Холмс замолчал, и, метнув на него быстрый взгляд, я заметил, что он нахмурился. Однако складки на его лбу тут же разгладились и он взглянул на меня, блеснув своей характерной мальчишески-озорной улыбкой.
– Я пока жду дальнейшего развития событий, Ватсон. Прошу вас, старина, внимательно следить, не появится ли их фургон на дороге.
Холмс вновь соскользнул с седла и прокрался к небольшому зданию, которое, очевидно, было своего рода нервным узлом полустанка. Он передвигался с той поразительной ловкостью, которую, судя по известным мне описаниям, проявляют индейцы, владеющие особым умением не привлекать к себе внимания.
Чувствуя, что Фанданго вот-вот заржет, я быстро нагнулся вперед и прикрыл морду лошади ладонью. Кобыла явно была большой умницей, она тут же подавила свое желание. Неожиданно я смутно различил поворачивающий вдалеке фургон. Я тотчас спешился, схватился за трензеля лошадей, чтобы удержать их от фырканья, и вдруг рядом со мной как из-под земли вырос Холмс.
– Вы имеете полное право, Ватсон, обвинить меня в преступлении, ибо я только что совершил кражу на Великой Восточной железной дороге. Но я вижу, наши китайцы приближаются: давайте-ка сядем на лошадей.
Он показал кусок мела, которым железнодорожники пользуются для маркировки вагонов. Прежде чем он вскочил на свою кобылу, я поспешно произнес:
– Послушайте, Холмс, вот уже полночи я то сажусь на свою лошадь, то спешиваюсь. Не могли бы вы подсадить меня?
– С удовольствием, – ответил он. Опершись одной ногой о его ладонь, а рукой – о его плечо, я вновь взобрался на Фанданго. Мой друг взлетел на свою Тайну с поистине завидной ловкостью и изяществом. При свете луны блеснули его белые зубы, и я понял, что он посмеивается надо мной, но его слова тут же отвлекли меня от этой мысли.
– Я уже говорил, Ватсон, что иногда вы неприкрыто язвите и проявляете излишнюю насмешливость, но вам меня не обмануть: я убежден, что вы потомок Атиллы, предводителя гуннов.
Вот так рождаются незаслуженные репутации. Следом за Холмсом я двинулся вдоль рельсов к главной железнодорожной линии.
– Я уверен, что китайцы повезут свой ящик в одном из товарных вагонов. Этот поезд гружен лишь продуктами. Их ящик будет прекрасно заметен при выгрузке. А мы постараемся сделать его еще заметнее.
Остановив лошадь, Холмс оглянулся назад, на полустанок, и я сделал то же самое. Фургон подъехал к одному из вагонов. Здесь, в долине, лунный свет был особенно ярок, и я заметил, что какой-то предмет фута в четыре длиной был передан одному из железнодорожников, который бережно понес его к составу. Посмотрев на Холмса, я понял, что он подсчитывает порядковые номера вагонов.
– Двенадцатый вагон, Ватсон, – радостно бросил он.
Разумеется, он наслаждался всем этим спектаклем, в котором принимал такое активное участие. Что ж, весьма типично для великого сыщика. Особенно когда он хоть на шаг опережает своих противников.
Мы вновь двинулись вдоль железнодорожной ветки. В тени небольшой рощи остановились в ожидании, и вскоре послышалось мрачное равномерное попыхивание локомотива, постепенно набиравшего скорость; за ним, точно вереница ребятишек, неохотно плетущихся в школу, следовали вагоны.
С каждым движением могучих поршней металлическая змея набирала скорость: мимо нас она промчалась уже на всех парах.
– За мной, дорогой Ватсон, – скомандовал Холмс, хлестнув лошадь и тут же перейдя на полный галоп. Я понял, что он тщательно выбрал место нашей дислокации, ибо железнодорожное полотно здесь оказалось вровень с окружающим. Я бессознательно подсчитывал вагоны. Холмс, не сбавляя скорости, приблизился к поезду и, протянув свою длинную руку, мелом намалевал крест на двенадцатом вагоне. Затем он направил свою кобылу к ближайшим деревьям.
Поезд уже исчез за поворотом, когда я наконец присоединился к Холмсу. К моему изумлению, он похлопывал свою лошадь с такой же нежностью, с какой это обычно делают шотландцы, питающие особую любовь к этим животным.
– Теперь, когда у нас что-то вроде передышки, может быть, объясните мне, что происходит, – попросил я.
– Все идет как по маслу, Ватсон. Сейчас мы поедем в Литчфилд. Товарный поезд часто останавливается. Мы вполне успеваем на экспресс в час ночи, в этом случае мы окажемся в Лондоне первыми. Если не ошибаюсь, эта ветка должна привести нас к деревне?
– Я уже ездил этим путем.
– Отлично. Как только мы туда прибудем, езжайте на станцию за билетами. Я отправлюсь на почту, дабы срочно отбить телеграмму в Лондон. Неплохо бы известить еще и Дитса, хотя бы о том, где находятся его лошади.
В скором времени с глубоким облегчением я медленно опустился на сиденье в вагоне утреннего экспресса. Вытянув ноющие ноги, постарался расслабиться. Знакомо постукивали на стыках колеса. Наконец-то мы возвращались в Лондон, гораздо более подходящее место для двух положительных, среднего возраста холостяков, один из которых мечтал принять горячую ванну с эпсомской солью. Холмс, разумеется, был прав, решившись выехать этим экспрессом, который под покровом ночи стремительно мчался по холмам. Холмс обладал поистине энциклопедическими знаниями относительно движения поездов как в самой Англии, так и на континенте, и я сонно упомянул об этом.
– Ах, Ватсон, эти стальные колеи – жизненный фундамент нашей Империи, они, как уток и основа, соединяют все воедино.
С этими словами я погрузился в сладкий мир Морфея.
Из царства сна в реальный мир меня возвратили длинные и тонкие, как у скрипача, пальцы: Холмс настойчиво тряс меня за плечо.
– Подъезжаем к вокзалу Ватерлоо, и занавес пока еще не опущен: пьеса продолжается, старина.
Тут я должен осудить себя за некоторое злорадство: мне было приятно видеть, что мой компаньон поднялся на ноги весьма осторожно, словно испытывая прочность своих конечностей. Я вскочил достаточно резко и с величайшим трудом сдержал болезненный стон, но, поймав на себе полуизумленный-полузавистливый взгляд сыщика, открывавшего дверь купе под скрежет колесных тормозов, постарался не выказать даже признаков усталости.
Мой друг твердой рукой провел меня через вокзал к стоявшему снаружи экипажу. Я не расслышал его указаний полусонному кучеру, да, по правде говоря, мне было все равно, куда ехать.
А ехали мы к мосту через пути Великой Восточной железной дороги, которые сходились в транспортном центре Британской империи. Я с готовностью принял предложение Холмса подождать у экипажа. Сам Холмс остановился на тротуаре моста и устремил взгляд в направлении Суррея. Тот факт, что он закурил одну из прихваченных им с собой виргинских сигар, свидетельствовал о его готовности к довольно длительному ожиданию, и я задремал.
Не знаю, отчего я проснулся, то ли от того, что послышался шум приближающегося товарняка, то ли во мне зазвучал тот таинственный сигнал, что побуждает нас действовать, но я проснулся и увидел, что Холмс наблюдает за проходящим внизу – вагон за вагоном – поездом. В какой-то миг он, вытащив белый платок, замахал им в рассеянном свете раннего утра, очевидно, подавая знак кому-то внизу. Теперь стало ясно, почему он послал телеграмму из Литчфилда.
Не дожидаясь ответа своего невидимого помощника, Холмс уселся в экипаж, непрерывно постукивая костяшками пальцев по портсигару. Как только дверца распахнулась и показалось обросшее бакенбардами мрачное лицо кучера, Холмс опустил занавес над сценой, где происходила ночная драма.
– Дом номер 221б по Бейкер-стрит, – воскликнул он. – И гони как можно быстрее!

9
ХОЛМС ПРИНИМАЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НА СЕБЯ

Был полдень, когда я наконец, зевая во весь рот и старательно протирая глаза, поднялся с кровати.
Вопросы, словно начавшийся прилив, заполонили мой бедный, еще окончательно не проснувшийся рассудок, но я мысленно перекрыл этот прилив дамбой, отгораживаясь от моря предположений и догадок. В этот миг мне и думать не хотелось о недавних драматических событиях или о возможной судьбе Священного Меча.
Приняв горячую ванну, совершив утренний туалет и тщательно одевшись, я спустился в гостиную, чувствуя себя настоящим человеком, мужчиной, а не мешком с болезненно ноющими костями.
В комнате кроме Холмса оказался Клайд Дитс, который как раз укладывал свой цилиндр и перчатки на дальний столик.
– Я уже как-то упоминал, Ватсон, что вы интуитивно угадываете нужное время. Мистер Дитс только что появился.
Наш клиент выглядел очень озадаченным и усталым, на лице его порой мелькал страх.
– Джентльмены, – произнес он встревоженным тоном, – я крайне озабочен всем, что произошло: пожар в Мейзвуде, исчезновение доктора Ватсона, ваше послание, мистер Холмс, прибывшее вместе с двумя верховыми лошадьми.,
– Надеюсь, – перебил его Холмс, – что ни дом, ни конюшни, ни лошади вчера ночью не пострадали.
– Нет, не пострадали. Очевидно, я должен радоваться, что все так хорошо кончилось.
Дитс запнулся, видимо, не зная, что делать дальше, и Холмс поспешил ему на помощь.
– Я думаю, нам лучше скинуть покров секретности. Человек, конфиденциально проводящий расследование, не может действовать эффективно, если не располагает всеми фактами. В этом случае имевшиеся у меня сведения вкупе с методом дедукции заполнили для меня кое-какие пробелы.
– Стало быть, вы все знаете. Мне следовало бы догадаться об этом, но представляете ли вы себе оба, – тут он сверкнул глазами в мою сторону, – насколько опасно все это дело?!
– Представляем, полагаю, даже лучше, чем вы, – уверенно произнес Холмс. – Давайте полной ясности ради подведем резюме. Исследования вашего отца, капитана Спеллинга, его экспедиции в Египет и Судан имеют широкую известность, но вы ни разу не упомянули о них. Ваш отец надеялся, что его имя и дела затеряются в тумане времени, точнее говоря, он хотел, чтобы все позабыли о том, что его связывало с мусульманами, обитателями пустыни…
Холмс говорил с беглостью, которой он, по всей видимости, обязан общению с сэром Рэндольфом Рэппом. Бывший декан Кембриджского университета, ныне специалист по мотивировке человеческих поступков, был истинным кладезем знаний о различных загадочных происшествиях и мало кому известных событиях. На основе своих взглядов и заключений он опубликовал монументальный труд «Мотивация человеческих поступков».
– А теперь я перехожу к предположениям, – продолжал он, – но я готов поступиться своей репутацией, если они не полностью соответствуют истине… Вашего отца связывала с арабами духовная близость. Во время экспедиции в Судан он нашел родственную себе душу, вождя или шейха, с годами достигшего глубокой мудрости. Этот неизвестный мудрец хорошо понимал, что Священный Меч – реликвия и, возможно, подлинное оружие пророка Мухаммеда – может стать источником грозной опасности в руках дикого фанатика. Во главе целой орды всадников новоявленный пророк обрушится на соседние территории. Конечно, неизбежен отпор со стороны регулярных войск, вооруженных современной артиллерией, но какие чудовищные опустошения произведут эти мусульмане, прежде чем их набег будет остановлен, какое море крови прольется!
Дитс приоткрыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же, пожав плечами, отказался от своего намерения: видимо, каждое слово Холмса являлось чистой правдой.
– В существовании и в подлинности Священного Меча нет никаких сомнений, а вождь, должно быть, хотел предотвратить неминуемое истребление своего народа. Поэтому он передал реликвию вашему отцу, попросив увезти ее в Англию. Капитан Сполдинг с энтузиазмом принял эту идею, хотя позднее, возможно, и пожалел об этом, ибо взвалил на себя чудовищную ответственность. Конечно, вряд ли следует предполагать, что горсть мятежных кочевников могла достичь наших берегов, стараясь вернуть себе утраченный символ, но это вполне по силам агентам какой-нибудь более цивилизованной нации. Великие державы любят сеять смуту во вред своим противникам.
– Этого-то как раз и опасался мой отец, – подтвердил Дитс.
– Но теперь на шахматной доске появилась новая фигура, – многозначительно произнес сыщик, устремив взгляд своих серых глаз на камин: танцующие языки пламени, видимо, оживили в его памяти предыдущую ночь.
– Вчерашний поджог, очевидно, стал ловким маневром, с помощью которого люди Чу Санфу рассчитывали отвлечь ваше внимание и, воспользовавшись этим, выкрасть Священный Меч. Я мог бы предотвратить эту попытку, но не стал этого делать по той простой причине, что люди Чу Санфу все равно бы не успокоились.
Дитс застыл, выпрямившись в кресле.
– Вы хотите сказать, что знаете, где находится Священный Меч?
– Конечно. Не мог же я выпустить его из поля зрения. Не забывайте, сэр, что я Шерлок Холмс.
Наш клиент, несколько сконфуженный, откинулся на спинку кресла.
– Простите. Но с какой целью вы позволили этому… Китайцу завладеть реликвией?
– Чтобы полностью раскрыть его замысел. Чу Санфу – главарь всех преступников Лаймхауса, он же возглавляет и китайскую общину. У меня есть некоторые сомнения насчет здравости его рассудка, но он весьма изворотливый противник, располагающий к тому же значительными финансовыми средствами. Я бы ни за что не позволил ему завладеть символом, представляющим столь большую потенциальную опасность, если бы предполагал, что Чу Санфу выступает здесь чьим-либо посредником, но это не в его правилах. Он вынашивает какой-то свой замысел, который я пока еще представляю лишь в самых общих чертах.
– Вы хотите предоставить ему свободу действий?
– И сие неминуемо приведет его на эшафот.
– Чего вы хотите от меня, мистер Холмс?
– Ничего. Украдено ли еще что-нибудь, кроме меча?
Дитс отрицательно помотал головой.
– Стало быть, я принимаю на себя ответственность, которую некогда возложил на себя ваш отец в далекой Аравии. Отныне мне следует позаботиться о том, чтобы меч не выполнил своего рокового предназначения. Будем считать, что пожар – единственное случившееся в тот вечер происшествие. Никакого ограбления не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31