Болгарин добавил к своим словам какую-то непристойность, и его сотоварищи, понимавшие этот язык, громко захохотали.
Пора действовать, решил Думитру, и приукрасить маленькую правду большой ложью.
– Если хотите получить ее, то, пожалуйста, берите, – с гневом и презрением сказал он, несказанно радуясь тому, что Алси ни слова не понимает.
Бандиты замолчали и подозрительно поглядывали на Алси.
– А что в ней плохого? – спросил один.
– Кого это волнует? – возразил другой. – Если она тебе не нравится, мне подойдет.
– Молчать, – приказал вожак, и бандиты подчинились, как показалось Думитру, с обидой. – Ну, так что в ней плохого? – повторил он.
– В ней – ничего, – сказал Думитру. – Все дело в ее матери. Она ведьма.
Это заявление вызвало новые дебаты, еще громче первых. Насколько Думитру мог понять, верившие в ведьм отчаянно спорили с теми, кто считал историю выдуманной, чтобы уберечь женщину. Были и такие, кто возражал против всех вариантов сразу.
Думитру подождал, пока вожак не призвал свой отряд к порядку, потом сказал:
– Взгляните на нее! Разве простая смертная будет так выглядеть без помощи темных сил? Она невинна, как агнец, но ее мать… – Он покачал головой. – Я был знатным господином, пока не положил глаз на ведьмину дочь. Посмотрите на мою одежду. На платье, которое я ей купил. Я был богат! Я тайком увез ее от матери, и ведьма наслала проклятие. Она слишком любила дочь, чтобы причинить зло ей, но всякий, кто близко подойдет к дочери, обречен. Как и вы, я тогда смеялся. Я не верил, что ведьма может погубить меня! Но через месяц после того, как я взял ее дочь в свой дом, я потерял свои земли и лишился всего состояния и имущества. – В порыве вдохновения Думитру драматически понизил голос: – Мои волосы за неделю сделались седыми, а мужское достоинство съежилось и увяло, как у старика. Вы когда-нибудь видели молодого человека с седой головой? Кто станет спорить с такой уликой? Кто близко подойдет к ведьминой дочери, пострадает не меньше меня.
Пока Думитру говорил, бандиты менялись в лицах. Настороженных теперь охватил настоящий страх, сомневающиеся неохотно, но поверили, и даже самые воинственные заколебались. Вожак оглядывал своих бойцов. Думитру прекрасно знал, о чем он думает. Если он заберет женщину, то совершенно не важно, ведьмина она дочь или нет, но в первой же неприятности, пусть крошечной, обвинят ее. Люди занервничают, начнут совершать ошибки, кто-нибудь погибнет, и проклятие обернется реальностью Думитру, едва осмеливаясь дышать, ждал, пока вожак примет решение.
– Заберите у них лошадей и ценности, – наконец объявил вожак. – Но пальцем не трогайте ни его, ни девчонку!
– Слезай с лошади, – скрывая облегчение, по-французски пробормотал Думитру.
Лучшее, на что он смел надеяться, – это что удастся сохранить плащ Алси, его пальто да сумку с провизией, которою он предусмотрительно спрятал под сюртуком.
Алси молча подчинилась и с побелевшим лицом последовала за Думитру на обочину – прежде чем схватить поводья их лошадей, бандиты приказали своим жертвам сойти с дороги. Вскоре воинственный отряд растворился в лесу, Думитру и Алси остались одни.
– Как тебе это удалось? – спросила Алси. – Я думала, что на этот раз мы уж точно погибнем.
– Я сказал им, что твоя мать ведьма, – просто ответил Думитру и, увидев ее изумленное лицо, рассмеялся, несмотря на сомнительность ситуации. – Не удивляйся, здесь еще верят в колдунов и ведьм.
– Судя по всему, да, – все еще недоумевая, ответила Алси. – Что нам теперь делать?
– Идти, – коротко ответил Думитру. – Еды нам пока хватит, а там посмотрим. Вот почему я решил отправиться в Софию. Когда путешествуешь без вооруженной охраны, такого рода стычки будут повторяться.
– Очень мило, – сухо ответила Алси, и Думитру с радостью заметил, как краски возвращаются на ее лицо, хотя оно еще хранило сероватый оттенок. – Если мы будет стоять здесь, то ближе к цели не окажемся. – И она зашагала вперед.
Дорога, которая из седла казалась вполне приличной, была испещрена выбоинами и усеяна камнями, тающий снег превращал ее в скользкое месиво. Ноги Алси вязли в грязи, налипавшей на обувь, подол платья стал коричневым. Думитру шагал по дороге, искоса поглядывая на Алси, но ему трудно было понять, насколько тяжело ей дается путешествие. Она шла молча, а выражение лица было таким отстраненным, что Думитру сомневался, видит ли она дорогу.
Через несколько часов они добрались до деревни. Думитру нашел крестьянина, понимавшего по-сербски, и выяснил, что София всего в пятнадцати километрах. Он перевел ответ Алси, она устало улыбнулась и спросила:
– Может быть, мы раздобудем здесь одеяло или остановимся на ночлег?
Думитру покачал головой:
– Даже если я продам свое пальто, это будет очень опасно. Вспомни гайдуков и сербскую деревню. То же самое может повториться и здесь.
– Что ж, – сказала Алси, – тогда будем идти всю ночь и на рассвете окажемся в Софии. Если мы надолго остановимся, я точно замерзну, а по ночам местные бандиты, наверное, спят.
После минутного размышления Думитру пожал плечами. Решение Алси ему не нравилось, но лучшего он придумать не мог.
– Как хочешь.
И они пошли. Солнце село, медленно поднимался узкий серп молодой луны, небо мерцало тысячами далеких звезд. В их холодном белом свете дорога казалась бледной лентой, разрезавшей черный лес, обступивший ее с двух сторон.
– У тебя такой вид, будто ты пристально рассматриваешь другой мир. О чем ты думаешь? – спросил Думитру во время привала, который устроил после того, как Алси трижды за минуту споткнулась.
Они сидели на поваленном стволе, спрятавшись в тени деревьев.
– О математических формулах, – ответила она с воинственными нотками в голосе, словно ожидала иронического ответа.
Думитру только улыбнулся. Следовало бы догадаться.
– А ты чувствуешь свои ноги, когда думаешь о математике?
Она рассмеялась звонким девичьим смехом.
– Не слишком хорошо. Я думаю о цифрах, чтобы отвлечься, хотя с трудом могу связать две мысли. Математика меня не подведет, а вот ноги…
– Я бы тоже попытался так отвлечься, но боюсь, тут же споткнулся бы и упал, – сказал Думитру.
– Со мной это и произошло. – В усталом голосе Алси слышалась улыбка. – Подозреваю, что именно поэтому мы сидим здесь, вместо того чтобы двигаться к Софии.
– Тогда пойдем? – спросил Думитру.
– Сидя на месте, я не слишком отдохнула, – призналась Алси. – И начала дрожать, как только мы остановились, так что лучше идти.
Думитру встал и снял пальто, проклиная себя за беспечность, из-за которой они второй раз угодили в руки бандитов.
– Нет-нет, – запротестовала Алси. Думитру сунул ей пальто, но она, выставив вперед руки, отстранила его. – Нет, Думитру. На мне не меньше одежды, чем на тебе. Как только мы двинемся, я согреюсь.
Думитру заколебался. Он не мог разглядеть в слабом лунном свете лицо Алси, но хорошо представлял его выражение: вздернутый подбородок, решительно сжатые губы… Со вздохом Думитру снова натянул не успевшее остыть пальто.
– Если я замечу, что ты дрожишь, ты его наденешь, – предупредил он и подал ей руку.
– Пока мы двигаемся, все хорошо, – уверила она, взяв его под руку.
Но Алси ошиблась. Воздух становился все холоднее, пробирая ее до костей. Ссутулившись, она шла вперед, окоченевшие мышцы сводило судорогой. Пальцы, казалось, скрипели, когда она заставляла их двигаться. Юбки, тяжелые от налипшей грязи, цеплялись за ноги, влага просачивалась в башмаки, и вскоре Алси уже не чувствовала ног. Ей не в первый раз приходила в голову мысль, что одежда слабого пола не столько компенсирует недостатки, сколько создает помехи. Алси завидовала сюртуку и брюкам Думитру.
Вскоре она гак устала и замерзла, что не испытывала уже вообще никаких чувств. Головная боль, одолевавшая ее со вчерашнего дня, только усилилась. Каждый шаг отдавался в голове, от каждого вдоха саднило горло, Шло время, эти ощущения нарастали, голова гудела, и Алси уже казалось, что все это произошло с кем-то другим, где-то далеко. Числа и математические символы плясали у нее перед глазами, складываясь в замысловатые формулы, которые она сочла бы очень важными, если бы смогла понять, но полубессознательное состояние, в которое ее погрузила крайняя усталость, превратило ее ощущения в путаную смесь галлюцинаций и реальности. Узкая холодная дорога тянулась перед ней, лишенная всякого значения. У Алси было ощущение, что она бредет в тумане и ее собственные мысли уплывают от нее, как неуклюжие ленивые рыбы, и смешиваются с призраками, мерещившимися на окраинах сознания, столь же неосязаемыми, как силуэт Думитру, шедшего рядом с ней.
Ритм шагов заполнил ее мир, вытесняя здравый смысл и ощущения, пока не осталось ничего реального, кроме движения ног и твердой земли под башмаками. Левой, правой, левой, правой…
Вдруг все накренилось, и Алси заморгала от боли, пронзившей локоть. Думитру. Он стоял перед нею, крепкий и надежный в вихре всепоглощающего тумана, который, как подсказывали обрывки сознания, не был реальным.
Думитру заговорил. Слова не имели смысла. Они проплывали мимо, но что-то в его тоне задело Алси, и она вслушивалась сквозь забытье, пытаясь распознать их.
– Господи! Алси, ты чуть не упала! И даже не попыталась удержаться.
– Все в порядке, – попыталась сказать она и, должно быть, справилась с этим, поскольку собственные слова эхом отдались у нее в голове.
– Нет, не в порядке.
Теперь она легче понимала Думитру. Он потянулся, и Алси почувствовала, как он коснулся ее щеки, эти события странно разъединились в ее сознании. Его рука казалась холодной.
– Ты вся горишь, – сказал он. Алси не видела его лица. – Пойдем, у меня есть трутница, я разожгу костер.
Думитру потащил ее в сторону, и Алси пошла, вернее, поплыла вслед за ним, ее ноги касались земли, но не чувствовали ее. Думитру поддержал ее, и она села. Это последнее, что она помнила, пока не почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи.
Думитру… Все это уже было… было лишь мгновение назад… Алси открыла глаза и увидела в оранжевых отблесках склонившееся над ней лицо Думитру. Этот горячий свет она ощутила и на своем лице.
– Огонь, – сказала она, ее оцепеневший от холода мозг и застывший страх начали оттаивать.
– Да, – подтвердил Думитру.
На его лице пролегли морщины, темная тень пробивавшейся бороды придавала ему крайне усталый вид, какого Алси никогда прежде не видела. Седые волосы, морщины… слишком старое лицо у ее молодого мужа…
Огонь. Сознание снова вернулось к огню. Это невозможно. Нельзя разводить костер. Придут люди, и тогда случится ужасное…
– Погаси, – сказала она. Неужели это ее голос? Хриплый, надтреснутый. – Слишком опасно. – У нее болело горло.
– Нет, – ответил Думитру. – Тебе это необходимо.
Алси прикрыла глаза от яркого света и почувствовала, как ее кутают в теплое одеяло. Но у них же нет одеяла… пальто… это пальто Думитру. Она хотела было запротестовать, но голова так болела, что не было сил говорить. Думитру стал снимать с нее башмаки и промокшие чулки. Тепло его рук было роскошным, но каким-то далеким, словно все это происходило не с ней. У него вырвался странный звук. Приоткрыв глаза, Алси заметила, как скривилось лицо Думитру, когда он увидел ее ноги.
– Алси, милая Алси, – пробормотал он, слова звучали странно.
Тепло. Она начала вспоминать, что значит согреться, почувствовала, как Думитру устроился рядом, и провалилась в сон, как камень падает на дно глубокого мрачного колодца.
Лицо Думитру горело от пламени костра. Он вспотел от прижавшейся к нему пылающей Алси, но его спина без защиты пальто мерзла.
Алси не шевелилась, ее неестественная неподвижность пробуждала в Думитру первобытный страх, таившийся в глубинах сознания, и только ее слабое дыхание убеждало его в том, что она жива. Ей нужны теплая комната, мягкая постель, толстое одеяло, крепкий бульон. Ей нужен кто-то, кто знает, что делать, – врач, сиделка. Ей нужно быть в безопасности. Но Думитру не мог дать ей ничего этого, поэтому он просто прижимал ее к себе, вслушиваясь в стук ее сердца, надеялся и молился.
Он погрузился в дремоту, его сон едва отличался от полного страхов бодрствования. По мере того как костер угасал, Думитру подбрасывал ветки в огонь, пока не поднялся набрать хвороста и не увидел, что за пределами оранжевого света костра лес уже не так темен. Светлое серое небо предвещало скорый рассвет. Думитру взглянул в лицо Алси. Даже в золотистых отблесках огня оно казалось восковым. Почему он вовремя не заметил, что она измучилась и устала? Почему она промолчала? Но что он смог бы сделать, если бы она сказала?
Подбросив в костер веток, Думитру бродил вокруг их импровизированного лагеря, пристально разглядывая округу. Их укрытие в центре рощицы, окруженной полями, было хорошо спрятано от дороги. День занимался тихий, дым костра, поднимаясь вертикально вверх, смешивался с низкими тучами.
Алси здесь в безопасности, если можно об этом говорить, пока они не окажутся в доме Огняна Пенева в Софии, подумал Думитру. От его присутствия ей безопаснее не станет. Он посмотрел на дорогу. Сейчас они не дальше чем в пяти милях от Софии. Он не думал, что сможет так долго нести Алси на руках, а если бы у него и достало сил, то не отважился бы. Три часа, не больше, понадобится ему, чтобы добраться до Софии, найти дом Пенева, раздобыть карету и вернуться за Алси. Она сможет три часа побыть одна.
Вернувшись к костру, он увидел, что Алси сидит и молча смотрит на огонь.
– А, это ты, – хрипло, без всяких эмоций сказала она, на ее лице не отразилось ни удивления, ни облегчения. – Прости, я заболела и все испортила. – Ее запавшие глаза бессмысленно смотрели на него. Думитру видел, что слова даются ей с трудом.
– Потому что перед этим мы чересчур повеселились? – с деланной беспечностью спросил он, подавляя страх, черной желчью поднимавшийся к горлу.
– Угу! – проскрипела Алси.
Думитру подал ей фляжку с водой, возблагодарив Бога, что бандиты не отняли ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37