. Это было нарочитое неуважение – граф до'Альва был важной персоной и состоял в родстве с до'Веррада. Он прекрасно понимал, кому этим обязан и почему. Вскоре Тасия вернулась в душную и жаркую столицу. Одна.
Отношения между Арриго и Мечеллой все обострялись. Когда Арриго приехал в Корассон, Мечелла отказалась его видеть Не захотела она встречаться с мужем и на следующий день.
Наконец он приказал Отонне отпереть дверь и удалиться. Та повиновалась, сощурив глаза, но сказала:
– Вот попомните потом, что я вас предупреждала. Арриго с Мечеллой остались в спальне вдвоем. Арриго сделал несколько шагов по направлению к жене, с несчастным видом примостившейся на диване. Лиссина говорила ему, что Мечелла плачет целыми днями. Судя по всему, это так и было. Мечелла подняла на него распухшие от слез глаза, ее золотые волосы были грязные и спутанные.
– Мне очень жаль твоего отца, – сказал Арриго мягко. Он любил Энрея, да и его собственный отец тоже когда-нибудь умрет. – Я разделяю твою скорбь. Он был прекрасным человеком.
– Не говори мне этих избитых фраз, – прошептала она. – Не говори мне ничего.
– Челла…
Голос Мечеллы был едва слышен, как будто горе лишило ее дыхания.
– Как ты смеешь говорить о моем отце! Ты, который обещал ему, что его дочь будет с тобой счастлива!
– Мечелла, ты просто взвинчена. Я понимаю, это ужасное горе…
– Ты предал его, предал меня. Как ты только мог подумать о том, чтобы привезти сюда эту женщину?! Арриго шагнул к ней.
– Дай я обниму тебя, каррида…
– Разве мало постелей в Мейа-Суэрте? Или тебя так возбуждает идея иметь свою шлюху в моем доме, доме твоей жены? Стараясь говорить сдержанно, он ответил:
– Твоя утрата очень горька, но я не позволю тебе говорить о графине до'Альва в таком тоне.
– Позволяй или не позволяй – это не имеет никакого значения здесь, в моем доме. Убирайся!
– Не будь посмешищем, я твой муж!
– Нет.
Мечелла медленно поднялась, вцепившись дрожащими руками в измятые черные юбки. Она скривила губы в презрительной усмешке и добавила:
– Ты только человек, за которого я вышла замуж и от которого у меня дети!
– Мечелла, я приехал, чтобы посочувствовать…
– Ты приехал только потому, что не приехать значило бы показать всему свету, кто ты такой на самом деле!
Негодование вернуло Мечелле голос и силы. Она откинула волосы за спину и гневно посмотрела на мужа.
– Уезжай, Арриго. И никогда больше не возвращайся в Корассон, если, конечно, не захочешь, чтобы все увидели, как тебя не пустят на порог!
– Ты не посмеешь!
– Попробуй, и ты увидишь!
Арриго снова попытался ее успокоить.
– Ты слишком расстроена сейчас, чтобы рассуждать здраво. Я вернусь, когда ты…
– Если ты вернешься, я прикажу своим шагаррцам выкинуть тебя вон!
Арриго рассмеялся.
– Я же их капитан, Мечелла!
– А служат они мне и любят тоже меня! Он наконец-то не выдержал.
– И в эту “службу и любовь”, разумеется, входят и постельные услуги?
Она не вздрогнула и не отпрянула, она расхохоталась.
– Спасибо за совет! Да любой из них, даже спящий, подойдет мне лучше, чем ты, когда бодрствуешь!
Арриго в три огромных шага оказался около нее.
– Только дотронься до меня, и я закричу! – прошипела она. Призвав на помощь все свое самообладание, которое всегда удерживало его от того, чтобы семейный скандал стал публичным, Арриго сказал:
– Помнится, когда-то ночью ты сама просила, чтобы я обнял тебя. Так вот, Мечелла, теперь я скажу тебе честно – я скорее лягу в блевотину чумного!
– Убирайся!
– С удовольствием!
Арриго развернулся и направился к двери. Взявшись рукой за хрустальную ручку, он в последний раз оглянулся.
– Я никогда не любил тебя, Мечелла. Я женился на тебе только потому, что так приказал мой отец. Я спал с тобой, мечтая о Тасии. И когда отец умрет, а я стану герцогом Тайра-Вирте, для тебя в Палассо Веррада будет открыта только одна дверь: к сточной канаве. Дольчо нокто, Мечелла. Счастливо оставаться в Корассоне, ведь именно здесь ты и будешь жить до конца своих дней – одна!
– В любой лачуге жить лучше, чем с тобой! Но не одна, Арриго, уверяю тебя, одна я не останусь!
– Эн верро? – улыбнулся он. – А что же скажет народ, когда их обожаемая Дольча Челлита окажется шлюхой?

Глава 50

Через несколько дней Коссимио и Гизелла вернулись с детьми в Палассо Веррада. Лиссина задержалась, чтобы дать Северину возможность закончить работу над ее “Завещанием”, – оно все еще было тайной для всех, кроме него, Лейлы, Кабрала и Мечеллы. Потом и она уехала, наказав своим родственницам получше заботиться о здоровье Мечеллы теперь, когда у нее такое горе.
– В Гхийасе совсем другие понятия о трауре, – сказала Лиссина, стоя на пороге Корассона и натягивая перчатки.
Ее экипаж уже подъехал. – Королю Энрею устроят пышные похороны, и еще полгода весь двор будет в трауре. Мечелла, конечно, будет горевать гораздо дольше, но сейчас ей хуже всего. А у нас в Тайра-Вирте родственники усопшего скорбят лишь несколько дней, так что если Мечелла затворится в Корассоне, люди решат, что она преувеличивает свое горе. Но тут уж ничего не поделаешь.
Лейла вежливо кивнула, подумав, что ее собеседница мало что знает о горе. Теплые карие глаза Лиссины были полны сочувствия, но морщин на лице – в ее-то годы! – было меньше, чем у Верховного иллюстратора Меквеля. Такое лицо не создано для страданий. Вспоминая все, что ей было известно о жизни Лиссины, Лейла подумала, что беды тоже поняли это и обошли ее стороной.
Но уже в следующую секунду она устыдилась своих мыслей, потому что Лиссина тихонько вздохнула и пробормотала:
– Помню, когда умер мой Рейкарро.., через шесть дней мне надо было присутствовать на балу в честь короля Таглиса, а я и головы не могла приподнять… – Она с трудом сглотнула и тряхнула головой, на которой седина почти не оставила следов. – Эйха, это было давно. Присматривай за Мечеллой, Лейла. Напиши мне, если будет нужна моя помощь – я сразу же приеду.
Северин с Лейлой сидели в гостиной, прислушиваясь к безмолвию дома. Наконец Северин нарушил тишину:
– Она плачет не только о своем отце.
– Она то горюет, как маленький ребенок, то рыдает, как женщина, чье сердце разбито. Все кончено, Севи. Для них с Арриго нет никакой надежды.
Он взял ее руку и прижал к своему сердцу.
– Я чувствую себя виноватым. Ведь для нас с тобой все только началось.
– Я понимаю. Это так ужасно – быть счастливой, когда она… Я постараюсь выбрать момент и рассказать ей о нас. Может, это ее обрадует хоть ненадолго. Она пытается привыкнуть к тому, что потеряла и отца, и мужа. А я никак не свыкнусь с мыслью, что у меня теперь есть все.
– Ты правда любишь меня? – прошептал Северин. – Я все еще не могу поверить… Когда ты ночью пришла в мою комнату, как раз накануне известия о смерти короля Энрея, я…
– Ну что это за детский лепет, Севи, – ласково пожурила она его. – Я уверена, что всегда хотела полюбить кого-нибудь. Не знаю только, почему этим “кем-то” оказался именно ты!
– Я ведь серьезно, Лейла, – взмолился Северин. – Через двадцать лет мне исполнится сорок пять, и я буду глубоким стариком.
– Да? Через двадцать лет я могу стать бабушкой! Тебя не пугает мысль, что ты будешь предаваться любви с бабушкой? – поддразнила Лейла, прижимаясь к нему.
Через несколько минут Северин с сожалением оторвался от ее губ и спросил:
– Ты уверена насчет детей?
Она рассмеялась низким воркующим смехом.
– Да тебя чуть удар не хватил, когда я сказала, что хочу ребенка! Ты что, думаешь, я слишком стара для конфирматтио?
– Лейла! – предупредил он. Она скорчила гримаску.
– Ну хорошо. Я буду серьезной. Дело в том, что я сама хочу иметь детей, а не выполняю приказ Вьехос Фратос. Но только если ты будешь их отцом.
– Я всегда буду считать твоих детей своими и только своими, – торжественно поклялся Северин.
– Я постараюсь найти кого-нибудь умного, доброго, талантливого и похожего на тебя, – она потерлась носом о его щеку. – Когда мы были в Дрегеце, Мечелла сказала, что когда-нибудь я пойму, что это значит – хотеть ребенка. Она не знала только, что для меня это чувство означает желание видеть тебя отцом.
– Я так хотел бы…
– Нет, нет! – Она приложила палец к его губам. – Ты не можешь, ты иллюстратор. Возможно, наши сыновья тоже будут иллюстраторами. Давай думать только о том, что доступно. Например, о том, что мы будем счастливы с тобой до конца дней.
– Конечно. – Он крепче прижал к себе девушку. – Мы будем безумно, безоглядно счастливы.
– Безрассудно счастливы! – рассмеялась Лейла.
– Звучит это просто тошнотворно, – заявил Кабрал, появившись в дверях. – Заткнитесь, вы, оба, пока меня и впрямь не стошнило! Севи, отпусти мою сестру. Лейла, попробуй хоть на минутку перестать его лапать! Мечелла хочет нас видеть. Отонна говорит, она спросила, все ли уехали, а потом сказала, что хочет поговорить с нами в розарии.
Было тихое солнечное утро. Все они собрались в саду и ждали появления Мечеллы. Первый осенний ветерок, прохладный и свежий, шелестел в листве старых дубов. Зеленый бархат газона простирался до самого подножия стены, увитой словно кружевом белыми и желтыми розами. Воздух был напоен их тонким ароматом. И Мечелла, появившаяся на лужайке, была так же изысканна, как эти цветы, и так же невесома. Простое шелковое серое платье было сшито в пракансийском стиле, с заниженной талией; великолепные волосы заплетены в косу, переброшенную через левое плечо. Несколько дней назад Отонна по распоряжению Мечеллы выбросила все до единого платья, окраска которых хоть чуть-чуть напоминала сапфирно-голубой цвет до'Веррада.
При появлении Мечеллы все встали, чтобы приветствовать ее. Она села около решетки, увитой белыми розами, сложила руки на коленях и обратилась к ним так холодно и официально, как будто выступала на заседании Совета.
– Приношу извинения за то, что испортила вам утро. Я приняла несколько решений и хочу известить вас о них.
Во-первых, поскольку мой отец должен быть похоронен через несколько дней после смерти и успеть на похороны все равно не удастся, о поездке в Ауте-Гхийас не может быть и речи. Но я поеду туда после того, как окончится полугодовой траур, чтобы присутствовать на коронации моего брата. Великий герцог Коссимио положительно ответил на мой запрос. Я буду его единственным представителем и поеду одна, то есть с большим эскортом моих шагаррцев, но без дона Арриго и без детей. Я считаю, что со мной могут поехать и несколько Грихальва, но этот вопрос можно будет обсудить впоследствии.
Она перевела дух и расправила на коленях юбки.
– Во-вторых, за исключением тех случаев, когда дела государственной важности потребуют моего присутствия, я не буду больше жить в Палассо Веррада. Мои дети будут жить со мной до тех пор, пока не станут достаточно взрослыми, чтобы занять подобающее им положение при дворе. Великий герцог позволил это, хотя он и считает такое положение вещей временным. Он и Великая герцогиня будут в Корассоне желанными гостями в любое время, так же как графиня до'Кастейа и баронесса до'Дрегец. Но если приедет дон Арриго, мои шагаррцы имеют указание не впускать его.
Все Грихальва сидели с каменными лицами. Мечелла чуть улыбнулась, отметив это, и продолжала:
– Что же касается знати, то тем, кого ждет здесь радушный прием, это будет сообщено. Остальные из соображений приличия будут держаться подальше. Теперь мы подошли к вашей проблеме. Каждый из вас должен решить, принимая во внимание только собственные интересы, хочет ли он оставаться со мной здесь.
Кабрал вскочил было на ноги, но Мечелла остановила его, подняв изящную ручку.
– Нет, подождите, пока говорю я. Я хочу, чтобы вы остались здесь. Но я также хочу, чтобы вы понимали: Корассон теперь станет в лучшем случае теневым двором. У нас не будет никакой реальной власти, пока Алессио не вырастет. В связи с этим я приму во внимание любые советы, которые вы можете мне дать по поводу наставников для него и Терессы, по поводу людей, которых желательно включить в их будущую свиту, и по поводу тех, кто сможет давать мне советы относительно политики. Я…
– Хватит! – взорвалась Лейла. – Это не торжественная речь и…
– Эн верро, именно речь-то я и произношу, – призналась Мечелла. – Весь день вчера тренировалась. Никаким другим способом мне со всем этим не разобраться. Не мешай мне, Лейла, я должна закончить. А потом вы можете даже сказать, что отныне я должна обращаться со своими друзьями как с посторонними людьми.
Северин покачал головой.
– Если вы снова собираетесь оскорблять нас, я больше не хочу этого слушать. Как будто мы не остаемся с вами!
– Я знала, что все вы так и скажете. – Мечелла слабо улыбнулась. – Осталось уже совсем немного. Я собиралась сказать, что доверяю вам выбрать людей, которые будут учить моих детей и меня. Я также хочу знать, кого из дворян, советников, купцов и Грихальва могу считать своими друзьями и, главное, кто мои враги. – Она остановилась и вздохнула. – Я вела себя как ребенок в отношении многих важных вещей. Вместо того чтобы провести последние три года – Матра, почти четыре! – изучая жизнь и политику двора, я полагалась на защиту мужа. Я была не права, – закончила она просто, – и мне нужна ваша помощь.
Лейла соскользнула со стула и бросилась перед Мечеллой на колени.
– Мы с вами, вы знаете это. Мы сделаем все возможное, чтобы…
– Встань сейчас же! – воскликнула Мечелла, с любовью глядя на нее. – Надеюсь, ты понимаешь, Северин, что делаешь, собираясь жениться на таком сгустке огня и страсти!
Все уставились на Мечеллу. Она рассмеялась.
– Вы думаете, я настолько погружена в свое горе, что не вижу, что происходит с моими лучшими друзьями? Вы даже пытались скрыть это от меня! Встань, Лейла, я хочу услышать, что скажут Северин и Кабрал.
– Вы знаете мой ответ, – сказал Северин.
– И мой, – пробурчал Кабрал и, развернувшись, быстро ушел.
– Эйха, – вздохнула Мечелла. – Теперь я его обидела. У вас, Грихальва, гордости больше, чем у королей!

* * *

По обычаю всем иностранным правителям присылались в дар картины по случаю их вступления на престол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45