ограничений. Каждой. А поначалу их грехи тянули на обычный выговор с недельным невыездом. Председатель 1-го отряда, пухловатый прораб Миша, только развел на перекуре руками: "Что я могу сделать? Заступайся, не заступайся... Вот такая у меня квартирка в отряде".
Часто вспоминаю Валеру. Погиб ровно в тридцать лет, накануне дня рождения. Нелепая и загадочная смерть. В самоубийство не верю, не тот был человек.
"Химик" Н. свалил в самоволку за несколько дней до Нового года и не давал о себе знать в спецкомендатуру. 31 декабря в 23-00, когда был накрыт стол и ждали тещу, в дверь позвонили. Оказалось - милиция из районного отделения, присланная за ним по телетайпограмме. Забрали, отвели в КПЗ. Там был еще один "химик". Холод в камере, как на улице. Там и встретил Новый год. На следующий день столовая, из которой привозят питание для задержанных, не работала. Дежурный капитан, пожилой мужик, год до пенсии, послал к себе домой, и им принесли эмалированную миску домашнего холодца, вареную картошку, банку салата и хлеба. Долго шушукались за дверью, потом капитан сказал:
- Да налей ты им, ребята замерзли. Все равно не наши - никто не узнает.
Сержант дал в окошко две кружки с водкой, граммов по 150.
- Только никому ни гу-гу. Поняли?
- Поняли!
На следующий день отправили в спецприемник на Каляева. Вернулся в комендатуру через месяц. И из всех эпизодов вспомнил только приятное начало своей месячной тюремной эпопеи - как им дали пожрать и выпить 1-го января. Про остальное махнул рукой: "На х...! Вспоминать не хочу!"
12 февраля 1982г.
В овощном магазине, перед закрытием, продавщица сноровисто отбирала из ящика в полиэтиленовый пакет морковку покрупнее. Я стоял один около ее отдела и смотрел в сторону, ожидая, когда она закончит это деликатное занятие. Она спрятала мешок под прилавок и протянула испачканную землей руку за чеком.
- Полтора кило моркови. Можно покрупнее.
Женщина с профессиональным удивлением вытаращилась на меня. Так смотрят, когда сморозишь глупость.
- Вы меня удивили бы, если попросили помельче. Все хотят покрупнее.
- Естественно, - сказал я. - Вы тоже. Тереть на терке ребенку мелочь неудобно, - немного спасовал я. - Вот и прошу покрупнее.
- Не удивили, не удивили, - равнодушно продолжала она, взвешивая морковку.
- Я вас не удивлять пришел, - строго сказал я. - А вот вы меня удивили. Не знаете, что вышла новая статья в УК об ответственности за укрывательство товаров от населения? 156, часть 3? Что у вас под прилавком? Мелочь отобрана?
- Да вы что? Я разве вам плохую кладу? Она вся стандартная. Если хотите, положу покрупнее. - И положила, порывшись в ящике, такую морковку, что 1,5 килограмма оказалось состоящим всего из нескольких штук.
Я вышел из магазина довольным и гордым.
За полгода пребывания на стройках я начал приобретать некоторую дерзость и нахальство. Как, например, теперь. Слабость человека, даже самого важного на воле, хорошо видна "там", и начинаешь чувствовать людей, их сущность, скрытую маской самодовольства или самоуверенности. Вот эта тетка в халате, с перепачканными землею руками - она меня в упор не видела, делала, что хотела, и не боялась. Стоит терпеливый хмырь-интеллигент и еще постоит...
12 марта 1982г. За время, прошедшее с последней записи, случилось многое.
28 февраля умер брат Феликс. Это случилось в воскресенье вечером. Последние месяцы он жил у одной женщины на Васильевском - Виолетты (Веты). В субботу он ходил на концерт скрипача Миши Безверхнего, а в воскресенье пригласил его к себе в гости. Они выпили бутылку шампанского, и Феликсу стало плохо с сердцем. Он прилег, ему вызвали скорую. Врачи ничего не смогли сделать: острая сердечная недостаточность, ишемическая болезнь сердца. Я приехал через час, попрощался. Он лежал на кровати в их с Ветой спальне. На столике матово чернела копирка, через которую милиционер с врачом писали заключение о смерти. Я сложил ее аккуратно и забрал. Феликс никогда не жаловался на сердце. Он ни на что не жаловался, кроме дураков.
В пятницу была кремация. Миша - Лауреат премии Бельгийской королевы, сыграл на скрипке у открытого гроба "Аве, Мария". С работы было человек 150-200. Приехали его коллеги из других городов. Карло, про которого Феликс много и смешно рассказывал, привез из Тбилиси огромную охапку красных гвоздик. Это были не похороны, а прощание Феликса с земной жизнью, печальный праздник ухода в иной мир. Такого я не видел никогда.
Из Владивостока прилетел средний брат Юра. О нем речь особая. Он все так же работает по эстрадной линии - конферансье в варьете при ресторане "Волна". Иногда ездит с бригадами артистов по судам рыболовного флота во время путины. Зарабатывает много. "Меня во Владике все знают", - говорит он. С Феликсом их не сравнишь. Налет артистизма не исчезал даже во время похорон.
На следующий день он ночевал у нас и долго рассказывал истории из своей Владивостокской жизни. С женой он практически развелся, сын приходит к нему в ресторан обедать, он дает ему деньги на карманные расходы.
У Феликса в записной книжке была аккуратная бумажка с записями долгов. Всего - 1000 рублей. По 50, 100 рублей. Многие друзья сразу же отказались от их востребования.
В той же книжке - листок со стихами, посвященными ему. Подписаны: "И.Ю., апрель 1977 г." Когда мы ехали в крематорий, я разговорился с одной женщиной - она работала с Феликсом и назвалась Ия Юрьевна - я вычислил, что это ее стихи. Спросил. Да, это она. Очень обрадовалась, что Феликс хранил стихи при себе. Оставила адрес, просила выслать ей копию. Она же писала стихи Лиле. Просто милый, чуткий человек. Понятно, что у них с Феликсом ничего не было. Она просто ценила и понимала его как человека. Стихи подтверждение тому. Я перепечатал их на машинке и отослал ей с теплыми словами благодарности и проч. Время было суматошное: друзья, знакомые, близкие - все это облегчало горесть утраты. В комендатуре мне дали отпуск на неделю.
Тяжелее и тяжелее становится сейчас, когда хлопоты улеглись и осталось то, что Феликса нет. Вспоминаешь его жизнь, многое становится яснее из разговоров, вспоминаешь его твердость и прямоту, мудрость, забываешь что-то неприятное, что случалось, и остается только светлое. Благодаря Феликсу мы познакомились с Ольгой. Совсем недавно наш Максим описал его, и мы шутили: "Значит, будет дядька гулять на его свадьбе!"
Знал, что он самоучка, одержимый и талантливый человек, написал несколько книг по научному приборостроению, получил премию Вавилова, но не думал, что так много людей будут говорить, что он крупный ученый и специалист с размахом, каких редко встретишь.
Светлая ему память! Урну с прахом предали земле в Зеленогорске.
Мать. Отец. Старший брат.
И щемит иной раз душу, что могилы Льва, Бронислава и Сашеньки запущены, никогда не был на них, Лев - под селом Ромашки, на Украине, погиб в сорок третьем при форсировании Днепра. А два других старших брата в Ленинграде, но мы никогда не ходили к ним после смерти родителей. Старшие братья - я уже перерос их по возрасту. А Сашенька вообще умер пятилетним, в сорок восьмом. После его смерти родители, видимо, и собрались выстроить меня...
Мы с Феликсом однажды в подпитии собрались ехать на Богословское кладбище - договариваться о перезахоронении Бронислава в Зеленогорске, даже вызвали по телефону такси, но что-то нам помешало. Освобожусь - займусь могилами.
15 марта 1982г.
Сегодня полгода, как я в спецкомендатуре.
Мне повезло. "Химик" Рувинский, оканчивая срок, порекомендовал меня на свое место - дежурным механиком в гараже. Работа сказочная - сутки через трое. На вахту общежития сдается график работы, утвержденный начальником отряда и администрацией гаража, и ты - в свободном полете. После суточного дежурства можно ехать домой (на свой страх и риск) и возвращаться к одиннадцати в комендатуру, на вечернюю проверку. Можно ездить каждый день лишь бы возвращаться к проверке. И лишь бы в городе не прихватили. Прихватят, вычислят по ЦАБу и закроют в спецприемник на Каляева, как совершившего побег со строек народного хозяйства. А там сидят по месяцу, пока с тобой не разберутся и не пришлют транспорт из спецкомендатуры.
Я занял денег и выставил Рувинскому литр водки. Тот удивился, но взял. Пить я не стал - стремно.
Завтра выхожу на первое дежурство. Моя задача - сидеть в будке у ворот гаража и проверять техническое состояние автомобилей, выходящих на линию. Еще я должен отмечать в путевках время выезда и время возврата автомобилей. Писать заявки на ремонт и отдавать их в ремзону. Ночью можно поспать - есть сторож и собака.
Читаю учебник "Ремонт и техническое обслуживание грузовых автомобилей". Консультируюсь у Коли - тот смотрит на чертеж, как баран в афишу, и всякую деталь называет ху...
-Вот эта ху... давит на эту ху.., а эта х... - на сцепление. Понял? А когда вот эта пизд... нажимаешь, то вся эта поеб... крутится.
Доходчиво, объясняет Коля, но мне надо знать название деталей и устройств. Не писать же в заявке на ремонт: "Замена пиз... или: "Регулировка ху..."
Иногда Коля читает наизусть "Черного человека" Есенина, и я понимаю, почему он пользуется успехом у женщин. Читает он громким демоническим голосом, и рыжая проволочная шевелюра, рыжая борода застывают, как у памятника - лишь зеленые глаза бесновато смотрят в пространство.
Когда я увидел его впервые, подумал, что он скульптор или художник. Глаза умные, вид внушительный, борода опять же, шевелюра.
Коля: "Ага! Такая вот ассоциация у меня получилась. Пошел в кабак "Москва", выпил, посидел, подхожу к гитаристу: "Слушай, браток, сыграй мне романс - "Письмо к матери" Есенина. Соскучился по матери". Он играет, я хожу по площадке, дирижирую - люди улыбаются, танцуют. Подошел к одному столу, выпил из бочонка со льдом из-под шампанского - оттуда прохладой повеяло. Налили фужер водки - в него целая бутылка влезет. Какой-то мужик прицепился - я, говорит, иностранец, с разговорами лезет. "Какой ты, на хрен, иностранец, ты русский хреноплет", - говорю. А у них там бабы - я подсел. Увел одну танцевать, потом захожу в туалет умыться - меня цоп под ручки! В милиции так и записали - дурачился, развлекал общество. Чего-то я им не так сказал - они меня в камеру. Я по двери стучу - входят трое. Пьяный, но соображаю - назревают битки. Встал в углу камеры в стойку и говорю: "Не надо меня бить, ребята!"
Отпустили. Пошел к ресторану "Метрополь". Швейцар не пускает - закрыто. Пусти-ка, говорю, папаша, я сам поговорю. Нашел официанта, даю деньги, тот руками замахал: "Уходи, уходи, администратор здесь!" Вышел из ресторана, стою. Вдруг меня две девчонки под руки берут. Тебе чего, парень? Водки? Сейчас сделаем. Дал я им деньги, одна куда-то пошла. Я ей вслед говорю: и женщину! Ага. Все путем. Принесла бутылку, привела какую-то бабу. Мы с ней в такси, поехали куда-то. Приезжаем - какая-то квартира. Мужик с бабой. Это, говорит, моя сестра, это - ее муж. Они вот здесь спать лягут, мы - здесь. Ну, мы бутылку выпили, я денег дал, мужик еще принес - красного. Выпили, легли спать. Баба мне не дает. Я в туалет сходил, возвращаюсь и ложусь к тем в постель. Через мужика переполз и - к бабе. Мужик молчит, баба тоже. Ну, я на нее уже влез, тут мужик хватает из-под подушки нож, свет включает и - на меня! Убью, кричит. Ну, я его за нож поймал, руку порезал. Ты что, говорю, браток? Извини, я же перепутал. Ну, пришлось уехать со своей бабой. А мужик-то маленький, с хренову душу. Ну, приехали мы к той бабе, легли спать. Все в порядке.
Утром просыпаюсь, уже рассветает. Окошко такое, что табуретка не пролезет. Грязь, тряпки. Пол, как у нас в ремзоне - ноги прилипают. Ну что, родная, говорю, ты французскую любовь знаешь? Знает. Все путем.
Потом стал уходить, она говорит: грустно станет, заходи. Ага.
Пошел в столовую, поел и тут Наташку встретил. Ага! Такая ассоциация получилась. После этой грязи, пьянки, шкур - смотрю, такая девчонка стоит. Глазки такие добрые, светятся, на меня смотрит. Я ей улыбнулся, и она мне. Ну мы с ней и пошли гулять по городу. А я раньше на "москвиче" директора Русского музея возил, кое-что из картин знаю. Рассказываю ей все, болтаю. Есть там одна картина, она меня когда-то пронзила, и я к ней частенько ходил. Там дуэль нарисована, и один мужик - ну готов уже, закололи, смотрит так на тебя и тоска в глазах, не верит, умирать не хочет. Ага, как сейчас помню. Она мне чем-то меня напоминает. Ага. Ну вот. А вечером к ней в гости пошли, у нее комната на Охте. Ну, я ей все и рассказал. Заночевал у нее. Ага, понравилась она мне. Стали встречаться. Смотрю, она мне все что-то про деньги намекает. Да вот, меня обокрали, да вот, денег мало. Ну, меня не проведешь, я стреляный воробей..."
Возьми все, что хочешь, сказал Бог. Возьми. Но заплати за все.
Наш хулиган Валера мечтает сделать радиоуправляемый звонок и пристроить его к дверям соседей-азербайджанцев. Там неплохо живут три бывших мясника и директор магазина. Смысл такой: сидишь дома и нажимаешь кнопку. У соседа звенит звонок. Открывает дверь. Никого. Снова звонишь. Хоть ночью. Хоть утром. С ума свести можно. Они могут стоять в засаде с топорами за дверью, но никого не поймают. Валера говорит, что сделать такую бяку несложно. У него есть релюшка от радиоуправляемой модели. Она и будет замыкать контакты. В звонок азербайджанцы не полезут - они боятся электричества и даже телевизионную антенну не знают, куда втыкать...
Я пришел с работы и сел пить чай.
Коля мечется по квартире и говорит, что будет писать муферандум. За что ему, блин, дали месяц допограничений? Совершенно не за что! За его желание соблюдать правила личной гигиены - чистить зубы, как учат во всех газетах.
- Все говорят: зубы надо чистить, зубы чистить! А где зубную пасту, блин, взять? - возмущается Коля. - Я и пошел в наш универмаг с получки! Так они, суки, мне месяц допограничений сунули! Разве это путем, Дима? А? Скажи, ты грамотный! Разве это справедливо? Я как раз собирался ехать с Наташкой разбираться, хотел зубы почистить - а они мне допограничение сунули!
- Как тебе за зубную пасту могли дать месяц "допа"? - спрашиваю. - Что ты плетешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53