— Зачем ты привел ее сюда?
— А я-то думал, ты будешь доволен, когда узнаешь, что о твоей женщине кто-то хорошо позаботился. Она великолепна, и наслаждение, которое она мне дает, поистине беспредельно. — На лице Абдуллы появилась подлая улыбка.
— Криста, он мучает тебя? — с тревогой воскликнул Ахмед. И хотя она и пыталась вложить все, что она чувствует, в свой взгляд и передать ему, она молчала, не смея нарушить жестокого уговора. — Криста, любовь моя, почему ты не отвечаешь? Что этот негодяй сделал с тобой?
Абдулла издал довольный смешок.
— Может быть, она просто сравнивает нас, и это сравнение не в твою пользу. Ты же знаешь, что я весьма сведущ в науке любви. Мы приятно провели время в спальне, и теперь я понимаю, почему тебя так влечет к этой женщине. Криста, подойди ко мне, — приказал он.
Криста медленно повиновалась. С трудом переставляя ставшие ватными ноги, она подошла к Абдулле. Когда он властным жестом откинул болеро, обнажив груди, с ее губ сорвался лишь бессвязный возглас. Абдулла стал лениво поглаживать ее грудь, все время наблюдая за выражением лица Ахмеда.
— Они очень хороши. Правда, Ахмед? Такие белые и мягкие. — Он сжал пальцами сосок и восхищенно рассмеялся, когда тот напрягся в ответ на прикосновение. — Ты видишь, как отвечает мне ее тело? А ведь я забавлялся с нею всего лишь несколько часов.
При виде Абдуллы, который, как хозяин, касался тела Кристы, Ахмед издал сдавленный стон, похожий на рычание раненого льва.
— Теперь ты знаешь, братец, каково желать чего-либо и не получать? Не правда ли, мучительно видеть, как кто-то берет то, что по праву принадлежит тебе? Я мог бы обладать твоей девкой прямо здесь, на этом полу, и она с радостью подчинилась бы мне, да только боюсь запачкать одежду. Когда-нибудь я приведу тебя к себе в спальню, чтобы ты мог посмотреть на нас. — Мрачный застенок наполнился его визгливым смехом, в котором звучало настоящее безумие.
Ахмед вцепился что было сил в толстые прутья клетки, прижался к ним грудью.
— Криста, — умолял он, — почему ты не хочешь говорить со мной? Скажи, что он с тобой сделал?
Не в силах выносить полного муки взгляда его зеленых глаз, Криста опустила голову, и по ее бледным щекам потекли слезы.
— Твоя женщина хороша, брат мой, — продолжал Абдулла, — а ночь еще только начинается. Прости нас за ранний уход, но ты, должно быть, и сам видишь, что Криста горит нетерпением продолжить то, что мы начали днем. — Все это время он играл ее грудями, и Криста не смела оттолкнуть его руку, боясь за Ахмеда.
— Ради Аллаха, Абдулла, оставь ее! — вскричал Ахмед. При виде Кристы, подчинявшейся воле этого изверга, он отбросил гордость. — Отошли ее к родителям. Она выросла в родовитой семье и не привыкла иметь дело с такими, как ты.
— Она не прочь иметь со мной дело, Ахмед. — Змеиная улыбка изогнула тонкие губы Абдуллы. Он повернулся к двери. — Спокойной ночи, братец. Спокойной ночи и приятных снов. Уверен, что мои будут намного приятнее твоих.
Криста подняла голову, ее глаза сверкнули, как два сапфира. Она вложила в этот взгляд всю свою любовь.
— Криста! — раздался отчаянный крик Ахмеда, и он едва не стоил ему жизни, потому что Криста уже открыла рот, не в силах оставить без ответа его страстный призыв. Но краем глаза она заметила, что Махмуд быстрым движением потянул из ножен ятаган, и опомнилась. Она в ужасе отвернулась и быстро двинулась следом за Абдуллой. Полный муки крик Ахмеда еще долго звучал у нее в ушах.
Прикосновения к прекрасному телу Кристы под взглядом ненавистного брата разожгли сладострастие Абдуллы и жажду обладать своей новой наложницей, красавицей с серебристыми волосами. Он с нетерпением ждал того мгновения, когда окажется в своей спальне и наконец вкусит блаженства, которое может подарить такая роскошная женщина. Абдулла уже давно жалел о том, что так поспешно избавился от гарема бея Селима, но он слишком боялся любого напоминания о правлении своего отца, во времена которого так страдал. Он знал, что в недалеком будущем у него не будет недостатка в женщинах, способных удовлетворить его самые извращенные потребности, а пока же он довольствовался тем, что брал в постель всех служанок, привлекавших его взгляд. И вот сейчас впереди у него была ночь с гордой красавицей, которая находилась в его полной власти.
Криста знала, что ее ждет: Абдулла возьмет ее силой, а потом заставит выполнять все, чего потребует его извращенная натура. Не один раз, а всегда, когда он того захочет, и, судя по тому, что в его гареме нет других женщин, это будет происходить каждую ночь. Волна отвращения заставила ее содрогнуться, и она поняла, что, когда он прикоснется к ней, она не сможет покорно подчиняться ему и будет сопротивляться.
Абдулла провел рукой по длинным серебристым волосам, потом его рука замерла на ее груди. С минуту он ласкал нежную округлость, сжал сосок, потом его рука передвинулась ниже, задержалась на бедре, легла на мягкое возвышение между ногами. Криста пыталась отодвинуться от него, испытывая омерзение от его прикосновений. Но, когда Абдулла взял в рот ее сосок, одновременно просовывая руку в шальвары, она почувствовала, что отвращение ее достигает предела и она не может с ним справиться. Желудок болезненно сжался, и ее стошнило прямо на белоснежный халат Абдуллы и бесценный ковер, покрывавший пол. В тот же миг Абдулла с брезгливой гримасой оттолкнул ее от себя.
Криста не могла знать, что Абдулла смертельно боится любой болезни. Его мать страдала неизвестным разрушительным недугом, и он еще ребенком стал свидетелем того, как единственное существо, которое он любил, тает как свеча. На его глазах она из цветущей молодой женщины превратилась в дряхлую старуху и умерла в мучениях. Абдулла всегда гордился своей внешностью и считал, что за исключением хромоты он очень хорош собою. Удивительно, что Абдулла ни разу в жизни ничем не болел, но тем больше он опасался заразиться какой-нибудь опасной болезнью.
И теперь, когда он воочию увидел явные признаки неизвестного недуга у новой наложницы, вожделение, томившее его еще минуту назад, исчезло без следа, он не ощущал ничего, кроме всепоглощающего страха за себя.
— Сука! — пронзительно взвизгнул Абдулла. — Почему ты не сказала, что больна? Махмуд! Убери от меня эту женщину. Пусть Ленора ухаживает за ней, пока она не поправится. Вон! — завопил он.
Его крик был похож на вопли больного мозговой горячкой и изобличал настоящее безумие. Абдулла стал судорожно срывать с себя запачканную одежду, призывал слуг, отдавал приказы приготовить ему целебную ванну и окурить спальню очищающими воздух благовониями. В его глазах светились ярость и сверхъестественный ужас одновременно, и Криста мысленно поблагодарила бога, пославшего ей чудесное избавление — хотя бы временное.
13
К несказанной радости Кристы, ее не беспокоили целую неделю. Семь дней ей не угрожали домогательства Абдуллы, и она испытывала несказанное облегчение. Однако тревога за Ахмеда не покидала ее. Она непрерывно думала о нем, перед ее глазами все время стояла одна и та же картина: Ахмед, каким она видела его в последний раз — заключенный в тесную клетку, где он не мог ни стоять, ни лежать, избитый, окровавленный, в разорванной грязной одежде, со спутанными волосами, затравленный и униженный. Как мало осталось в этом человеке от гордого, надменного шейха, который скакал по барханам на арабском жеребце — плоть от плоти той суровой земли, которую он считал принадлежавшей ему безраздельно.
Единственным утешением для Кристы служило то, что Элиссе было разрешено остаться при ней, и скоро обе женщины стали неразлучны. Они проводили дни и ночи вместе, строя фантастические планы спасения, хотя в глубине души каждая знала, что этим мечтам скорее всего не суждено сбыться.
В конце недели, к ужасу Кристы, которая молила бога о том, чтобы Абдулла забыл о ней навсегда, он напомнил о себе. Ленора сочувственно сообщила ей, что этой ночью Кристу вновь должны привести в его опочивальню. Кристу тщательно искупали, умастили тело благовониями и одели в халат из голубого, под цвет ее глаз, шелка. Она старалась казаться спокойной, но внутри у нее все кипело, а желудок неприятно сжимался. «Что будет, если у меня повторится приступ тошноты?» — гадала она. Но тут появился Махмуд, чтобы отвести ее к Абдулле, и его приход положил конец всем ее раздумьям.
Абдулла лежал, растянувшись на широком ложе, опираясь на шелковые подушки. Он был одет в белоснежный халат, распахнутый на груди. Складки покрывала искусно скрывали искалеченную ногу, и сейчас его можно было принять за воплощение мужской красоты. Однако взгляд его оставался прежним — холодным и пустым, и это вселяло страх в любого, смотревшего в лицо бею.
— Мне доложили, что ты вполне здорова и твое тело не таит в себе заразы, — сказал Абдулла подозрительно ласковым тоном. — Ленора уверила меня, что ты просто слишком устала в дороге, потому я и не послал к тебе моего лекаря. Я дарую тебе свое прощение — ты из чужой страны и не привыкла к нашему климату. А теперь пришло время выполнить свое высокое предназначение — взойти ко мне на ложе. Я думаю, что Ахмед уже довел себя до безумия, воображая, как я наслаждаюсь твоим телом каждую ночь. Я решил сохранить ему жизнь. До тех пор, пока он не увидит твое округлившееся чрево, вынашивающее мое семя. Не важно, сколько времени на это понадобится.
Выражение ужаса на лице Кристы заставило его тонкие губы изогнуться в довольной усмешке.
— Ты негодяй и подлец, — проговорила Криста, с трудом шевеля непослушными губами.
Улыбка Абдуллы стала только шире.
— Может быть, но я могу быть добрым и нежным, когда захочу. Ты знаешь, что твои волосы похожи на золотую пряжу? — пробормотал он, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди. — Я умею обращаться с женщинами и могу доставить тебе большое удовольствие, если захочу. Но могу и взять тебя жестоко, безжалостно. Что бы ты предпочла?
— Не жди, что я стану подчиняться тебе, — предупредила Криста.
— Тогда приготовься к расплате, — ответил Абдулла и встал с ложа.
Несмотря на свою ущербность, он оказался удивительно сильным и подвижным. Он без труда оторвал Кристу от пола и швырнул ее на подушки. В следующее мгновение он уже расстегнул халат, и она ощутила его горячую напряженную плоть, которая искала дорогу между ее бедрами.
И снова произошло то же самое, что и в прошлый раз. Ее тело, которое трепетало от страсти, стоило к нему прикоснуться руке любимого, дало тот единственный ответ, на который оно было способно, когда ощущало прикосновение человека, не вызывавшего в ней ничего, кроме страха и отвращения.
От вопля Абдуллы у нее заложило уши.
— Потаскуха! Сука! Ты опять за свое! Махмуд! Забери отсюда эту дрянь. Пусть ее осмотрит мой личный лекарь, и, если она не больна, накажи ее бастинадо. Не меньше двадцати ударов. Я отучу ее брезговать мной, чего бы это ни стоило.
Набросив покрывало на обнаженное тело Кристы, Махмуд легко перекинул ее через плечо и отнес в отведенную ей комнату, где бросил на узкую кровать. Сразу же рядом оказалась Элисса. Она омыла ей лицо и принесла кисловатого питья, чтобы успокоить желудок.
— Что случилось, Криста? Ты так быстро вернулась. Абдулла… Он тебя… Что он с тобой сделал?
Криста только молча покачала головой. Она была как в тумане и не могла поверить, что все это произошло на самом деле. Она была убеждена, что единственное, что спасло ее от смерти, — это ненависть Абдуллы к брату и желание использовать ее как орудие изощренной пытки.
— О, Элисса. Это снова случилось со мной. Как только он касается меня, меня начинает тошнить. Абдулла пришел в дикую ярость. Может быть, я и вправду больна какой-то непонятной болезнью?
— Похоже, ты просто нашла единственный способ спасаться от него, — успокоила ее Элисса, хотя сама она сильно встревожилась. Что теперь предпримет Абдулла? Ведь он уже дважды не получил желаемого.
— Абдулла пришлет своего врача, а потом меня накажут бастинадо. Двадцать ударов. — Она содрогнулась, и Элисса застонала от жалости.
Несколько минут спустя в комнату вошел лекарь и выпроводил Элиссу. Он оказался стариком, со спиной, согнутой от тяжести прожитых лет, и добрыми глазами. Сайд много лет был личным лекарем бея Селима, но Абдулла оставил его при себе, потому что тот слыл искуснейшим из всех врачей, великим целителем. По правде говоря, Сайд не питал большой любви к новому бею, хотя и продолжал исправно исполнять свои обязанности. Он всей душой сочувствовал Ахмеду, которого знал с детства, и не раз просил Абдуллу позволить ему исцелить раны пленника, но Абдулла был слишком жесток. Не в силах выносить бездействия, Сайд подкупил стражника и проник в тюрьму. Он был потрясен состоянием Ахмеда, но что он мог сделать, чтобы облегчить его страдания? Он лишь промыл ему раны и оставил флакон с жидкостью, притупляющей боль.
Когда Сайд услышал о Кристе, его доброе сердце исполнилось жалости, и он стал придумывать, как помочь беззащитной женщине. Он не боялся за свою жизнь, ибо был уже стар и привык к мысли о близкой смерти. Ему сказали, что, когда бей пытался обладать новой наложницей, случилось ужасное — и не один раз, — и передали приказ осмотреть Кристу. Он предпочел бы найти у новой наложницы признаки какой-нибудь болезни, чем видеть, как она страдает от жестокости Абдуллы.
Криста внимательно выслушала лекаря, который, присев на кровать рядом с ней, объяснил свою миссию, и послушно кивнула. Тем не менее, когда он приступил к осмотру, она напряглась и залилась краской стыда. Ее щеки продолжали пылать от смущения, когда он стал задавать вопросы, которые казались ей слишком интимными. Закончив осмотр, Сайд долго смотрел на нее, по-видимому, напряженно о чем-то размышляя.
— Твое состояние не внушает опасений, — наконец проговорил он. — Я не вижу никаких признаков серьезного недуга. Я почти уверен, что всему виной твое сильное отвращение к Абдулле, которое определенным образом действует на внутренние органы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49