Я действительно был в тебя влюблен. Я и сейчас не понимаю, как так вышло, что я женился на Ди. Просто... в общем, ты знаешь Ди. Если она чего-то хочет, она этого добивается. Я не возражал против ее встреч с Гилом. Я терпел все, что она делала, потому что... Нет, на людях мы всегда были вместе, да и наедине не ссорились. Мы просто принимали все, что с нами происходило, как данность... Дело в том, Эмми, что я и сейчас люблю тебя. И буду любить всегда. И я не могу просить тебя стать моей женой!
– Нет! Нет! Конечно, не можешь! Я не желаю тебя слушать!
Но Дуг не умолкал; казалось, все чувства, которые он сдерживал много лет, внезапно выплеснулись наружу:
– Я не могу просить ее о разводе. Я не могу просить тебя... позволить мне тебя любить. Она приговорена к пожизненному заключению... и я тоже. – Дуг стиснул Эмми в объятиях и прижался щекой к ее волосам: – Эмми, каким же я был дураком... Я понимал это даже в день свадьбы. Ты стояла рядом с Дианой, в желтом платье подружки невесты, и мне хотелось одного: растолкать всех, обнять тебя и надеть тебе на палец кольцо... – Он поднес ее левую руку к губам и нежно поцеловал средний палец.
– Прекрати! – резко сказала Эмми.
– Скажи мне только одно, – приглушенным голосом, не отрывая губ от ее руки, попросил Дуг. – У тебя кто-то есть?
Эмми легонько усмехнулась; меньше всего ей хотелось сейчас устраивать драму:
– Нет, Дуг. Вставай, пойдем...
– Верь мне! Ты должна мне верить! Ты так чудесно вела себя, когда все это случилось. Я не понимаю, как я мог без тебя жить.
10
По траве пробежала белка, покосилась на них и прыгнула не дерево. Издали доносились веселые детские голоса. По дорожке прошла девушка-нянька, толкая перед собой коляску; к коляске был привязан красный воздушный шар, который прыгал и плясал на ветру, словно жил своей, особой жизнью. Ветерок ворошил желтые, красные и бронзовые листья, и они сухо шелестели, будто перешептываясь.
– Дуг, – сказала Эмми, – ты ведь не поверил, что она его убила?
– Что ты! Как я мог! Конечно, Диана импульсивна и непредсказуема. Да, она могла влюбиться в Гила; но убить его.?.. Я думал, что она на такое не способна, пока не появилась эта записка. Ди все отрицала, но по стилю это так на нее похоже...
"Эта корова Коррина" – снова вспомнила Эмми. Вслух она произнесла:
– Ди ведет себя так, словно тюрьма – не более чем забавное, хотя и утомительное, приключение. Она великолепна.
– Знаю, – кивнул Дуг. – Она жива и здорова, и я должен радоваться этому. Я и радуюсь. – Он вскочил, отошел в сторону – стройный, грациозный, с непокрытой головой, – и отвернулся, чтобы Эмми не видела его лица. Он поворошил траву ногой, сунул руки в карманы; наконец, обернулся и посмотрел на Эмми:
– Прости меня за все, что я наговорил тебе, Эмми. Это была правда – это и есть правда, – но я не должен был ее открывать. Такое больше никогда не повторится, обещаю. Ты сможешь забыть? Сможешь жить, как раньше? Пойми, я должен с тобой видеться! Ты – единственное, что держит меня в этой жизни! Не покидай меня только из-за того, что я потерял голову и вел себя как последний идиот!
Спокойней, снова предостерегла себя Эмми; без драм. Она встала:
– Конечно, я тебя не оставлю. Пойдем же, погуляем!
– Я не имею права видеть тебя. Я не имею права так часто приходить в твой дом. Я не должен больше...
– Что за чушь! – резко оборвала Эмми. – Мы – твоя семья, Джастин и я. Конечно, ты будешь к нам приходить!
Он медленно покачал головой; на лицо набежала тень:
– Это несправедливо по отношению к тебе. Я не хочу отпугивать от тебя мужчин. Мне хочется, чтобы жила полной, счастливой жизнью. А о каком счастье можно говорить, если такой человек, как я, попавший в такую историю, будет вечно держаться за твою юбку!
А ведь он прав, шепнул Эмми внутренний голос. Не стоит видеться с Дугом так часто. А еще лучше – не видеться вовсе... Однако она оживленно произнесла:
– Ты вовсе не держишься за мою юбку, Дуг. Уверяю тебя, если мне случится встретить... встретить кого-нибудь, кто мне понравится, я всеми правдами и неправдами устрою так, чтобы он на мне женился! – Эмми ужасно хотелось, чтобы слова ее прозвучали легко и в то же время убедительно. Она взяла его за руку: – Пойдем! Между прочим, шампанское до сих пор не выветрилось у меня из головы!
– Милая... – пролепетал Дуг.
– Не смей! – ответила Эмми резко, даже слишком, и пошла вперед. Дуг догнал ее. Она снова вышли на широкую дорожку, добрели до 92-й-стрит и повернули назад. Небо уже затянулось вечерней дымкой; повсюду начали загораться волшебные нью-йоркские огни...
Проводив Эмми до ее парадного, Дуг взял ее за руку, сказал: "Спасибо тебе" и, повернувшись к швейцару, спросил:
– Тут можно поймать такси?
Швейцар вынул свисток. Эмми ждала. Когда подошло такси, Дуг, не оглядываясь, плюхнулся на заднее сиденье, – и автомобиль влился в поток машин. В тот самый момент, когда швейцар открыл перед Эмми дверь, ей показалось, что фигура человека, проходящего мимо дома, ей чем-то смутно знакома. Она замедлила шаг и пристально посмотрела на него. Ничем не примечательный, маленького роста, прохожий обернулся; в его огромных очках вспыхнул отблеск закатного солнца.
Да ведь это тот самый человек, который преследовал ее от дома Дианы в день убийства Гила! Тот самый, которого Диана видела у входа в подвал, когда он прятался за живой изгородью!
Человечек прошел мимо, не ускорив шага, не изменившись в лице, не удостоив Эмми каким-то особенным взглядом. Значит, она ошиблась: это просто житель одного из соседних домов, а никакой не полицейский в штатском. Впрочем, они никогда не были уверены, что это полицейский в штатском; но ведь после ареста Дианы он исчез! Так или иначе, все это ужасно не нравилось Эмми.
Она вошла в лифт, полная решимости не думать о Дуге и о его словах, но никак не могла унять смятение.
В этот вечер они с Джастином ужинали холодными бутербродами с индейкой и клюквенным соусом. Интересно, вскользь подумала Эмми, сколько семей в Нью-Йорке едят сейчас на ужин то же самое? Однако Джастин с мрачным видом принес еще и шампанское:
– Может быть, это нас немного взбодрит. Ну, не смотри ты на меня так! Точно как твоя матушка. Всего полбутылки, подумаешь. Это еще никому не повредило.
Шампанское действительно пришлось Эмми весьма кстати – чего нельзя было сказать о речи Джастина, которого время от времени осеняли вспышки проницательности:
– Дуг очень любит тебя, Эмми. Ну, почему ты позволила Ди его заграбастать? Эта девица всегда добивалась своего – не мытьем, так катаньем. В целом свете для нее нет ничего важнее денег. Она всегда лелеяла мечту, что в один прекрасный день Дуг станет знаменитым, и тогда... А, ладно! – оборвал себя Джастин, и в голубых его глазах (Эмми вдруг показалось, что они стали совсем-совсем блеклыми) блеснули слезы. – Бедная девочка, она расплачивается за все это. И будет платить до конца своих дней... – Джастин отхлебнул шампанского и добавил: – Давай на Рождество уедем куда-нибудь на юг. Я не вынесу еще одного такого "праздника".
Эти его слова стали отправной точкой их путешествия на Ривьеру. Сначала речь зашла было о Флориде, но Джастин отверг эту идею: во-первых, слишком близко, во-вторых чересчур много знакомых...
– Лучше как-то отделить все, что с нами было, от того, что будет дальше; положить какую-то прослойку... вроде как в сэндвиче, – сказал он несколько загадочно, но Эмми прекрасно поняла его.
Она согласилась без всякого энтузиазма – просто понимала, что Джастин прав. Может быть, это и трусость; но подобное бегство даст им возможность приноровиться к обстоятельствам.
На следующий день к Эмми пожаловали лейтенант Хейли и представитель страховой компании – поговорить об исчезнувших браслетах. О пропаже сообщил им мистер Уорд. По настоянию обоих мужчин и в их присутствии Дуг обыскал банковский сейф; браслетов там не оказалось. Кроме того, выяснилось, что именно за эти два браслета Диана продолжала платить страховку, поскольку носила их особенно часто.
Эмми не смогла поведать им ничего, кроме голых фактов; сестра вызвала ее, вручила список драгоценностей, сказала, что они хранятся в сейфе в доме Уорда, и попросила проверить их по списку и перенести в банковский сейф.
– А она знала, что... верней, могла ли, по вашему мнению, миссис Уорд подозревать, что часть драгоценностей пропала?
Нет, ответила Эмми; знай сестра о пропаже браслетов, она попросту не включила бы их в список. Но дом выставлен на продажу; в него часто приходят самые разные люди... Вообще-то ее сестра обычно держала ценности в банке, но в тот день... и Эмми объяснила, каким образом украшения попали в домашний сейф.
Оба мужчины, потупясь, слушали ее с самым серьезным видом. Наконец, лейтенант Хейли спросил:
– Как по-вашему, удивился ли мистер Уорд, обнаружив пропажу?
– Конечно, удивился! – с жаром воскликнула Эмми. – Да и я удивилась! – До нее не сразу дошел смысл вопроса. Поняв, на что намекал Хейли, она вспыхнула:
– Лейтенант, уж не предполагаете ли вы, что мистер Уорд похитил браслеты собственной жены?!
– Я ничего не предполагаю, – кисло ответил Хейли, – но вот страховая компания много чего захочет выяснить, прежде чем раскошелиться... я хотел сказать – прежде чем выплатить страховую сумму. А она, по словам мистера Уорда, весьма значительна.
– Да, браслеты очень дорогие.
Хейли попросил ее описать браслеты, и Эмми сделала это со всей точностью, на какую была способна. На лицах мужчин ничего не отразилось; их не шокировала цена побрякушек, которыми украшала свои запястья хорошенькая женщина, – точней, несколько поколений хорошеньких женщин. Эти люди давно привыкли к причудам богатых граждан.
– Хорошо. – Хейли встал. – Благодарю вас, мисс Ван Сейдем. Если вы вспомните что-то еще, будьте любезны, дайте мне знать!
– Конечно, – сказала Эмми и проводила их к выходу.
Когда дверь за ними закрылась, из столовой вышла старуха Агнес. Скрывать от нее что-либо не было ни малейшего смысла.
– Я все слышала, – сказала она. – Глупо было с ее стороны оставлять драгоценности где попало. Но я же приходила в дом! Я унесла ее одежду; я прибирала в комнате. Теперь они скажут, что это я взяла браслеты!
– Не скажут!
Каменное лицо Агнес приобрело особенно суровое и непреклонное выражение. Нижняя губа ее слегка выпятилась, глаза цветом напоминали гранит, нос, казалось, сделался еще длиннее; даже узел стального цвета волос на затылке стал тверже на вид:
– Никогда не знаешь, что взбредет в голову полицейским!
– Агнес, они не могут обвинить тебя во взломе сейфа! Между прочим, мне казалось, ты хотела провести уик-энд со своей племянницей?
– Я решила вернуться раньше, – отрезала Агнес и поджала губы.
Эмми заподозрила, что Агнес не поладила с племянницей – точней, с ее мужем, которого недолюбливала и никогда не скрывала этого. Расспрашивать старуху было бессмысленно. Эмми подумала о том, что все эти годы Агнес верно служила Джастину, матери, Диане, ей самой, – и произнесла:
– Ты всегда была предана нам, Агнес.
Но задобрить Агнес было непросто.
– Это мой долг, – сурово ответила она и, смахнув краем белого передника невидимую пылинку со стола, неожиданно добавила: – Вы очень добры ко мне. Я не допущу, чтобы эта семья попала в беду.
И Агнес удалилась.
Браслеты не обнаружились, как и их похититель. Сэнди сказал Эмми по телефону, что они скорее всего появятся в каком-нибудь ломбарде, и что полиция умеет отыскивать украденные драгоценности. Эмми снова пригласила его на ужин, и он снова отказался, сославшись на занятость. Сэнди явно не хотелось приходить к ней – и, хотя в глубине души Эмми не винила его в этом, она все больше и больше чувствовала себя изгоем.
На следующий день позвонила тетушка Медора:
– Я слышала, что ты отклоняешь все приглашения. Это же глупо!
– Знаю. Но пока я не могу...
– О, я понимаю. Но ты же не можешь всю жизнь прятать, как страус, голову в песок! Тем более что ты ничего не сделала. Ты просто пришла туда сразу после того, как... как она его застрелила.
– Но Диана не...
– Знаю, – перебила тетушка Медора. – Но ты должна решиться. Диана твоя сестра, но это не значит, что вы с Джастином имеете какое-то отношение к этой истории. Наоборот, вы должны показать всем, что вы ни при чем. Не нужно жить затворниками! Выходите в свет, как обычно. Люди вскоре обо всем забудут.
– Мы с Джастином собираемся уехать на Рождество, – устало сказала Эмми. – Когда мы вернемся, я обещаю вести себя лучше.
Повисла пауза; потом, без всякого перехода, тетушка Медора вдруг спросила:
– А как там Уорд?
По крови тетушка Медора не принадлежала к роду Ван Сейдемов, однако апломба в ней было – хоть отбавляй; ее уважали и порой побаивались. Эмми поняла, о чем сейчас пойдет речь, и ощутила противную дрожь в коленках:
– С ним все в порядке, – ответила она, – хотя, конечно, ему сейчас очень тяжело.
Но тетушка Медора не страдала излишней деликатностью.
– Мне сказали, – бесцеремонно заявила она, – что тебя видели с ним в обществе. Прекрати это делать.
– Но, тетя...
– Не надо, Эмми! Сострадание – это одно дело, а я говорю о другом. Он – муж твоей сестры, он не смеет с ней развестись; если он так поступит, никто не подаст ему руки – и тебе тоже!
– Но я не...
– Я знаю, что ты скажешь! Что ты просто жалеешь его. Естественно, – всякий пожалел бы его на твоем месте. Но у него есть жена, приговоренная к пожизненному заключению. Он не может жениться ни на ком другом. У него, разумеется, будут интрижки – но не с тобой, Эмми! Ты не должна никуда с ним ходить!
– Да я вообще не собираюсь с ним видеться, пока мы с Джастином не вернемся после праздников! – огрызнулась Эмми и только тут поняла, что разозлилась не на шутку. Обменявшись с тетушкой еще парой не слишком дружелюбных реплик, она, наконец, повесила трубку, дрожа от негодования. Эта Медора во все сует свой любопытный нос!
Но хуже всего в том, что тетка Медора права! Эмми совершила ужасную ошибку, позволив Дугу говорить, что он ее любит, всегда любил и хотел жениться на ней, а не на Диане!
И она позвонила в бюро путешествий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28