Управда вдруг склонился, как бы в обожании, перед пышной Панагией. В мерца
ющих отблесках свечей обрисовывалась вся его фигура, в холсте, обвивавше
м ноги и собранном у лодыжек кольцами мягких складок, в тунике из светлой
ткани, слабо опоясанной у стана. Потом проник в один из кораблей, замыкавш
ийся решетчатой железной дверью, не защищавшей от дуновения ветра. Когда
они приблизились к ней, их овеяло дыхание побережья Золотого Рога, котор
ый предстал пред ними в пенистых завитках воды, с легкими ладьями, плясав
шими на трепетных волнах, раздувая паруса. Взяв Управду за руку, Гараиви о
торвал его от лицезрения ночи, наполненной ровным дыханием залива, вспен
енные воды которого говорили о бесконечной дали иных берегов, там, за оче
рченным устьем Золотого Рога, против которого вдали было Сикоэ.
Поднявшись назад, они миновали нарфекс, и священник провожал их, волоча с
андалии и простирая им во след дрожащий огонек восковой свечи в отверсти
е верхнего края двери. Они пересекли площадь, вымощенную плитами, пошли в
доль стены с вырезанными в ней узкими окнами и спустились по улице, выход
ившей к Карсийским воротам. Когда они проходили мимо Влахерна, Спафарии
равнодушно смотрели на них при свете факелов, вонзенных в щели стен и бро
савших далекие отблески.
Ц Сепеос там. Но нельзя говорить с ним, Ц промолвил Гараиви. Ц Мерзостн
ый Константин может догадаться, что есть сношение между нами и Зелеными
и прикажет его пытать.
Он, однако, обернулся и вслед за ним Управда. В глубине ворот, часть которы
х обагрялась огнем факелов, пред ними отчетливо вырисовывался Сепеос. По
добно другим стражам стоял он, выпрямившись, с длинным мечом на плече, с же
лезным чешуйчатым щитом, сверкавшим в озарении огней, полускрывавшим кр
ай его кольчуги.
Ц Через Сепеоса мы привлечем к себе всех Спафариев, Ц решил Гараиви, Ц
ас Солибасом на нашей стороне Зеленые. Гибреас усиливает нас православн
ыми. Он объявил, что ты предопределен. Когда настанет решительный час, Упр
авда, ты сделаешься Базилевсом, а сестра твоя Виглиница, которая ждет нас
нетерпеливо, будет сестрою Базилевса. А я, я всегда пребуду вашим слугой, с
лугой вас обоих вместе с Солибасом и Сепеосом, которые столь же бдительн
ы, как я!
Перед ними раскинулись пологие улицы предместья на пятом холме, еще ожив
ленные движением толпы.
Узкий проход в дом освещался тремя оловянными светильнями, прикрепленн
ыми к закопченному своду. Быстро приблизилась Виглиница, очень бледная,
ростом выше брата, даже выше Гараиви. С загоревшимся взором поцеловал по
чтительно набатеянин ее мягкую влажную руку и удалился. Виглиница увела
меж тем Управду, дрожа от волнения и радуясь, одновременно, видя его верну
вшимся целым и невредимым.

II

Занавес, снизу прикрепленный к длинному ларю, стоявшему на каменных плит
ах пола, замыкал один конец обширного покоя. Яркий солнечный свет вливал
ся в высокое решетчатое окно, отражался на крышке низкого стола с толсты
ми ножками, играл на утвари, беспорядочно расстеленной, на алых подушках,
раскинутых по длинношерстным козьим шкурам, на треножных скамьях, варва
рских иконах Приснодевы и Иисуса в желтых выделявшихся на фоне стены вен
цах, на медном ведре, выпуклом, как щит, кувшинах, суживавшихся книзу, на ра
збросанных одеждах. Медленно поднялась Виглиница со смятого, окрашенно
го в ярко зеленый и Красный цвет ковра, на котором она лежала. Белолицая, с
расшитым четырехугольником, украшавшим ее грудь, расправила она стан, чу
вствуя потребность движения, откинула широкие рукава своей одежды, расп
устила могучую волну золотистых волос, покрывавших плечи ее и нагие руки
, ожививших ее молочно-белое лицо, усеянное веснушками, отличавшееся ясн
ыми очертаниями, низким упрямым лбом, закругленным двойным подбородком.
Мимолетно скользили по просторному покою ее синеватые животно-прекрас
ные глаза, поочередно останавливаясь то на высоком решетчатом окне, то н
а суженных кувшинах и разбросанных одеждах, на медном ведре, на варварск
их иконах и скамьях, на покрывавших длинношерстые шкуры подушках. Приста
льно разглядывала она узоры, вырезанные в тяжелом дереве ларя, по углам о
кованного резным, высеченным, чеканным железом, замечательного своим пр
ичудливым замком, изображавшим пасть зверя поанта или крокодила или опо
сентора, Ц отпиравшуюся тяжелым ключом. Наконец, она направилась к ларю
и открыла его, как бы желая развлечься видом содержимого.
В нем хранились: золотой сарикион Ц плоский венец, украшенный драгоценн
ыми камнями, держава из вызолоченного серебра, серебряный крест с выреза
нными на его расширявшихся концах ликами Святых с главой Приснодевы, гру
дь которой украшалась рубином, в середине скрещения; медный меч с чеканн
ым медным поясом, пурпурная хламида, туника и порты из голубого шелка, пур
пурные туфли с вышитыми золотом орлами, евангелие на пергаменте, писаное
киноварью; беспорядочно рассыпанные по всему ларю медали и монеты време
н Базилевса Юстиниана.
Виглиница, довольная, извлекла все это на ковер, разостланный по плиточн
ому полу, любовалась, перебирала в своих влажных пальцах. Потом украсила
чело золотым венцом с драгоценными каменьями, открыла евангелие и начал
а расхаживать медленно и величественно, осанкой своей как бы требуя поко
рности народов, унижения людей. Наконец, положила золотой венец с драгоц
енными каменьями и Евангелие, писанное киноварью на крышку ларя, где их н
астиг и расцветил солнечный луч, и стояла, любуясь сверкающими самоцветн
ыми камнями и читая кроваво-алые письмена книги, на открытой странице ко
торой начертано было имя Юстиниана. Она присела на корточки под нижним к
арнизом решетчатого окна, и ее волосы раскинулись золотистыми волнами. И
здалека овевало ее обаяние золотого венца, Евангелия, креста, державы, хл
амиды, голубой туники, голубых шелковых портов, меча и туфель с золотыми о
рлами. Символы Верховной Власти, они предназначались скорее ребенку, чем
взрослому. Меч был не длиннее лезвия кинжала, легкая хламида походила на
женскую одежду. Туника и порты были укорочены, пурпурные туфли пришлись
бы как раз впору брату ее Управде, а серебряный крест и серебряная вызоло
ченная держава не обременили бы его тонких рук. Лишь золотой венец выдел
ялся своей величиной, да Евангелие было тяжелым, и потому примеряла она в
енец и носила Евангелие в руках.
Она и брат родились на берегу голубой, хрустальной реки, в родовом помест
ье, уцелевшем от земельных владений, которые подарил два века перед тем Б
азилевс Юстиниан своей любовнице-славянке, спасавшей сына от ревнивой я
рости лицедейки Феодоры, которая сделалась императрицею Востока. Сын эт
от носил подобно Юстиниану имя Управды и был славянского племени. Многоч
исленное потомство его из рода в род рождалось и подрастало в семейном п
оместье, которое таяло год от году, теснимое хищническими набегами кочев
ников, истощаемое пожарами жатв и строений. От отцов к сыновьям, от сынове
й к внукам передавалось сказание о предке, статуя которого из золоченой
бронзы искрометно высилась на Форуме Августа, как бы приглашая потомков
к владычеству над Византией и через нее над всем миром. Из всего рода сейч
ас уцелели лишь Виглиница и Управда. Однажды ночью орды людей, желтокожи
х, с приплюснутым носом, узкоглазых, с волосами, заплетенными в косы Ц при
шлецы, неведомо откуда, Ц напали на поместье и, усеяв его трупами, превра
тив все в развалины, увели скот и лошадей. Погибли отец их и мать, двое стар
ших братьев и дед, в облике своем сохранивший черты древнего Базилевса С
амодержца, изображенного на медалях, хранимых вместе с другими драгоцен
ностями деревянного ларя, с которым издревле не расставались.
Уцелевшие от набега Виглиница и Управда выросли в кругу единоплеменных
родов, беспрерывно теснимых кочевниками, бродившими от Дуная до Босфора
, раскидывая шатры среди ковыля степей.
Они не забыли своего происхождения, и о нем напоминали им их славянские с
ородичи.
Случилось, что царствующий Самодержец Константин V решил влить свежие си
лы в население Византии, ослабленное мором, и повелел переселить сюда на
роды, бродившие на границах его Империи, чрезмерно великой, охватывавшей
части Европы, Африки и Азии.
Отряды его войск ударами кнутов и натиском коней гнали к Византии целые
славянские племена, рассеянные на Севере, и в числе других появились в ст
олице Восточной Империи Управда и Виглиница.
Виглиница захватила с собой резной, кованый, деревянный ларь, в котором х
ранились символы власти, остаток родового богатства и много золотых мон
ет с инициалами Юстиниана. В Аргопатрии Ц части города, замечательной д
вумя медными женскими статуями двадцати пядей высоты, Ц она обменяла и
х у менялы на золотые монеты, более современные. Сородичи славяне мало-по
малу разбрелись и забыли ее с братом, но поведали, однако, беднякам предме
стий о двух потомках Юстиниана. Первым познал откровение некий фракийск
ий носильщик, затем торговец ослами и, наконец, вожатый ученых медведей и
собак Ц любимое развлечение византийцев в дни бегов. Они узнали набатея
нина, после невероятных странствований прибывшего из Аравии. Гараиви бы
л склонен к приключениям, способен к самопожертвованию, владел даром про
поведи. Они вверили ему тайну, а дальше его, и остальных, познавших открове
ние, повлекло честолюбие. Оно рисовало перед ними те блага, которые даруе
т им Управда, сделавшись Базилевсом, а они надеялись, что сделать его Само
держцем удастся.
Гараиви, выслушав их, сошел со своей ладьи, заостренной с обоих концов, и, н
е говоря ни слова, не поблагодарив их, направился в монастырь во Влахерне,
венчавший последний холм города. Он часто посещал его, привлекаемый учен
ием, проповедуемым Игуменом и обсуждавшимся среди византийского народ
а. Строго говоря, он не совсем понимал его сущность, но чрезвычайная прост
ота формы нравилась ему. По учению Гибреаса, религия Иисуса была религие
й Добра, борющегося со Злом. Бедные, униженные и слабые Ц таковы истинные
члены Церкви Иисусовой. И наоборот, опорой Гадеса или Преисподней являют
ся богатые, гордые, сильные. Добро и Жизнь единосущи и запечатлелись они в
иконах, поклонение которым радует сердце, творит непорочное веселье душ
и, несет наслаждение сокровенной природе человека и способствует, следо
вательно, вечному ее спасению. Под видом искусств человеческих, созидает
ся рукой человека продолжение жизни. Два племени на земле способны сейча
с к созданию Икон и к творению Искусств: эллинское, прославленное своим з
одчеством, ваянием и живописью и совсем юное, еще вполне варварское плем
я славянское, которое таит в себе молодую, свежую, могучую способность к ф
илософскому постижению, чувствам, мысли. В обоих племенах этих предначер
тана судьба Империи. Через них свершится в ней окончательное торжество Д
обра и изгнание Зла, которое поддерживают в лице Константина V стремящие
ся к разрушению икон и к преследованию поклоняющихся им.
Если вдуматься в смысл речей Гибреаса, то ересь скрывала в них манихеизм,
осужденный богатой церковью и главным образом государственным вероуче
нием Святой Премудрости. В Гараиви они будили смутные сомнения. Но народ
византийский, Ц вековой враг Власти Ц уже с давних времен был в единени
и с Святой Пречистой. Велениям Ее повиновались Зеленые, Ц Зеленые, бывши
е врагами Голубых, издавна поддерживавших жестоких и надменных Базилев
сов, которые опирались на них в неумолимой борьбе своей с поклоняющимися
иконам. Тесно сплелись тогда в душе Гараиви властные силы Византийского
духа: религия Иисуса, Добро, Поклонение Иконам, Жизнь со Святой Пречистой
, православными и Зелеными. Зло, Иконоборчество и Смерть нераздельны со С
вятой Премудростью, с Великим Дворцом, Иконоборцами и Голубыми. Его влек
ла проповедь Гибреаса, и он решил, что последует за ним, встанет за Добро п
ротив Зла. Это согласовалось с благородством, с пылкостью его души семит
а. Чего ждать ему, наконец, от богатых, горделивых и сильных Ц ему, бедному
лодочнику Золотого Рога?
Гараиви сделался сторонником Гибреаса и это повело к таким последствия
м: раз утром Виглиница и тринадцатилетний Управда увидели, как отворилас
ь дверь их жилища и в ней показался дородный монах с жирными щеками, растр
епанной бородой, черепом, усеянным редкими жесткими волосами и прикрыты
м четырехугольной скуфьей, облаченный в коричневую рясу и обутый в санда
лии, прикрепленные у большого пальца кожаным ремнем. В руках монах держа
л мешок со съестными припасами, которые он насобирал по всем домам этой ч
асти города, а на улице оставил осла, нагруженного двумя корзинами, полны
ми овощей и кусков мяса. Животное пронзительно заревело, монах обернулся
, красный, косматый, простер руку и, остановившись на середине прохода, про
изнес:
Ц Не реви. Не призывай меня! Будь терпелив и спокойно ожидай! Иначе я назо
ву тебя мерзостным, как называю гнусного Константина V, нечестивого Бази
левса!
Монах этот, по имени Иоанн, был сборщиком милостыни монастыря во Влахерн
е за городскими стенами. Святая Пречистая исстари простирала над Визант
ией благоволение своей Приснодевы и своего Иисуса. От сильных, богатых и
гордых защищала она слабых, бедных и смиренных, не страшилась проклинать
предержащие светские власти, а также и помазанных благодатью во Святой
Премудрости, поддерживавших всякого, кто достигал в Великом Дворце торж
ества победы. Воина, вознесенного междоусобием, порфиророжденного, злод
ейски умертвившего своих родных, сановника, прелюбодействовавшего с су
пругой Базилевса Ц Августой, чтобы сделаться Базилевсом самому. Прокли
нала все преступления, злодейства и бесстыдства сильных мира сего, котор
ые отпускались помазанниками Святой Премудрости, изобильно осыпанными
почестями и благоволением.
1 2 3 4 5 6 7 8