Ночь, на которую остекленевшими глазами смотрел Тьюс, была ни на что
не похожа. Бесчисленные огни горели на обширной равнине. Поблизости он
видел столб, на котором будет повешен. Дальше рядами стояли столбы в пяти
футах друг от друга, а между ними площадки для костров.
Осужденные уже стояли у столбов, со связанными руками и ногами, с
веревкой на шее. Тьюс ясно видел только передний ряд. Первая линия жертв
офицеры, все они стояли спокойно. Некоторые разговаривали друг с другом,
но когда привели Тьюса, разговоры прекратились.
Никогда в жизни не видел Тьюс столько ужаса на лицах. Слышались
крики, стоны отчаяния. Тьюс не ожидал, что его узнают. Трехдневная борода
и ночные тени делали это трудным. Никто ничего не сказал, когда он
поднялся на эшафот. Бледному и неподвижному, ему надели на шею петлю. В
свое время Тьюс приказал повесить немало людей. Совсем другое ощущение -
быть жертвой, а не судьей.
Гнев, охвативший его, был основан на том, что он понимал: он не
оказался бы в таком положении, если бы действительно против него готовился
заговор. Напротив, он рассчитывал на то, что Джеррин своими войсками будет
удерживать врага, а он с тремя легионами отберет власть у Джеррина.
В глубине души он верил в честность Джеррина. Он хотел унизить его,
свести к нулю заслуженные почести для молодого человека, с которым не
желал делить власть. Отчаянная ярость Тьюса выросла из сознания, что
Джеррин никогда не устраивал против него заговоров. И тут, случайно
посмотрев вниз, Тьюс увидел у эшафота в группе венерианских руководителей
Клэйна.
Шок был слишком велик, чтобы все понять сразу. Тьюс глядел на
стройного молодого человека, и перед ним постепенно вырисовывалась вся
картина. Между Джеррином и венерианцами было заключено предательское
соглашение. Тьюс видел, что мутант в одежде храмового ученого и в руках
держит четырехфутовый металлический "огненный стержень". Всплыло
воспоминание. Он забыл о благословении в небе. Тьюс поднял голову, но
чернота была непроницаема. Если корабль с гондолой находился вверху, он
был частью ночи, невидимый и недосягаемый.
Тьюс снова взглянул на мутанта и собрался уже заговорить, но прежде
чем он смог это сделать, Клэйн сказал:
- Ваше превосходительство, не будем тратить время на взаимные
обвинения. Ваша смерть возобновит гражданскую войну в Линне. Мы меньше
всего хотим этого и докажем сегодня ночью, вопреки всем вашим подозрениям.
Тьюс теперь овладел собой. Он быстро обдумывал шансы на спасение. Их
не было. Если космические корабли попытаются высадить войска, венерианцам
нужно только подтянуть веревки и повесить связанных, а потом их огромная
армия будет сдерживать атаки. Это единственный возможный маневр, и
поскольку он не может удаться, следовательно, слова Клэйна - ложь.
Мысли Тьюса были внезапно прерваны: венерианский император, человек
лет пятидесяти, с угрюмым лицом, взбирался на платформу. Несколько минут
стоял он, пока тишина постепенно не охватила всю огромную толпу. Потом
подошел к мегафонам и заговорил на общем языке Венеры.
- Друзья венериане, в эту ночь мщения за все преступления,
совершенные против нас империей Линна, здесь присутствует агент
главнокомандующего армии нашего подлого врага. Он явился к нам с
предложением, и я хочу, чтобы он вышел сюда и рассказал вам о нем. И вы
рассмеетесь ему в лицо, как это сделал я.
Во тьме послышались крики:
- Повесить его! Повесить его тоже!
Тьюс был потрясен этим яростным криком, но в то же время вынужден был
восхититься хитростью венерианского вождя. Это был человек, последователи
которого, должно быть, не раз сомневались в его способности к борьбе. У
него было упрямое лицо обеспокоенного полководца, ожидающего резкой
критики. Какая возможность для него приобрести популярность!
Клэйн поднимался по ступеням. Он подождал, пока восстановится тишина,
и затем сказал удивительно сильным голосом:
- Атомные боги Линна, чьим посланником я являюсь, устали от этой
войны. Я призываю их покончить с ней. Сейчас!
Венерианский император смотрел на него.
- Ты не это собирался говорить! - воскликнул он. - Ты... - Он
замолчал. Потому что взошло солнце.
В_з_о_ш_л_о_ с_о_л_н_ц_е. Несколько часов назад оно зашло за
горизонт. И вот одним прыжком оно взлетело прямо вверх и повисло над
головой.
Необыкновенно яркий свет залил сцену множества неизбежных смертей.
Стояли столбы с привязанными жертвами, сотни тысяч зрителей-венериан,
обширная равнина, прибрежный город в отдалении-все ослепительно освещено.
Тени начинались на другой стороне равнины. Город освещался более
слабыми отражениями. А море к северу и горы на юге, как и прежде, были
погружены во тьму.
Видя эту тьму, Тьюс понял, что вверху вовсе не солнце, а огромный
огненный шар, источник света, на расстоянии в милю равный солнцу. Боги
Линна ответили на призыв.
Послышался крик сотен тысяч глоток, ужаснее и сильнее звука Тьюс
никогда не слышал. В нем был страх, и отчаяние, и испуганное почтение.
Мужчины и женщины упали на колени. Венерианский вождь понял всю глубину
своего поражения. Он тоже испустил ужасный крик - и прыгнул к рычагу,
который опускал люк, на котором стоял Тьюс. Краем глаза Тьюс заметил, как
Клэйн поднял стержень, который держал в руке.
Вспышки не было, но император исчез. Тьюс так и не мог решить, что же
произошло, но у него сохранилось воспоминание о человеке, буквально
превращающемся в жидкость. Жидкость, обрушившуюся на платформу и прожегшую
дыру в дереве. Картина была такой невероятной, что Тьюс закрыл глаза и
даже себе потом не признавался в увиденном. Когда он наконец открыл глаза,
с неба опускались корабли. Для лежавших ниц венериан появление пятидесяти
тысяч линнских солдат должно было показаться очередным чудом.
Вся основная армия была пленена в эту ночь, и хотя война на других
островах продолжалась, большой остров Укста был полностью захвачен в
течение нескольких недель. Клэйн доказал свою правоту.
Неделю спустя в туманный полдень Клэйн в числе других влиятельных
линнцев провожал флотилию кораблей, которые сопровождали лорда-советника,
возвращавшегося на Землю. Прибыл Тьюс в сопровождении свиты. Группа
храмовых посвященных затянула гимн. Лорд-советник остановился и постоял с
минуту, слушая со слабой улыбкой на лице.
Возвращение на Землю, предложенное Клэйном, полностью устраивало
Тьюса. На него выпадет первое торжество по поводу победы на Венере. У него
будет достаточно времени, чтобы подавить слухи об унизительном пленении
самого лорда-советника. И к тому же именно он настоит на полном триумфе
для Джеррина.
Тьюс удивился, что временно забыл свои сомнения относительно таких
событий. Когда он поднимался на борт, посвященные снова запели.
Ясно, что атомные боги тоже довольны.

19
В своем обращении к патронату после возвращения с Венеры Тьюс среди
прочего заявил:
- Нам сейчас это трудно осознать, но у Линна не осталось значительных
противников. За последние два десятилетия наши войска нанесли решающие
поражения нашим недругам на Марсе и Венере, и теперь мы оказались в
уникальном историческом положении: мы единственная сила человечества.
Кажется неизбежным период неограниченного мира и созидания.
Он вернулся во дворец, мысленно слыша еще приветственные крики
патроната, настроение у него было ликующее. Шпионы уже донесли ему, что
патроны считают победу на Венере его заслугой. В конце концов до его
прибытия война тянулась бесконечно. И потом вдруг, почти за одну ночь, все
кончилось. Ясно, что его мудрое руководство сделало это возможным. Тьюсу
не нужно было быть мудрецом, чтобы понять, что в таких обстоятельствах он
вполне может допустить триумф для Джеррина и при этом ничего не потеряет.
Несмотря на собственное заявление патронату, он сам на протяжении
последующих мирных недель все более поражался своим словам: никаких
врагов. Нечего опасаться. Трудно было поверить, что вселенная принадлежит
Линну и что ему, лорду-советнику, подчиняется больше людей, чем кому-либо
другому. Такое положение ослепляло Тьюса.
Он будет заботливым вождем, уверял он себя. Он предвидел великие
деяния, которые озарят славой золотой век Тьюса в истории Линна. Видение
было таким благородным и вдохновляющим, что Тьюс долгое время лишь играл
величественными планами, не предпринимая никаких конкретных действий.
Вскоре ему доложили, что Клэйн вернулся с Венеры. Через несколько
дней он получил письмо от мутанта.
Его превосходительству лорду-советнику Тьюсу.
Мой благородный дядя, Я хотел бы навестить вас и передать результаты
нескольких бесед с моим братом Джеррином, а также мои собственные
соображения относительно потенциальных опасностей для империи. Нас обоих
тревожит преобладание рабов над гражданами Земли, а также наша полная
неосведомленность относительно ситуации на спутниках Юпитера и Сатурна.
Поскольку это единственные возможные пока опасности, чем скорее
обсудим мы все их аспекты, тем увереннее будем, что Линну ничто не сможет
угрожать.
Ваш послушный племянник Клэйн.
Прочитав письмо, Тьюс почувствовал раздражение. Оно казалось
надоедливым. Оно напомнило, что блестящее будущее, которое он предвидел
для империи, и контроль над Линном не были подлинными, что его племянники
могут принудить его к компромиссу, который затмит его славу. Тем не менее
он дипломатично ответил:
Мой дорогой Клэйн!
Приятно было получить твое письмо. Вернувшись с гор, я буду счастлив
принять тебя и обсудить дела самым тщательным образом. Я приказал собирать
данные, так что, встретившись, мы сможем рассуждать, опираясь на факты.
Тьюс, лорд-советник.
Он действительно отдал приказ и действительно выслушал чиновника,
который считался экспертом по спутникам Юпитера и Сатурна. Спутники
населяли племена, стоящие на разных стадиях варварства. Доклад основывался
на опросе жителей спутников, иногда оказывавшихся в Линне и на сообщениях
тьюсовцев, навещавших определенные порты. Все свидетельствовало о том, что
старая игра интриг и убийств среди вождей, жаждущих власти, продолжалась.
Убедившись, что ситуация не вызывает опасений, Тьюс отбыл на отдых в
горы в сопровождении трехсот придворных и пятисот рабов. Он все еще был
там, когда месяц спустя пришло второе письмо от Клэйна.
Благородному лорду-советнику Тьюсу.
Ваш ответ на мое письмо принес мне большую радость. Не могу ли я
получить сведения относительно ваших агентов: сколько их и где они
сосредоточены? Причина моего вопроса в том, что я обнаружил: несколько
моих агентов на Европе, величайшем спутнике Юпитера, были неожиданно
казнены год назад. Вся моя информация об этой территории основана на
докладах не менее двухлетней давности, да и те довольно туманные. Похоже,
что около пяти лет назад некий вождь начал объединение Европы, и с тех пор
с каждым месяцем доклады моих агентов становились все более смутными. Я
подозреваю, что мои агенты стали жертвой тщательно спланированной
пропаганды. Если это так, то меня чрезвычайно беспокоит, что кто - то
сумел перехватить мои каналы информации.
Это только подозрение, конечно, но желательно, чтобы ваши люди
произвели расследование, имея в виду, что их нынешние источники информации
могут оказаться ненадежными.
Ваш верный слуга и племянник Клэйн.
Письмо напомнило Тьюсу, что он живет в мире шпионов. "Я полагаю, -
устало подумал он, - что уже сейчас обо мне распускают слухи. Люди
представить себе не могут, какие планы я со своими помощниками
разрабатываю для государства во время так называемой увеселительной
поездки."
Он подумал, не выпустить ли серию заявлений относительно блестящего
будущего.
Весь день он испытывал раздражение, потом снова перечел письмо Клэйна
и решил, что необходим спокойный и дипломатичный ответ. Он может заявить,
что принимает предосторожности против любой случайности.
Он отдал необходимые распоряжения, посоветовал Клэйну поступить так
же и начал серьезно обдумывать положение которое сложится, когда 6-8
месяцев спустя с Венеры за заслуженным триумфом прилетит Джеррин. Будущее
уже не казалось таким безоблачным, как сразу после его собственного
возвращения с Венеры. Племянники стремятся вмешиваться в государственные
дела и имеют на это законное право. У каждого, в соответствии с законом,
был совещательный голос относительно государственных дел, хотя прямо
вмешиваться в управление они не могли.
- Клэйн в своем праве, - неохотно признал Тьюс. - Но моя мать однажды
сказала: "Тот, кто постоянно использует свои права, не мудрец."
И он рассмеялся.
Вечером перед сном Тьюса озарило: "Я снова начинаю подозревать: те же
страхи, что беспокоили меня на Венере. Проклятая дворцовая атмосфера
действует на меня."
Он считал себя неспособным к низменным мыслям и признавал их
присутствие в других, так он говорил себе, с большой неохотой и то только
из-за их возможного влияния на дела государства.
Он был убежден, что для него подлинное наслаждение-выполнение своего
долга. Именно оно заставляло его следить за возможными заговорами, хотя
самому ему они были отвратительны.
Сознание собственной безупречной честности утешало Тьюса. "В конце
концов, - думал он, - я могу иногда ошибаться, но не могу ошибиться
серьезно, если буду внимателен к опасности из всех источников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23