– Труппа уже укомплектована. Все остальные примут участие в представлении в качестве зрителей.
…И вот наконец настает день генеральной репетиции. Актеры показали себя как сплоченный, дружный и работоспособный коллектив. Комиссия устроила последнее решительное совещание. Где же все-таки устраивать концерт?
– У нас нельзя, – сказала Лена, хозяйка фокстерьера Чарли, – у меня папа работает дома.
– Ну, значит, ты отпадаешь, и точка, – заявил Паша.
– А у меня мама сейчас болеет, – сказала Лена Плясуля.
– И у нас нельзя, – сказал Паша, – к нам в воскресенье тетя с дядей из Южно-Сахалинска приезжают. Придется, Егор, у тебя! И комната у вас как раз большая, небось метров тридцать.
– Тридцати нету, но не в этом дело: ты что же, забыл про Боровкова? Да его инфаркт хватит.
– Инфаркт – это его личное дело. Нам важно не нарушать законные правила. Что сказано в Положении о правилах поведения жильцов в коммунальных квартирах? Разве там сказано, что нельзя устраивать цирк зверей?
– Нет, вроде бы не сказано, – сказал Гошка.
– Может быть, там сказано, что школьники не имеют право проводить свой досуг в коммунальной квартире?
– Нет, и такого не сказано, – вынужден был согласиться Гошка.
– Вот и прекрасно!
– Да если он увидит такое количество зверей!.. Он же их терпеть не может! Он из-за одного Пирата писал на нас заявление в товарищеский суд. А тут он в настоящий суд подаст.
– Глупости, – авторитетно заявил Паша. – Нет такого закона, чтоб не устраивать цирк зверей. Я вижу, тебя твой Боровков до смерти запугал.
– Ничего он меня не запугал, просто связываться неохота, – проворчал Гошка, но сдался.
– И потом, мы можем так все устроить, что твой Боровков зверей и не увидит, а слышать через дверь он будет только Риориту, так она же говорит человеческим голосом. Как он сможет доказать, что это зверь?
Вечером Гошке еще предстояло вырвать у мамы разрешение, и ему пришлось немного недоговорить. Вместо «цирк зверей», он сказал просто «цирк». Папа с трудом согласился на магнитофон.
И вот наконец во дворе было вывешено большое объявление:
30 ОКТЯБРЯ В 16.00 ЧАСОВ В КВАРТИРЕ ГОШКИ ВОВИКОВА СОСТОИТСЯ ЦИРК ЗВЕРЕЙ. ПРИХОДИТЬ СО СВОИМИ СТУЛЬЯМИ.
Уже в три часа у Гошкиного подъезда собралась огромная толпа ребят со стульями и табуретками, а дошкольники, те дежурили еще с раннего утра.
Но режиссеры объявили, что пускать будут только за десять минут до начала. Ведь актерам надо одеться и приготовиться.
Среди собравшихся возникло опасение, что Гошкина комната не вместит всех желающих, поэтому на лестнице, до самого четвертого этажа, выстроилась очередь со стульями и табуретками.
Ровно без десяти минут четыре бешеный поток стульев и табуреток хлынул в Гошкину комнату. Гошкиной комнате, наверно, никогда не снилось, что она может вместить такое количество народу – ребят набилось около полусотни. Пришлось часть стульев оставить на кухне и садиться вдвоем па один стул.
Животные-актеры пока что помещались за шкафом.
Погас свет на минуту или две. Все сидели в жуткой темноте, и только было слышно сопенье зрителей.
И вдруг из-за шкафа вынырнул красный луч и осветил всех таинственным кроваво-багровым светом. Малыши на передних стульях завизжали от страха. Честно говоря, всем было страшновато. Но в этот самый момент красный свет сменился радостным желтым, заиграл веселый марш, и на манеж вышел директор цирка в блестящей накидке и в цилиндре. Почти даже нельзя было узнать, что это Паша Сергеев.
Директор поднял вверх серебряный жезл, и музыка стихла.
– Товарищи, прошу соблюдать тишину и полный порядок. Начинаем наше представление – Цирк зверей! – произнес он громовым голосом.
Зрители дружно захлопали.
– Дорогие товарищи зрители! Познакомьтесь с ведущим нашего спектакля – Риоритой. Режиссер Лена Плясуля.
Тут снова заиграла музыка, но уже другая, забавная, веселая песенка, и притом совсем тихо. На манеж вышла Лена Плясуля, на вытянутой руке у нее сидел попугай.
Лена дала Риорите кусочек сахару, та взмахнула крыльями и сказала громким скрипучим голосом:
– Привет, привет, начинаем наш концерт.
А потом снова заиграл марш; манеж освещался то красным, то синим, то желтым светом, и под звуки марша из-за шкафа торжественно выходили участники спектакля.
Первым в параде участников важно выступал на задних лапах великан Бемби, за ним Пират, за ним, также на задних лапах, шествовал кот Мишка, за ним, правда, не на задних лапах, а на всех четырех, следовали морская свинка Маринка в черепаха Тортила, а замыкал шествие фокстерьер Чарли. Он шел, представьте себе, на передних лапах!
Тут зрители не выдержали. Восторгу не было конца. Все запрыгали.
– Браво, Чарли! Браво, бис!
Некоторые в возбуждении повскакали со своих мест, с передних рядов артистам бросали конфеты.
Вперед вышел директор-распорядитель и объявил, что те, кто будет бросать артистам конфеты, будут удалены из зала. Угощенье артистам можно давать только после спектакля.
Наконец водворилась тишина, и спектакль продолжался. Зазвучал вальс, на манеж выскочил Бемби, только сейчас он был конем, и какая чудесная золотая уздечка спадала с его гривы! На спине у него было седло с вышитыми цветами и с кисточками по всем четырем углам. А па седле – подумать только! – плавно покачиваясь в такт вальса, сидела свинка Маринка в пышной голубой нейлоновой юбке и в шляпке с оборочками.
Какая-то зрительница пронзительно закричала:
– А я узнала, узнала – это платье моей куклы и шляпка тоже!
Но все на нее зашикали, и номер кончился под оглушительные аплодисменты.
Потом выступил Гошка со своим Пиратом. Гошка наигрывал на губной гармошке «Яблочко», а Пират в тельняшке и в одетой набекрень морской бескозырке исполнил матросский танец. Этот номер имел невероятный успех.
Риорита объявляла все новые и новые номера. Восторг зрителей дошел до предела. Никто не мог сидеть на своих местах. Все то и дело вскакивали со стульев. В азарте были съедены все подарки, предназначавшиеся артистам. Кошки, не принятые в артисты, не хотели больше сидеть на коленях у своих хозяев, мяукали и царапались. Выступающие артисты тоже заметно стали нервничать.
И тут Риорита объявила новый номер. Свет погас, но из-за шкафа вынырнул синий луч, который падал не на манеж, как прежде, а на занавеси. И только тут все увидели, что на занавесях блестят и переливаются чудесные серебряные звезды. Луч плавно кружился по всей комнате, и казалось, что это кружится синий небосвод со сверкающими серебряными звездами, и каждый, буквально каждый сидящий здесь, почувствовал себя парящим в бесконечном прекрасном космосе. Раздалась песня «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…», и Риорита объявила название номера: «Звери-космонавты».
На манеж вышел Бемби. Он был впряжен в чудесный космический корабль. Через прозрачную крышу корабля были видны космонавты в космических костюмах и шлемах. Просто едва можно было узнать Гошкиного Пирата, и свинку Маринку, и кота Мишку, и черепаху Тортилу, и фокстерьера Чарли, который тоже был в космическом костюме и шлеме и при этом вдобавок стоял на передних лапах.
Громко звучала песня космонавтов. Риорита каждую минуту выкрикивала: «Привет космонавтам!»
В этот самый момент ребята заметили, что корабль начал вибрировать, словно в нем заработал мотор. Бемби в страхе отступил, и постромки, соединявшие его с кораблем, разорвались. Гул нарастал все сильнее и сильнее. Ребята чувствовали уже, что вибрирует не только корабль, но и пол, и стены, и их собственные руки и ноги. Они услышали какой-то звук сверху, задрали головы и увидели, что потолок комнаты медленно расходится в разные стороны, как занавес в театре. И они увидели настоящее синее-синее небо и в нем звезды и луну, все самое настоящее.
Все ахнули разом, как один (даже сами устроители спектакля нисколько этого не ожидали), корабль вздернул свой тупой сигарный нос и вдруг.., оторвался от пола, взлетел к потолку, вынырнул в синий проем и стал исчезать в небе со все возрастающей скоростью. Скоро он был уже в темном небе, словно огневой столб, а еще через несколько мгновений он превратился в светящуюся точку.
Их корабль, их собственный корабль, с их собственными зверями только что благополучно вышел на орбиту и помчался навстречу далеким мирам. Громкое «ура» и салют из тысячи конфетных бумажек ознаменовали это событие…
И вдруг отворилась дверь, зажегся самый обыкновенный свет, ребята не понимали, где они и что с ними происходит, с недоумением смотрели на появившегося па пороге комнаты соседа Боровкова.
Лицо его меняло цвет от белого до малинового. Глаза метали громы и молнии.
Крутящийся синий небосвод с серебряными звездами в ту же минуту остановился и погас; крики восторга замерли на губах у зрителей; кошки как бешеные ринулись в коридор. У Чарли, стоящего в корабле вверх ногами, не выдержали нервы, и он залаял. Кот Мишка выпрыгнул из своего космического кресла и, пробив головой целлофановую крышу корабля, с воем кинулся на шкаф. Пират в космическом шлеме выскочил из корабля вслед за Мишкой и вцепился в боровковскую штанину. Бемби поднял морду и завыл. Риорита кричала, от страха перепутав все на свете:
– Подать мяч в правый угол! Привет космонавтам! Бей, не жалей! Молодцы, ах молодцы, мальчишки! Сосед Боровков прошипел:
– Малолетние уголовники!
Чуть не сбив Боровкова с ног, мимо него пронесся стремительный поток собак, кошек, мальчиков, девочек, стульев и табуреток. Вслед этому потоку Риорита голосом соседа Боровкова кричала:
– Малолетние умывальники!
Что и говорить! Цирк зверей, так чудесно начавшийся, кончился не очень хорошо.
ГОШКА ВОВИКОВ НА ПЛАНЕТЕ ИСПОЛНИВШИХСЯ ЖЕЛАНИЙ
Эта история случилась вечером, когда Гошка был один дома. Совсем один, если, конечно, не считать Пирата и Васьки. Мама с папой ушли в цирк. Не в какую-нибудь там консерваторию, не в гости, и не в театр «Современник», а в цирк.
Причем в новый цирк, в котором Гошка еще ни разу не бывал. А Гошку не взяли. И дело не в том, что на Гошку не было билета; билеты маме с папой должен был дать сам директор цирка. Они с ним познакомились этим летом, вместе отдыхали в Сочи. Ясное дело, Гошку сплавили бабушке на дачу, а сами в это время с директором нового цирка в море купались.
И, уж конечно, директор мог бы достать и третий билет для Гошки, он даже, наверное, еще пойдет показывать, как звери репетируют перед началом. А Гошка будет сидеть дома, один. И все это устроила мама собственными руками. Видите ли, поздно кончается, а Гошке рано в школу. Отговорка. Как будто Гошка маленький! Нет, тут дело совсем в другом. Он теперь это понял. Просто мама ему не родная, поэтому она так и делает. Так он ей и сказал. Вот мама Лены Плясули уже три раза брала ее в новый цирк, и притом всегда вечером, и ничего не говорила, что поздно кончается. Просто у Лены Плясули родная мама, а у Гошки не родная мама.
Что тут было! Мама заплакала, и у нее потекли ресницы и закапали новый костюм джерси, и она сказала, что лучше никуда не ходить, все равно вечер испорчен и костюм испорчен. А папа сказал: «И не думай. Наоборот, пойдем. Быстро надень розовое платье, и пойдем, а этот свинтус пусть посидит один и подумает, ему только полезно».
И они ушли.
Что делать, когда ты один дома, да еще так обижен судьбой. Гошка вскипятил чай, достал из холодильника «Сказку» и сел в одиночестве пить чай. По крайней мере хоть Пират с Васькой ею не покинули. И Гошка по-честному отдал им остатки торта. Потом они все втроем удобно устроились на диване, потом Гошка встал с дивана и включил телевизор, потом он чуть не плюхнулся на Ваську, а потом повернулся к телевизору и открыл от изумления рот. Их вовсе не цветной телевизор «Темп» вдруг начал показывать цветную программу.
На экране расходилась цветная радуга, и так это было красиво и так похоже на настоящую, ну совсем как на даче после дождя. Гошке даже казалось, что он видит сверкающие капельки дождя, и вот даже одна капелька брызнула ему на нос. Играла тихая-тихая музыка. Вдруг раздался приятный мелодичный звон. Гошка сообразил, что это звонят бабушкины часы, старинные бронзовые бабушкины часы с пастушкой; и тут радуга на экране кончилась, и появилась какая-то комната. «Буфет, письменный стол, совсем как у нас», – подумал Гошка. Вдруг Гошка увидал на экране бабушкины часы с пастушкой. Сомнений быть не могло: это, конечно, бабушкины часы, только на них было без пяти восемь, а на настоящих бабушкиных часах уже пять минут девятого. Продолжала играть тихая музыка, и на экране появился какой-то мальчик, какой-то ужасно знакомый мальчик. «Наверное, я его видел в каком-нибудь фильме», – подумал Гошка. И тут часы на экране телевизора заиграли и начали бить восемь. «Что за чертовщина, – подумал Гошка, – и бьют они в точности как бабушкины часы». Мальчик на экране молчал и смотрел прямо на Гошку, так что Гошка больше не выдержал, разозлился и спросил:
– Долго ты будешь молчать?
– Я просто хотел, чтоб ты меня узнал, – сказал мальчик с экрана.
– «Узнал, узнал»! – проворчал Гошка недовольно. – А чего мне тебя узнавать, что это игра «Угадай-ка", что ли! Почему нет нормальных титров, тогда и узнавать было бы нечего: прочитал, и точка.
– Тигров не может быть. Разве ты не видишь, что передача необычная, она специально для тебя, да и вообще это совсем не передача.
– А что же это? – вскрикнул Гошка. И тут же узнал мальчика на экране – это был он сам.
– Я вижу, ты узнал меня, наконец, – сказал мальчик на экране и вылез из телевизора.
– Ты – я № 2. Только я не понял, как ты влез в телевизор.
– А я в него и не влезал. Просто мы использовали телеволны для нультранспортировки. Я вижу, ты не очень-то понимаешь. Сейчас я тебе все объясню. Ты же увлекаешься космонавтикой и, значит, должен знать и астрономию. Ты слыхал когда-нибудь о том, что будто бы есть планета на другой стороне Солнца, такая точно, как ваша Земля, и на таком же расстоянии. Так вот, это не «как будто», а так и есть, и я как раз оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12