VadikV


98
Жан Ломбар: «Византия»



Жан Ломбар
Византия




«Жан Ломбар Агония, Византия / Текст печатается по изданию: Античн
ая библиотека, том II «Сфинкс» 1912 г.»: Издательская компания ВКФ; Москва; 1994
ISBN 5-87925-001-6, 5-87925-064-4

Аннотация

Книги Ж. Ломбара «Агония» и «Ви
зантия» представляют классический образец жанра исторического романа
. В них есть все: что может увлечь даже самого искушенного читателя: большо
й фактологический материал, динамичный сюжет, полные антикварного очар
ования детали греко-римского быта, таинственность перспективы мышлени
я древних с его мистикой и прозрениями: наконец: физиологическая изощрен
ность: без которой, наверное, немыслимо воспроизведение многосложности
той эпохи. К этому необходимо добавить и своеобразие языка романов Ц по
рой: докучно узорчатого: но все равно пленительного в своей благоухающей
стилизации старых книг.

Жан Ломбар
Византия

ПРЕДИСЛОВИЕ




Про творения Жана Ломбара можно было сказать, что они потонули, как кораб
ль с грузом; на поверхности моря плавали кое-какие остатки: испачканный т
омик в окне у букиниста, экземпляр, благочестиво хранимый в библиотеке д
руга. На обеих сторонах обложки слова: Византия и Агония
напоминали какие-то чудовищные фрески, кошмары бушующих толп; воск
решенных гениальным писателем. И так грустно было думать, что вслед за же
стокостью судьбы, бросившей писателя в могилу в рассвете молодости, невз
годы окружавших его людей, издателя, погружали в забвение творения, полн
ые силы.
По счастью создание его творчества воскресает, помолодевшее, приукраше
нное; в белых пеленах страниц нового издания мысль Ломбара, эта трогател
ьная умершая, подобно древней Альцесте, выходит, трепеща под своим покры
валом; она оживает, поднимает голову, и вот она, сияющая драгоценностями в
своем торжественном священном одеянии, покрытом золотой эмалью, идет к н
ам в этой странной книге: Византия.

* * *

Воспоминание о Жане Ломбаре, этом небольшом человечке с крутым лбом, как
будто полным идей, озаренным душою, с черными и жгучими глазами, неразрыв
но связывается с моими воспоминаниями о Марселе, этом большом городе сол
нца, голубого неба, шумных улиц, сверкающих портов, стука экипажей, разгру
жаемых кораблей, со смутным гудением улья, работающего и веселящегося, с
быстрыми жестами, с говорящими лицами, с запахом морских трав и пряносте
й далеких стран на судах у набережной, среди зеленой воды. Наблюдая с высо
ты своего скромного жилища на склоне горы Notre Dame de la Garde Марсель с его крышами, шп
илями, соборами, с его дымом, и его улицами, подобными муравейнику, Ломбар,
конечно, узрел своим горячим взором визионера гигантские города, Вавило
ны прошлого, смешение цивилизаций и жадные порывы народов, Рим при Элага
бале и Византию при Константине V.
Марсель дал мне понять изумительную жизненность творчества Жана Ломба
ра; и Жан Ломбар, которого я увидел впервые в тот день, своим ясным и горячи
м голосом, поспешно развивая идеи и вызывая вихрь образов; дал мне понять
Марсель и в нем могучую жизнь народа в движении, соприкосновения страсте
й и столкновения идей, драму темных жизней, борющихся из-за хлеба, тот Кос
мос в сокращенном виде, который представляет собой город людей. Этот дар
обобщать, видеть и понимать обнаруживается в высшей степени в его книгах
, господствует и торжествует в них и придает им ту широту, выразительност
ь, жизнь, какая не встречается больше ни у кого.
Потом я встретил Ломбара в Париже; он храбро отражал все бесчисленные за
труднения, окружающие бедного поэта, в особенности, когда он не одинок и к
огда с ним его гнездо: жена, малютки. Бедный Ломбар! Всегда будет передо мн
ой его лицо, проникнутое волей и сияющее умом, его острый взгляд, его говор
ливая горячность. Он был полон проектов: вскоре должен был выйти его
Волонтер 92 года; он работал над большим романом: Коммуна!
Коммуна!
Потом я неожиданно услышал, что он умер. И мое горе дало мне понять всю глу
бину моей симпатии к этому случайному товарищу, к этому редкому гостю, ко
торого я видел, может быть, всего четыре или пять раз и которого я любил, ка
к старого и очень дорогого друга.
Тогда я понял иные таинственные особенности, некоторые знаки,
которыми был отмечен Жан Ломбар, и которые я замечал у тех пред
уведомленных, как их называет Метерлинк, у тех обреченных, что не до
лжны довести до конца своей задачи: нечто редкое, проницательное, утонче
нное, исходящее от их духовного существа, подобно свету, тот знак предвоз
вещения, который сиял во впалых глазах Жюля Теллье, в прозрачном взгляде
Поля Гигу, в огненных зрачках Леона Виан, тоже исчезнувших с земли.
Как печально думать об этих существах, самых благородных и самых прекрас
ных в человеческой расе и о многих других плодоносных зернах и погибших
силах!

* * *

Жизнь Жана Ломбара определяется одним словом: усилия! Вся деятельная мол
одежь Марселя вспоминает о необычайной буре идей, проектов, предприятий
, которую он явил при своих первых шагах.
Он был опьянен деятельностью.
Простой работник, золотых дел мастер, он бросился в политику. Тронутый ст
раданиями пролетариев, грезой о лучшем человечестве, он написал поэму
Аделъ, Будущее Восстание, в то время как в общественных собран
иях он заявлял о требованиях своих братьев из народа. Социалист с окраск
ой анархиста, один из видных членов первого рабочего конгресса в Марселе
, проповедуя революцию словом и пером, он делал наброски различных литер
атурных работ.
Он создавал молодые газеты: Силу, в курьезной книжной лавочке
, на крутой улице Бернэ, Портик и Южную Лигу; в котор
ой он сотрудничал и печатал начало своего романа, Cinqpualbre , оставше
гося незаконченным.
Романы, стихи, биографические статьи, компиляции из книг, Ц Ломбар, котор
ому жизнь доставалась с трудом, не отступал ни перед чем. Он весело нес кат
оржную работу литературного труженика и среди других работ по заказу на
ходил время писать свои обширные романы: Агонию и Визан
тию.
Никто не имел больше мужества и гордости, никто более геройски не вступа
л в битву с жизнью. Трудолюбие этого бедняка было неукротимо. Он был неизв
естен и, чтобы пробиться, поднимал горы. Будучи необразованным, он узнал б
олее, чем знают ученые, для того, чтобы написать книги редкой силы и оригин
альности. Иные найдут в них недостатки: некоторый недостаток чистоты, ко
торый не надо смешивать с непристойностью, потому что это исходило из же
лания художника верно изобразить эпоху, глубоко развращенную; в слоге зл
оупотребление новыми словами, варварские обороты речи; но тут автор, мож
ет быть, хотел языком упадка дать более точное и полное представление о т
ех эпохах, которые он изображал. Предоставим критикам их ремесло: у каждо
го Ц свое. Мы, товарищи Ломбара, знаем, сколько труда, энергии, добросовес
тности представляют его произведения; и мы будем судить о них только по и
х достоинствам.
И они изумительны у этого писателя, выросшего из плебейской тины, без шко
лы, без учителей, без первоначального влияния, кроме поэта кузнеца Жюсте
ньена Беро, апостола человеколюбия, умершего сорока лет, после чудной жи
зни, истинно христианской по смирению. Да, настолько изумительны эти дос
тоинства Ломбара, что становится грустно, когда подумаешь, какие произве
дения нам дал бы он, умудренный, возраставший с каждым днем, подкрепленны
й независимостью и успехом!
Значительная часть его литературного наследства разбросана, без подпи
си или под псевдонимами, во многих изданиях. Даже оставляя в стороне инте
ресную книгу: Волонтер 92 года (Жизнь генерала Мирер), остаются ч
етыре своеобразных и ярких проявления таланта Ломбара: поэма Адел
ъ, Будущее Восстание, две гигантских фрески, поразительные поэмы в п
розе, Византия и Агония и, наконец, Лоис Мажурэс, ро
ман политических нравов Юга.
Возвышенные стремления, революционные склонности публициста Лоиса Маж
урэса, его супружеские несчастия и новая любовь, утешающая его, наполняю
т эту книгу, печальную и в то же время сатирическую. Она была написана мног
о ранее других. Темперамент Ломбара уже проявляется и здесь, в двух больш
их картинах: выборы в провинции и попытка создать крестьянскую коммуну.
Многочисленные и разнообразные статисты движутся в них с правдоподоби
ем настоящей жизни. Тем не менее, этому роману, очень искреннему, мы предпо
читаем последующие произведения его фантазии и не сомневаемся, что
Лоис Мажурэс вызовет желание их узнать.
Теодор Жан, написавший предисловие к поэме Аделъ сравнивает
ее с «симфонией в стиле Вагнера». Жалкое существование пролетариата, чел
овек, раздавленный своим ремесленным трудом, своими высокими печами, фаб
риками, доками, противоположность задыхающегося рабства и чистого вели
чия первобытной природы, в сиянии Красоты и Справедливости озаряющих ми
р, ставший снова действенным, Ц вот тема поэмы Аделъ.
Это «идеализированное, доведенное до геркулесовских размеров воплощен
ие порабощенного человечества». Прообраз будущей революции, грядущий С
партак, Адель призывает к себе бесчисленную армию отверженных и бросает
огонь в социальную Гоморру. Апофеоз свободы, равенства и братства, в конц
е концов, восстает в небе утренней зари. Когда Ломбар писал эти строки, то
он, конечно, не подозревал, что он взял тот же сюжет, как и Шелли в поэме
Лаони Цитна. В сущности, Адель воспроизводит лейтмотив гумани
тарных поэм, задуманных рабочими. Идею и развитие можно заранее предвиде
ть, узнать. Но вместо ничтожества и глупостей, прямо обезоруживающих, пре
д нами восстает поэзия в резких звуках. Пусть ей иногда недостает вкуса и
чувства меры. Ее звук выразителен, вдохновение дышит в ней.
Эти стихи изображают широкое и могучее видение. Это особенность таланта
галлюцинаций Ломбара, который, прежде всего, был поэтом, творцом форм и об
разов, и таким он показал себя в еще большем совершенстве в Агонии и
Византии.

* * *

Странные романы, жестокие кошмары. Читатель сразу оказывается во власти
таланта и мастерства писателя. С кошмаром они сходны глухой давящей сило
й, причудливым комизмом, своеобразным круговоротом мысли, возвращающей
ся к месту действия, а в особенности разнузданностью жестоких и убийстве
нных сил и упразднением нравственного чувства, свойственного безумию г
резы, без всякого противовеса воли.
Говорят, Ломбар испытал на себе влияние Эмиля Золя. Во всяком случае, он вн
ес свое большое, совершенно личное вдохновение. Он измышляет, воссоздает
прошлое, гальванизирует смерть. Еще немного, и это поэт. «Карлейль ощущен
ий», Ц так мог бы он себя определить.
Разбор «Византии» вышел бы из границ этого сжатого очерка. Надо проникну
ть в сердце города, раздираемого партиями Зеленых и Голубых, разделенног
о почитанием икон, учением о Благе и человеческих Искусствах и культом о
фициального богопочитания, церквами Пречистой и Премудрой Софии.
Надо присоединиться к заговору тех, кто хочет низвергнуть Самодержца Ис
аврянина Константина V и возвести на его место отрока Управду, славянско
го племени, внука великого Юстиниана, в супружестве с Евстахией Элладиче
ской, внучкой Феодосия Великого, племянницей пяти слепых претендентов н
а престол. Надо принять участие в битвах Зеленых с Голубыми, в поражении о
трока-претендента, которому Автократор приказывает выколоть глаза; над
о присутствовать при изувечении сторонников Управды и при их конечной г
ибели под развалинами церкви Пречистой Софии, уничтоженной армией Конс
тантина.
Что особенно характерно для искусства Ломбара, это дар видеть, особый да
р видения: идет ли дело о яростных схватках толпы или об отдельных лицах в
самых скромных или самых героических действиях, всегда изображение отл
ичается точностью деталей, а красками и яркостью изумительными. Жан Ломб
ар Ц живописец. Декоратор широких картин, он вызывает к жизни своим перо
м, Ц я готов был сказать, своей кистью, Ц густые массы людей и управляет и
ми с поразительной тонкостью. В его мозгу волновалось человечество с его
яростью, радостями, дикой любовью, золотыми грезами и кровавым безумием.
Эпический прозаик, он был естественно велик в том, что видел, что чувствов
ал.
Книги имеют свою судьбу, говорит латинская пословица. Пожелаем, чтобы су
дьба, Ц более милостивая к долго существующим творениям, чем к их гибнущ
им творцам, Ц исправила бы истинную несправедливость. Странное счастье
возносит иногда в громе славы посредственные книги; потом они исчезают,
и становится странно, что о них так много говорили. Широкий шум моды может
временно заглушить голос неизвестного гения, но этот голос, наконец, усл
ышат те, кто к нему прислушивается даже рассеянно, потому что он из глубин
ы могилы раздается с тайной силой и непобедимой убедительностью.

Поль Маргерит.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Подобно кольцу планеты, серебряный венец слабо блестел на голове победи
теля Солибаса, несомого на плечах Зеленых. Венец сиял в прозрачности сум
ерек, как символ победы, и люди его приветствовали гимном Акафистом, восп
етым громкими голосами в улицах, где умирали дневные шумы и реяли покрыв
ала голубые и зеленые, красные и белые, как и подобало при выходе толпы из
Ипподрома после дня бегов, видевшего поражение Голубых.
Выйдя через Морские Ворота в восточном фасаде громадного здания, над кот
орым возвышалась стена Великого Дворца, а за ней обширная терраса, Гараи
ви увлекал за собой Управду, держа его руку своей мозолистой рукой моряк
а с Золотого Рога. Вместе с ними расходилась толпа очень довольная бегам
и, такими стремительными, в которых Зеленые и Голубые и их почтительные с
оюзники Красные и Белые, восемь раз обогнули камптеры, при пении гимна Ак
афиста, под долгий громогласный звук серебряных органов, перед очами Баз
илевса Автократора Константина V в его трибуне, в кафизме, среди сановник
ов в тяжелых одеждах и евнухов, колеблющих опахала или держащих его золо
той меч, его золотую державу и его золотой скипетр.
1 2 3 4 5 6 7 8