Его мысли снова и снова возвращались к Аманде, и Рафаэль подумал, что она когда-нибудь поймет, почему он оставил ее с Фелипе.
Бывали времена, когда честь казалась ему не более чем пустым словом, а не обязательством, времена, когда он был готов забыть свои идеалы. Стоили ли они на самом деле того, что он потерял, хотя бы на короткое время?
Выругавшись, Рафаэль докурил сигару и ослабил подпругу, чтобы дать коню отдохнуть. Склонив голову и надвинув на глаза сомбреро, он замер, услышав металлический лязг. Улыбка тронула его губы, он остался стоять, опустив голову. Кровь бешеным потоком заструилась по его венам.
Так, значит, именно здесь люди Фелипе устроили засаду! Рафаэль небрежным жестом достал из кожаного чехла «винчестер», как будто собирался его почистить, и передвинул кобуру пистолета в более удобное положение. Враги прятались за большой грудой камней и ждали среди низких кустов, отбрасывающих зловещие тени, которые можно было принять за опустившихся на колени людей. Почему же они медлят? Уже давно могли его застрелить.
Но эти трое хотели сначала поиздеваться над ним, посмотреть, как одинокий хуарист будет умолять о пощаде, прежде чем они убьют его. Им доставило бы огромное удовлетворение увидеть, как знаменитый Эль Леон встанет перед ними на колени, тогда им будет чем похвалиться перед собутыльниками в барах. Но это оказалось их роковой ошибкой.
— Опусти ружье, хуаристская свинья, — приказал Рафаэлю один из них, выходя из укрытия. — И повернись, очень медленно.
«Винчестер» со стуком упал на землю недалеко от ног Рафаэля, он откинул назад сомбреро и повернулся, чтобы увидеть тех людей, которые сопровождали их с Амандой из Буэна-Виста в Сан-Луис.
— То-то мне показалось, что я узнал голос, — протянул он по-английски, и мужчины переглянулись, услышав его небрежный тон. — Полагаю, это Фелипе послал вас за мной, месье?
— Oui, дон Фелипе хорошо заплатил нам, чтобы избавить страну от Эль Леона.
— Вы, джентльмены, едва ли добавляете чести своему императору, когда берете деньги за то, что должны бы делать ради независимости и свободы. Но я понимаю, что у французов слишком мало чести…
— Хватит! — рявкнул легионер. Выражение его лица сделалось угрожающим, когда он подошел ближе. — Вы, мексиканцы, много говорите о чести, но что-то нам ее мало помазываете. У воров в Мексике нет чести. — Он вытянул вперед винтовку, острое лезвие штыка разрезало рубашку и задело кожу Рафаэля, из неглубокого пореза на груди потекла кровь. — Э-э… убери руки, Эль Леон. Мне бы не хотелось торопиться. Сперва ты должен услышать, что о тебе говорят другие, узнать, как твои собственные люди преданы тебе!
Пожав плечами, Рафаэль прислонился спиной к лошади; его янтарные глаза сузились в ожидании момента. Двое мужчин, стоявшие слева и справа от вожака, явно нервничали, часто оглядываясь через плечо, как будто ожидали неприятностей.
— Ну так скажите мне, — поддел Рафаэль главаря и чуть не расхохотался, увидев, как тот сердито нахмурился. Никто не ждал, что Эль Леон будет реагировать вот так. Предполагалось, что он съежится от страха и начнет умолять о пощаде или по меньшей мере испугается. Теперь же его бесцеремонное поведение привело французского лейтенанта в ярость. — И что же другие говорят обо мне, лейтенант?
— Твои собственные люди предали тебя, отважная хуаристская свинья! Ты не знал этого? — Штык еще раз кольнул грудь Рафаэля. — Мальчишка из твоего лагеря — мальчишка, которого ты однажды спас, — он порассказал нам столько всего о тебе, Эль Леон, столько всего!
Рафаэль напрягся, зная еще до того, как прозвучали слова, что скажет язвительный лейтенант.
— Ты помнишь Рамона? Ты доверял ему, не так ли? — злорадствовал французский офицер. — Он у австрийцев в Гуанахуато, радостно рассказывает все, что знает.
Рамон. Значит, он не погиб! Рафаэль знал, что юноша пленник, а не предатель. Рамон не встал бы на сторону французов, потому что вся его семья была убита легионерами во время резни, и он ненавидел их всей душой. Мальчик наверняка бы погиб вместе со своими родными, если бы Рафаэль не появился до того, как ему успели перерезать горло. Мысль о том, что с Рамоном жестоко обращались и заставили его сказать вещи, которых он, вероятно, даже не мог знать, привела Рафаэля в ярость.
Легионеры так и не успели ничего понять, как в руке Рафаэля мелькнул пистолет и он трижды выстрелил. Завитки дыма поднимались от нагретого ствола, а они уже лежали на земле с выражением удивления на безжизненных лицах.
Оставив их на камнях в пыли, Рафаэль пришпорил коня и помчался в Гуанахуато к Рамону. Спасение Рамона вначале казалось ему достаточно легким делом. Одолев беспечного охранника, Эль Леон и Рамон просто вышли под покровом ночи, будто на прогулку. Никто не остановил их и не задавал вопросов — похоже, до них никому не было дела.
Примерно в двадцати километрах от Гуанахуато удача изменила им, когда их заметил австрийский патруль. Погоня закончилась тем, что Рамона ранили в плечо и Рафаэль приказал юноше уходить.
— Если тебя схватят вместе со мной, ты все равно умрешь, но если ты найдешь Хуана или Мигеля, то сможешь помочь мне, — сказал он.
В конце концов мальчик подчинился и сел на нервно гарцующего жеребца Эль Леона.
— Мы вернемся и освободим тебя, — пообещал Рамон, когда конь рванулся вперед, но Рафаэль не слишком надеялся, что он сможет сдержать свое обещание. Французы знали, кого захватили, и казнят его со всеми возможными церемониями.
Вот так Рафаэль оказался в грязном стойле резиденции Максимилиана в Куэрнаваке, ожидая fusilamiento, шквала пуль, который оборвет его жизнь. А Аманда — где она сейчас? Разумеется, с Фелипе. Он пожалел, что не может увидеть ее еще хотя бы раз…
— Но это невозможно, — настаивала Франческа, все еще стоя у окна Аманды и нервно теребя тонкий шелк любимого шарфа Аманды. — Никто не поверит, что я — это ты. Мы совсем не похожи. — Она прикусила губу, ее лицо было бледным в мерцающем отблеске фонариков, черные брови сошлись на переносице.
— Держи шарф так, чтобы он закрывал твое лицо, и никто не посмеет поднять его. Ты должна только одурачить охранников на дорожке. — Аманда протянула руку сквозь витую решетку и поправила шелк, закрывающий лицо Франчески. Они обсудили и отвергли несколько разных планов, пока, наконец, не согласились на тот, который показался им достаточно отчаянным, чтобы сработать.
Франческа надела узнаваемый шарф, который Аманда обычно носила по вечерам, так что любому было бы трудно догадаться, что это не донья Аманда прогуливается по вечернему саду. План был прост, но имел шанс на успех, и Аманда не сомневалась, что Франческа прекрасно справится со своей ролью.
— Ты знаешь, что делать? — еще раз спросила она Франческу, и девушка кивнула.
— Да, я знаю, что делать. Я только надеюсь, что все пройдет хорошо и твой друг будет свободен. Если только меня не хватятся раньше, чем я доберусь до конюшен… — Помедлив, Франческа с беспокойством спросила: — Он ведь не навредит никому, правда?
— Нет. Вопреки всему, что ты слышала о нем, он совсем не такой. Он сделает только то, что потребуется, чтобы не быть схваченным. — Аманда прикусила губу и добавила: — О, пожалуйста, будь осторожна, Франческа! Как бы я хотела пойти вместо тебя!
— Но это невозможно. — Франческа бросила на Аманду быстрый взгляд, потом просунула руку через решетку и утешающе сжала ее руки. — Он спасется, вот увидишь. Не беспокойся, Аманда.
Несколько долгих минут после того, как Франческа исчезла в темноте, Аманда стояла и смотрела ей вслед. Как это ужасно — быть так близко от Рафаэля и не иметь возможности увидеть его. Но если даже он и попытается найти ее, то будет немедленно схвачен, а его свобода гораздо важнее. Боже, сделай так, чтобы он спасся!
Рафаэль потянулся, насколько позволяли цепи, и мышцы возмущенно запротестовали. Звуки веселого праздника в бальном зале все еще плыли в ночном воздухе, а он страстно проклинал их всех. Богатые помещики-испанцы с их глупыми, пустоголовыми женами жили в роскоши за счет бедняков: Мексика построена на поту индейских пеонов, которые работают на полях и в шахтах и живут в крайней бедности. Так почему же он, землевладелец, член одной из старейших семей Мексики, сражается за систему, которая ограничит его собственную власть и влияние?
Бывали времена, когда Рафаэль не сомневался в причинах, и тогда он вспоминал отца. Дон Луис всегда настаивал, чтобы с крестьянами и пеонами, работавшими на его землях, обращались как с людьми, с достоинством и справедливостью, а не как с животными. Дон Луис также считал, что лучшие условия жизни обеспечат лучших работников, и они больше сделают, что и доказал на своих землях. Но когда имение унаследовал Фелипе, условия ухудшились, и многие, включая Рафаэля, бежали от его тирании.
Мрачные мысли мрачной ночью, криво усмехнулся Рафаэль, еще раз проверяя крепость своих уз. Железные наручники сковывали запястья и щиколотки так, что они кровоточили и болели, а мошкара тучами кружилась над ранами. Он разогнал мошкару нетерпеливым жестом и, выругавшись себе под нос, пожалел, что у него нет ружья, чтобы он мог умереть как человек.
Ночной бриз принес новые звуки, и нежный смех женщины, флиртующей с одним из охранников, проник в темную конюшню. Рафаэль расслышал несколько слов, бормотание, а когда он услышал восклицание охранника: «Сеньора Леон! Я не знал, что это вы…» — выпрямился, изо всех сил напрягая слух. Аманда? Здесь? С Фелипе? Без сомнения, это она. Значит, Фелипе приехал, чтобы позлорадствовать над его пленением и казнью, и привез с собой Аманду.
Но нет, это не голос Аманды! Рафаэль узнал бы его, этот едва заметный американский акцент, придающий особый шарм ее испанскому. Женщина говорила без акцента.
— Откройте лицо, сеньора, — извиняющимся тоном произнес стражник, но получил немедленный отказ.
— Вы ставите под сомнение мое слово, капрал? Я настаиваю на встрече с вашим начальником, лейтенантом Дюпре…
— Но, сеньора… — попытался возразить солдат, когда еще один голос оборвал его:
— Капрал! Достаточно, вы и так поставили меня в неудобное положение! — Стук сапог по каменным плитам прозвучал неожиданно громко, затем наступила тишина. — Рафаэль вскочил на ноги.
Лейтенант в безукоризненно сшитом мундире склонился над рукой дамы, скрытой за складками ткани, потом отослал пристыженного капрала.
— Оставьте нас. Теперь я сам займусь этим делом. — Он подождал, пока солдат откозырял и удалился, а затем взял женщину за обе руки, удивленно шепча: — Вы очень смелы, очаровательная леди. Я не думал, что вы примете приглашение посетить меня здесь, тем более переодетой в жену важного придворного.
— Это показалось самым подходящим способом пробраться сюда, — возразила Франческа. — Я знала, что немногие осмелятся задавать вопросы жене дона Фелипе.
Кто была эта женщина, использовавшая Аманду как прикрытие для своих романтических похождений? Рафаэль вдруг подумал, что Аманда может знать об этом и даже одобрять. В конце концов, на этой женщине был ее шелковый шарф.
Лейтенант склонился ближе: он улыбался, глядя в темные глаза Франчески и все еще держа ее за руки. Невинный флирт со стороны женщины, или… Рафаэль заметил, как стройное тело чуть отстранилось от лейтенанта, и прищурился, размышляя. Это был явно не обычный флирт с привлекательным мужчиной. Все его чувства обострились. Он играл в эту игру слишком много раз, чтобы не узнать сигналы, которые подавала женщина, и понял, что она переоделась Амандой для какой-то другой цели. Ему не потребовалось много времени догадаться, что ее послала сама Аманда.
В конце концов Франческа придумала предлог, чтобы на несколько минут избавиться от лейтенанта. Она послала его за бокалом охлажденного вина с императорских столов.
— Вас не будет всего несколько минут, и… ну… ваши люди могут распустить слухи, если увидят, что я оставалась здесь слишком долго. Ну что может случиться? Я посижу вот на этой скамейке и подожду…
Пообещав скоро вернуться, лейтенант исчез в темноте, скрывающей дорожку, ободренный дружеским тоном Франчески и уже предвкушающий предстоящую долгую ночь. Много недель у него не было женщины, если, конечно, не считать рыдающих крестьянок в деревнях, которых легионеры насиловали. Франческа представлялась ему страстной, очаровательной женщиной из высшего общества, и лейтенант Дюпре очень тщательно продумал свою стратегию обольщения. Он даже не ожидал, что она сработает так быстро, но отнес столь скоропалительный успех на счет своей привлекательной внешности и шарма, которые еще никогда его не подводили.
— Наконец-то он ушел! — Голос из темноты конюшни напугал Франческу. Она резко обернулась, помедлила немного и отважно вошла внутрь. Ее сердце неистово колотилось, во рту пересохло. Что, если Аманда доверилась мужчине, который не заслуживает этого…
— Вы Рафаэль? У меня для вас поручение от Аманды…
— Надеюсь, она в порядке? Фелипе не обидел ее? — В голосе пленника звучало беспокойство, но все же он оставался ровным и спокойным, и Франческа решила, что ему можно доверять.
— Si, она в порядке, хотя дон Фелипе запер ее в спальне. Она послала меня помочь вам…
Франческа подошла ближе к двери стойла, заглянула внутрь и в отблеске фонаря увидела лицо пленника. Синяки и ссадины испортили бронзовую кожу, но, вне всякого сомнения, мужчина был красив, и Франческа понимающе улыбнулась. Такой мужчина может украсть сердце женщины, и теперь она ясно поняла, почему Аманда готова рисковать чем угодно, чтобы помочь ему.
— Вот, — отрывисто произнесла она, — я принесла вам пистолет и нож. Надеюсь, мой отец не догадается, кто их украл. К сожалению, у меня нет ключа от ваших цепей, и я не знаю, где его хранят. Вам придется постараться сделать все возможное вот этим; надеюсь, это поможет.
— Ключ на большом кольце в конторе лейтенанта. Если вы пойдете с ним, то увидите ключ висящим на стене за дверью…
— Но я не могу! Я и без того очень рискую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46