– Ну, так как же? Я еще успею заказать площадку на восемнадцать часов, только нужно решить поскорей. На завтрашний день все уже занято.
Йон присел на краешек красного кресла рядом с котом. Колумбус безмятежно дрых и даже как будто похрапывал.
– Послушай, Роберт, – тихо проговорил Йон и закрыл на мгновение глаза. – Тут произошла одна вещь. – Его нога задела за какой-то предмет, валявшийся под креслом. Он нагнулся.
– Валяй! Рассказывай!
Йон вытащил из-под кресла пустую бутылку и уставился на этикетку с надписью «Чинзано».
– Шарлотта умерла, – сообщил он.

8

Не прошло и тридцати минут, как Роберт был у него – он тотчас же сел за руль. Йону пришлось еще раз рассказать о случившемся. Начал он с возвращения Шарлотты с покупками. Про утреннюю сцену на кухне умолчал.
Роберт молча осмотрел разгромленный кабинет. Перешагнул через кучки бумаг, брошюр, едва не споткнулся о старый ящик с инструментами; Йон отпихнул его ногой в сторону. У окна Роберт остановился, оперся ладонями о подоконник и шумно втянул в себя воздух. Долго смотрел на голые деревья и наконец спросил:
– Из-за чего же вы так поругались?
Его вопрос вызвал в памяти Йона сотрудницу криминальной полиции, ту самую, с острой мордочкой. Из-за чего? Да не из-за чего. Из-за всего.
– Ты ведь сам знаешь, какая она становилась, когда напивалась, – пробормотал он.
Роберт по-прежнему бесстрастно смотрел в окно, ссутулив плечи.
– Она считала, что у тебя опять появилась новая пассия, – сказал он. – Во всяком случае, поделилась со мной подозрениями. В прошлую субботу. Когда ты был в городе.
В прошлую субботу он как раз купил черный пуловер, мечтая о том, как прикоснется к коже Юлии.
– Абсолютная чепуха, – заявил он. – И вообще, почему ты так разговариваешь со мной? Словно я записной бабник.
Десять лет он сохранял верность Шарлотте, без всякого труда. Но постепенно она начала меняться, – быть может, это было связано с переживаниями по поводу собственного бесплодия. Во всяком случае, в ней все сильней и сильней проступали черты ее родителей. У Адольфа Шарлотта переняла командирский тон, у Труди постоянное нытье и жалобы на разнообразные болячки, усталость на работе, погоду и, разумеется, на него: он, де, невнимателен к ней, совсем ее забросил, слишком мало с ней разговаривает, не интересуется ее проблемами. Слишком часто сбегает от нее за письменный стол.
За следующие четырнадцать лет у него было шесть любовниц. Другие мужики гуляют гораздо круче. Вот и Роберта с его тремя браками не назовешь образцом супружеской верности.
– Она это утверждала, а не я, – возразил Роберт. – После твоего последнего загула она жила в постоянной тревоге.
Он имел в виду Эвелин. Та прожужжала Йону все уши, уговаривая его уйти от Шарлотты; поначалу он и в самом деле всерьез подумывал об этом. Но чем больше Эвелин нажимала на него, тем менее привлекательной казалась ему перспектива бросить ради нее привычную и, в сущности, вполне приятную жизнь. Неужели он тогда в самом деле считал, что любит Эвелин? Теперь он с трудом припоминал всю эту историю. После нее была еще Вера; его возбудила ее холодная неприступность: захотелось расколоть тот крепкий орешек. Впрочем, про нее Роберт ничего не мог знать.
– Как ты считаешь, мне потребуется адвокат? – спросил он.
Роберт повернулся к нему с недоуменным видом:
– Зачем? С чего ты взял?
– Потому что к делу подключилась криминальная полиция.
– Думаю, в таких случаях это стандартная процедура, – ответил Роберт, не сводя глаз с Йона.
Его взгляд напомнил ему Шарлотту. Она точно так же смотрела на него в кухне сегодня утром, когда требовала, чтобы он объяснил причину своей холодности.
– Да, полицейские тоже так сказали, – согласился Йон. – Но мне не хочется наделать каких-либо ошибок.
– А что? Неужели тут не все чисто?
– Ты намекаешь, что я мог ее?… Ты совсем спятил? – искренне возмутился Йон. В самом деле, единственное, в чем он мог себя упрекнуть, так это в желании уйти от Шарлотты. Но только он ни за что не признается в этом Роберту.
– Тогда я не понимаю, с какого перепуга тебе нужен адвокат. – Лицо Роберта исказилось. Такой гримасы Йон прежде у него не видел. Это была не усмешка, скорее попытка скрыть слезы.
Йону стало ясно, что Роберт возложит на него вину, – пусть косвенную, – если узнает какие-либо подробности их дневной ссоры. В самом деле, не заговори Йон о разводе, Шарлотта не напилась бы среди бела дня, – причинная связь двух этих фактов была очевидна.
– Ты уже позвонил в похоронное бюро? – поинтересовался Роберт.
– Нет, решил дождаться тебя, – ответил Йон. – В моей голове до сих пор не укладывается, что Шарлотты нет. – Тут он вспомнил, как сидел после звонка Роберта в красном кресле, с котом на коленях, и не сводил глаз с места, куда совсем недавно упала жена. Потом в его мысли вторглась Юлия, как она лежала на синей простыне, как металась ее голова из стороны в сторону. Думать о ней было хорошо, гораздо лучше, чем о Шарлотте. Из этих прекрасных воспоминаний его вырвал звук дверного звонка.
Роберт сел в гостиной за секретер Шарлотты и позвонил в знакомое похоронное бюро, – в прошлом году его владелец, господин Пельхау, занимался погребением его матери. Пельхау изъявил готовность приехать на следующее утро на Бансграбен и обсудить с Йоном все детали и формальности. Кроме того, он обещал связаться с полицией и узнать, когда может состояться церемония похорон. На основе собственного опыта, он предположил, что труп могут выдать в середине следующей недели.
На улице светило солнце, легкий ветерок шевелил голые ветви плодовых деревьев. На яблоне висела кормушка для птиц; минувшей зимой ее так никто и не наполнял крошками и зернами. Йон стоял у окна и слушал вполуха, как Роберт обсуждает подробности траурной церемонии; он был воплощением надежности, и Йон ни на секунду не сомневался, что его друг организует все наилучшим образом.
Йон кивнул ему и пошел наверх. Дверь в спальню Шарлотты была распахнута настежь. Постель не убрана, рядом с подушкой валялся скомканный носовой платок. Значит, она плакала, когда вернулась к себе после их ссоры. Вероятно, уже предчувствовала, что случится дальше? А потом, когда падала с лестницы, – какие мысли мелькали в затуманенном алкоголем мозгу? Вдруг ее последняя мысль была о нем? И жена прокляла его?
Он притворил дверь, прошел в ванную, снял майку и вымылся до пояса. Войдя в свою комнату, постоял у бельевого шкафа и принял решение в пользу черной рубашки.
Снова спустился на кухню и наполнил кошачью миску. Колумбус уже ждал своего обеда. Не похоже, чтобы он тосковал по умершей хозяйке.
Вошел Роберт. Потянулся и потер спину – с юности у него были проблемы с позвоночником, точней, с межпозвоночными дисками.
– Мы должны составить список тех, кого нужно оповестить, – сказал он. – Твоего директора, например. Твою сестру. А еще кузину Шарлотты, как там ее зовут?
– Аннеми, – ответил Йон. – Может, дело это подождет до завтрашнего утра? И пожалуйста, давай обойдемся без Ютты, у меня нет ни малейшего желания видеть ее крокодиловы слезы. Она терпеть не могла Шарлотту, ты ведь сам знаешь.
– Вы совсем не поддерживали контактов?
– Я не видел в этом смысла. – Тут Йон вспомнил, что Роберт лет в шестнадцать или семнадцать влюбился в его сестру, которая была на год моложе. Роберт настолько потерял голову, что копил карманные деньги, чтобы подарить ей на день рождения долгоиграющую пластинку, Мирей Матье. Ютта вечно слушала ее пронзительные песни, а одно время носила такую же прическу, как любимая певица. Даже хотела покраситься в черный цвет, только родители не разрешили.
– Что ж, как знаешь, – отозвался Роберт. – Тогда отправь ей простое сообщение в траурном конверте. А твой директор?
– Немедленно поставлю его в известность. – До похорон он не пойдет в школу, а значит, не сможет увидеть Юлию. Три бесконечных дня. Если не больше.
– Давай, я что-нибудь приготовлю, – предложил Роберт. – Например, лапшу.
Йон вдруг осознал, что очень голоден. Кроме банана и йогурта после утренней пробежки, он еще ничего не ел.
– В холодильнике, кажется, лежит говяжье филе, – сказал Йон. – Она хотела сделать сегодня вечером фондю. – Его голос прозвучал сипло, а колени внезапно задрожали и подогнулись, так что пришлось схватиться за мойку. Вероятно, от голода, подумал он.
Роберт подошел к нему и положил руку на плечо.
– Ничего-ничего, – ласковым тоном произнес он. – Все перемелется. Самое главное, держись сейчас за меня.
Пока его друг хлопотал у плиты, Йон позвонил фон Зеллю. Хорек-альбинос был потрясен.
– Ах, дорогой господин Эверманн, – повторял он тихим голосом, – какая потеря! Я бесконечно сожалею. – В отличие от большинства коллег, директор искренне уважал и ценил Шарлотту. Давным-давно, на одном из выпускных школьных вечеров, он несколько раз танцевал с ней фокстрот; тогда она еще так сильно не пила и напропалую кокетничала с ним. С тех пор он передавал ей сердечные приветы при любом подходящем случае.
– Сейчас я могу вам пожелать лишь побольше сил, – сказал он на прощанье с дрожью в голосе. – Ах, Господи, как это ужасно! Мой дорогой господин Эверманн! Мысленно я буду вместе с вами.
Роберт откупорил «Сент-Эмильон»; две бутылки еще оставалось со вчерашнего дня.
– Не будешь возражать, если сегодня я переночую у тебя? – спросил он. – Разумеется, я могу оставить тут «бенц» и взять такси. Но, может, тебе будет удобней, чтобы я находился рядом, когда завтра утром приедет Пельхау. – Заметив, что Йон медлит с ответом, он добавил: – Меня полностью устроит софа в гостиной.
– Прекрасная мысль, – согласился Йон и попытался не думать о неопрятной постели Шарлотты.
Он съел два стейка с салатом, а мог бы справиться и с третьим. Ему даже захотелось подобрать хлебом остатки мясного сока, но он переборол это желание. Решил не шокировать Роберта своим аппетитом. И все время в его голове вертелось последнее замечание Шарлотты. «Спроси его сам», – сказала она тогда.
– Вообще-то, насколько вы были близки? – неожиданно проговорил он. – Вы с Шарлоттой?
Роберт удивленно посмотрел на него, отодвинул от себя тарелку и закурил первую сигарету.
– Она сказала мне нечто интересное. Прямо перед тем…
– Перед ее?…
Йон кивнул.
– Что же?
Внезапно у Йона пропало желание услышать ответ. Теперь не играло никакой роли, что там делала или не делала его жена. Скорей всего ее шокирующее заявление всего лишь диктовалось желанием побольнее уколоть.
– Ладно, не будем об этом, – отмахнулся Йон. – По-видимому, я просто неправильно ее понял, у нее уже заплетался язык.
Они молчали. Роберт пускал колечки дыма и созерцал их; Йон слушал, как тикают напольные часы, отмеряя безвозвратно потерянные секунды.
– Значит, теперь мы уже не поедем на юг Франции. – Роберт поднял бокал с вином и посмотрел его на свет, как вчера Шарлотта. – Ах, черт побери, Йон. – Так и не допив бокал, он вернул его на стол, положил сигарету в пепельницу и уткнулся лицом в ладони. Йон не знал, как на это реагировать. Возле дома Глиссманов шумели гости, и он с облегчением встал и пошел закрывать все окна, смотревшие в сторону соседей.
В начале двенадцатого они отправились спать. В полночь от Глиссманов донесся пьяный рев «Happy birthday». Йон еще долго лежал без сна. Он оставил дверь своей спальни чуть приоткрытой и слышал, как Роберт ходил внизу в туалет; вероятно, ему тоже не спалось. Интересно, спит Юлия у своей подруги в Киле или еще нет? В понедельник она все узнает, перед началом уроков фон Зелль произнесет в учительской речь и сообщит об ужасном несчастье, которое постигло их коллегу Эверманна. Что она при этом подумает?
На лестнице послышался мягкий стук кошачьих лап. Колумбус всегда допускался в постель Шарлотты, еще в те времена, когда у них была общая спальня. Они тогда часто спорили из-за кота. Через пару минут он появился в комнате Йона и мяукнул.
– Ладно уж, – прошептал Йон, подвинулся и похлопал ладонью по одеялу. – В порядке исключения.

9

В воскресенье он опять проснулся в обычное время, внутренние часы не останавливались и не давали сбоев. Пробежал свой обычный круг по парку, забрал в пекарне «Тибарг» свежие булочки и накрыл стол к завтраку. Роберт от еды отказался. На вопрос Йона, как спалось, он лишь махнул рукой.
Пельхау появился ровно в одиннадцать. Йон выбрал из предложенного ассортимента самый дорогой гроб, дубовый с белым атласом. О цветах позаботится фирма «Пустовка». Втроем они набросали объявление для газеты «Гамбургер Абендблатт» и сообщение для рассылки по почте, а дату похорон Пельхау впишет, когда она станет известна. Он вызвался и обрядить покойницу. Роберт предложил сразу достать любимое платье Шарлотты, но растерявшийся Йон лишь покачал головой. Он просто не знал, какое платье было у жены любимым.
После обеда, переговорив с пастором, они прошли через кладбище к участку, где были захоронены родители Шарлотты. Погода испортилась, заметно похолодало, сильный ветер гнал по небу свинцовые тучи. Йон и Роберт молча постояли перед помпезным камнем из белого мрамора, который Труди выбрала после смерти Адольфа. Над его именем золотыми буквами стояло: «Незабвенный».
– Я до сих пор не в силах поверить, – вздохнул Роберт и вытащил носовой платок.
Йон подождал, пока он прочистит нос.
– Я тоже не в силах, – сказал он после этого. – Вероятно, на это потребуется время.
Роберт кивнул с жалобным видом.
– Ты поезжай домой, – предложил Йон; ему хотелось побыть одному. – Выспись хорошенько в собственной постели. Ты неважно выглядишь.
– Да брось ты – тихо возразил Роберт. – На вашей софе вполне нормально спится.
Лишь в понедельник утром Роберт уехал к себе, но заявил, что к вечеру снова вернется. Йон позвонил в компьютерный салон и заказал новые ноутбук с принтером; покупку обещали доставить в течение дня. После этого он взялся за уборку кабинета.
Чуть позже рассыльный из фирмы «Флерон» доставил огромный букет от коллег по гимназии;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37