Кто знает. Наверно, скоро поступит вся необходимая мне информация.
В последний раз оборачиваюсь, глядя на последнюю преграду на пути к моей цели. Делаю глубокий вдох, выдыхаю, разворачиваюсь и иду дальше. Да, сейчас я ухожу. Но я вернусь. Вернусь, когда найду средства преодолеть эту преграду. И я найду эти средства, пусть мне понадобится сто, пятьсот, тысяча лет. Для мастера смерти время не имеет значения.
Пусть я и не понимаю механизма, давшего мне власть над временем и пространством, жизнью и смертью, я использую этот механизм, как смогу. И я вернусь сюда. Сюда. Здесь моя цель. Мой дом.
Хо! Слово «дом» звучит для меня смешно, но я недавно слышал мудрое изречение: «дом – это место, куда хочется возвращаться». Значит, мой дом там. Хотя там и нет никаких зданий и строений – их в английском языке обозначают словом «house», но в этом месте мой дом – то, что в английском обозначают словом «home». Разница есть. По крайней мере, для меня. А вот и мой троллейбус.
Что, я опять повторяюсь, да? Внимательный читатель, зачем-то перелистывающий мои блокноты, исписанные иероглифами на разных языках, скажет, что все это уже было, сплошная тавтология, ничего нового и оригинального. Но ведь я уже говорил, что я не поэт. Я хроникер, если можно так выразиться. И что я могу сделать, если Вселенная обречена повторять одни и те же сюжеты в одних и тех же декорациях? Я могу лишь описывать их.
Эль Абдурахман, вне времени.
Крыша Мира
(ligth easy mix)
Третья медитация временно мертвого Эль-Абдурахмана.
Точки зрения и причинно-следственные связи забыты.
Эту крышу называли Крышей Мира. Ну, хотя бы потому, что такое название ничем не хуже других. А еще потому, что ее надо было хоть как-то называть. А также из-за того, что с крыши открывался удивительный вид – окраина Лос-Анджелеса, пляж и океан вдалеке. И удивительные закаты.
Допустим, это было в семидесятых… а почему бы и нет? Ведь это могло быть в семидесятых. Допустим, это было в девяностых – и в девяностых могло бы быть то же самое. А можно допустить, что этого не было… но ведь остались живые свидетели, которые точно могут вспомнить, что это было, но не могут вспомнить, когда.
На крыше всегда собирались необычные люди. Вот один парень в джинсе с электрогитарой. Сейчас он стоит на самом краю, обратившись лицом к Западу, и перебирает струны. Блики солнечных лучей на поверхности океана и окон домов перемигиваются в такт мелодии.
А ближе к середине крыши на пустых коробках устроился художник. В руках у него пачка бумаги, а рядом, на коробке, лежит набор цветных карандашей. Сейчас он покрывает белый лист уверенными размашистыми штрихами. В дело вступает то синий карандаш, то оранжевый. Буквально из ничего на тонком листе белой бумаги рождается феерическая картина.
На Крыше Мира бывают и другие люди. Их много. И они часто приходят сюда – по поводу и без повода. Они редко разговаривают друг с другом, потому что они говорят с чем-то еще. Кто-то говорит с ветром, кто-то говорит с Солнцем. Кто-то говорит с крышей.
А вот и еще один. Любопытная личность. Он здесь частый гость. Всегда одет в дешевый спортивный костюм черного цвета. На лице – большие очки с черными стеклами. Кепка-бейсболка с длинным козырьком. Он ничего не делает, обычно просто сидит, глядя на закат или на город. Или наблюдает за тем, что делают остальные.
Но не сегодня. Сегодня он пришел, пошатываясь и задыхаясь. Не похоже, что он пьян – скорее, устал до изнеможения. «He is exhausted», как сказали бы англичане. Буквально вывалившись из двери, ведущей с чердака на крышу, он некоторое время смотрит на город внизу, тяжело дыша и ухватившись рукой за ближайшую трубу. Вот его, судя по всему, слегка отпускает. Он подходит к западному краю крыши. А там – прекрасный калифорнийский закат. Загадочный человек в черном садится на ближайшую коробку и замирает, глядя на Солнце. Кажется, он впитывает свет вместе с дыханием. Даже сквозь темные стекла очков. Даже сквозь ткань спортивного костюма. Так продолжается минуты три.
В это время к западному краю крыши подходит гитарист в джинсе. Он несколько секунд глядит на закат и начинает перебирать струны. Сегодня из-под его пальцев льется мелодия, по стилю чем-то похожая на стиль «кантри», а потом это становится похожим на легкий рок, далее – мексиканская гитарная баллада… Мне не хватает музыкального образования, чтобы это описать.
Но человек в черном вдруг встает со своей коробки и подходит к гитаристу. Остановившись в метре от музыканта, он начинает слегка пританцовывать в такт мелодии. Вдруг что-то сбивает гитариста с ритма, он останавливается и озирается по сторонам, будто пытается понять, кто он и где он.
– Играй, – умоляюще шепчет человек в черном. – Пожалуйста. Что угодно, только играй.
Гитарист, на пару секунд выпавший из реальности, вдруг соображает, что от него требуется. И он снова играет эту мелодию – или просто похожую на нее… От простого к сложному, от простого к сложному… И вновь оранжевые блики закатного Солнца бегут по оконным стеклам в ритме мелодии, которую выводят пальцы гитариста. Человек в черном оживает. Он начинает танцевать, его тело выписывает в пространстве сложные движения, чем-то похожие на магические пассы Кастанеды или сложные последовательности асан хатха-йоги. Но при этом сам он почти не двигается с места. Весь свой сложный танец человек в черном танцует на маленьком кусочке пространства, очерченном его сознанием. Мелодия настолько захватывает всю крышу, что к этим двоим походит и художник. Он все еще держит в руках бумагу и карандаши, но он не рисует. Он просто глядит во все глаза – на закат и на эту парочку, выпавшую из мира причинно-следственных связей. Глядит и впитывает это состояние, чтобы потом много раз смаковать его в потайных уголках своей души и создать, наконец, свою лучшую картину.
На крыше появляется индеец. Никто не знает, откуда он взялся и бывал ли здесь раньше, – он появился точно вовремя, и его никто ни о чем не спрашивает. Индеец начинает петь – гортанные звуки известного лишь ему индейского языка идеально ложатся на мелодию, захватившую собой всю крышу.
Подтягиваются и остальные. И когда мелодия закончилась, а Солнце скрылось в океанских волнах, они не могли вспомнить, что там было. Но они разошлись, кто куда, по темным переулкам, с полной уверенностью, что только что произошло чудо. Ни один из них не мог сказать, что это было. Как будто бы просто музыка. Просто музыка и свет. И танец. И песня. И картина. И что-то еще. Но вот это «что-то еще» вспомнить не удавалось никому.
А человек в черном еще долго стоял на крыше, дыша полной грудью. Он вдыхал аромат ночного океанского бриза, смешанный с миллионами запахов огромного города. И он чувствовал себя живым. А где-то внизу спешил по улицам Лос-Анджелеса роскошный кабриолет, за рулем которого сидел богатый и успешный человек по имени Альф. А справа от Альфа сидел его молодой ученик, который пока еще мало что сделал, но явно имел большой потенциал… Впрочем, это уже другая история.
Может быть, город и не заметил того, что случилось на Крыше Мира. Но где-то случился маленький сбой в электросети, и вместо красного сигнала светофора включился зеленый. Один молодой менеджер пронесся через перекресток на своем «Мерседесе», радуясь, что теперь-то он точно успеет на важную встречу. А где-то зажегся красный свет, столкнулись две машины – и сорвался чей-то хитрый план ограбления. А еще… на одном из бульваров многочисленные влюбленные парочки не могли понять, откуда же льется эта прекрасная музыка, запавшая им прямо в сердца и сделавшая мир чуть светлее. А еще…
Но ведь вы уже поняли, что продолжать можно до бесконечности.
Летний вечер
(the final instrumental)
Антимедитация несуществующего Эль-Абдурахмана.
Больше ничто не существует.
Воздух, тепло, море, пляж, сумерки, фонари, лето, вдох, выдох, красота, внутри, хорошо, радость, душевная, коктейль, вкусно, опьяняет, ночь, ароматы, бар, бассейн, отель, девушки, черноглазая, страсть, взгляд, танец, я, она, поцелуй, ласки, пляж, море, прохлада, соль, звезды, небо, фейерверк.
Отпуск, долгожданный, отдых, расслабление, позади, все, радость, легко, беззаботно, алкоголь, музыка, ресторан, ветерок, обволакивает.
Дорога, брусчатка, пальмы, фонари, шорты, сандалии, рюмка, коньяк, соль, морская, привкус, воздух.
Шаги, люди, смех, веселье, можно, все, платья, духи, флирт, игра.
Романтика, прошлое, забыть, проблемы, далеко, сейчас, здесь, незнакомка, любопытство, болтовня, опьянение, безрассудство, ночь.
Прогулки, Луна, море, запах, волны, качается, яхта, чайки, крик, волны, плеск, сигара, клубника, сливки, счастье.
Танцы, нежность, движение, возбуждение, любопытство, риск, тайна.
Кровать, подушка, бессонница, жара, окно, пальма, вдалеке, океан, одиночество.
Снова, ночь, ресторан, музыка, алкоголь, танцы, игры, риск, любопытство, деньги, траты, отдых, расслабление, счастье, забыть, все, незнакомка, поцелуи, страсть, постель, пляж, опьянение, пальмы, фонари, дорога, прогулки, Луна, ветерок, счастье, вот, оно, наконец!
Так можно написать рассказ, состоящий из слов, не связанных между собой. Тем не менее, смысл, сюжет и эмоции передаются не менее точно, чем в стандартной литературной форме.
Смею заметить, экспериментировать с формой было не так-то легко. Зато интересно.
Любопытство, ночь, озарение, идея, неожиданная, вдруг, получится.
Рассказ, коротко, быстро, точно, трудно, неожиданно.
А что это было?
STOP.
Press Play for a new start.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12