Ее голос заставил бы забросить сутану куда подальше самого кардинала
Спелмана. Низкий, с хрипотцой, грудной. Голос Джеки Кеннеди. Ее ручка
обхватила руку Малко, словно ароматизированный спрут. Затем, наконец, она
снизошла ее вернуть, пропитанную духами на неделю.
Малко хотел себя ущипнуть. Это было невероятно, Дафния Ла Салль была
произведением искусства.
- Что вы думаете о своей сотруднице? - вкрадчиво спросил Альберт
Манн.
Что думал по этому поваду Малко, шокировало бы слух порядочной
женщины. Он предпочел оставить Дафнию Ла Салль теряться в догадках. При
условии не выходить из постели это была превосходная спутница для
отпускника.
- Я нахожу ее необычной, - честно признался он. - Думаю, что мы
поладим.
Альберт Манн снова напустил на себя серьезный вид.
- Мисс Ла Салль в точности тот тип женщин, от которых без ума Джин
Ширак. Мы поэтому и остановили свой выбор на ней.
Безразличная ко всему, Дафния встала, покачивая бедрами, подошла к
холодильнику, открыла его, достала бутылку "Уайт Лейбла", вылила одну
четверть в складной стаканчик и проглотила.
- Мисс Ла Салль очень устойчива к воздействию алкоголя, - уточнил
Альберт Манн.
Решительно, у Дафнии было все, чтобы составить счастье мужчины...
- Я думаю, что вы быстро сойдетесь, - сказал Альберт Манн безо всякой
иронии. - Вы просто замечательная пара...
Малко содрогнулся при мысли, если бы его предки увидели его в
обществе этого создания. Иногда деньги достаются с большим трудом. Альберт
Манн уже взялся за ручку двери:
- Я покидаю вас, - сказал он с игривостью свахи.
Малко в панике догнал его на аллее:
- Кто же это на самом деле?
Альберт Манн выпятил грудь колесом:
- Довольно странно, правда? Мы ее вытащили из одной крупной компании,
которая использовала ее помесячно как "девушку по вызову" для развлечения
выгодных клиентов. Она даже не знала в точности, на кого работает. И ей
совершенно наплевать на то, что ей скажут делать, с того момента, как
заплатили.
Они подошли к площадке для игры в поло. Альберт Манн остановился.
- И еще кое-что. Вы - один из типов из "сладкой жизни" по-европейски
и сердцеед. Дафния - ваше новое увлечение. Вы встретились с ней в
Нью-Йорке. Вот и все, что было условлено. Дальше выпутывайтесь сами...
Когда Малко распрощался с сотрудником ЦРУ, остроумие американцев
поднялось намного выше в его глазах.

Дафния Ла Салль лежала на просторной постели, одетая в крохотные
шелковые трусики. Ее грудь вздымалась до потолка, вопреки законам земного
тяготения. Малко остановился на пороге, с трудом переводя дыхание. Он
никогда не встречал такую концентрацию сексуальности в одной женщине.
- Привет, - сказала она. - Я думаю, что мы найдем общий язык. Иди ко
мне.
Малко повиновался. Дафния галантно развязала ему галстук и
расстегнула верхние пуговицы на рубашке, затем положила свою руку ему на
грудь. Ее бархатный голос вызвал у Малко некоторую задумчивость.
- Как насчет того, чтобы посмотреть кинушку? - промурлыкала она. - Я
лично обожаю смотреть телевизор.
- Почему бы и нет... - героически сказал Малко.
- Классно! Я чувствую, что мы уже почти друзья.
Дафния принялась лихорадочно нажимать кнопки дистанционного
управления цветного телевизора, пока не напала на вестерн своей мечты на
седьмом канале.
Вздохнув, она уложила свою русую голову на грудь Малко. Когда на
экране раздался последний выстрел из пистолета, она вернулась к жизни,
похотливо вытянулась и свернулась клубочком рядом с Малко, который тоже
разделся. Ее взгляд упал на перстень Малко с печаткой, и глаза внезапно
заблестели.
Она взяла его за палец и осмотрела перстень.
- Отпад, - сказала она. - Где ты его купил? Я обожаю украшения.
Малко должен был объяснить ей, что такое гербы. Дафния знала только
фирменные значки на кадиллаках. Когда Малко рассказал ей про свой титул,
она защебетала от радости.
- А я думала, что вы, принцы, старые. И что они все носят белые гетры
и большие усы...
Для Дафнии история остановилась где-то на императоре Франце-Иосифе.
- Я еще никогда не была знакома с принцами, кроме мексиканских, но
те, наверное, были ненастоящие.
Большие зеленые глаза слегка затуманились. Малко увидел
приближающиеся полные, тонко очерченные губы и погрузился в бездну
сладострастия. Дафния приложилась к нему роковым поцелуем.
Внезапно он почувствовал, что обьятия слабеют, затем Дафния сурово
его оттолкнула и уселась на кровать.
Она надула свои прекрасные губки.
- Нет. Не фонтан, - проронила она. - Я думала, что с принцем буду на
что-то способна, но, увы, я не могу. Как всегда.
Малко больше ничего не понимал.
- Вы никогда не занимались любовью?
Она отрицательно замотала головой.
- Да нет же, но это всегда было моей работенкой. Когда я это делаю
просто так, я всегда думаю, сколько бы смогла заработать. И это у меня
отбивает все... Мне, наверное, нужно сходить к психиатру.
- Это было бы неплохо, - осторожно сказал Малко.
Ее голос стал вдруг еще более бархатным:
- Весь фокус в том, что вы должны мне дать пятьдесят или сто
долларов.
Малко почувствовал, что его страсть мгновенно успокоилась. Эта машина
для выколачивания денег, скрытая под маской наивности, вызывала упадок
сил.
- Когда нам удастся сделать все, что мы должны, - уклончиво сказал
он. - Сегодня вечером я чувствую себя немного усталым. Какими бы ни были
комфортабельными "DC-8" Скандинавских авиалиний, я провел в воздухе
тринадцать часов.
Дафния взъерошила свои волосы.
- Ну ладно. Пойду сниму макияж и будем спать. Завтра у нас работенка.
Но мне бы хотелось когда-нибудь с вами попробовать...
Четверть часа спустя они целомудренно спали, каждый на своей половине
постели. Дафния нежно сжимала в руке пульт дистанционного управления
телевизором.

6
Джин Ширак враз проснулся, обливаясь холодным потом. С некоторого
времени его преследовал один и тот же кошмарный сон. Он погружался в
липкое красноватое вещество и не имел возможности бороться. Как зыбучие
пески Сальвадора Дали. Внешний мир был только стеной, гибкой и враждебной,
которая медленно смыкалась вокруг него. Продюсер глубоко вздохнул и вытер
взмокший лоб.
Его жена Джойс спала на животе на другой стороне огромной кровати.
Джин еле слышно встал, накинул домашний халат из голубого шелка и вышел. В
гостиной все еще горел свет. Он почти машинально взял со стойки бара
бутылку "Чивас Регала" и опрокинул ее в широкий бокал. И заколебался,
прежде чем проглотил: он слишком много пил. Наверное, в этом и была
причина его кошмаров. Одна бутылка виски в день, не считая "манхэттенов" и
шампанского.
Внезапно ему захотелось на свежий воздух. Это рассеяло бы тревогу,
которая калеными щипцами раздирала ему грудь. Раздвижная дверь бесшумно
скользнула, и он очутился в пустынном, освещенном лучами искусственного
солнца, саду. Свежий ветер будоражил листья кокосовых пальм над головой
Джина Ширака: дула "Сантана", как индейцы называют этот ураган, или
северный ветер, который подметал калифорнийские пустыни, развязывая жуткие
песчаные бури. Здесь же ощущался только приятный легкий бриз.
Джин глубоко вздохнул и поднял глаза к звездному небу. Затем он
оглядел свой дом. Тревога вмиг сменилась гордостью.
Мало кто из людей находился на одной ступеньке с Джином Шираком. Его
вилла была одной из самых красивых в Беверли Хиллз, расположенная в
пятидесяти метрах от "Беверли Хиллз-отеля", где он завтракал каждый день.
Все телефонные линии были снабжены автоответчиками. Лишь только самые
близкие друзья могли связаться с ним напрямую. При малейшей тревоге ему
нужно было только поднять телефонную трубку, и полицейские Беверли Хиллз
были бы здесь через несколько секунд, готовые защищать Джина Ширака и его
добро. За него думала и подписывала целая армия адвокатов.
Ему оставалось только время от времени выдавать идеи, которые
принимались за откровение и превращались по рецептам голливудской кухни в
увесистые свертки долларов.
Даже если бы Джин Ширак прекратил всякую деятельность, он мог бы жить
в сказочной роскоши до конца своих дней. Независимый продюсер фильмов
зарабатывал миллионы долларов. Это позволяло ему исполнять самые
дорогостоящие свои фантазии. Линкольн "Марк III", оборудованный цветным
телевизором в честь дня рождения жены, и стального цвета роллс-ройс для
себя самого. Не говоря уже о 75 костюмах и рубашках, которые он не надевал
больше одного раза. И бесчисленные старлетки [старлетки (разг.) -
начинающие киноактрисы, играющие вторые роли], которых он потреблял в углу
своего в футуристском стиле бюро, номер 9000 по бульвару Сансет. Все они
были счастливы оттого, что их отличил великий Джин Ширак.
Джин Ширак преуспел. А когда преуспевают в Голливуде - это настоящий
успех. Вам воздвигают такой пьедестал из могущества и денег, что никто не
сможет вырвать вас с корнем.
Только вот Джин Ширак не существовал. Его никогда не было. Это было
его единственное уязвимое место, его тайный изъян, который не
сегодня-завтра мог смести все.
Двадцатью девятью годами ранее высокий юноша, худощавый и плохо
одетый, с очень светлыми голубыми глазами и сильными руками рабочего,
стоял в очереди перед чиновниками Иммиграционной службы Эллис Айленда.
Когда подошла его очередь, он гордо предоставил иммиграционную визу и
удостоверил свою личность: Джин Ширак, сварщик-высотник, по национальности
венгр, прибыл из австрийского лагеря перемещенных лиц.
Служащий, прежде чем окончательно вернуть ему визу, заставил его
поклясться на Библии, что заявленные сведения соответствуют
действительности. Обычная, но необходимая формальность. Человек,
назвавшийся Джином Шираком, поклялся и проник на американскую территорию.
Насмотревшийся всего служащий был далек от мысли, что он только что
пропустил на территорию США агента советских спецслужб. ЦРУ еще не
существовало, и СССР был все еще союзником, который помог разгромить
нацистскую Германию. Но русские уже принимали определенные
предосторожности: лагеря перемещенных лиц были напичканы людьми наподобие
Джина Ширака.
Этот последний, бывший ранее Антоном Дораком, членом Венгерской
Коммунистической Партии с 1944 года, работал мелким сотрудником ГРУ [ГРУ -
Государственное Разведывательное Управление] до 1946 года. За год до этого
начальство послало его на курсы английского языка.
Затем он провел два месяца, изучая высотную сварку. Наконец, его
вызвали в кабинет полковника, заведующего иностранным отделом.
- Антон Дорак, - сказал тот, - с сегодняшнего дня вас зовут Джин
Ширак. Вот ваши документы.
Настоящий Джин Ширак был расстрелян немцами в 1945 году. У него не
было никакой семьи, так же, как и у Антона Дорака. Этот последний получил
инструкции: легально проникнуть в Соединенные Штаты как иммигрант,
укорениться в стране и несколько месяцев спустя дать о себе знать через
надежного связного, чьи явки у него имелись.
А там будет видно. Русские отправляли таким образом тысячи агентов,
зная, что большинство из них попадется ФБР, но кое-кто проскочит через
ячейки сетей.
Джин Ширак проскочил через сети ФБР. И даже очень гладко.
Иммиграционная служба направила его в Детройт на завод Форда. Восемь
месяцев он сваривал кузова, кое-как перебиваясь, жил в полуразрушенном
доме, но уже вошел во вкус к американской жизни. Первые недели он жил в
ужасе, что за ним придут и арестуют, но это быстро прошло.
Он подал просьбу о натурализации и поменял работу, чтобы зарабатывать
большие деньги. Мало-помалу он забывал ГРУ и беспокойство, которое
причинила ему эта миссия. Он думал о долларах. Через год он должен был
подать о себе знак своему связному. Он долго колебался и боялся. Ему
казалось, что совдепы без труда его отыщут.
Наконец, поразмыслив недельку, он собрал свои пожитки, заплатил за
жилье и стал у обочины 66 дороги, ведущей на Запад. Через два часа его
подобрал какой-то грузовик. Джин Ширак решил попрощаться с ГРУ и Венгрией
и затеряться на просторах Америки. Его коммунистическая броня не смогла
устоять против натиска долларов.
Два месяца спустя он уже работал официантом в кафетерии Уорнера
Броза. Два года ему не удавалось подняться выше по социальной лестнице.
Образование мелкого служащего ГРУ немногим могло помочь. Но Джин Ширак
решил преуспеть и караулил малейшую возможность.
И только лишь в редкие минуты отчаяния он подумывал дать о себе знать
своим бывшим хозяевам. Он завел много новых друзей - рабочих студии,
комедиантов, которым он подавал на стол. Одна хорошенькая официантка
мексиканского типа, Джойс, стала его любовницей. Вокруг студии всегда
суетилось много народу. Из тех, которые думают, что у них есть идеи.
Однажды Джин Ширак явился с рукописью под мышкой в контору одного из
директоров, которого он ежедневно обслуживал в столовой для персонала. Его
выслушали. Особенно потому, что Джин Ширак не ограничился только тем, что
принес идею. Он уже перемолвился кое с кем из приятелей-актеров и вырвал у
них принципиальное согласие.
Он принес полностью оформленное соглашение о купле-продаже, где было
все необходимое, чтобы начать съемки.
Директор Уорнер дал 10.000 долларов, громадную по тем временам сумму.
Джин рассмеялся ему в лицо и пригрозил перейти на ту сторону бульвара, в
"Универсал", где испытывали нужду в идеях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27