы. Постарался снять боль, вытягивал ее руками из Кириной головы и посылал в центр Земли – собственно изобретенный, но действенный прием. Постепенно моя красавица начала оживать, я же, видя некоторые успехи, делал свое дело все более и более уверенно. И вдруг я почувствовал острый укол боли уже в собственной голове, как будто кто-то дотронулся до оголенного зубного нерва. Меня передернуло не столько от боли, сколько от неожиданности. К счастью, Кира в этот момент расслабилась, прикрыв глаза, и не заметила моей гримасы.
У меня никогда не болит голова, почти как у дятла, поэтому я несколько растерялся. Наверное, что-то сделал не так, подумал я. А что я еще мог подумать? Вечер мы провели, гуляя в парке, с моим большим фотоаппаратом. У Киры часто звонил мобильный. Насколько я понимал, это были ее знакомые мужчины, в основном, правда, названивал один и тот же мужчина – Давид.
«Кирилл, опять молчишь?
Время очень дорого. Тень».
В понедельник утром Кира уехала.
«Доброго вечера, Тень. Извини, пожалуйста, меня за молчание. У меня нет оправданий. Просто я совсем потерял интерес к данной ситуации. Мне непонятно, что происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42