- Думаю, если дома не говорят о деньгах, значит, их столько, что не надо считать.
Профессор на минуту задумался, потом сказал:
- Возможно.
- Вот видишь. А мы с мамой часто говорим о деньгах. У нас их мало. Маме приходится все время подрабатывать, и все равно она не может свести концы с концами. Но когда мы идем всем классом на экскурсию, мама мне всегда дает не меньше денег, чем дают другим ребятам. А иногда даже больше.
- Как же она может?
- Не знаю, но она это делает. И я всегда приношу половину назад.
- Она хочет, чтобы ты принес назад деньги?
- Глупости! Но я хочу.
- Понятно, - сказал Профессор. - Значит, вот как у вас обстоит дело.
- Да. Именно так. И даже когда она мне разрешает пойти с Претшом за город - он живет в нашем доме на первом этаже - и гулять до девяти часов вечера, я возвращаюсь к семи. Потому что не хочу, чтобы она одна ужинала на кухне. А мама даже настаивает, чтобы я гулял со всеми допоздна. И знаешь, я как-то попробовал остаться подольше. Но оказалось, что удовольствие мне уже не доставляет удовольствия. И я вижу, что она все же рада, когда я рано прихожу домой.
- Нет, - сказал Профессор, - у нас все совсем по-другому. Если я когда-нибудь приду домой вовремя, то наперед могу держать пари, что папы с мамой нет - они в гостях или в театре. Мы тоже недурно друг к другу относимся. Это точно. Но почти никогда не проводим время вместе.
- А для нас это единственное удовольствие, которое нам по карману! Но я вовсе не маменькин сынок. А если кто так думает, то я живо докажу обратное своими кулаками. Понять это, кажется, немудрено.
- Я уже понял.
Мальчики постояли еще немного молча у ворот. Ночь спустилась на город. Мерцали звезды. Месяц косил одним глазом над железнодорожным полотном.
Профессор откашлялся и спросил, не глядя на товарища:
- Вы, наверно, очень другу друга любите?
- Очень, - ответил Эмиль.
Глава двенадцатая
МАЛЬЧИШКА-ЛИФТпР В ЗЕЛпНОЙ ЛИВРЕЕ
Около десяти вечера во двор кинотеатра вступило подразделение резервного отряда, чтобы доставить провиант (бутербродов было столько, что ими можно было бы накормить голодающие народы) и получить новые распоряжения. Профессор был возмущен их появлением и заявил, что им здесь нечего делать: их задача - дежурить на Никельсбургской площади и ждать связного Трауготта.
- Не будь таким вредным, - сказал Петцольд. - Мы просто умираем от любопытства: мы ведь не знаем, что здесь у вас происходит.
- Мы вообще думали, с вами случилась беда, потому что Трауготт к нам ни разу не прибегал, - добавил Герольд извиняющимся тоном.
- Сколько народу осталось на площади? - спросил Эмиль.
- Четверо или трое, - ответил Фридрих Первый.
- Возможно, только двое, - уточнил Герольд.
- Больше не расспрашивай, - завопил в бешенстве Профессор, - а то еще выяснится, что там вообще никого не осталось.
- Пожалуйста, не ори, - сказал Петцольд, - ты чего так раскомандовался?
- Я предлагаю немедленно прогнать Петцольда и запретить ему ловить с нами вора! - крикнул Профессор и топнул ногой.
- Мне жаль, что вы ссоритесь из-за меня, - сказал Эмиль. - Давайте решим этот спор, как в рейхстаге, - голосованием. Я предлагаю сделать Петцольду предупреждение. Нельзя, чтобы каждый делал все, что вздумается.
- Кончайте задаваться, гады! Я и так уйду, больно нужно мне с вами канителиться... - заявил Петцольд, потом добавил еще какое-то неприличное слово и убежал.
- Это он нас подбил сбегать сюда, а то мы бы ни с места, - рассказывал Герольд. - А Церлетт остался дежурить там, на площади.
- Не говорите больше о Петцольде! Ни слова о нем! - приказал Профессор и тут же успокоился: он прекрасно владел собой. - С этим вопросом все!
- А нам что делать? - спросил Фридрих Первый.
- Пожалуй, уж подождите, пока Густав вернется из гостиницы и доложит ситуацию, - предложил Эмиль.
- Хорошо, - согласился Профессор. - А кто это там идет? Кажется, мальчишка-лифтер.
- Да, он, - подтвердил Эмиль.
В воротах стоял мальчик в зеленой ливрее и точно таком же кепи, надетом набекрень. Он кивнул ребятам и медленно двинулся к ним.
- Какая мировецкая униформа, черт побери! - не без зависти воскликнул Герольд.
- Тебя к нам послал наш шпион Густав? - крикнул ему Профессор.
Лифтер был уже совсем близко, он кивнул и сказал:
- Да.
- Ну так валяй говори, что там?! - не выдержав, крикнул Эмиль.
И тут вдруг загудел клаксон! И зеленый лифтер запрыгал как сумасшедший по двору и захохотал.
- Эмиль, старик, - завопил он, - ты идиот! Потому что это был не лифтер, а Густав собственной персоной.
- Эй, ты, зеленявка, - в шутку подразнил его Эмиль.
И все захохотали так громко, что кто-то распахнул окно и закричал: "Не мешайте спать!"
- Здорово! - восхитился Профессор. - Но прошу вас потише, господа. Густав, сядь-ка и валяй дуй все по порядку.
- Ребята, прямо кино! Со смеху умрешь. Послушайте только! Я прокрался в гостиницу, увидел лифтера и подманил его пальцем. Он тут же подошел ко мне. Ну, и я ему выложил все, от начала до конца. Про Эмиля. И про вас. И про вора. И что он живет у них в гостинице. И что нельзя терять его из виду, чтобы мы смогли завтра вернуть Эмилю эти деньги. "Что ж, отлично, - сказал мне лифтер. - У меня здесь есть еще одна ливрея: ты ее наденешь и будешь вторым лифтером". "А что скажет на это портье: он ведь не может меня не заметить?" - спросил я. "Он ничего не скажет, он разрешит, - сказал мальчик, - потому что портье - мой отец". Что уж он там наговорил своему предку, не знаю. Но так или иначе, я получил вот эту ливрею, и мне разрешено провести ночь в дежурке, которая, на счастье, оказалась пустой, и мне даже можно прихватить с собой еще кого-нибудь. Ну, что вы на все это скажете?
- В каком номере живет вор? - спросил Профессор.
- Тебя ничем не удивишь! - обиженно проворчал Густав. - Работать мне, естественно, не надо. Велели только не путаться под ногами. Лифтер сказал мне, что вор живет, кажется, в номере шестьдесят один, но уверен он не был. Я тут же рванул на третий этаж;. Крадусь, как шпион, - никто не заметит. То из-за угла выгляну, то за перилами спрячусь. Наверно, с полчаса так сидел, вдруг дверь шестьдесят первого номера как раскроется! Как он выйдет! И точно. Наш вор! Ему надо было... ну, сами догадываетесь, куда... Я его там, в кафе, как следует разглядел. Маленькие черные усики, ушки такие тонкие, насквозь просвечивают, и рожа кирпича просит. Когда он вернулся... ну, сами знаете, откуда... я к нему раз... "Вы чего-нибудь ищете? - спрашиваю. Может, вам чего-нибудь нужно?" - "Ничего мне на надо, - говорит. - Хотя постой! Скажи портье, чтобы меня разбудили завтра ровно в восемь. Номер шестьдесят один. Смотри, не забудь!" - "Не забуду, будьте уверены, - говорю. - Ровно в восемь у вас зазвонит телефон". И наш вор спокойно потопал к себе в номер.
- Вот это да! - Профессор был просто в восторге, ну, а остальные и подавно. - К восьми мы будем его торжественно встречать у дверей гостиницы. А потом поймать его будет легко.
- Можно считать, что он готов! - воскликнул Герольд.
- Торжественная встреча с цветами! - сказал Густав. - Мне пора идти. Я должен еще опустить в ящик письмо для номера двенадцать. Я уже получил чаевые - пятьдесят пфеннигов. Доходная профессия. Лифтер иногда зарабатывает до десяти марок чаевыми. Он рассказал мне. Часов в семь я встану и позабочусь о том, чтобы нашего негодяя разбудили вовремя. А потом я снова здесь появлюсь.
- Дорогой Густав, как я тебе благодарен! - сказал Эмиль почти торжественно. - Теперь уже ничего не может случиться. Завтра мы его схватим. А сейчас все могут спокойно идти спать, верно, Профессор?
- Да, все отправляются домой, чтобы как следует выспаться. А завтра утром, ровно в восемь, мы все собираемся здесь. Хорошо бы раздобыть еще хоть немного денег. Кто сможет, пусть принесет. Я позвоню сейчас Вторнику.
Всех, кто ему завтра утром позвонит, он направит в наш резерв. Может, придется оцепить весь квартал.
- Я пойду с Густавом ночевать в гостиницу, - сказал Эмиль.
- Пошли, тебе там здорово понравится. Мировая конура!
- Я сейчас позвоню, а потом тоже пойду домой, а дорогой отпущу Церлетта, - объяснил Профессор. - А не то он до утра просидит на Никельсбургской площади, он такой. Все ясно?
- Так точно, господин президент полиции, - пошутил Густав.
- Завтра утром встречаемся здесь во дворе ровно в восемь, - повторил Герольд.
- Принеси, если удастся, немного денег, - напомнил Фридрих Первый.
Стали прощаться. Все пожимали друг другу руки, как мужчины. Ребята разошлись по домам. Густав и Эмиль отправились в гостиницу. Профессор пересек Ноллендорфскую площадь, чтобы позвонить из кафе Вторнику.
Час спустя они все уже спали. Большинство в своих постелях. А двое в дежурке на четвертом этаже гостиницы "Крейд".
А один из них - у телефона, в кресле отца. Это был малыш Вторник. Он не покинул своего поста. Трауготт отправился домой. А Вторник не решился отойти от аппарата. Он спал, примостившись на подлокотнике, и ему приснились четыре миллиона телефонных разговоров.
В полночь его родители вернулись из театра. Они очень удивились, обнаружив, что сын их спит в кресле.
Мать взяла его на руки и отнесла в постель. Он вздрогнул и пробормотал во сне: "Пароль "Эмиль".
Глава тринадцатая
ГОСПОДИНА ГРУНДАЙСА СОПРОВОЖДАЕТ ПОЧпТНЫЙ ЭСКОРТ
Окна номера 61 выходили на Ноллендорфскую площадь. И когда на следующее утро господин Грундайс, причесываясь перед зеркалом, случайно бросил взгляд в окно, он обратил внимание на то, что там играет очень много детей. Не меньше двух дюжин мальчишек гоняли мяч в сквере. На углу соседней улицы тоже столпились ребята, и большая группа детей шаталась без видимого дела у входа в метро.
- Наверное, у них каникулы, - с досадой пробурчал он и завязал галстук.
А тем временем Профессор проводил во дворе кинотеатра собрание руководителей; он разносил их в пух и прах.
- Мы день и ночь ломаем себе голову, как изловить этого гада! Как его не спугнуть! А вы, ослы, собираете здесь ребят со всего Берлина! Нам что, зрители нужны? Может, у нас съемки? Если наш вор уйдет от нас, то вы будете в этом виноваты, болтуны несчастные!
Ребята стояли кружком и терпеливо выслушивали эту ругань, однако, судя по их виду, никак нельзя было сказать, что они страдают от угрызений совести.
- Не волнуйся, Профессор, - сказал наконец Герольд, которому, видно, все лее было неловко, - вора мы так и так поймаем, это точно. - Мотайте отсюда, болваны! Распорядитесь хотя бы, чтобы ваши войска глаза не мозолили, а главное, не смотрели бы в сторону гостиницы. Ясно? Валяйте, действуйте!
Ребята разошлись. Сыщики остались одни во дворе.
- Портье одолжил мне десять марок, - докладывал Эмиль. - Если наш тип снова вздумает кататься на такси, у нас хватит теперь денег ехать за ним следом.
- Вели всем ребятам просто разойтись до домам, - предложил Крумбигель.
- Ты что, всерьез думаешь, что они меня послушаются? Даже землетрясение не заставило бы их сдвинуться с места, - сказал Профессор.
- Тогда остается только один выход, - решил Эмиль. - Нам придется изменить наш план. Сыщикам теперь уже нет никакого смысла тайно выслеживать Грундайса. Придется пойти на него в открытую. Чтобы он заметил, что окружен со всех сторон, что везде ребята.
- Я об этом тоже уже думал, - сказал Профессор. - Мы изменим тактику, загоним его в самую гущу, чтобы он сам в конце концов сдался.
- Вот здорово! - закричал Герольд.
- Он, наверно, предпочтет выложить деньги, чем часами ходить с эскортом из сотни орущих ребят, пока не сбежится весь город и его не задержит полиция, - объяснил Эмиль.
Ребята согласно кивали. Тут в воротах зазвенел велосипедный звоночек, и Пони-Шапочка вкатила во двор.
- Привет, мальчишки! - крикнула она еще на ходу, потом соскочила с седла, поздоровалась с кузеном Эмилем, с Профессором и с остальными и отцепила от багажника маленькую корзиночку. - Я привезла вам кофе и булочки! Даже чашку раздобыла. Ой, у нее отбилась ручка! Как не повезло!
Правда, все ребята уже завтракали. Даже Эмиль - в гостинице "Крейд". Но никому не хотелось портить девочке настроение. И все по очереди пили из чашки с отбитой ручкой кофе и уплетали булочки с таким аппетитом, словно у них месяц во рту маковой росинки не было.
- До чего вкусно! - воскликнул Крумбигель.
- Какая свежая булочка! - невнятно пробурчал Профессор, потому что у него был полон рот.
- Так-то! Все же без женщины в доме плохо! -радостно сказала Пони.
- Во дворе, - поправил Герольд.
- Что дома? - поинтересовался Эмиль.
- Спасибо, все в порядке. Бабушка передает тебе особый привет. И велит поскорее прийти, а то в наказание тебя каждый день будут кормить рыбой.
- Фу, гадость! - закричал Эмиль и скорчил гримасу.
- Почему гадость? - спросил Миттенцвай-младший. - Рыба - это очень вкусно.
Все с удивлением на него поглядели, потому что он всегда молчал. А он, красный как рак, спрятался за спину старшего брата.
- Эмиль не ест рыбы. А если проглотит хоть кусочек, ему тут же делается плохо, - объяснила Пони.
Они болтали о чем попало, и настроение у всех было превосходное. Профессор держал велосипед Пони. Крумбигель пошел к колонке сполоснуть термос и чашку. Миттенцвай-старший аккуратно складывал бумагу из-под булочек. Эмиль снова прикрутил корзинку к багажнику. Герольд ощупывал шины не надо ли их подкачать. А Пони-Шапочка скакала по двору, то напевая про себя песенку, то болтая всякую всячину.
- Стоп! - крикнула она вдруг и застыла на месте. - Я совсем забыла спросить: почему собралось такое дикое количество детей на Ноллендорфской площади? Это похоже на школьную экскурсию.
- Все это любопытные, которые прослышали, что мы ловим вора. Они тоже хотят в этом участвовать, - объяснил Профессор.
В это мгновение в ворота влетел Густав, загудел и заорал не своим голосом:
- Бегом, он вышел!
Все было кинулись за Густавом, но Профессор крикнул:
- Стоите! Слушайте внимательно! Мы его, как решили, окружим со всех сторон. Спереди - дети, сзади - дети, справа- дети, слева - дети! Ясно? Дальнейшие приказы в пути. Теперь помчались!
Спотыкаясь и толкая друг друга, они выбежали за ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12