Дежурный пожал Эмилю руку, и Эмиль поблагодарил его. Потом Профессор объявил ребятам у подъезда, что деньги Эмиль получит в Управлении полиции и что операция закончена. И ребята группами разошлись по домам. Только те, с кем Эмиль за эти сутки подружился, проводили его сперва до гостиницы, а потом до станции метро Ноллендорф. Он попросил их позвонить Вторнику, чтобы диспетчер тоже был в курсе всего. А потом он сказал, что прежде чем вернется в Нойштадт, надеется с ними со всеми еще встретиться. Но все же он сейчас хочет поблагодарить их за помощь. И деньги он им тоже отдаст.
- Если ты вздумаешь отдавать нам деньги, я тебя просто изобью! закричал Густав. - И вообще нам еще надо подраться. Помнишь, из-за твоего дурацкого костюма?
- Да ладно, - сказал Эмиль и взял Густава и Профессора за руки, - у меня сейчас такое хорошее настроение, что драться неохота. Я не переживу, если положу тебя на обе лопатки.
- Это тебе все равно не удалось бы, даже если бы у тебя было плохое настроение, болван! - крикнул Густав.
Потом они втроем поехали на Александерплатц, в Управление полиции; там они долго блуждали по коридорам, прошли мимо множества дверей, пока, наконец, не попали к следователю Лурье. Он как раз завтракал. Эмиль назвал себя.
- Явился! - воскликнул господин Лурье, не прекращая жевать. - Эмиль Штульбайн, Юный сыщик-любитель. Мне уже докладывали о тебе по телефону. Комиссар ждет тебя. Хочет сам с тобой побеседовать. Пошли.
- Моя фамилия Тышбайн, - поправил его Эмиль.
- Какая разница! - сказал господин Лурье и снова принялся за бутерброд с колбасой.
- Мы тебя здесь подождем, - сказал Профессор. А Густав крикнул Эмилю вдогонку:
- Не задерживайся! Когда при мне едят, я тут же начинаю умирать с голоду.
Господин Лурье повел Эмиля по коридорам; сперва они свернули налево, потом направо, потом снова налево. Наконец он постучал в какую-то дверь. До них донесся голос:
- Войдите!
Лурье приоткрыл дверь и, все еще продолжая жевать, сказал:
- Я привел своего юного коллегу, господин комиссар. Эмиль Фишбайн, вы о нем уже слышали.
- Моя фамилия Тышбайн, - поправил его Эмиль.
- Что ж, тоже красиво, - сказал господин Лурье и так толкнул Эмиля, что тот, как мячик, влетел в комнату.
Комиссар оказался милым человеком. Он усадил Эмиля в удобное кресло и велел ему снова рассказать всю историю с начала до конца. Затем комиссар сказал торжественно:
- Ну, а теперь ты получишь свои деньги.
- Ура!
Эмиль облегченно вздохнул и спрятал деньги в карман. Очень тщательно.
- Смотри, чтобы их снова у тебя не украли.
- Нет уж, этого не будет! Я сейчас же отнесу их бабушке.
- Ах да, чуть не забыл. Дай мне твой берлинский адрес. Ты пробудешь здесь еще несколько дней?
- Надеюсь, - сказал Эмиль. - Я живу на Шуманштрассе, дом пятнадцать. У Хаймбольдов. Это фамилия моего дяди. Ну, и тети, конечно.
- Вы, мальчишки, молодцы, - сказал комиссар и закурил толстую сигару.
- Верно, ребята действовали толково, - восторженно подхватил Эмиль. - И Густав со своим клаксоном, и Профессор, и малыш Вторник, и Крумбигель, и братья Миттенцвай - словом, все. Знаете, как с ними было здорово, особенно с Профессором. Сила!
- Ты тоже кое-что стоишь, - заметил комиссар и задымил сигарой.
- Да, я еще хотел вас спросить, господин комиссар: что теперь будет с Грундайсом или как его там зовут? В общем, с вором?
- Им сейчас занимаются. Надо опознать его личность. Его фотографируют, снимают отпечатки пальцев. А потом все это будут сверять с данными нашей картотеки.
- А это что такое?
- Всех преступников, которых нам удается поймать, мы фотографируем, берем у них отпечатки пальцев. У нас даже есть данные на тех, кого мы еще не задержали, а только ищем. Ведь вполне вероятно, что твой вор, прежде чем тебя обокрасть, совершил и другие кражи, верно?
- Верно. А мне это даже в голову не пришло...
- Минутку, - оборвал комиссар Эмиля, потому что на столе зазвонил телефон. - Да, да... интересный для вас случай...Зайдите-ка все ко мне... сказал он в трубку, потом положил ее и добавил, обращаясь к Эмилю. - Сюда сейчас придут несколько репортеров: они будут брать у тебя интервью.
- А что это такое? - спросил Эмиль.
- Брать интервью - это значит задавать вопросы.
- Ну да! - воскликнул Эмиль. - Обо мне напишут в газете?
- Наверно, - сказал комиссар. - Когда ученику реального училища удается задержать вора, он становится знаменитым.
В дверь постучали, и в кабинет вошли четыре репортера. Комиссар пожал им руки и вкратце рассказал о приключениях Эмиля. А все четверо усердно записывали то, что говорил комиссар.
- Просто великолепно! - сказал один из репортеров. - Мальчик из провинции выступает как сыщик!
- Может, возьмете его себе на службу? - посоветовал другой и засмеялся.
- А почему ты не подошел сразу к полицейскому и не рассказал ему все? спросил третий.
Эмиль вдруг испугался. Он вспомнил сержанта Йешке из Нойштадта и свой сон. Неужели он теперь сам попался?
- Ну, ну, - подбодрил его комиссар.
Эмиль пожал плечами и сказал:
- Эх, пусть будет что будет! Я не подошел к полицейскому потому, что в Нойштадте я раскрасил памятник великому герцогу Карлу - сделал ему красный нос и черные усы. Можете меня арестовать, господин комиссар!
Но, судя по лицам присутствующих, никто из них не был возмущен, напротив, все дружно рассмеялись. А комиссар сказал:
- Ну что ты, Эмиль! Разве мы можем посадить в тюрьму нашего лучшего сыщика!
- Правда? Ой, как я рад! - с облегчением воскликнул Эмиль. А потом он подошел поближе к одному из репортеров и спросил его: - Разве вы меня не узнали?
- Нет, - ответил тот.
- Ведь это вы купили мне вчера в трамвае билет, когда кондуктор хотел меня высадить.
- Было дело! - воскликнул репортер. - Теперь я тебя вспомнил. Ты еще спрашивал мой адрес, чтобы вернуть мне мелочь за билет.
- Можно, я вам сейчас отдам? - спросил Эмиль и вынул из кармана десять пфеннигов.
- Да что ты, и не думай! -сказал репортер. - А ты ведь мне даже тогда представился.
- Конечно, - объяснил мальчик, - человек должен знать, с кем он говорит. Но вы, наверно, забыли: меня зовут Эмиль Тышбайн.
- А меня - Кестнер, - сказал репортер, и они пожали друг другу руки.
- Великолепно! - воскликнул комиссар. - Оказывается, вы старые знакомые.
- Послушай, Эмиль, - сказал господин Кестнер, - не пойдешь ли ты со мной в редакцию? А до этого мы где-нибудь съедим по пирожному со взбитыми сливками.
- Вы разрешите мне вас пригласить? - спросил Эмиль.
- Ну и парень!
Все снова рассмеялись, и вид у всех был очень довольный.
- Нет уж, платить буду я, - твердо сказал господин Кестнер.
- Что ж, спасибо, я с радостью приму ваше приглашение, но меня ждут в коридоре Профессор и Густав.
- Ну, мы их, само собой, тоже прихватим, - сказал господин Кестнер.
У других репортеров были еще вопросы. Эмиль охотно на все отвечал. Репортеры записывали.
- Вор этот - новичок? - спросил один из них.
- Не думаю, - ответил комиссар. - Может, нас еще ждет какой-нибудь сюрприз. Во всяком случае, позвоните мне, пожалуйста, через полчаса.
Потом все встали и распрощались. А Эмиль пошел вместе с господином Кестнером к следователю Лурье. Тот жевал теперь бутерброд с сыром.
- А вот и сам Цвербайн! -воскликнул он, увидев Эмиля.
- Тышбайн, - невозмутимо поправил Эмиль.
Потом господин Кестнер усадил Эмиля, Густава и Профессора в машину и повез их прежде всего в кондитерскую. Дорогой Густав вдруг как гуднет своим клаксоном. Ребята рассмеялись, увидев, что господин Кестнер испугался. В кондитерской они все очень веселились. Уплетали вишневый пирог со взбитыми сливками и болтали о чем попало: о военном совете, который они держали на площади Никельсбург, о том, как они гнались за такси, о ночи в гостинице, о Густаве в роли посыльного, о скандале в банке. И господин Кестнер сказал в конце разговора:
- Вы все трое действительно отличные ребята!
Они очень возгордились от этой похвалы и даже съели еще по кусочку вишневого пирога.
Потом Густав и Профессор побежали к остановке автобуса, а Эмиль, пообещав позвонить после обеда Вторнику, поехал вместе с господином Кестнером в редакцию.
Здание, где делают газету, оказалось огромным. Почти таким же, как Управление полиции на Александерплатц. А в коридорах был такой шум и сутолока, словно там проводили состязания по бегу с препятствиями.
Они вошли в комнату, в которой за столом работала красивая белокурая девушка. И господин Кестнер принялся ходить взад-вперед по комнате и диктовать этой девушке все то, что ему рассказал Эмиль, а она быстро-быстро стучала на машинке. Иногда он останавливался и спрашивал Эмиля:
- Все верно?
И диктовал дальше только после того, как Эмиль кивал головой.
Потом господин Кестнер снова позвонил комиссару полиции.
- Что вы говорите? - изумился он. - Просто невероятно!.. Ему пока не рассказывать?.. Ну да?.. И это тоже он?.. Я так рад!.. Огромное вам спасибо... Вот будет сенсация!..
Господин Кестнер повесил трубку, поглядел на мальчика так, словно видел его впервые, и сказал:
- Эмиль, пошли скорее наверх. Нам надо тебя сфотографировать.
- Да что вы! - с удивлением пробормотал Эмиль, и покорно пошел за господином Кестнером, поднялся с ним еще на три этажа и очутился в светлой комнате.
Там он причесался, и его сфотографировали.
Потом господин Кестнер повел Эмиля в типографию - ну и грохот же там стоял: казалось, что стучат сразу на тысяче пишущих машинок! - отдал какому-то дяденьке странички, которые напечатала красивая белокурая девушка, и сказал, что он тут же вернется, потому что это очень срочный материал, ему надо только прежде отправить мальчика к бабушке.
Потом они на лифте спустились на первый этаж; и вышли на улицу. Господин Кестнер остановил такси, усадил в него Эмиля, дал шоферу деньги, хотя мальчик и запротестовал, и сказал:
- Отвезите, пожалуйста, моего юного друга на Шуманштрассе, дом пятнадцать.
Они крепко пожали друг другу руки, и господин Кестнер сказал на прощание:
- Когда приедешь домой, передай от меня привет твоей маме. Она, видно, очень милая женщина.
- Еще бы! - воскликнул Эмиль.
- Да, и последнее! - крикнул вдогонку господин Кестнер, когда машина уже тронулась. - Обязательно прочти сегодняшний вечерний выпуск нашей газеты. Ты будешь удивлен!
Эмиль обернулся, чтобы помахать господину Кестнеру. И господин Кестнер ему тоже помахал.
Потом машина скрылась за углом.
Глава шестнадцатая
КОМИССАР ПОЛИЦИИ ПЕРЕДАпТ ПРИВЕТ
Такси ехало уже по Унтер-ден-Линден, когда Эмиль спросил вдруг шофера:
- Мы, наверно, скоро приедем?
- Так точно.
- Извините, пожалуйста, но я забыл, мне вначале надо попасть, на Кайзераллее, в кафе "Жости". Там я оставил букет цветов для тети и чемодан. Не будете ли вы так любезны заехать сперва туда?
- Что значит "любезен"? У тебя есть деньги на случай, если не хватит тех, которые я уже получил?
- Да, деньги у меня есть. А я не могу прийти к тете без цветов.
- Ну что ж, ладно, - сказал шофер и свернул налево.
Они проехали через Бранденбургские ворота, потом мимо зеленого тенистого Тиргартена и Ноллендорфской площади. Теперь, когда все хорошо кончилось, Берлин казался Эмилю куда приветливей и уютней. Но все же он на всякий случай ощупал свой верхний карман. Деньги были на месте.
Получив свои вещи в целости и сохранности, Эмиль поблагодарил девушку за стойкой, снова сел в такси и сказал шоферу:
- Ну, а теперь к бабушке!
Они развернулись, проделали весь этот длинный путь в обратном направлении, пересекли реку Шпрее и покатили по узким старым улочкам с серыми домами. Эмилю хотелось глядеть в окно, но, как назло, ему все время что-то мешало: то он возился с чемоданом, который без конца падал с сиденья, то воевал с ветром, который вырывал у него букет из рук.
Шофер затормозил. Машина остановилась у дома пятнадцать на Шуманштрассе.
- Ну вот мы как будто и приехали, - сказал Эмиль и вылез из такси. Сколько я вам должен добавить?
- Нисколько, наоборот, я тебе еще верну тридцать пфеннигов.
- Что вы! - воскликнул Эмиль. - Купите себе на них несколько сигар.
- Спасибо, малыш, я не курю, а жую табак, - сказал шофер и поехал дальше.
Эмиль поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, на которой была табличка "Хаймбольд". До него донеслись громкие возгласы, потом дверь распахнулась, и он увидел бабушку. Она схватила Эмиля за шиворот, поцеловала его в левую щеку и одновременно шлепнула по правой, потом втащила за волосы в квартиру и закричала:
- Ах ты, негодник, ах ты, негодник!
- Хорошенькие вещи узнаешь о тебе, - сказала тетя Марта дружелюбно и подала ему руку.
А Пони-Шапочка - на ней был мамин передник - сунула ему локоть, пропищав:
- Осторожно! У меня руки мокрые. Мою посуду. Бедные мы, женщины!
Потом они все прошли в комнату, Эмиля усадили на кушетку, и бабушка с тетей Мартой стали его так рассматривать, словно он очень ценная картина Тициана.
- Деньги принес? - спросила Пони.
- Еще бы! - воскликнул Эмиль, вынул из кармана три бумажки, протянул сто двадцать марок бабушке и сказал: - Вот, бабушка, возьми. И мама передает сердечный привет. И просит тебя не сердиться, что ничего не послала в прошлый месяц. Но было мало работы. Зато в этот раз она посылает больше обычного.
- Спасибо, мой милый мальчик, - ответила бабушка, протянула ему назад ассигнацию в двадцать марок и сказала: - Это тебе. За то, что ты такой отличный сыщик.
- Нет, я не возьму этих денег. У меня ведь есть двадцать марок, которые мне дала мама.
- Эмиль, бабушку надо слушаться. Спрячь скорее деньги!
- Нет, я их не возьму.
- Ну и болван! - воскликнула Пони-Шапочка. - Я не заставила бы себя просить!
- Нет, бабушка, мне не хочется.
- Возьми, говорят, не то у меня от бешенства разыграется ревматизм, пригрозила бабушка.
- Ну, скорее убери эти деньги, - сказала тетя Марта и сама сунула ему бумажку в карман.
- Что ж, если вы уж так настаиваете... - простонал Эмиль. - Спасибо, бабушка.
- Это я должна благодарить тебя, это я должна благодарить тебя, ответила бабушка и погладила Эмиля по голове.
Потом Эмиль подал тете букет. Торжественно развернули бумагу, и все растерялись - то ли плакать, то ли смеяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12