Почему соседние короли не попытались наложить руку на страну?Медведь удивился:— Ваше высочество, почему «не попытались»? Ваш собственный дед, король Шарм, объявил Аласию протекторатом Иллирии.— Иллирия владеет Аласией?— Неужели вы не знали? — спросила Энн.Шарм покачал головой:— Я политикой не занимаюсь. Моя область — конкретные миссии.— Я знаю. Сражая и спасая, так?— Правильно.— Но неужели народ не сохранил верность собственному королю?Медведь поизучал дно собственной кружки.— Ну, у простонародья был выбор. Либо платить налоги королю и подати вельможам, владеющим их землей. Или платить только налоги новому королю. Вот сами и сообразите.Энн все это чрезвычайно не понравилось.— Мандельбаум, по-вашему, есть там принцесса? Или как?— С одной стороны, ваше высочество, местный фольклор — источник крайне ненадежный. С другой стороны, создать такую изгородь — это вам не фунт изюму. Полагаю, она оберегает что-то весьма значительное.— Ну ладно. Я думал махнуть рукой на этот Грааль, но если там ждет спасения принцесса, мой долг ясен. Завтра я отправлюсь туда.— Но, государь, мне понадобится три-четыре дня, чтобы проанализировать заклятие изгороди и найти способ, как его обезвредить. А если придется послать за оборудованием в Иллирию, так и несколько недель.— Забудьте про изгородь. У меня есть идея.Мандельбаум просиял:— Нет, погодите! Я знаю способ. Вы когда-нибудь обращали внимание, как дым в топящемся камине улетает в трубу…— Перенестись через нее на мешке с дымом? Бросьте! — сказал Шарм.Мандельбаум посмотрел на Венделла.— Быть может, вам плохо объясняли. Это непременно сработает.— Не сомневаюсь. Но у меня есть идея получше. Помните, как военный отряд гнался за разбойниками, а они перешли по мосту через реку Лассендаль и сожгли за собой мост? Так вот…Шарм коротко изложил свой план. Мандельбаум погладил бороду и кивнул:— Это, государь, в моих силах. Сейчас же займусь приготовлениями, и к рассвету все будет готово.Венделл вскочил:— Я вам помогу, Мандельбаум!— Валяй, — сказал Шарм. — Но только и поспи, Венделл. Неизвестно, что нас ждет по ту сторону.— В таком случае, с вашего разрешения, мы возьмемся за работу. — Мандельбаум встал, поклонился один раз Шарму и один раз Энн. — Спокойной ночи, Маленькая Принцесса! — И он удалился с Венделлом.— Какой обаятельный человек! — сказала Энн.Встал и Медведь.— Я, пожалуй, тоже пойду. Спасибо за обед, Шарм. Ты парень что надо! — Он ухмыльнулся. — А приемчик с мечом — красотища!Со стола убрали, и хозяин счел, что настала его очередь.— Принц Шарм, просто выразить не могу, какая это честь, что вы изволили остановиться в моей убогой гостинице.— Почему же убогой? Я нахожу ее превосходной.Хозяин выпятил грудь.— Благодарю вас, ваше высочество. Вы убедитесь, что я поместил вас в самом нашем обширном и удобном номере и снабдил вас тюфяком, набитым гусиным пухом. Ваша свита займет соседний номер. Ваша служанка может спать на кухне с нашими девушками. — Он ласково улыбнулся Энн. — Моя супруга постелила ей рядом с плитой, так что ей будет тепло.— Хм, — сказал принц и взглянул на Энн, ожидая, что она объявит о своем королевском происхождении и потребует номер, подходящий ее высокому положению. Однако она ответила ему невозмутимо холодным взглядом и промолчала, так что ему пришлось сказать:— Собственно… э… мне необходимо, чтобы моя служанка занялась кое-какой штопкой… хм, да, штопкой, и ей надо будет о многом у меня справляться допоздна, так почему бы вам не поместить ее в соседнем со мной номере?Хозяин был так шокирован, что лишился языка. Багровая краска разлилась вверх по его шее и вскоре добралась до лысины. Энн не сомневалась, что только мысль о законе о карах за оскорбление королевского достоинства помешала ему ударить юного принца. Затем его осенила какая-то мысль, гнев его угас с той же быстротой, с какой вспыхнул, и он захохотал.— Понимаю, — задыхался он, — ваше высочество изволили пошутить! Хо-хо-хо! Вы же не могли подумать, что мы поместим незамужнюю женщину в одном крыле с мужчинами! А я, дурак, попался было на ваш подвох!Шарм свирепо поглядел на Энн. Но она продолжала молчать, и он выдавил из себя улыбку.— Да-да, я просто шутил. Конечно, уложите ее на кухне. А если она причинит вам какие-то беспокойства, вылейте на нее ушат холодной воды.Энн встала и сделала ему низкий реверанс.— Как прикажет, его высочество, — сказала она кротко. — Но я должна буду принести вам вечером ваше молочко. Принц всегда выпивает на сон грядущий стакан теплого молока с овсяным печеньицем, — объявила она хозяину гостиницы.Шарм скрипнул зубами.— А? — сказал хозяин. — Печеньице? — Он посмотрел на Шарма, потом на Энн. — Это, пожалуй, можно. Тебя проводит кто-нибудь из замужних. А теперь, с вашего дозволения, государь, я должен заняться другими посетителями.Шарм милостиво наклонил голову. Энн разгладила юбку.— А теперь, с вашего дозволения, государь, я должна заняться своим местом на кухне.— Погодите! Почему вы ему не сказали… — Но Энн уже упорхнула, оставив Шарма одного в быстро пустеющей зале. — Девчонки! — буркнул он.А потом поднялся в свой номер. Венделл аккуратно распаковал вещи, однако блистал своим отсутствием, видимо, все еще помогая Мандельбауму.Шарм стянул сапоги и бросился на постель. Набивка из гусиного пуха оказалась достойна всяческих похвал, но ему никак не удавалось расслабиться. Его мысли занимала Энн. Лицо у нее было прелестное. Но эта девчонка его бесила. Она упрямо игнорировала тот факт, что он ПРИНЦ ШАРМ! Подумать только! И вообще, что ей от него нужно? Он перекатился на живот, потом опять перекатился на спину. А груди у нее — во! Одежда служанки очень даже выгодно их облегает. Он перекатился на живот и замолотил кулаками по подушке. Потом взбил ее. Потом перекатился на бок. «Тюфяк чересчур мягкий, в этом вся беда!»Дверь распахнулась, и в комнату влетел Венделл.— Ух, здорово! Заклятие будет еще то!Он вытащил из мешка несколько свечей и убежал.— Им-то хорошо! — сказал Шарм пустой комнате.Шарм очень уважал Мандельбаума и искренне восхищался талантами колдуна. Знания старика были обширнейшими. Но у колдунов и магов был тот недостаток, что им не удавалось гарантировать повторяемости результатов. Вот почему ему не нравилось прибегать к чарам, если прежде он раза два не наблюдал, как они срабатывают.Вообще-то Мандельбаум был очень надежен, хотя и не сумел подловить его на всю эту лабуду про символизм. Наполнение грааля водой, решил принц, не более символично, чем вкладывание меча в ножны.В дверь тихонько постучали. Так тихонько, что Шарм сперва решил было, что ему почудилось. Но тут стук раздался снова — три легких удара, дверь бесшумно отворилась, в нее молча проскользнула Энн со свечой в руке и затворила ее за собой.Энн была воплощением, пленительности.Огонек свечи подсвечивал ей щеки и отражался в темных глазах. Глянцевые черные локоны ниспадали на ее плечи пышными волнами. Губки были пухлыми, алыми, влажными и чуть приоткрытыми, а ресницы мягко касались нежной безупречной кожи. На ней была простая ночная рубашка из белого холста, успешно скрывавшая контуры ее фигуры, хотя те округлости, которые все же были заметны, все находились на положенных им местах и сулили очень многое. И она была босой.У Шарма пересохло во рту.Энн поставила свечу на тумбочку и села рядом с Шармом.— Привет! — сказала она негромко.— Привет, — сказал Шарм, — а где замужняя?— Они все спят. И я воспользовалась случаем подняться сюда к вам. — Она иронически улыбнулась. — Но без молочка и печеньица. Только я одна.— Ну, я не огорчен. Однако почему вы не сказали хозяину, кто вы? У вас был бы свой номер.— Глупенький! — Энн взяла обе руки Шарма в свои. — Хозяин не желал поместить женщину в одно крыло с мужчинами, но ведь он вряд ли мог выставить принца Шарма из его номера! А потому он отвел бы мне одну из задних комнат — мне одной, а для этого вышвырнул бы из нее всех остальных девушек.— И где бы они спали?— На конюшне.— Угу. Понял. Вы поступили прямо-таки замечательно, не ткнув ему в нос свое королевское происхождение.— О, у нас в замке я переделала столько черной работы, что научилась смотреть на вещи с точки зрения судомоек!— Ну… э… По-моему, вы все равно замечательная. — Шарм внезапно ощутил острую необходимость продолжать этот разговор. — Э… ну… я хочу сказать, что было замечательно с вашей стороны… э… уступить им свою комнату. — Он почувствовал себя круглым идиотом. — Понимаете? Лечь спать в кухне, чтобы им не пришлось спать на конюшне, это… э… замечательно… о черт!— Только подумать! Полный шарма принц, Шарм потерял дар речи?— Так вы же застали меня врасплох, войдя сюда. Дайте мне минутку!— Не надо, не торопитесь. — Энн наклонилась и уперлась локтями в колени, что отнюдь не помогло Шарму сосредоточиться. Он оторвал взгляд от ее грудей, чуть вздымавшихся и опускавшихся с каждым вздохом, и посмотрел ей прямо в глаза.Потом сказал:— Энн, сегодня вечером, когда я поднялся к себе в номер, я подошел к окну и увидел розовый куст. Обычно такие кусты зацветают только летом, но этот, укрытый от ветров, уже дал бутоны. Свет из окна падал на единственный цветок, и несколько капелек воды на нежных лепестках мерцали, точно жемчужины, в лучах лампы. Вот все, что мне было видно, Энн: выхваченная из мрака единственная безупречная роза, и, увидев ее, я подумал о вас.— О-о! — вздохнула Энн. — Как мило! — Она прильнула к принцу и положила голову ему на плечо. Шарм чувствовал легкое дыхание, овевавшее его шею. Его артериальное давление взлетело к небесам. Настал миг испробовать кое-какие приемы.— Знаете, Шарм, у вас и у меня много общего.Он обвил рукой ее талию, прикидывая, насколько велик риск, если он дотронется до ее бедра.— Правда?— Угу. Ваш отец и моя мачеха завидуют нашей юности и народной любви к нам.Другой рукой он откинул волосы с ее лба.— Пожалуй…— Мы одинаково серьезно относимся к нашему долгу перед нашим народом.— Э… Угу… Вроде как. — Он слегка придвинул ее к себе, и она еще теснее прижалась к нему всем телом. Он наклонил голову к ее лицу, и теперь его губы от ее губ отделяли какие-то дюймы.Энн блаженно закрыла глаза, ее мысли куда-то уплыли, и, не думая, она продолжала шептать:— И ваша и моя мать умерли родами.Принц напрягся.— Ну и что?— Когда я была маленькой, я все время думала о ней. А вы думаете о вашей матери?— Э… не в такие минуты.— Так странно — расти без матери, зная при этом, что она умерла, чтобы дать жизнь тебе.— Одну минуту!— В определенном смысле мы повинны в их смерти, почти так, будто мы их убили.Артериальное давление Шарма рывком вернулось с небес на землю.— Э-эй… — Такая мысль могла охладить даже семнадцатилетнего юношу в приапическом раже.— Не то чтобы я ощущала какую-либо вину. А вы, когда росли, вы думали о чем-либо подобном?— Нет! — Принц выпрямился и уронил голову Энн на подушку. — Нет, я никогда о подобных вещах не думал. И в эту минуту у меня нет особого желания размышлять о них. Эх, умеете вы убить романтическое настроение!— Романтическое настроение? — Энн словно бы только сейчас поняла, где находится, и соскочила с кровати. — Простите. Я не хотела… вы же не думаете, будто я… Мне пора! — Она распахнула дверь. — Ну, увидимся утром. — Она протянула ему руку для пожатия.Принц словно не заметил ее руки.— На улице холодно?— Э… кажется, немного знобко.— Отлично! — вздохнул Шарм. — Пойду погуляю.Стук его сапог разбудил весь этаж, и Энн лишь с большим трудом удалось вернуться в свою постель, оставшись незамеченной. * * * Когда они выехали из деревни, солнце еще не выпило утренние туманы, однако на этот раз Шарм и Венделл не стали мешкать и развлекаться, даже когда деревня скрылась из вида. Венделлу удалось поспать часа четыре — более чем достаточно, если в вас кипит энергия юности, и, бурля веселым возбуждением, он то и дело далеко обгонял остальных, исследовал боковые тропы и мчался назад галопом. Шарм испытывал внутреннее напряжение, которое возникает в предчувствии близкой опасности. Хотя внешне он сохранял полное спокойствие, ему не терпелось поскорее взяться за дело. Мандельбаум трудился всю ночь, однако на его лице не было и тени утомления. Он крепко сидел в седле и с апломбом попыхивал трубкой.Энн смотрела прямо перед собой, ехала молча, а на все расспросы отвечала «м-м-м». Принца она старательно игнорировала. Тот факт, что никто, казалось, не замечал, с какой тщательностью она его игнорирует — а сам принц тем более, — делал его поведение накануне ночью еще более нестерпимым. Когда они добрались до терновой изгороди, Венделл порыскал туда-сюда, пока не нашел кучу обгорелых веток.— Вот тут. Тут все и было. Видите, тут мы развели костер.Мандельбаум внимательно разглядывал изгородь. И Шарм тоже.— Ни малейших следов. Ничем не отличается от остальной. Взгляни! Я врубился где-то здесь, но при взгляде на нее теперь и не догадаешься.Мандельбаум кивнул, достал из кармана маленькие ножницы, отстриг веточку, завернул ее в тряпицу, а потом положил в карман куртки вместе с ножницами. После чего забросил плащ через плечо.— Ну, так за работу!— Что вы собираетесь делать? — спросила Энн, не выдержав.— О! — сказал Шарм. — Она все-таки заговорила!— Заткнитесь! Что вы собираетесь делать?— Наблюдать и ждать.Шарм сидел перед деревом и что-то вырезал из ивовой коры, а Мандельбаум с Венделлом открыли два больших мешка и начали доставать оборудование. Сначала они вытащили десятки деревянных колышков, покрытых сложной резьбой, и вбили их в землю примерно по кругу. Видимо, расстояние между колышками имело огромное значение — они постоянно измеряли его куском веревки с узлами. Потом достали кожаные кисеты с порошками и посыпали этими порошками землю между колышками. Потом вскрыли флаконы с вонючими жидкостями, набрали их в стеклянные пипетки и покапали на землю и на колышки. Потом достали металлические колпачки из меди, бронзы, а также, к удивлению Энн, из золота и серебра и надели их на некоторые колышки.— А вы ничего делать не собираетесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28