— Здесь опасно, — напомнила я.— Скоро мы будем свободны от подобных запретов.— Ты что-нибудь выяснил о ребенке?Он с сожалением покачал головой.— Нет сомнений, что ребенок, которого ты видела, сын Кати Шварц. Ее изнасиловали в лесу, поэтому мы не знаем, кто отец ребенка. Спрашивали акушерку, которая принимала у нее роды. Она же ухаживала за Катей после родов. Мальчик был здоров, его назвали Рудольфом. Есть свидетельства еще нескольких человек о том, что он не расставался с матерью с самого рождения.— Но то что она знала мою сестру… что я нашла тролля…— Да, она знала твою сестру. Этого никто не отрицал. А тролль — самая любимая игрушка детей в этой стране. Они есть у всех детей, и мне сказали, что дети любят их и часто сосут им уши и лапы. Нет, это без сомнения ребенок Кати Шварц.— Значит, ребенок где-то в другом месте.— Если он есть, мы его найдем.— Каким образом?— Я начну вести тайное расследование. Если мальчик жив, мы его найдем. Но без него церковная запись не имеет значения.— Для меня она имеет значение, даже если мы не найдем мальчика. Ведь она подтверждает, что моя сестра говорила правду. Она доказывает, что Франсин была женой Рудольфа, а не его любовницей. И если она писала правду о своем браке, то она писала правду о мальчике.— Мы найдем его.Мы резко отскочили друг от друга, потому что дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла Татьяна.— Мне сказали, что вы здесь, барон, — промолвила она. На ней был костюм для верховой езды, следовательно, она только что вернулась. — Вы должны нас простить. Как нерадиво с нашей стороны не быть дома, когда вы заехали. Что вы о нас подумали?Конрад сделал шаг ей навстречу, взял ее руку и поцеловал, как совсем недавно мою.— Моя дорогая графиня, — сказал он. — Умоляю вас, не просите прощения у меня. Это я должен просить прощения за то, что приехал в такое неудобное для вас время.— Замок всегда в вашем распоряжении, — отвечала она. Татьяна раскраснелась и казалась очень хорошенькой. — Непростительно, что никого не было дома, чтобы развлечь вас.— Фрейлейн Эйрз выполняла обязанности хозяйки дома. — Он повернулся ко мне и улыбнулся, и я увидела в его глазах озорные огоньки и подумала, заметила ли их Татьяна.— Очень мило с вашей стороны, фрейлейн, — сказала Татьяна. — Но я думаю, у вас много других дел.Я поняла — это означает, что я должна уйти. Я поклонилась и пошла к двери.— Я использовал возможность поговорить по-английски, — сказал Конрад.— Это очень полезно, — пробормотала Татьяна.Когда я выходила, я заметила, что Конрад ей улыбается. Я разозлилась — хотя это было нелепо. Я забыла, что была всего-навсего английская гувернантка.Я поднялась в свою комнату. Эйфория последних нескольких дней исчезла. Поиски ребенка ни к чему не привели, а Татьяна дала мне понять оскорбительность моего положения.Примерно через час он уехал. Я смотрела из окна. С ним была Татьяна. Они вместе шли к конюшне и, казалось, говорили о чем-то очень смешном.Я больше не видела его перед его поездкой. Новостей не было, иначе он бы нашел способ сообщить мне.В день его отъезда я получила от него письмо — обычную нежную записку, где он писал, что ему не терпится вернуться ко мне и что по его возвращении я должна быть с ним. Мраморный зал ждет меня, и не должно быть никаких проволочек. Он продолжал расследования по нашему маленькому делу, как он его называл, и если что-то выяснится, он сразу же даст мне знать.Прошел день, за ним второй. Фрея была рассеяна. Она то была необычайно жива, то казалась погруженной в какие-то заботы. Я не представляла, как скажу ей о себе и Конраде. Я старалась найти доводы для объяснения своей ситуации, но чем больше я о ней думала, тем необъяснимее она казалась. Не могла же я сказать: «Я влюблена в вашего будущего мужа. Мы любовники и собираемся продолжать в том же духе. Даже после вашей свадьбы».Я никогда не думала, что окажусь в таком положении. Мне так хотелось довериться кому-нибудь. Я несколько раз была у Дэйзи. Она была мне рада, и я играла с ее маленьким Гансом.На следующий день после отъезда Конрада, я до некоторой степени доверилась Дэйзи, потому что знала о ее способности складывать все факты вместе и составлять из них полную картину. Она любила слушать сплетни про правящую семью и, хотя сама не вращалась в этих кругах, знала, о чем говорят люди. К ним каким-то образом просачивалась информация, и они иногда знали больше, чем мы, которые жили совсем рядом с происходящими событиями.Я была рада поговорить с Дэйзи. Но я не рассказала ей про найденный листок с записью из церковной книги. Мне казалось, что это слишком опасно. Однако я упомянула, что видела Катю, которая ухаживала за могилой Франсин.— С ней случилась такая трагедия, но к счастью все хорошо закончилось, — подтвердила Дэйзи. — Бедная девочка… изнасиловали в лесу… а потом ее выгнал из дома собственный отец. Этих мужиков надо как следует проучить.— Ты знаешь ее, Дэйзи?— Пару раз видела у Гизелы. Но я знаю, что говорят люди.— Как она только не потеряла ребенка после всего, что ей довелось пережить.— Говорят, что ребенок ее и спас. Она изменилась после его рождения. Получилось, что все даже к лучшему… теперь он у нее есть. Она такая заботливая мать.Ганс показал мне свои игрушки. Среди них был тролль, похожий на того, которого я видела у Руди. Я спросила его про него.— Это мой троллик, — объяснил он.— Он спит с тобой в твоей кроватке?Ганс покачал головой и рассказал, что тролль нехороший. Он спит один в темном шкафу. А он спит с собачкой, если она хорошо себя ведет.Дэйзи смотрела на него с восхищением. Ее маленький Ганси! Она прекрасно понимала чувства Кати по отношению к ее Руди.— Эти малыши, — говорила она. — Я прямо не знаю. Они садятся тебе на шею, это точно. Как наш Ганси. Но без них уже не можешь. Ганс говорит то же самое. РадиГанси я сделалась благочестивой женщиной. Скоро уж, наверное, состоится свадьба года. Тогда у вас все поменяется, мисс Пип.— Да. К этому времени мне нужно принять решение.— Это уж точно. Надеюсь, вы не собираетесь уезжать отсюда. Мы так привыкли к вам. Мне приятно думать, что вы совсем рядом, в шалаше. Ганс говорит, они там о вастакого высокого мнения. По крайней мере, мисс Фрея. Мне кажется, она останется у графа и графини до самой свадьбы. Нехорошо, если она до этого будет жить под одной крышей со своим будущим мужем… даже под такой крышей. Интересно, когда они поженятся? Ходят всякие разговоры. Говорят, что Зигмунд положил глаз на кое-кого другого.Я почувствовала, что краснею и наклонилась поднять игрушку Ганси.— Да? — едва проговорила я.— Ну, Фрея ведь еще совсем ребенок. Что ж тут можно ожидать?— Ты говоришь, ходят всякие разговоры?— Ну да. Довольно много. Он часто с ней видится и ничто человеческое им не чуждо…— Расскажи мне, Дэйзи.— Это графиня Татьяна. Он часто с ней встречается. Их видели вместе. Они оказались слишком близкими друзьями. Не думаю, что они встречались, чтобы обсудить его женитьбу на графине Фрее. Вы понимаете, о чем я говорю.— Да, тихо сказала я. — Понимаю.— Но это, конечно, ничего не меняет. Свадьба все равно состоится. Должна. Политика и все такое. Нам не нужны неприятности. Зигмунд понимает это не хуже других. Вам что, очень нравится этот игрушечный зайчик?— Он очень милый, — пробормотала я.— По-моему просто урод. Но о вкусах не спорят, так ведь говорят? Ганси он тоже нравится.Я вскоре распрощалась и ушла с чувством смятения и тревоги.Фреи не было в замке, когда я вернулась. Последние несколько дней я была так занята своими собственными делами, что почти забыла про нее. Фрейлейн Крац ее тоже видела очень мало. Я сказала ей, что мы не должна забывать, что Фрея вырастает из возраста школьницы, и мы скоро будем видеть ее на занятиях все реже и реже.— Все изменилось после возвращения барона и нашего переезда в этот замок.— Так и должно было быть, — настаивала я.Меня мучила совесть. Нужно было поговорить с Фреей. Интересно, знала ли она о сплетнях про Татьяну?Я увидела ее рано утром и она рассеянно поздоровалась со мной.Я спросила:— Фрея, вас что-то тревожит?— Тревожит? — резко спросила она. — Что меня может тревожить?— Я просто подумала. Вы немножко…— Немножко что? — Она опять была резка.— Озабочены? — предположила я.— Мне есть чем быть озабоченной.— Мы совсем перестали говорить по-английски.— Мой английский теперь не вызывает беспокойств.— Конечно, он гораздо лучше, чем был, когда я приехала.— Значит, цель предприятия достигнута, — дерзко отвечала она. Потом неожиданно обняла меня. — Дорогая Анна, не волнуйтесь обо мне. Что вы думаете о Татьяне?Вопрос был настолько неожиданный, тем более, что эта леди в последнее время слишком занимала мои мысли, что я вздрогнула, и Фрея заметила это.Она рассмеялась.— Ой, я знаю, что вы сейчас скажете. То, что вы думаете о Татьяне, не имеет никакого значения. Это не ваша забота… не ваша обязанность иметь мнение о Татьяне. Но вам ничто не мешает иметь свое мнение, и клянусь, оно у вас есть.— Я очень мало знаю эту леди.— Вы видели ее. Вы могли сделать свои заключения. Мне кажется, она нравится Зигмунду. Может быть, даже слишком.— Что вы хотите сказать? — спросила я, стараясь унять дрожь в голосе.— Именно то, что сказала. И еще я вот что скажу. Он с гораздо большим удовольствием женился бы на ней, чем на мне.— Какой вздор!— Совсем не вздор. Посмотрите на нее — взрослая, совершеннолетняя… Я правильно сказала? Красивая, ведь она красивая? Вы считаете ее такой?— Наверное, она считается красивой.— Ну вот. Очень естественно, что он предпочитает именно ее.— Тогда он делает большую ошибку, — выпалила я с обидой собственника. Мне тут же стало стыдно, и я почувствовала себя лицемеркой. — И… — промямлила я, — я думаю, что он слишком… слишком…— Слишком — что?— Слишком… благороден для таких вещей.— Анна Эйрз, вы иногда кажетесь мне просто младенцем. Что вы знаете о мужчинах?— Наверное, очень немного.— Ровным счетом ничего, — объявила она. — Зигмунд — мужчина, а мужчины именно таковы… кроме священников и тех, которые слишком стары для таких вещей.— Фрея, вы дали волю своему воображению.— Я наблюдательная. И я знаю, что он хочет жениться не на мне.— И вы решили, что на Татьяне.— У меня есть причины так думать, — мрачно сказала она.Меня не покидало чувство, что она не слишком расстроена своим открытием, но в то же время с ней творилось что-то странное. ЧАСТЬ 9Скала Клинген Когда я вспоминаю события той ночи, мои мысли путаются, но когда это произошло, мне казалось, что я второй раз переживаю то, что уже со мной было.Я проснулась среди ночи от ощущения тревоги. Происходило что-то странное. Я поняла это, когда оправилась от кошмара, который мне снился. Голоса, топот бегущих ног… странные звуки… и ужасное ощущение того, что все это уже случилось со мной раньше. Так оно и было. Без сомнения. Едкий запах гари, дым.Я вскочила с постели и выбежала в коридор.Я была права. В замке был пожар.Я не могла в это поверить. Фрея… умерла! И такой ужасной смертью. Пожар начался в ее комнате, и спасти ее было невозможно, даже когда потушили пламя.Ночь казалась нескончаемой. Уехала пожарная команда, мы все сидели в зале и говорили шепотом…Что же произошло? Никто толком не знал кроме того, что пожар начался в комнате графини Фреи и она мгновенно наполнилась дымом.Несколько раз предпринимались попытки спасти, ее, но было поздно. Никто не мог проникнуть в охваченную огнем комнату.Я сидела вместе с остальными, дрожала, ждала утра, думая о своей ученице, которую так полюбила.На рассвете стало известно, что три или четыре комнаты, вместе с той, где спала Фрея, сгорели дотла. Остальные не пострадали: спасли толстые каменные стены замка.Фрейлейн Крац сидела рядом со мной и не переставая причитала:— Невозможно поверить… такая молодая…Я была не в состоянии говорить. Я никогда не забуду ее, никогда не прошу себе, что обманывала ее. Милая невинная Фрея, которая никому не причинила зла… погибла таким образом!Я была бесконечно несчастна, но в глубине моего мозга была мысль о том, что нечто подобное уже было в моей жизни. Я отчетливо помнила пожар в Грейстоуне и обвинения, брошенные мне в лицо.Я дрожала, и мне казалось, что меня ждет что-то ужасное.Весь следующий день был сплошным кошмаром. Какие-то люди приходили и уходили, и все говорили шепотом. Я сидела у себя в комнате и никак не могла смириться с мыслью о том, что Фрея мертва. Я все больше осознавала, насколько она была мне дорога.Вечером того же дня в мою комнату пришла Татьяна. Она открыла дверь и вошла без стука. Ее лицо осунулось, наверное, так же, как и мое. Она ничего не говорила, только стояла и смотрела на меня.Потом все-таки заговорила:— Итак… это ваша работа.Я вопросительно посмотрела на нее.— Я все знаю, — сказала она. — Вы слишком высокого о себе мнения. Вы решили, что всех перехитрили. Я знала, что вы не та, за кого себя выдаете. Я знаю, что вы — Филиппа Юэлл, сестра Франсин Юэлл, любовницы барона Рудольфа. Я начала подозревать вас, как только увидела. Ведь мы встречались. Когда вы вломились в усадьбу, помните?— Мы пришли посмотреть, а не вломились.— У нас нет времени обсуждать стилистические тонкости. Вы авантюристка… как и ваша сестра. Я видела ваши документы.— Так это были вы…— Я должна была ради графини выяснить, кто вы такая. — Ее голос задрожал. — Дорогая невинная девочка… убита.— Убита? — воскликнула я.— Не думайте, что я глупее вас, фрейлейн Юэлл. Я знаю, кто вы такая. Я знаю о вас очень много. Вы пытались сделать то же самое с вашим дедушкой. У нас есть друзья по всему свету, защищающие наши интересы. Ваша сестра хотела поселиться здесь, поэтому вы выяснили ее связи. Вы решили, что раз ваш фокус сработал с дедушкой, то можно попробовать еще раз.— Я не…— Вы хотите сказать, что вы ничего не понимаете. Но вы понимаете — прекрасно. Бедный старик умер, не так ли? Почему бы не умереть молоденькой девочке? Они вам оба мешали. Теперь у вас еще более серьезные мотивы для убийства, чем в прошлый раз. Но во второй раз вам не уйти безнаказанно, даже если вы такая хитрая, как вам кажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43