– Как видишь, она оказалась права.
– Не понимаю, какую связь имеет предсказание с настоящим, – начала она и умолкла. – Впрочем, возможно, она была права. Ты ведь из-за меня попал раз или два в трудные ситуации.
– Всего раз, – уточнил Крид. – И я выжил, несмотря на ее предсказание.
– Надеюсь.
– Правда, Ханна? Иногда мне казалось, что после нашей последней встречи ты не захочешь меня видеть.
– Не будем об этом говорить, – быстро произнесла она.
– Почему нет? Я же вспоминаю. До сих пор не могу понять, что ты хотела от меня тогда услышать.
– Ничего такого, чего бы ты не хотел мне сказать, Крид. – Ханна отвела взгляд. – Ничего.
– Возможно, есть вещи, которые ты не очень хорошо понимаешь или совсем не понимаешь. – Он умолк и после паузы продолжил: – Мне трудно делиться с кем-то своими чувствами. Выразить гнев, раздражение – еще куда ни шло. А вот сокровенные чувства я храню в душе.
– Знаю, – прервала его Ханна. – И пожалуй, ты прав. Равнодушием можно убить любовь.
– Нет, – сказал Крид, подавшись всем телом вперед. – Я не хочу видеть тебя такой грустной, Ханна! Не хочу, чтобы ты страдала! Чтобы потеряла способность заботиться о других… чтобы потеряла свою веру…
Ханна с удивлением уставилась на него. Его глаза затуманились от боли. Охваченная нежностью, Ханна покачала головой.
– Но я уже потеряла ее, – печально произнесла она. – Вера ушла безвозвратно. Я не могу больше молиться. Бог отвернулся от меня…
Глава 18
Время тянулось медленно. Уже прошло три дня после доверительного разговора между ними. Погода испортилась. Полил дождь. Сильный ветер гнал воду в пещеру. Крид и Ханна укрылись в ее глубине. Сначала Ханна радовалась дождю, жара ее измучила, но теперь стало слишком холодно, и она ходила, закутавшись в одеяло.
Крид выздоравливал. На нем заживало, как на кошке. Впрочем, боль в боку не проходила и порой была очень сильной.
Он подошел к костру и зажег сигарету.
– Последняя, – сказал он, встряхнув кисет. Ханна посмотрела в его сторону.
– Жалко, – сдержанно заметила она.
– Почему бы тебе не пожалеть меня по-настоящему? – спросил он лукаво.
– Потому что от табачного дыма я чихаю и кашляю, – ответила девушка. – Запах немытой лошади и то лучше, чем запах дыма.
– В таком случае сегодня твой счастливый день, – расплылся в улыбке Крид. – Ты пойдешь мыть Генерала и трех лошадок, которые остались с нами.
– Двух. Одна исчезла третьего дня.
– Как это «исчезла»?
Ханна пожала плечами и устало сказала:
– Думаю, ей просто надоело ждать, пока мы тронемся в путь…
– Ну, это не моя вина! – раздраженно проговорил Крид.
Ханна не могла сдержать улыбку.
– Ты всегда такой капризный, когда идешь на поправку?
– Почти всегда. Но я неисправим. – Он помолчал и добавил: – Видимо, мне придется курить кинникинник.
– Что курить?
– Это разновидность индейского табака. Высушенные листья медвежьих ягод. Хочешь знать латинское название? – спросил он, увидев ее недоверие.
– А ты что, его знаешь? – фыркнула она.
– Uva-ursi, то есть медвежий виноград. Другого не знаю, – признался он.
– Хорошо, что хоть одно знаешь, – заметила Ханна.
Прищурившись, Крид смотрел на поднимавшийся от костра густой дым. Затем перевел взгляд на девушку:
– Ты что-то сегодня тихая.
– Разве? – Ханна пристально изучала носки потрепанных ботинок, выглядывавших из-под длинной юбки. Они были пыльными и грязными, как и остальная одежда на ней. Дождь лил как из ведра, сквозь его струи не видно было даже деревьев. Запах влажного леса успокаивал. Ханне казалось, что она провела здесь всю жизнь. Пещера стала ее вторым домом. Ей не хотелось отсюда уезжать, возвращаться в мир, где много злых людей. Ведь здесь Ханна наслаждалась свободой, наблюдала за восходом солнца, любовалась цветами, слушала пение птиц. И никаких проблем.
Один и тот же распорядок дня: рассвет, время, когда надо поддерживать огонь, приготовление завтрака, уход за лошадьми, купание и выпас. Затем сбор овощей и ягод. Ханна с наслаждением собирала их в прохладном лесу своими исколотыми пальцами. Большую часть съедала сама и возвращалась, перепачканная ягодным соком. Самыми любимыми были земляника и клубника.
Крид уже мог ходить час-другой, но рана все еще болела, и он быстро уставал. Большую часть времени ом приводил в порядок поводья и разбирал бумаги из металлического сундука. Остальное время наблюдал за Ханной. Отметил особенную грацию ее походки, легкое покачивание бедер и шелест юбки, закрывавшей ее стройные ноги. Сияние ее волос под солнцем он воспринимал как дар богов: они сверкали и искрились, раздуваемые ветром. Воображение нарисовало ему несколько картин, и он старался их запомнить. Ханна, собирающая овощи. Ханна на отдыхе. Ханна в воде… Эта картина нравилась ему больше всего.
Однажды, выйдя на берег чистого горного ручья, который пересекал петляющую дорогу недалеко от пещеры, он увидел купающуюся Ханну. И остановился как вкопанный.
Она была похожа на нимфу. Капли воды блестели на ее теле, как утренняя роса на цветке. Влажные темные волосы ниспадали на плечи. Крид повернул обратно. Он не хотел смущать Ханну и терять ее доверие, завоеванное с таким трудом.
В маленьком мирке пещеры ничего не менялось. Собирая ягоды или дикую репу, сражаясь с яростным ветром и прячась от дождя, Ханна постепенно приходила в себя. Залечивала душевные раны.
Она подолгу гуляла в лесу. Ее окружали тишина и покой. Она приветствовала улыбкой восходящее солнце, восхищалась закатом. По ночам, когда было темным-темно и ее мысли возвращались к тягостным воспоминаниям, Крид чувствовал это и старался ее отвлечь.
Так было и сейчас. Она думала об отце, вспоминая счастливое время, когда они, словно дети, прыгали под дождем и весело смеялись.
– Ханна, – тихо проговорил Крид. – Не хочешь ли прогуляться под дождем?
Удивленная, она повернулась к нему и обожгла взглядом:
– Да. А откуда ты знаешь, о чем я думаю?
– Интуиция. Ну что, пошли?
– Прямо сейчас? Но там сильный ветер, а моя одежда… другой нет…
– Твоя одежда все равно грязная. Может быть, под дождем станет чище?
– Я думаю, так и будет, – радостно произнесла Ханна. Выбравшись из своего пристанища, они выбежали под дождь, держась за руки и смеясь. Одежда у Ханны намокла, и девушка дрожала от холода. Но стоило ей взглянуть на Крида, как она забыла про холод.
В последние дни он ходил без рубашки, и теперь тоже был без нее. Его широкие плечи блестели под дождем, а кожа сверкала, контрастируя с серым бинтом. От дождя его волосы стали еще темнее. На лице сияла улыбка, капли сбегали с бровей по щекам. Оленьи брюки намокли.
В другое время Ханна посмеялась бы над ним, но его взгляд заставил се замереть с полуоткрытым ртом. Ее бросило в жар. Дыхание участилось.
Они прибежали к опушке леса, начинавшегося сразу за пещерой, и остановились.
– Хочешь домой? – спросил Крид, но не двинулся с места.
– Да, – кивнула Ханна, но тоже не пошевелилась.
Так они и стояли под дождем. Затем Крид повел ее в девственный лес, где воздух был напоен свежим ароматом зелени. Прутья и ветки хрустели под ногами, в шуме дождя слышалась волшебная мелодия. Здесь на деревьях было столько листвы, что дождь с трудом проникал сквозь нее. «О такой прогулке можно только мечтать», – подумала Ханна.
Неожиданно Крид повернулся и прижал Ханну к себе. Задрожав, девушка прильнула к нему. Тело ее было податливым, и Крид прильнул губами к ее губам. Затем стал покрывать поцелуями ее лицо.
Мир, казалось, замер, и не было в нем никого – только он и она. Не об этом ли мечтала Ханна? Крид подхватил се на руки, положил на покрывало из сухих листьев рядом с раскидистым старым дубом.
Добравшись до пуговиц на ее платье, ом расстегнул их и одним движением скинул платье с плеч.
– Позволь, я взгляну на тебя… – Он не мог оторвать от нее взгляд и с восхищением произнес: – Никогда не видел женщины прекрасней…
Изнемогая от его ласк, Ханна отвечала на них так же страстно, и ее желание с каждой минутой росло.
– Возьми меня, Крид! Прошу тебя! – воскликнула Хан-па, не в силах больше терпеть эту сладкую муку.
– Да, дорогая, – проговорил он и быстро снял брюки и сапоги.
Продолжая ласкать ее, он добрался до ее лона и пощекотал его пальцами, исторгнув из ее груди стон. Ханна не осталась в долгу, и ее рука тоже скользнула вниз и стала исследовать его мужское достоинство, поглаживая его, сжимая и разжимая. Неожиданно Крид остановил ее руку.
– Если ты продолжишь, любовь всей моей жизни, я не поручусь за себя…
Его слова были словно бальзам на сердце: «Любовь всей моей жизни…» Можно ли в это верить?
– Я не могу больше ждать, – задыхаясь, проговорила Ханна, глядя ему в глаза. Теперь в них была не только страсть, а нечто большее. В них было глубокое чувство. Они светились любовью.
Именно об этом мечтала Ханна. Оба закрыли глаза и затаили дыхание, когда своей плотью он нежно коснулся ее и стал входить внутрь. Они двигались в одном ритме и вместе пришли к финишу.
Первой открыла глаза Ханна. И увидела солнечные лучи, проникшие сквозь листву. Дождь прекратился, и лишь отдельные капли срывались с деревьев на землю. Девушка лежала в объятиях Крида, прижавшись спиной к влажному покрывалу из листьев и травы. Радостная улыбка осветила ее лицо, и она потянулась. Хрупкие листья зашелестели под ней, и она заметила свое платье, которое Крид бросил неподалеку.
– Посиди рядом со мной, дорогая Ханна, – прошептал он ей на ухо.
Ханна села и посмотрела ему в глаза:
– Я никогда не покину тебя, если ты сам этого не захочешь.
Почувствовав важность момента, Крид ответил не сразу. Но, опасаясь, как бы его молчание не было превратно истолковано, лукаво произнес:
– Значит, навсегда?
Ханна радостно прижала его лицо к своей груди.
– Навсегда, – ответила она, смахнув слезы. К их страсти прибавилась нежность, а это чувство еще больше сближает людей.
Позднее, возвратившись в пещеру, Ханна снова почувствовала робость и уже не могла вести себя с Кридом так свободно, как в лесу, под дождем.
– Что с тобой, дорогая? – спросил он с нежностью. Ханна не сразу нашлась что ответить, лишь улыбнулась. При ярком солнечном свете волшебство ночи исчезло. Крид сказал, что не расстанется с ней, что она ему нужна. Но можно ли верить его словам?
Она протянула руки к костру и задрожала от порыва прохладного ветра, ворвавшегося в пещеру. Влажное платье соблазнительно облегало фигуру. Солнечные лучи играли в ее волосах. Она ответила Криду, глядя прямо ему в глаза, хотя это было ей нелегко.
– Ничего, все в порядке, – сказала наконец девушка. Он преодолел разделяющее их пространство и взял се на руки.
– Тебе нужны гарантии? – спросил он весело. – Пожалуйста, какие хочешь, прямо сейчас.
Она слегка откинула назад голову и посмотрела на него с недоверием:
– Я имею в виду будущее.
– Будущее? А, понимаю, кажется, в прошлом я сделал что-то не так. Но это не повторится. Своему слову я не изменю.
Ханна тяжело вздохнула. Заверения в вечной любви ее почему-то не успокоили. Крид Брэттон по-прежнему не внушал ей доверия. И с этим она ничего не могла поделать. И все же счастливая улыбка озарила ее лицо. Крид снова ощутил прилив желания.
– А если ты изменишь своему слову, каким образом я об этом узнаю?
– Не беспокойся, не изменю, – ответил он.
Крид вытерся куском ткани, достал из мешка мятую белую рубашку, надел. Поморщился от боли, задев ребра. Он пожалел, что говорил с Ханной о серьезных вещах легкомысленным тоном.
Дни, проведенные с Ханной, сильно изменили его. С ней ему было спокойно. А ведь именно покоя ему не хватало в жизни. Это был совсем иной покой, не такой, какой он испытывал от своего лесного одиночества. Что бы она ни говорила, в ней все еще жила глубокая первобытная вера. Она сочилась из нее, как горный поток из-под тяжелого камня. Вера… Сможет ли он когда-нибудь снова вернуть ее себе? В который уже раз он спрашивал себя об этом. Да и верил ли он когда-нибудь по-настоящему во что-то или в кого-то? Порой он радовался, что ему не о ком беспокоиться. Одиночество сделало его жестоким.
«Впрочем, хватит философствовать на пустом месте», – раздраженно подумал Крид и повернулся к Ханне.
– У нас еще осталось жареное мясо? – спросил он. Этот неожиданный вопрос привел Ханну в замешательство, и в то же время она почувствовала облегчение:
– Кажется, осталось. Есть еще немного ягод.
– Может быть, с утра найдем побольше, – сказал Крид.
– Может быть…
Взгляд Ханны оставался загадочным, когда она взглянула на него. Она села на камень, сбросила мокрую одежду и завернулась в одеяло так, чтобы не были видны интимные части тела, когда она будет переодеваться. Ханна по-прежнему стеснялась Крида, несмотря на близость между ними.
Звезды исчезли с небосвода, и восходящее солнце быстро рассеяло утренний туман. День обещал быть теплым, и Ханна напомнила Криду о его предложении сходить в лес.
– Собирать ягодки? С огромным удовольствием, – ответил Крид.
– Собирать, а не есть!
– Но ведь это самый легкий способ поесть, – возразил Крид.
– Тогда наша корзина останется пустой.
– Ну а ты что предлагаешь?
– Собирать, – развела Ханна руками.
– Тогда понадобится несколько корзин. Будь я волшебником, сотворил бы их из воздуха, но я не волшебник…
– Все, все, я поняла тебя, – сказала Ханна, передавая ему большой кожаный мешок. – Так ты готов?
Пригревшись у костра, Крид нехотя поднялся, надел ремень и сказал:
– Готов.
Ханна побежала впереди, смеясь и наслаждаясь солнечным светом и свежим ветром, который трепал ее волосы. Июнь подходил к концу, по ее подсчетам, и лето укрыло луга зеленым ковром. К зеленому цвету примешивались и другие, самых разнообразных оттенков. Красный, розовый, белый, голубой, желтый, бордовый расцветили холмы и гранитные склоны гор.
Дикие розы распускались кое-где на холмах, и воздух был напоен сладким ароматом. Ханна раздвигала высокую траву, среди которой были рассыпаны мелкие белые цветочки. Ханна и сама походила на цветок в своем голубом платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29