После безуспешных попыток восстановить ее взял курс на восток и летел до тех пор, пока из-за полной выработки бензина не остановились оба мотора. Экипаж считал, что все еще находился над территорией, занятой врагом, хотя летел уже в районе Волоколамска. Летчик произвел вынужденную посадку в поле с убранным шасси. Экипаж отделался травмами. С самолетом дела обстояли хуже - он был сильно поврежден.
На место вынужденной посадки командир полка направил группу инженерно-технического состава. Но отремонтировать самолет не удалось. А он нужен был полку непременно: ведь на его борту оставалась надпись: «Михаил Батовский». Самолет разобрали и переправили на ближайший аэродром по частям.
Решить эту задачу оказалось не просто, так как там располагались истребители и разжиться запчастями у них не удалось. Сделать же предстояло многое: заменить оба мотора, хвостовое оперение, мотогондолы, шасси. Фактически самолет собрали из частей, которые доставлялись с авиазавода, а также с соседних аэродромов.
Для облета и перегона «пешки» вызвали экипаж Михаила Глебова. Задание было обычное, но экипаж смущало то, что проверить нивелировку самолета оказалось невозможно. А дело это нужное, сложное, тонкое. Если нивелировка нарушена, то после отрыва «пешки» от земли самолет мог свалиться на крыло, слишком задрать нос или, напротив, опустить его. Однако командир был уверен, что специалисты сделали все на совесть, и решил облетать машину без проверки нивелировки. В этой уверенности укрепил его и техник самолета Михаил Поляков.
Глебов понимал, что без риска здесь не обойтись, и решил облетать машину без экипажа, а для сохранения центровки в кабине стрелка-радиста закрепить груз, равный весу среднего человека. Однако штурман Герой Советского Союза Юрий Бахвалов и стрелок-радист Василий Погорелов не согласились с ним.
- Это как же получается, командир, - сказал Погорелов, - вы техникам доверяете, а мы - нет?
- Правильно, - поддержал его Бахвалов, - если облетывать машину, то всем экипажем, как и положено!
Последнюю точку поставил техник Михаил Поляков:
- Вместо штурмана должен лететь я. Глебов не возражал против такого варианта.
В день облета погода выдалась как по заказу. Было солнечно, безветренно. После запуска моторов и опробования их на всех режимах Глебов вырулил Пе-2 на взлетную полосу. Выполнил несколько разбегов. Заметных отклонений в поведении самолета не было. А каково будет в воздухе?
Глебов повел машину на взлет.
- Шасси не убирайте, - предложил Поляков. Выполнили пару кругов над аэродромом. Рулей Пе-2 слушался, на всех режимах вел себя устойчиво. Приземлились. Выполнили послеполетный осмотр. Все было в норме, за исключением одного: в тех условиях невозможно оказалось проверить уборку и выпуск шасси на земле, а без этого убирать их в воздухе запрещалось категорически.
- Пойдем с выпущенными шасси, - принял решение Глебов. - Ничего особенного. Топлива у нас достаточно.
На следующий день экипаж Глебова благополучно произвел посадку на своем аэродроме. Однако будь тогда у экипажа газета с описанием подобного случая, он действовал бы куда увереннее…
Оперативная обстановка на фронте к концу июля - началу августа сложилась для советских войск благоприятно. За два месяца они окружили и уничтожили витебскую, бобруйскую и минскую группировки гитлеровских войск. Группа армий «Центр» практически оказалась разгромленной. Цель стратегической операции «Багратион» была достигнута: Белоруссия освобождена от немецко-фашистских захватчиков, советские войска начали освобождение Литвы, Латвии, Полыни, подошли к границе Восточной Пруссии. В достижении этой блестящей победы большую роль сыграла фронтовая разведка, в том числе и воздушная. Экипажи Пе-2 многократно фотографировали вражескую оборону, особенно па направлениях главных ударов. Полученные фотопланшеты с обозначением оборонительных сооружений, огневых позиций артиллерии и минометов являлись достоверными документальными данными, благодаря которым были выявлены наиболее слабые места в системе обороны гитлеровских войск.
Командующий фронтом генерал И. X. Баграмян высоко оценил действия разведки в освобождении Белоруссии, особенно в Витебско-Оршанской операции. Войсковые разведчики, в том числе и воздушные, особо отличившиеся в боях, отмечены наградами Родины.
Над землей Прибалтики

Август 1944 года выдался в Прибалтике жарким, душным. Войска 1-го Прибалтийского фронта вели ожесточенные бои на подступах к Риге, Шяуляю и Каунасу.
Однако и на войне были не одни бои, случались и праздники. 1 августа 11-й отдельный разведывательный авиаполк отмечал двойной праздник: вторую годовщину со дня формирования и присвоение ему наименования «Витебский». Правда, первая половина дня прошла по-фронтовому буднично: экипажи выполняли боевые вылеты на разведку войск противника. После обеда в полку состоялось торжественное построение, на котором присутствовали представители 3-й воздушной армии во главе с начальником штаба генералом Н П. Дагаевым, 1-го Прибалтийского фронта. Построением командовал уже не подполковник В. Л. Дробышев, который убыл к новому месту службы на должность заместителя начальника штаба бомбардировочной дивизии, а бывший начальник разведки полка майор Юрий Михайлович Рязанов. Как только показались знаменосцы со взводом сопровождения, он подал команду:
- Полк, равняйсь! Смирно! Равнение - на Знамя!
Обветренные, мужественные лица воздушных разведчиков и наземных специалистов дружно повернулись в сторону развевавшегося Боевого Знамени. Его нес на вытянутых руках Герой Советского Союза капитан Владимир Свирчевский в сопровождении двух ассистентов с обнаженными клинками. Четко печатая шаг, знаменосцы прошли вдоль строя и остановились у трибуны. Генерал
Дагаев торжественно зачитал приказ Верховного Главнокомандующего о присвоении полку наименования «Витебский», поздравил авиаторов с обоими полковыми праздниками и пожелал новых боевых успехов в разгроме немецко-фашистских захватчиков. Затем он вручил ордена и медали многим летчикам, штурманам, стрелкам-радистам, инженерам, техникам, механикам, штабным работникам, отличившимся при освобождении Белоруссии.
Вечером состоялся большой концерт. Выступали артисты фронтового ансамбля песни и пляски. Струнный оркестр под управлением штурмана старшего лейтенанта С. Ногорожина исполнил русские народные и советские мелодии. Под аккомпанемент этого оркестра пели так, что порой заглушалась музыка. Авиаторы под руководством Мартьянова (и после назначения на должность командира полка он остался на «посту» хормейстера) тоже исполнили несколько песен. Особенно дружно воины аплодировали Дмитрию Лапсину, Якову Орлову и самому Георгию Мартьянову. Они веселились бы до утра. Но командир полка приказал:
- Товарищи, пора отдыхать. Завтра - полеты.
Оперативная обстановка па правом крыле фронта осложнилась: фашистское командование бросало против наших наступавших дивизий на юго-восточных подступах к Риге все новые силы, стремясь не допустить советские войска к этому важному стратегическому пункту. Командующий фронтом генерал армии И. X. Баграмян решил отрезать пути отхода вражеских войск на Курляндский полуостров. Он приказал командиру 3-го механизированного корпуса генералу В. Т. Обухову нанести стремительный удар в направлении Тукумса, выйти к Рижскому заливу и отрезать пути отхода группе армий «Север».
Глубокий прорыв войск 1-го Прибалтийского фронта на шяуляйском направлении нарушил взаимодействие групп армий «Центр» и «Север». Гитлеровское командование стремилось во что бы то ни стало восстановить это взаимодействие. Оно начало спешно перебрасывать на Курляндский полуостров танковые дивизии, снимая их с южных направлений. Перед воздушными разведчиками встала задача повседневно с предельным вниманием следить за дорогами, идущими из Восточной Пруссии.
10 августа экипажи капитана Владимира Свирчевского и старшего лейтенанта Михаила Глебова обнаружили выдвижение танков, орудий и автомашин с территории Восточной Пруссии. Колонны фашистских войск переправились через Неман и выдвигались в северном направлении. Несмотря на то что эти войска прикрывались истребителями, экипажам удалось сфотографировать их. Фотопланшеты срочно доставили в разведотдел штаба фронта. Стало ясно, что противник выдвигал танковую дивизию. Через двое суток радиоразведчики засекли работу радиостанции уже знакомой им гитлеровской танковой дивизии «Великая Германия».
Однако этих данных было недостаточно, чтобы сделать определенные выводы. Требовался «язык». Эту задачу решила - и довольно успешно - разведгруппа, которая действовала в тылу врага. На одной из дорог группа устроила засаду. На нее нарвались два фашистских бронетранспортера. Подпустив их на близкое расстояние, разведчики забросали врага противотанковыми гранатами. Бронетранспортеры загорелись. Гитлеровцы выскочили из них, бросились наутек, но разведчики схватили их. На допросе пленные показали, что они служат в разведотряде танковой дивизии «Великая Германия», которая получила задачу взять город Шяуляй.
На следующий день разведчики, действовавшие в тылу противника, захватили в плен военнослужащих из 5-й и 14-й танковых дивизий гитлеровцев. Радиоразведчики засекли работу радиостанции корпусного типа - она поддерживала постоянную связь со штабами трех танковых дивизий.
Теперь уже не было сомнения, что противник перебросил на это направление танковый корпус с задачей захватить Шяуляй, а затем ударом на Елгаву восстановить взаимодействие групп армий «Центр» и «Север». В этой обстановке воздушные разведчики получили задачу буквально не спускать глаз с шяуляйского направления.
Ранним утром 16 августа загремела артиллерийская канонада. Танки и мотопехота противника при поддержке авиации перешли в наступление. Находившийся в воздухе экипаж Михаила Глебова обнаружил, что танки и автомашины гитлеровцев выдвигаются на Куршенай. Офицеры разведотдела фронта, получив эти данные, сделали вывод, что враг намерен нанести в направлении Шяуляя два удара: один из района Кельмы, другой от Куршеная. Об этом немедленно сообщили в штаб 2-й гвардейской армии, сражавшейся на предполагаемых направлениях ударов противника. Командующий армией усилил их противотанковыми средствами, а командующий фронтом направил на угрожаемые направления две истребительно-противотанковые бригады.
Разгорелись тяжелые бои. Фашисты несли большие потери в танках и живой силе, их наступление вскоре захлебнулось. Однако враг не отказался от своего замысла и продолжал бросать в бой танки числом по 40-50 машин, пытаясь все-таки прорваться в Шяуляй. О подходе этих сил информировал командование армии и фронта находившийся в воздухе на высоте 5000 метров экипаж лейтенанта Николая Георгиевского (штурман лейтенант Николай Тюрин, стрелок-радист старшина Виктор Глотов). Но на «петлякова» напали два «Фокке-Вульфа-190». Экипаж вынужден был принять воздушный бой, продолжая передавать на землю развединформацию. Штурман и стрелок-радист обрушили на стервятников шквал пулеметного огня, сбили оба фашистских истребителя. Они рухнули на землю на глазах у сражавшихся воинов 2-й гвардейской армии, которые тут же сообщили об этом в штаб 3-й воздушной армии. За этот подвиг все члены экипажа лейтенанта Георгиевского награждены орденами.
В середине августа полк майора Г. А. Мартьянова, не прекращая боевой работы, перелетел на аэродром Паневежис. Экипажи видели с воздуха литовскую землю - перелески, зеленые поляны, удивительные зеркальные озера, тихие полноводные реки с небольшими хуторами на берегах. Над всей землей стлался горький дым войны. Видели авиаторы с высоты и хмурые воды Балтийского моря.
В разгар сражения на Курляндском полуострове возвратился из госпиталя старший лейтенант Сергей Мосиенко. Он тут же попросился на задание. Майор Г. А. Мартьянов разрешил, поставив экипажу задачу разведать дороги в тылу противника.
19 августа экипаж старшего лейтенанта Мосиенко обнаружил выдвижение до 100 фашистских танков и 40 орудий от Салдуса к Ауце, а в районе населенного пункта Круоняй - сосредоточение до 60 танков и 30 автомашин с пехотой, по дороге, что тянулась от Тельшяя до Тришкяя - 40 танков и 240 автомашин. Эти данные командир экипажа передал по радио в штаб полка. Встал резонный вопрос: что задумал враг?
Радиоразведчики доложили командованию о перемещении на север радиостанций фашистских танковых дивизий, которые действовали на шяуляйском направлении.
В штабе фронта пришли к выводу: в связи с неудавшимся наступлением в районе Шяуляя гитлеровцы перегруппировали танковые дивизии, которые двинулись к северу, очевидно для нанесения удара в районе Жагаре, Ауце, Добеле.
На следующий день экипаж старшего лейтенанта С. Мосиенко (штурман лейтенант Крутофал, стрелок-радист старший сержант Козлов) вылетел на разведку в район Ауце с задачей сфотографировать этот населенный пункт. До намеченной цели «петляков» дошел благополучно, встал на боевой курс. Когда же лейтенант Крутофал включил фотоаппараты, 10 истребителей «Фокке-Вульф-190» попытались атаковать разведчика. Однако наши «яки» связали фашистов боем. В воздухе завертелась карусель. Полет Пе-2 шел строго по заданному курсу.
Паре «фоккеров» удалось все-таки прорваться к нему и пробить бензобак. «Петляков» загорелся в самом конце боевого курса, когда фотографирование было уже закончено. Сергей Мосиенко бросил машину в скольжение. Пламя исчезло. Но едва командир экипажа перевел «пешку» в горизонтальный полет, прижатый было воздушной струей огонь забушевал снова. Мосиенко еще раз ввел пикировщик в скольжение и увидел, что пламя сбито, не стало и дыма. Летчик взял курс на свою «точку». Тут-то Мосиенко и заметил, что левый мотор вышел из строя. Весь маршрут пришлось тянуть на одном правом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28