— Я уверена, что это произошло непреднамеренно.— Тогда мне следует взять вашу руку… вот так… и поднести к губам… — он так и сделал. — И в знак благодарности поцеловать ее.Его губы обожгли мою кожу, поцелуй был жарким, пугающим.Я отняла руку как можно спокойнее.— Мне не следовало этого делать? — спросил он.— Да, не стоило. Меня не за что благодарить. Вполне логично думать то, что думаю я, о том трагическом происшествии.— Вы всегда так рассудительны, миссис Верлейн?— Во всяком случае стараюсь.— Одариваете сочувствием только тех, кто этого заслуживает?— А разве не правильно так поступать?— Вам, конечно, известно, что меня отправили в Австралию к двоюродному дяде. Отец не мог вынести одного моего вида… после смерти брата. Моя мать покончила с собой. Говорили, что тоже из-за гибели Боумента. Две смерти за моей спиной. Вы, конечно, можете понять, что это такое. Мое присутствие в доме настолько напоминало об этих трагедиях, что меня отослали в двоюродному дяде, который занимался разведением скота в своем поместье в восьмидесяти милях на север от Мельбурна. Я думал, что останусь там до конца жизни.— И вы были бы довольны этим?— Никогда. Мое место в Лоувет Стейси. И когда возникла возможность сюда вернуться, я согласился на сделанное мне предложение.— Теперь, когда вы вернулись, все должно наладиться.— Возможно ли это, миссис Верлейн? — он пододвинулся ко мне ближе. — Как странно вот так сидеть в залитом лунным светом саду и вести серьезную беседу с миссис Верлейн. Я знаю, что вас зовут Кэролайн. А ваш гений звал вас Кэра.— Откуда вы знаете?— Я прочел об этом в газете. Там было написано, что, когда после концерта он возвращался к себе в гримерную, то единственное, что он мог произнести, было: «Все в порядке, Кэра».Я почувствовала, как у меня задрожали губы. Не вытерпев, я взорвалась от негодования.— Вы нарочно пытаетесь…— Причинить вам боль? Нет, я просто хочу, чтобы вы смело посмотрели на то, что было, Кэра. Я хочу, чтобы вы прямо и честно посмотрели на прошлое, а затем отвернулись, чтобы жить. Это надо сделать нам обоим.Его голос странно задрожал, и я с невольной нежностью коснулась его руки. Он взял ее, как будто говоря: «Помогите мне!»А я хотела сказать ему: «Мы оба поможем друг другу». Потому что, каким бы невероятным это ни могло показаться, но в тот момент я ему верила. Мне было хорошо. Хорошо с ним в этом саду, залитом ярким светом полной луны, обладавшей, казалось, какой-то волшебной силой, изгоняющей зло. Я почувствовала, что между нами возникло нечто такое, от чего ни я, ни он уже не в силах будем отказаться. Но мне вдруг стало страшно, страшно за себя… и за него.Я встала.— Здесь прохладно. Думаю, мне лучше вернуться в дом, — сказала я.Как он изменился! Куда девалась вся его надменность? А может быть, я просто себя обманываю. И тому виной — этот сильный лунный свет.Я была в полной растерянности. Единственное, что я твердо теперь знала: мне надо держаться подальше от Нейпьера. 5 С того вечера я уже несколько дней не видела Нейпьера, и мне все труднее было поверить, что я ничего не преувеличила в своем восприятии той нашей встрече в саду. Я была тогда слишком перевозбуждена после концерта, и Нейпьер, конечно, понимал это. Я не должна забывать: ведь он муж Эдит и вполне возможно, что он просто ловелас, о чем свидетельствует и существование Оллегры. Как же глупо я вела себя в саду. Хотя я все-таки смогла тогда вовремя уйти. Однако оглядываясь назад, я понимаю, что была почти готова поддаться обману. Интересно, как он вспоминает теперь эту сцену? Не со смехом ли?Я должна сделать все, чтобы выкинуть этого человека из головы. Мне надо сосредоточиться на работе.Раздался стук в дверь. Вошла Элис. В ней не чувствовалось ее обычной уравновешенности. Она выглядела чем-то взволнованной и даже испуганной.— Вы меня попросили сказать вам, когда он появится. Я… я только что видела свет в часовне, и пришла сообщить вам…— Где? — воскликнула я, бросившись к окну.— Из моей комнаты видно лучше, — сказала Элис. — Пойдемте!Поднявшись по небольшой винтовой лестнице, мы оказались в аккуратной комнатке, на окнах милые строгие занавески, маленькая кровать накрыта прелестным стеганым покрывалом — комната приятная и чистенькая, как и сама Элис. Она подвела меня к окну, и мы встали с ней рядом, вглядываясь в темноту туда, где чернел ельник.— Свет можно было бы увидеть из вашего окна тоже, — пояснила Элис. — Но отсюда виднее, что он горит именно в часовне.Полная луна лила холодный, ровный свет на окружающий пейзаж. Стояло совершенное затишье.— Какая спокойная, ясная ночь, — сказала я.— Именно в такую ночь обычно и являются привидения, — прошептала Элис.Я взглянула на нее. Глаза Элис были расширены, и вся ее фигурка напряглась.— Ты что, боишься? — спросила я. Элис передернуло.— Не знаю. Думаю, я бы испугалась, если бы увидела… привидение Бо.— Этого не случится, — заверила я ее. — Не надо бояться, Элис.— Но если он все же… появится…— Мертвые не появляются среди живых, уверяю тебя.— Но если их гонит сюда гнев, если они ненавидят кого-то из живущих… Если действительно кто-то поджег эту часовню.— Элис, не надо давать волю своему воображению, — остановила я ее.— Но ведь там на самом деле появляется свет, миссис Верлейн.— Может быть, тебе это только показалось.— Я видела его несколько раз. В часовне горит свет. Это не мое воображение.— Но, может быть, это свет не в часовне, а где-то на дороге.— Дорога слишком далеко отсюда. Кроме того, он горит именно там, где часовня… Свет очень хорошо видно из моего окна. Он движется по часовне, а затем выходит оттуда. Я его не раз видела с тех пор, как вернулся Нейпьер.— Но, возможно, кто-то тайно встречается в часовне?— Вы имеете в виду влюбленных, миссис Верлейн?— Кто угодно. Почему бы и нет?— Но это место многим внушает страх. Кроме того, там частное владение, и если уж кто-то решится нарушить его, то не станет выдавать свое присутствие светом, верно ведь? Смотрите! Смотрите! Вон он!Я не могла оторвать взгляд от появившегося в темноте огонька, и мне с трудом удавалось подавить в себе дрожь. Кто это ночью вздумал прийти к развалинам часовни, чтобы изображать привидение? Я должка непременно это выяснить.— Это привидение Бо, — прошептала Элис.— Нет. Не говори ерунду. Кто-то может разыгрывать из себя привидение.— Никто бы не решился на это… Никто бы не осмелился.— А ты бы пошла туда сейчас со мной? — спросила я Элис.Элис отпрянула от меня.— О, нет, миссис Верлейн. Он… наверное, рассердится. Он сделает с нами что-то ужасное. Он может…— Да кто — он?— Бо.— Я не верю этим россказням, — твердо ответила я. — Бо мертв. И кто бы там ни бродил с огнем в часовне, это живой человек. И я хочу узнать, кто он, а ты разве не хочешь?— Да, хочу. Но с нами может произойти что-то жуткое.— Что же?— Нас могут обратить в камень. Да, он может превратить нас в такие же каменные статуи, что и сейчас еще сохранились у алтаря часовни. Мне всегда казалось, что когда-то они были людьми.— О, Элис! — с неодобрением воскликнула я. Элис издала нервный смешок.— Я знаю, мои слова звучат глупо, но мне было бы сейчас там страшно.Элис схватила меня за руку, видимо, решив, что я уже собралась идти в часовню.— Миссис Верлейн, пожалуйста, не ходите туда.Я почувствовала прилив благодарности за то, что она так беспокоится обо мне.— Но, Элис, — обратилась я к ней мягко. — Такие вещи надо обязательно выяснять. Нельзя никому позволять вытворять такие шутки.— Да, да. Но не ходите туда сейчас, миссис Верлейн. Может быть, кто-то из нас сходит туда с вами, но только не сейчас. Пожалуйста.— Хорошо. Но знай, Элис, я не верю в то, что там бродит привидение. Убеждена, что мы найдем происходящему вполне естественное объяснение.— Вы, действительно, так думаете?— Совершенно уверена.— Хотелось бы надеяться.— А теперь, Элис, постарайся об этом больше не думать.— Да, — со вздохом согласилась девочка. — Иначе я не усну.— У тебя есть что-нибудь почитать перед сном?Элис кивнула.— Да, «Эвелина». Такой захватывающий роман! Там рассказывается о приключениях молодой женщины из высшего общества.— Мне кажется, Элис, ты бы тоже хотела вращаться в высшем обществе.Элис улыбнулась, и я была рада, что она в этот момент забыла о своих жутких домыслах и страх оставил ее.— Конечно, я могу вообразить себя светской женщиной, — сказала Элис, — но никогда не смогу ею стать. Оллегра мне постоянно напоминает, что, хотя я и живу в этом доме и пользуюсь привилегиями, словно бы принадлежу к семейству Стейси, но все равно я всего лишь дочь домоправительницы.— Это не так важно, Элис. Главное, что ты сама собой представляешь.— Вы так думаете?— Уверена в этом. Ну, а теперь иди к своей «Эвелине»и больше не думай об этом свете в часовне. Скоро он перестанет быть для нас загадкой.— Вы не любите загадки, верно?— Каждый любит разгадывать их.— Нет, многие не хотят этого делать. Может быть, они, как и я, слишком хорошо себе представляют, что может случиться. Но вы хотите непременно все знать. Вам бы, например, хотелось выяснить, что случилось с мисс Брэнден.— Думаю, этого хотели бы и другие. Хотя неизвестно, что может в конце концов обнаружиться.— Да, неизвестно, — согласилась Элис, а затем добавила:— Именно поэтому судьба мисс Брэнден так к себе притягивает.В действительности свет в часовне взволновал меня больше, чем я показала это Элис. Несомненно, это была чья-то проделка, кто-то хотел, чтобы думали, будто там бродит привидение, и чтобы это напоминало о Боументе. Кому-то было нужно, чтобы все решили, будто дух Боумента восстал против возвращения Нейпьера.Это была глупая, злая проделка, и она разозлила меня почему-то гораздо больше, чем того стоила.Несомненно, у Нейпьера есть враги, и это неудивительно.Вернувшись к себе в комнату, я подошла к окну и выглянула в парк. Луна с той ночи, когда я давала концерт, уже пошла на убыль. Я вспомнила залитую голубоватым светом скамейку у пруда, Нейпьера, пытавшегося освободиться от прошлого… Но, видимо, кто-то не желал, чтобы это случилось. Кто-то приходил в часовню и зажигал там свет в надежде, что поверят, будто прекрасный старший брат вернулся, потому что в доме снова появился Нейпьер. Это просто по-детски глупая выходка, однако она действует на воображение, и именно таким образом можно подогревать память о той трагической истории.Я посмотрела в дальний конец парка на темневший ельник. Часовня была разрушена пожаром вскоре после возвращения Нейпьера. Кто это сделал? Не тот ли человек, который теперь является туда ночью, изображая «привидение»?У меня возникло настойчивое желание изобличить это «привидение»и положить конец дурацкой шутке. И в немалой степени из-за того, что мне нужно было узнать, каким станет Нейпьер, когда над ним не будет нависать тень прошлого. На какой-то момент тогда в саду вопреки своей обычно трезвой и разумной оценке людей я оказалась вдруг готова наделить Нейпьера теми качествами, которых у него, по всей видимости, нет.«В тебе говорит материнский инстинкт», — сказал бы Пьетро. Однажды был случай, когда он высмеял меня за нечто подобное. Я была очень обеспокоена тем, что он гулял под дождем несколько часов, обдумывая какое-то трудное место в пьесе, которую тогда репетировал.«Дело не в том, чтобы ты перестала обо мне волноваться, Кэра, — сказал он мне. — Но ты не должна проявлять свою заботу так бурно и явно. Беспокойся обо мне, но так, чтобы я не знал об этом. Заботу нужно оказывать очень деликатно, так, чтобы она была незаметна. Навязчивая женщина — собственница — может вызвать у меня только глубокое отвращение».Уходи, Пьетро. Оставь меня в покое. Дай мне забыть тебя. Дай мне возможность освободиться от прошлого.И я слышу его голос, как всегда насмешливый: «Никогда, Кэра, никогда».Вдруг я увидела через окно то, что заставило меня тотчас забыть о Пьетро. Чья-то темная фигура, отделившись от кустарниковой изгороди, оказалась на несколько секунд в лунном свете, и я узнала в ней Оллегру.Она быстро пробежала по лужайке, держась ближе к кустарникам, и исчезла в доме.Неужели это действительно Оллегра? Не она ли и есть то «привидение», что бродит по развалинам часовни?
Я с новым интересом вглядывалась в Оллегру, пока она, спотыкаясь почти на каждой ноте, играла этюд Черни.— Ну, как же так, Оллегра! — не выдержав, воскликнула я.Оллегра с усмешкой обернулась ко мне, а затем, снова вперив нахмуренный взгляд в ноты, продолжила мучить Черни.На последней ноте она облегченно вздохнула и сбросила руки с клавиатуры. Я тоже вздохнула. И тут она рассмеялась.— Я же говорила вам, что от меня мало толку, миссис Верлейн.— Ты просто не прикладываешь усилий.— Нет, я стараюсь.— Оллегра, ты ходила прошлой ночью к сгоревшей часовне? — решилась спросить я ее.Она пораженно на меня посмотрела и тут же опустила, взгляд на клавиатуру.— О, миссис Верлейн, я бы ни за что не решилась это сделать. Там бродит привидение, разве вы не знаете?— Я знаю, что там кто-то ходит и чем-то светит.— Да, иногда там появляется свет. Я видела.— Ты знаешь, чья это проделка?— Да. Наверное…— Так чья же?— Говорят, это привидение моего дяди Бо.— Говорят? Кто?— Ну… почти все.— Но что ты сама думаешь?— А что я должна думать?— Тебе самой не приходило в голову, что это чья-то шутка?— О, нет, миссис Верлейн, никогда. — Оллегра посмотрела на меня с неподдельной тревогой. — Я не понимаю, о чем вы, миссис Верлейн.— Вчера ночью в часовне был свет. Элис показала мне его. Немного позже я увидела, как ты шла из парка в дом.Оллегра, покусывая губу, смотрела вниз.— Ты же не будешь отрицать, что ходила куда-то вчера вечером.Оллегра покачала головой.— Значит…— Как вы можете думать, что я!..— Единственное, что я думаю, это то, что если кто-то устраивает подобные шутки, то сэру Уилльяму небезынтересно будет узнать об этом.Оллегру эти слова заметно встревожили.— Миссис Верлейн, я вам скажу, где я была. Накануне я взяла шарф у миссис Линкрофт и забыла его в доме настоятеля. Поэтому вечером я пошла за ним.— Тебя видел настоятель или мистер Браун, или миссис Ренделл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45