— Итак, убийца не Феллегара, ибо у Феллегары нога сорокового размера, — кряхтел Мерье, залезая на заднее сиденье, после того как любезно уступил Лоле место спереди.— Новое в этом деле — «герыч», — отметил Жанно. — Теперь мы знаем, что им баловались Шукрун и малышка Джоанна. Да и причастность Диаза меня бы не удивила.— А как быть с Аллауи? Он-то не баловался! — возразила Лола, отодвигая голую коленку от рычага коробки передач.Жанно скептически отмахнулся. Связь убийств с наркотиками его одновременно удовлетворяла и успокаивала.— Получается, Потрошитель — наркоторговец, так, что ли? — разочарованно проронил Лоран.— Возможно. Например, один из этих новых рус ских.— Тревожно все это, — пробормотала Лола. — Выходит, они здесь как дома?— Бандюки всегда бандюки, — ответил Жанно, — они хоть из интереса убивают. По мне, так это не более опасно, чем тип, который убивает из удовольствия.— Даже если это бандит, он, безусловно, сумасшедший, — процедил Лоран, осев мешком на заднем сиденье.— Связи между Аллауи и Шукруном это также не объясняет, — упорствовала Лола. — И вообще, зачем новым русским открыто бросать тела в море, а не топить их, скажем привязав к ногам камни? Чтобы запугать конкурентов?— Или, в случае с убийцей-профессионалом, чтобы удовлетворить нарциссически-сексуальные наклонности, — пробурчал Лоран, ерзая в поисках более удобной позы.«Как же все-таки эта молодежь утомительна: отметать гипотезу за гипотезой только ради того, чтобы поумничать!» — подумал Жанно, затормозив перед комиссариатом.— Может, обследование его тачки чего даст, — предположил он. — Ладно, брошу вас тут — труба зовет!Невзирая на протесты и диетологические аргументы жены, он пообещал близняшкам отобедать в «Мак-доналдсе».Оставшись наедине, Лоран с Лолой мрачно пере глянулись.— Пойдем, что ли, перекусим? — осведомился Лоран, разглядывая носки новеньких ботинок «Кэйтер-пиллар».— Не знаю, я б так в киношку сходила, — буркнула Лола. — Как-никак, можно расслабиться.— Тут недавно новый фильм вышел, японский, об одном якудзе, влюбленном в свой кольт, — три часа сорок две минуты, без слов, и музыка, кажется, потрясная…— Да ну, я про «Терминатора-3» думала, — чирикнула Лола, потрогав раненый носик.Лоран покорно поплелся за ней: похоже, его ждет ведерко с попкорном и комментарии на весь зал до конца фильма.Единственное, что он упустил из виду, — это радостные тычки локтем всякий раз, как Шварц мочил очередного гада.
Папа-Вскрой-Консервы оставил свою машинку около пляжа и брел по песку, вдыхая морской воздух. Была регата. В лазурной дали порхали стайки распустившихся парусов. Влекомый какой-то неведомой силой, он отдался потоку воскресных зевак, гнавшему его к порту, и, будто сомнамбула, двигался к пристани, где стояла его ЧУДО-ЛОДКА. Конечно, приближаться к ней нельзя, особенно сейчас, — ОПАСНО из-за рыскающей повсюду ПОЛИЦИИ. Но ему страшно хотелось ее видеть, хотелось принюхаться к аромату ее древесины, от которой так сладко тянуло кровью; хотелось припасть ухом к гладким доскам, чтобы еще разок на сладиться воплями самозванцев, воплями, загнанными в дерево, как занозы.
Пальцы Иисуса судорожно стиснули нунчаки еще до того, как он осознал, кого видит. Да, он здесь, идет прямо перед ним по пристани — бородка, белая, застегнутая наглухо рубашка с длинными рукавами, зеленые шорты, сандалии священника и развевающиеся на ветру каштановые волосы.Иисуса пробил холодный пот, и он еще сильнее вжался в чашу фонтана.ОН здесь! КЛОШАР здесь, сидит и жмется к фонтану! Не оборачиваться — не дать ему почувствовать, что его заметили. Просто идти вперед, очень СПОКОЙНО, вон до той яхты, так, поглазеть на эту очаровательную яхту, на трапезу ее очаровательных чистеньких пассажиров; и — только один разочек! — взглянуть назад, да, ОН здесь, сидит на корточках, прижавшись к мраморной стенке. ОН грязен, ОН так ГРЯЗЕН, что его придется долго МЫТЬ. Полоскать ИЗНУТРИ и СНАРУЖИ, пока вода не станет ПРОЗРАЧНОЙ и ЧИСТОЙ. Девица этой ночью также не была ЧИСТОЙ. В карманах ее джинсов были наркотики. Он высыпал их в море. Наркотики — это ПЛОХО. Они делают СУМАСШЕДШИМ. Вот почему он не принимает лекарств — он хочет быть ЧИСТЫМ.Он снова пустился в путь, беззаботно помахивая руками.Этот человек его не заметил! Этот человек уходит! В каком-то безумном восторге Иисус вылетел из своего укрытия и принялся скакать и болтать с самим собой, пугая одних и развлекая других. Убийца с сияющими глазами его не заметил, поскольку он вообще невидим. Сама смерть не могла его найти: она нашла старину Деде, безымянную девушку, десятки других людей, умерших на его глазах за пятнадцать лет блужданий, — а вот его не видела! Потому что он — невидим! Вот в чем дело!Он прыгнул еще выше, плюхнулся в заполненную водой чашу и, потрясая нунчаками, бросился к струе, бившей из носа черного мраморного дельфина.— Чего мы стоим, нужно вызвать полицию. Он болен.— Да полно вам, бабушка, он же никому ничего не делает.— Нет, у него припадок… ломка, наверное…— Жоэль, иди сюда, хорош перед наркоманом крутиться. А если у него СПИД и он тебя укусит?..В одних синих плавках, с облепленными песком ступнями Марсель шагал к началу пристани, как вдруг увидел, что рядом с фонтаном остановилась машина муниципальной полиции. Он закинул за спину надувной матрас, ощутив, как по спине потекли струйки холодной воды.— Я на минуту! — крикнул он шедшей следом Надье.Та кивнула в ответ и, переложив в другую руку сумку с ластами, трубками, песочными ведерками, лопатками и сачками, отправилась с детьми дальше.«Интересно, где я его видел?» — подумал Марсель, едва не поздоровавшись с прошедшим мимо типом в белой рубашке, и вышел на дорогу. Часть обзора закрывал матрас, послышался разъяренный гудок «фиата», Марсель едва отскочил в сторону, и мыслей о типе как не бывало.Муниципалы сцапали какого-то мохнатого мужика: он размахивал нунчаками, бултыхался в фонтане и истошно орал. Иисус!Разгоняя толпу матрасом, Марсель приблизился к месту происшествия.— Я его знаю. Это безобидный тип, — сообщил он здоровенному полицейскому, вырвавшему нунчаки.— Простите?— Марсель Блан, Национальная полиция, — представился Марсель. — Я его знаю. Этот нищий совершенно безобидный, — продолжил он под Иисусовы вопли: «Смерть, я тебя отымел! Друг Бобо тебя отымел!»— Понятно. Мы его забираем. Он пугает детей и вдобавок вооружен.— Да я ж вам говорю…— Спасибо, мы не глухие. Кажется, вы сейчас не на службе?— Гм… нет, у меня выходной.— Вот и отдыхайте на здоровье! Поехали.Мокрого Иисуса затолкали внутрь, машина тронулась. Марсель вздохнул: бедный Иисус неисправим. Видать, от эфира у него мозги совсем прохудились, как озоновый слой от выбросов в атмосферу.Проезжая мимо человека в белой рубашке, Иисус вновь разразился диким хохотом.— Черт, заткнется этот кретин или нет?! — гаркнул водитель-полицейский, грохнув кулаком по решетке.А вот человек в белой рубашке не смеялся. КЛОШАР слишком ХИТЕР. Что это значит? Почему он боится? Почему временами кажется, будто все что-то о нем знают? Может, у него какой-то ЗАПАХ? Скорее домой — загнать этот запах кнопками и ГВОЗДЯМИ обратно. Заткнуть КОЖНЫЙ покров. Он ускорил шаг и едва не бежал.
Марсель мрачно вылез из-под душа, вывесил майку на кран, словно бы он ее полоскал, надел брюки от спортивного костюма и разлегся перед телевизором вместе с детьми.Мертвенно-бледная Мари Перен поставила белый телефон на подставку из слоновой кости. Ей только что позвонила мать Джоанны. Она с трудом говорила и сотрясалась в ужасных рыданиях. Джоанна мертва! Джоанну убили! Была ли с ней Мелани этой ночью? Может, Мелани что-то знает?Мари было пошла в комнату дочери, но вспомнила, что той нет дома — отправилась кататься на яхте с Шарлем и его компанией. Что-то такое Мелани вчера говорила, но вот с кем она гуляла — с Джоанной, Маэвой или кем-то еще из ее бесконечных подруг, — это Мари прослушала. Все, что ей было важно, — знать (насколько вообще можно доверять малолетке, претерпевающей, так сказать, кризис чувств), когда Мелани вернется, и заручиться обещанием, что та не притронется к наркотикам, не станет отключать мобильник и будет осторожной.Осторожной! Как будто можно уберечься от жаждущего крови маньяка. Ее передернуло: а ведь убить-то могли Мелани; выпотрошить и выбросить на помойку могли ее собственную дочь! Она ринулась к телефону и набрала ее номер.— Да? — откуда-то из шипящих волн долетел беззаботный голос.— Дорогая, это мама.«Гм, а кто ж еще?» — со вздохом подумала Мелани.— Слушай, ты видела Джоанну сегодня ночью? «Джоанну? С какой это стати она спрашивает?»— А что?— Видела или нет? — не выдержала Мари.— Да, видела, — настороженно ответила Мелани. — Мы были в «Меч-рыбе».— Господи боже! Нужно сейчас же предупредить полицию! — в отчаянии завопила Мари. — Ты — свидетель!— Свидетель чего? — спросила девушка, чувствуя, что внутри будто что-то оборвалось.— Джоанна… Она… с ней несчастье, дорогая.Мелани схватилась за планшир.— Она… мертва… — закончила, всхлипнув, Мари. — Ее убили…Мобильник выскользнул из рук Мелани и камнем полетел в кильватерную струю за яхтой. Девушка рухнула в обморок.
— Это Жанно. Я в офисе, у меня новости. Мать Мелани Перен только что позвонила своему другу детства Блану.— Вот как? — отозвался Лоран из-за компьютера: он только что начал играть с Ларой Крофт.— Сегодня ночью Перен-младшая была вместе с Джоанной Кемпо в «Меч-рыбе». Она ушла около трех, оставив Джоанну в компании какого-то деда в смокинге. Черт побери, Мерье, я видел этого типа, я видел обеих девиц, они были прямо у меня за спиной!— Но ведь сегодня утром, на месте преступления…— Сегодня утром я ее не узнал! У нее все лицо опухло, и никакого пирсинга — он выдрал все заколки…— Пирсинга? — повторил Лоран.— У Джоанны были проколоты губа, язык, нос и уши.— Я тоже ее видел! — вскрикнул Лоран. — Она вышла сразу же после вас. Я еще видел, как она отъезжает! Если б я только знал! Черт! Черт!— Тут нет вашей вины, старина! Это дерьмовое стечение обстоятельств. Думаете, я себя идиотом не считаю?Лоран промолчал.— Она сидела совсем рядом с нами — я мог бы ее коснуться, просто протянув руку! Мог бы расспросить ее об Аллауи. А этот мужик еще приглянулся Тинарелли — о, женщины!— С чего вы взяли, что это он? — возразил Лоран.— С того! У него точно рыльце в пушку. Вылитый наркоман под кайфом. Да, да, мы имеем дело с жертвами наркомана. Сейчас я разошлю описание его примет, обращение к возможным свидетелям — вдруг повезет. А завтра составлю фоторобот. Ладно, собрание здесь через двадцать минут.Жанно повесил трубку, оставив Лорана наедине со «свернутой» Ларой, и обратился к Марселю.— Какая удача, что вы с этой Перен на короткой ноге, — заметил он.— Как по-вашему, шеф, Мелани в опасности?— Не знаю. Ее мать обещала привести девочку к нам, как только та вернется. То есть с минуты на минуту. Зараза, тут еще эти чертовы гамбургеры в желудке… И кофейный аппарат не варит! Позвоните-ка Тинарелли, пусть термос прихватит: должен же быть от нее хоть какой-то прок!
Обычно по воскресеньям «Диван» не работал. Еженедельный отдых для этой забавной публики — его прихожан. Но этим вечером хозяин решил изменить традиции. Сегодня было открытие Всемирного конгресса конгрессистов, и, освободившись, его участники, конечно же, не преминут ринуться на шампастосисястые утехи. В ожидании вечера Папа-Вскрой-Консервы на ворачивал круги по гостиной, изо всех сил хлопая себя по рукам и по животу. Со стены из золоченой рамы на него СУРОВО смотрела фотография Грэнни. Снято в 1963 году.После ИНЦИДЕНТА. Грэнни, лишившись одновременно Деды и Мамы, осталась одна, с ребенком на руках, ибо ЕЕ ДОЧЬ вместе с его ОТЦОМ ОТПРАВИЛИСЬ на НЕБЕСА. На ней был ее жемчужно-серый костюм, волосы были собраны в шиньон, из-за чего, собственно, она и казалась столь СУРОВОЙ. А рядом, едва ей до колена, стоял он — в СИНЕМ НАГРУД-НИЧКЕ и с НЕЖНЫМИ СВЕТЛЫМИ КУДРЯШКАМИ.Он отвернулся от фотографии, щелкнул зубами и вновь заходил по комнате. Он не мог остановиться. Ему казалось, что его МОЗГ вот-вот лопнет от КРОВИ — крови, брызнувшей из той девицы. Он сунул руку в карман и вытащил жемчужные серьги, которые выдрал из ее плоти. Затем, положив серьги на ладонь, он что есть мочи — чтобы глубже впились — хлопнул ею о коленку. ЖЕМЧУЖНАЯ ИНКРУСТАЦИЯ. А вот кольца можно и в помойку. Но, едва их выбросив, он передумал, зарылся в мусор, вытащил их обратно и проглотил. Теперь частички ДЕВИЦЫ перешли в него, частичка ее крови смешалась с его кровью. А завтра он это исторгнет из себя и будет СВОБОДЕН.— Да что он там, польку танцует? Скоро нас всех без ножа зарежет.— Гм. Дай-ка сюда орешки.
Иисус сидел в вытрезвителе и, посвистывая, перебирал пальцами грязной ноги. За эту ночь можно не беспокоиться. Легавые дадут пожрать, угостят горячим кофе, а если он будет вежливым и ласковым, то, может, даже на чинарик расщедрятся. Завтра ему швырнут его манатки — и адью, прочь из этого чертова чудо-города, туда — к Ницце, толпе.Жанно с подчиненными сидел в своем выкризвителе и, меча громы и молнии, перебирал досье. На столе их, Лолиными заботами, ждал едва теплый, безвкусный кофе. Данные вскрытия, показания, протоколы допросов: Шукрун, Аллауи, Диаз, Кемпо — четыре трупа и один подозреваемый. Наконец-то хоть один подозреваемый!Костелло, которого оторвали от его кроссворда, расспрашивал по телефону одуревшего Дамьена:— Вы раньше видели этого бородатого человека в смокинге?— А?— В смокинге и черных очках… весьма примеча тельное одеяние в вашем заведении.— Пианиста? Вы имеете в виду Пианиста?— Какого еще пианиста?— Так вы о ком говорите, о Пианисте или нет?— Мне-то почем знать?— А мне почем знать, что вам отвечать?— Да, да! Мы говорим об этом треклятом пианисте! — рявкнул Жанно (разговор шел в режиме громкой связи). — Ну, как его звать — не знаю.Вздохи отчаяния.— Он уже несколько лет сюда ходит. Является всегда за полночь. Ни с кем не разговаривает. И — никаких историй.— Почему ты зовешь его Пианистом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20