- Но нашли-то вы их у Баллина? - не сомневался Дейли.
- Нет.
- Где же?
- В комнате Лерха Цвиккау!
ИНТЕГРАЛЬНАЯ МАТЕМАТИКА
Идеология, подобно
национал-социализму, готовая шагать для
достижения своих целей по трупам,
фашизм, независимо от того, как ее
именуют сами идеологи.
Магнус Мэнкуп
Мун впервые увидел комнату скульптора при ярком освещении. Доминировавший в ней цвет красного дерева, придававший помещению при слабом освещении осенний оттенок, пылал теперь нестерпимым пожаром в зеркальных пластиковых плоскостях. Голова сидевшего в углу скульптора почти сливалась с фоном. Наискосок от него устроился Рихтер. Поигрывая лежавшим на коленях пистолетом, он со скучающим видом разглядывал расставленные по полкам произведения скульптора. На одно из них уставился и Лерх Цвиккау. По полузакрытым векам и погасшей трубке нетрудно было догадаться, что ему неважно куда глядеть, лишь бы не видеть опасную игрушку Рихтера.
- Вот! За этой картиной, - почему-то прошептал Енсен.
- Тот самый художник? - спросил Мун, разглядывая неразборчивую подпись.
- Он! - благоговейно кивнул Енсен.
Полотно, которое Мун приметил, несмотря на полутьму, уже при первом посещении, было совсем не похоже на то, которое висело в баховском кабинете. Куда меньше по размерам; светлые, спокойные, как бы неподвижные краски. Но сила мысли, переданная через цвет и изображение, сразу выдавала автора. Это была парафраза знаменитого бёклиновского полотна "Остров мертвых", на котором лодочник Харон перевозит души умерших.
На первый взгляд - идиллия. Лазурная, почти прозрачная, заснувшая вода. Островок, целиком занятый круглым зданием. Величавый белый мрамор, три яруса оконных пробоин, отливающих спокойной зеленью. Лодочник в белых одеждах эпирского крестьянина, его прямая неподвижная фигура, застывшее длинное весло в жилистой руке. Он почти не гребет, он может вообще не грести, время потеряло всякое значение. Это понимают и его пассажиры. Еще совсем молодые люди, они сидят, обнявшись, спинами к зрителю. Столь же неподвижные, как гребец, словно растворившиеся в мягкой неге прозрачного эгейского утра. Им некуда спешить, - когда-нибудь, через день, через месяц, через год, лодку все равно прибьет к этому блаженному острову.
Но стоило Муну отойти к дверям, как идиллия взорвалась изнутри. Из всех углов картины поплыл ужас, пока не заполнил ее целиком. Поначалу он исходил только от прекрасного мраморного здания. Живой смарагдовый свет окон постепенно превращался в голову медузы, в свившиеся клубком зеленые волосы плюща. Здание было мертвым. Прекрасный мраморный скелет, кость, в которой паразитирует кладбищенский плющ.
Еще один пристальный взгляд - и у самого горизонта сквозь лазоревую водную толщу проступил тонущий пассажирский пароход. С огромной пробоиной, из которой высовывался хвост торпеды. Захлебывающихся, умирающих от удушья людей лишь тонкая водная пленка отделяла от прозрачного синего неба.
И наконец, когда Муну уже показалось, что все в картине отгадано, он заметил подводную лодку. Она была на самом переднем плане, скрытая лазоревыми бликами. Но потрясенный зритель видел все - видел, что она только что погрузилась, видел струйки, стекающие с постепенно опускающейся рубки, видел нацеленный на мраморный скелет глазок перископа, видел на узком корпусе черный военный крест Великой Германии.
Идиллия была сплошным обманом. И гребец, и застывшие в объятии пассажиры были такими же мертвыми, как остров, куда их прибивало мертвым течением Леты. Души. Тела оставались на затонувшем пароходе.
Енсен, уже наглядевшийся досыта, терпеливо ждал, пока Мун отвернется. Это было не так-то легко сделать, за полминуты он успел словно переселиться в очерченное рамой пространство, пройти все стадии умирания от удушья заполненной морем каюты - через отрешенность сидящих в лодке - к потусторонности загробного острова.
- Все! - мысленно он дал себе толчок. - Где перчатки?
- Я их пока не трогал.
Встав на стул, Енсен засунул руку за картину. Казалось, рука вернулась обратно ни с чем - настолько прозрачны, почти невесомы были перчатки. Лишь разглядывая их, Мун заметил пыль, приставшую к эластичной ткани. Универсальные перчатки, одинаково пригодные для руки любого размера, женской и мужской.
- Откуда это у вас? - Мун помахал руками перед лицом скульптора.
- Понятия не имею, - огрызнулся тот. - Может быть, служанка? Убирала и второпях забросила за картину.
- Это те самые, что фигурировали в сегодняшней пьесе!
Скульптор угрюмо молчал.
- А картина давно тут? - словно примирившись с его молчанием, небрежно спросил Мун.
- Недели две. Раньше висела в баховской комнате. Магнус сказал, что она вдохновит меня на творческие поиски, - не меняя тона, пробурчал скульптор.
- Вам она как будто не очень нравится?
- Слишком мрачная.
- По-моему, такая может дать подходящий стимул для создания надгробных памятников.
- Издеваетесь? - с ненавистью спросил скульптор. - Магнус на это тоже был горазд, тем не менее отправился туда. - Он трубкой показал на остров мертвых.
- Вы как будто рады его смерти?
- Какое право он имел говорить, что мы с Магдой будем воздвигать памятник фюреру?!
- От кого вы узнали, что мы детективы?
- Ничего я не знал, оставьте меня в покое!
- Позовите Дейли, Енсен! - внезапно попросил Мун. Ему показалось, что пауза между вопросом и ответом, вызванная необходимостью в переводе, дает Лерху Цвиккау слишком много времени для обдумывания.
Дейли тоже сначала уставился на картину, но Мун резко одернул его:
- Поговорите с господином Цвиккау. Ваш немецкий язык он, надеюсь, лучше поймет... Для вашего сведения даю короткое коммюнике о нашей предыдущей беседе. На все вопросы стереотипный ответ: "Нет, не знаю, понятия не имею!"
- Хорошо! - Дейли поменялся местами с Рихтером. - Рихтер, вы свободны! Идите в холл, к своим журналам!.. Господин Цвиккау, нас интересует ваше материальное положение.
- Неплохое, - односложно пробурчал скульптор. - Есть фирма, есть заказы, во всяком случае, куда более верный заработок, чем лепить разные фигурки.
- Отлично! В таком случае я прочту вам документ, найденный в кабинете Мэнкупа. "...Информационное агентство "Сириус". Быстро, дешево, выгодно!.." Прочие рекламные фразы опускаю, перейдем к сути... "Скульптор Лерх Цвиккау крайне нуждался в денежных средствах. За полгода ему удалось продать только несколько скульптур американскому коллекционеру Уэлшу. Сданные на комиссию в художественную галерею Гитценбаха скульптуры за неимением покупателей отданы ему обратно. Как уже сообщалось в информационной сводке "Магда Штрелиц", основанное ими предприятие по изготовлению надгробных памятников нуждается в капитале для приобретения дорогостоящего материала. Лерху Цвиккау удалось получить безавансовый заказ от Т.Боденштерн, жены комиссара полиции Рольфа Боденштерна, на памятник ее отцу - штандартенфюреру СС Отто Вернеру. Успешные переговоры ведутся также с вашей невесткой И.Кессельдорф, урожденной фон Винцельбах, пожелавшей увековечить память своего покойного мужа, гаулейтера Хорста Кессельдорфа, и с родственниками фрегат-капитана Викериза Серенса, командира подводной лодки, награжденного в свое время лично Гитлером железным рыцарским крестом с мечом и бриллиантами. Финансовое положение Лерха Цвиккау настолько нестабильно, что помещение и обстановку небольшой фирменной конторы (адрес: Ан-дер-Фербиндунгсбан. 42) удалось получить только в кредит, под ожидаемое, как он заверил, в ближайшем будущем наследство".
Магическая справка подействовала почти одинаково и на Магду, и на Баллина. Она выпустила из них воздух. Реакция скульптора была совершенно иной. Дико вскочив на ноги, он потряс кулаками:
- Так вот почему Магнус не дал мне взаймы денег! Он знал! Все знал! Молчал, чтобы исподтишка насмехаться. И эту картину повесил мне сюда нарочно. Все нарочно! Вот и лопнул наконец твой желчный пузырь, проклятый оракул!
- Вам дать валерьянки? - спросил Дейли.
Это подействовало. Скульптор закурил трубку, с остервенением выплюнул никотин, глубоко затянулся и почти спокойно сказал.
- Отрицать нечего. Это сущая правда. Надо ведь на что-нибудь жить. Я не богач, как Магнус Мэнкуп. А кому ставить памятники, выбираю не я. Если сейчас в моде нацисты, о которых родственники долгие годы боялись даже упоминать, то это не моя вина.
- Начнете с надгробия гаулейтера, а кончите мавзолеем фюрера. А потом разведете руками и скажете: "Мода! Я не политик, а только художник..." Магнус Мэнкуп был пророком. А пророков убивают, особенно если после них остается не только духовное наследство.
- Никто его не убивал! - вскипел скульптор, потом с замученным видом процедил сквозь зубы: - Перчатки не доказательство. Когда Баллин крикнул, я выскочил из комнаты, за это время кто угодно мог их забросить туда.
- Кто угодно - едва ли, - задумчиво сказал Мун. - Баллин, например, сразу же направился к нашей комнате. Остаются только ваша жена и Ловиза.
- Магда? Нет. Я выбежал в коридор, она - следом за мной, в кабинет мы тоже вошли одновременно, до вашего прихода она не выходила оттуда.
- А Ловиза?
- Не помню.
- Она утверждает, что все это время видела вас, значит, и вы должны были ее видеть.
- Как это было? - Скульптор стиснул зубами трубку. - Ловиза вошла в кабинет к мертвому Магнусу чуть позже меня и Магды.
Допрос прервал Енсен.
- Я звонил в ресторан! - сказал он, запыхавшись. - Перчатки Магды Штрелиц действительно нашлись.
- Стоит ли из-за этого волноваться?
- Заодно выяснилось недоразумение со счетом. К нему приписали только один разбитый стакан...
- Правильно! Его опрокинул Мэнкуп, - вспомнил Мун.
- А потом оказалось, что не хватает двух.
- Вы чего-то не договариваете? - догадался Дейли.
- Пойдемте со мной! Сейчас покажу! - заикаясь от возбуждения, сказал Енсен.
Они вернулись в баховскую комнату. На письменном столе опять стояли узкие стаканы с золотыми ободками. Не хватало бутылки с шампанским, наверное потому они выглядели такими неуместными.
- Виноват я! - признался Енсен, вынимая из бара еще полдюжины таких же стаканов. Сказал он это скорее с радостью, нежели с грустью. Случайно сделанное им открытие с лихвой компенсировало досадную ошибку. - Сравните!
Он поставил один из стоящих на столе стаканов рядом с только что вынутыми, чистыми. Они были двойниками. А у второго, с приклеенным к донышку ярлыком, на котором значилось: "Отпечатки пальцев Магды Штрелиц-Цвиккау", что-то было не так. Почти неуловимая разница. Ободок состоял из почти соприкасавшихся тонких колечек, в отличие от сплошной черты на остальных стаканах.
- А теперь посмотрите сюда! - Енсен, окрыленный удачей охотника, напавшего на редкостный след, перевернул стакан вверх дном. На толстом стекле были выцарапаны какие-то цифры. - Инвентарный номер ресторана! Я уже проверил! Кто-то специально принес его сюда, чтобы навлечь подозрение на Магду Штрелиц!
- И окурок тоже! - Дейли похлопал Енсена по плечу. - Будь на то моя воля, вы были бы комиссаром, а Боденштерн - мальчиком на побегушках при вас.
- Я ценю ваш комплимент! - Енсен покраснел. - Но ведь это черновая работа, тут нужны лишь наблюдательность и навык. А распутывать клубки не умею. Сами были свидетелями моего позорного провала с госпожой Мэнкуп.
- Давайте подумаем! - предложил Мун. - Между прочим, я только сейчас почувствовал, что голоден, как волк.
- С тем большим аппетитом вы наброситесь на вашу будущую жертву, пошутил Дейли.
Мун даже не улыбнулся.
- Что мы достоверно знаем? - Он покосился на пустое кресло за письменным столом. - Убийца воспользовался пистолетом и перчатками, оставленными Ловизой в выдвижном ящике. Кто мог их взять? Не только Баллин. Любой. Этому благоприятствовало столпотворение, толчея, в которой я потерял из виду даже Мэнкупа. Но удобнее всего это было самой Ловизе...
- И она же спрятала перчатки за картиной, - заметил Дейли. - Баллин отпадает. Магду выгораживает свидетельство ее мужа.
- Не будем торопиться. - Енсен не слишком долго переживал свою удачу. Ошибок уже и так наделано достаточно. Вы исходите из того, что перчатки спрятаны сразу же после убийства. А ведь это могло быть и позже.
- Маловероятно, - покачал головой Мун. - Слишком большой риск. Убийца должен был теоретически считаться и с общим обыском в квартире, и с индивидуальным. Я на месте комиссара Боденштерна поступил бы именно так.
В дверь постучали.
- Войдите! - пригласил Мун.
- Не пугайтесь, это я! - почему-то счел нужным объяснить Баллин. Пришел с известием, которое вас заинтересует.
- Что такое?
- Ловиза готовит вам закуску. - Только теперь он улыбнулся. - Между прочим, мне наконец удалось восстановить пробел в памяти, которому вы придавали такое значение. В артистическую уборную я вернулся из-за Ло. Она забыла там свою сумку, а самой почему-то не захотелось возвращаться.
- Все сходится, - констатировал Дейли после его ухода. - Стакан и окурок, чтобы подозревали Магду. Перчатки - для скульптора, сумка - улика против Баллина. Невиновной остается только она сама.
- Ловиза? Что же она хотела инсценировать? Убийство, совершенное в одиночку? Или задуманное втроем? - спросил Мун.
- Втроем? Почему бы и нет? - Дейли свистнул. - Все трое, по-видимому, недолюбливали Мэнкупа, все трое очень нуждались в деньгах.
- В отличие от Ловизы Кнооп, про которую нельзя сказать ни то, ни другое. Отсутствие мотивов меня всегда настораживает, когда приходится предъявлять обвинение. - Видно было, что Енсен колеблется между внутренними сомнениями и неумолимыми доводами своих коллег.
- Действительно! - опомнился Дейли. - Куда девать ее, по словам Мэнкупа, блестящий ангажемент в театре "Талиа"? Он не лезет ни в какие ворота.
- Меня это тоже интересует, - согласился Мун. - Енсен, попытайтесь позвонить на квартиру директору или одному из администраторов... Извинитесь и лучше не говорите, что вы из полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33