Ну а выглядит так, что рехнуться можно.
А как она на него смотрит? Да стоит ей сложить губы бантиком и распахнуть свои бархатные глазищи, как у него торчит торчком! (Ничего себе каламбурчик!) А когда он ласкал ей грудь, она так стонала, что он чуть не…
— Рик, ты где?
Он вздрогнул и покосился на Артура.
— Ты пропустишь поворот.
— Черт! — Рик крутанул руль и, чудом избежав столкновения, перескочил в крайний ряд.
— Ты что, приятель?! Эдак я без времени поседею! — Артур вытаращил на него глаза и оглянулся.
Рик тоже покосился в зеркало заднего вида. Водитель машины, которую он подрезал, сделал рукой непристойный жест.
— Не будет в другой раз зевать! — буркнул Рик.
Артур усмехнулся.
— Старик, да что на тебя нашло? Я тебя не узнаю. — Он покачал головой. — Сам на себя не похож.
Это точно! Да он и сам себя не узнает. А чему тут удивляться? С тех пор как приехала Моника, у него ни минуты покоя. Хотя объективности ради надо признать, что с ее появлением жизнь стала на удивление разнообразной. Ведь он годами ничего, кроме работы, не видел. Черт! Не будь Моника племянницей босса, все было бы прекрасно.
Рик покосился на Артура: тот изучал авиабилет.
— Арти, можно вопрос?
— Валяй.
— А Моника будет работать в компании? Артур хмыкнул.
— Вряд ли. Ты ведь знаешь отца. У него на редкость допотопные взгляды на этот счет. А у тетки Стефании и того хлеще. Ни за что не позволит Монике работать.
— А твои милые родственнички хоть понимают, что на дворе нынче двадцать первый век?
— Похоже, нет. — Артур ухмыльнулся. — Только один я иду в ногу со временем. И не хочу, чтобы женщины в семье ходили в черном и перманентно с пузом.
— Арти, я серьезно. Моника толковая и здорово разбирается в деле. От нее компания лишь выиграет.
— Послушал бы тебя отец! Вряд ли ему понравится, что ты подстрекаешь Монику к бунту. — Артур пристально взглянул на Рика и добавил: — Сдается мне, что на самом деле тебя беспокоит нечто совсем другое.
— Меня? И что же, например?
— Не знаю… По-моему, ты переживаешь по поводу офисных сплетен.
— Что за сплетни? — У Рика упало сердце. Неужели на фирме уже судачат по поводу Моники? А может, по поводу его работы? — Я ничего не слышал.
— Да никаких сплетен нет. Просто я неудачно выразился. Хотел сказать, что ты волнуешься зря. Тебе что-то пригрезилось. — Артур покачал головой. — Приятель, ты у нас совсем заработался. Тебе давным-давно пора в отпуск. Вот я вернусь, а ты поезжай. Хотя бы на недельку.
— Там видно будет, — уклончиво ответил Рик. А на дороге уже замелькали указатели многочисленных терминалов аэропорта Ла-Гуардиа. — Арти, следи за указателями. А то еще проскочим нужный поворот, а потом будем давать кругаля, а то и вовсе, не дай Бог, застрянем.
Они прекратили разговор и вскоре свернули к нужному терминалу. Стоянка была забита до отказа. Рик подъехал к зданию аэровокзала как можно ближе, вышел из машины, достал из багажника чемодан и быстро вернулся за руль.
Артур выскочил из машины и, вытащив с заднего сиденья видеокамеру и дорожную сумку, наклонился к открытому окну.
— Старик, спасибо, что подбросил. А насчет отпуска я вполне серьезно. Отдохну и со свежими силами буду держать оборону. Неделю, а то и две. Будем надеяться, что фирма не развалится.
— Ладно. Я подумаю. Счастливого тебе отдыха. — Рик начал поднимать окно, а Артур направился к аэровокзалу. — Арти, подожди!
Артур обернулся.
— Может, когда вернешься, возьмешь на себя Монику? Хотя бы на недельку.
— Легко! — И Артур помахал ему на прощание рукой.
Легко? Ну это вряд ли. Монике такая замена наверняка не понравится. Более того, она обидится и будет права. По-своему. Нет, нужно положить всему конец, пока еще не слишком поздно.
Внезапно Рик почувствовал себя чертовски виноватым.
С того злополучного вечера, когда они ходили в ночной клуб, прошла уже неделя. Моника и Рик по-прежнему проводили целые дни вместе: ходили по музеям, видели Статую Свободы, поднимались на смотровые площадки Эмпайр-стейт-билдинг. А по вечерам посещали рестораны или театры. Но Рик больше ни разу не целовал Монику, и она начала беспокоиться.
Неужели она сделала что-то не так? Нет! Теперь она уже достаточно хорошо изучила Рика и чувствовала: он хочет ее целовать. Но сознательно сдерживает себя и сохраняет дистанцию, чтобы у нее не было возможности его спровоцировать. Моника очень переживала. Только Ричард не понимает одного: она ни за что не сдастся. И сделает по-своему. Ведь она настойчивая.
Мама называет ее упрямой, а братья — упертой, но сама она предпочитает считать себя настойчивой.
Моника покосилась на Рика: он изучал колонку «Досуг». Брови сдвинуты, губы сжаты… Ей больше нравится, когда губы у него мягкие и ласкают ей грудь.
— Может, для разнообразия сходим в кино? — предложил Рик, поднимая глаза от газеты. — Что бы вы хотели посмотреть?
Моника вздохнула. Она бы хотела пойти потанцевать, на что Ричард уже второй вечер подряд неизменно твердит: лучше как-нибудь в другой раз. А ведь другого раза может и не быть. Скоро она вернется во Флоренцию. Под недреманные очи отца с матерью. Какая тоска!
— Моника?
— Что?
— Я спросил, какой фильм вы хотите посмотреть.
— Никакой! — Она плюхнулась рядом с ним на диван в гостиной и закинула ногу на ногу. Как все-таки здорово ходить в джинсах! И как она будет обходиться без них дома? — Я хочу потанцевать.
От ее близости Рик сразу напрягся. Он что, ее боится? Ведь она не кусается.
— А почему вы не хотите сходить в кино?
— В кино я могу сходить и дома.
— И на танцы тоже можно сходить дома. Она покачала головой.
— Нет, на танцы меня не пустят.
— Как это — не пустят?
— Я имею в виду одну. С провожатой, пожалуйста. Как-то раз я имела глупость пойти на танцы с теткой Клементиной. Больше не хочу.
— А что случилось?
— Ничего особенного. Просто она отпугивала от меня всех кавалеров. В результате весь вечер я проторчала у стенки в обществе милой тетушки.
Рик расхохотался.
Моника опустила глаза и молча рассматривала накрашенные, красным лаком ногти. Нет, Рик не понимает, в какой строгости ее держат родители.
— Извините, если я вас обидел. — Рик коснулся ее ноги в самолично проделанной Моникой прорези на колене. — Просто я подумал, что вы пошутили.
— Какие уж тут шутки! — Моника вздохнула и подняла на него глаза, Прочтя на его лице жалость, рассердилась и снова отвела взгляд.
— Ну и чем же вы занимаетесь целыми днями дома? — спросил он, не убирая руки.
И сердиться на него становилось все труднее и труднее. Может, он наконец-то перестанет держать дистанцию?
— Чем занимаюсь? Вообще-то, я вернулась домой только два месяца назад. — Она пожала плечами. — Много читаю. А некоторые книги перечитываю. Например, «Войну и Мир» и свою любимую Джейн Остин. А еще готовлю еду и шью. Правда, мама не видела одежду, которую я приготовила для поездки в Нью-Йорк.
— Я так и думал! — ухмыльнулся Рик и уже серьезным тоном продолжил: — Но ведь вы окончили школу, а потом еще и колледж. Почему бы вам не пополнить трудовые резервы?
Она нахмурилась.
— Как это?
— Почему бы вам не устроиться на работу? — с улыбкой пояснил он.
— Да вы что! Это еще хуже, чем ходить на танцы без тетки Клементины.
— Я вас не понимаю. Вы такая умная и разбираетесь в бизнесе. Зачем же вы учились, если теперь не хотите использовать, полученные знания?
— Вы рассуждаете прямо как мой отец. — Моника вспомнила, чего ей стоило уговорить отца отправить ее учиться в колледж. Она и просила, и молила, а в конце концов потребовала. И добилась. Она вздохнула и поменяла позу. — Хотите еще вина?
Рик покачал головой.
Схватив свой бокал, Моника вскочила и подошла к винному бару за бутылкой шардонэ.
— Только вы не обижайтесь, пожалуйста. И не думайте, что я осуждаю вас. Или вашу семью. Просто переживаю, вот и все.
Моника взяла бутылку и, вернувшись на диван, с минуту молча таращила на него глаза.
— Переживаете? Почему?
— Потому что вы мне нравитесь.
— Правда?
— Конечно. — Он взял у нее из рук бутылку и налил себе полбокала.
Моника улыбнулась. Значит, она ему на самом деле нравится.
— Я хотела вас кое о чем спросить, но…
— О чем? — спросил он.
Она налила себе вина и поставила бутылку на столик.
— Может, расскажете мне о работе компании поподробнее?
Он засмеялся.
— Да вы знаете больше моего!
Монику переполняла гордость. Пусть его слова были неправдой, но очень приятно, что Ричард о ней столь высокого мнения.
— Это не так. Просто иногда я слушаю, как отец говорит о делах по телефону, и бываю вместе с ним на винодельне. Вот и все. — Она пожала плечами. — Я мало знаю.
Рик посерьезнел.
— А хотели бы знать больше?
— Конечно, хочу. Я могла бы ходить вместе с вами в офис по утрам, а потом…
Рик поднял руку, и в его глазах промелькнуло сомнение.
— А как же ваш дядя? Что он на это скажет?
Ну вот так всегда! Все зависит от того, что скажут или подумают ее близкие. Впрочем, она сама виновата ничуть не меньше.
— Дядя Микеле давным-давно живет в Америке. Он привык к городской жизни и современным обычаям. И ни слова не сказал на то, что я хожу в джинсах и крашу ногти. Ему все равно.
— Но ему не все равно, как относятся к этому ваши мать и отец.
Она тяжко вздохнула и произнесла на итальянском несколько словечек, за которые монашки ее по головке точно не погладили бы.
— А дяде Микеле совсем необязательно знать обо всем, чем мы с вами занимаемся.
Рик прокашлялся и изрек:
— Аминь.
— Тогда завтра утром я иду с вами в офис? Да?
— Не знаю. Мне нужно подумать.
— А что тут думать? Я приду утром. Пока дядя Микеле еще спит.
Ричард все сомневался.
— А как быть с остальными? Что подумают Бруно и Карло? Представляете, как они удивятся, если встретят вас в офисе?
— Вряд ли эти двое появляются там раньше десяти. — Она хмыкнула и отмахнулась. — Разве я не права?
Рик попытался скрыть улыбку, но ему это удалось лишь отчасти. Моника уже научилась читать по его лицу. Когда он сердится, его серо-зеленые глаза светлеют. А когда возбуждается, становятся глубже и темнее. Ей нравится, когда они у него темнеют. Жаль только, что последнее время он ее так упорно сторонится.
Рик помолчал, а потом согласился:
— Ну ладно. Завтра утром придете вместе со мной в офис на пару часов.
— Итак, завтра с утра пораньше у нас свидание. — Моника подняла бокал и отпила глоток.
Рик закатил глаза.
— Нет, никакое это не свидание. Она засмеялась.
— Ну а сегодня вечером? — И, поставив бокал на столик, чуть пододвинулась к нему. — Что мы будем делать сегодня вечером?
Рик перевел взгляд на ее бокал.
— А вам не кажется, что сегодня вы приняли шардонэ более чем достаточно?
— Вам виднее, Ричард. — Она убрала прядь волос, упавшую ему на лоб. — Для итальянцев вино все равно что вода. С тех пор как мне исполнилось десять, мне каждый день давали стакан вина, когда я приезжала домой на выходные.
Рик свел брови, и глаза у него стали совсем зелеными. Что бы это значило? Похоже, она еще не настолько хорошо изучила его настроения.
— И вы разрешите пить вино своим детям?
От изумления Моника не нашлась что сказать и молча смотрела ему в лицо. О детях она еще не думала. То есть, конечно же, она понимала, что у нее будут дети. Разве можно подвести своих родителей и не подарить им внуков? Но ей и в голову не могло прийти, что Ричарда могут интересовать подобные вещи.
Только сама Моника не хотела думать об этом сейчас. При мысли о детях она не могла не думать о том, что ее ждет во Флоренции. А ее ждет скучная серая жизнь в браке со скучным серым человеком, который только и думает об урожае винограда, о доходах и расходах… Впервые мысль о том, что ей предстоит провести жизнь в браке без любви, привела ее в ужас. Душу сжала ледяная тоска. Насколько легче было быть послушной дочерью раньше, пока она не приехала в Нью-Йорк и не попробовала вкуса свободы!
А главное — пока не познакомилась с Ричардом.
— Моника, вы где?
Она вздрогнула и часто-часто заморгала.
— Я не хочу говорить ни о замужестве, ни о детях.
— Ну и ну! А кто говорит о замужестве?
— Но ведь прежде, чем заводить детей, выходят замуж. Разве нет?
— Совсем необязательно. Впрочем, я имел в виду нечто другое. Я думал о социальном аспекте.
— Неважно. Я не хочу… — Она осеклась. — А что значит «социальный аспект»?
— Просто мне вдруг пришло в голову, насколько в обществе изменились представления о воспитании детей. В наше время, во всяком случае здесь, в Америке, приобщать детей к алкоголю с раннего детства уже не приветствуется.
— А у вас будут дети?
Он немного опешил и не сразу ответил:
— Конечно, будут. Когда-нибудь.
— Скоро?
— А я думал, мы с вами решаем, какой фильм пойдем смотреть. — И он снова углубился в газету. — Кстати сказать, нам нужно поспешить, а то мы никуда не успеем.
— На танцы мы всегда успеем.
— Моника, ведь я вам уже говорил.
— Отлично. — Она с решительным видом поставила бокал на столик. — Не хотите идти в город, не надо. Пойду одна.
— Что еще вы придумали?
— Ничего. — Она встала и, тряхнув волосами, заявила: — А насчет дяди Микеле не беспокойтесь. Он не узнает, что я была в городе одна.
— Одна вы никуда не пойдете. И я уже говорил: никаких танцев сегодня.
Моника твердым шагом направилась к себе в комнату переодеваться.
— Моника, я не шучу.
— Ричард, извините, что я вас не провожаю, — бросила она через плечо и, услышав, что он тихонько ругнулся, довольно ухмыльнулась.
— Моника!
Она вошла в свою комнату и плотно затворила за собой дверь. На стоячей вешалке висело подготовленное к сегодняшнему вечеру синее платье. Сбросив туфли, она расстегнула молнию на джинсах. Интересно, почему Ричард до сих пор не стучит к ней в дверь? Он что, на самом деле ушел? Неужели допустит, чтобы она отправилась в город одна?!
Хотя какая разница? Подумаешь, одна так одна. Не заблудится. Скажет водителю такси адрес — и все дела. Доллары у нее, слава Богу, есть. И кредитная карточка тоже. Как говорит Ричард, базара нет.
Моника стянула джинсы, сняла блузку и надела платье. После недели хождения в тесной узкой одежде она пришла к выводу, что это не есть здорово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25