Ей уже было не так страшно. Может, он хотел ее убить.— Где у тебя деньги? — прошептал он.— Нету…— еле слышно сказала Мюриэл. — Почти ничего нет, — поспешно добавила она, увидев как переменилось его лицо.— Где деньги? — повторил он.— Только пятьдесят долларов, — сказала она.— Брось шутить, — сказал Дан. Он говорил все тем же ровным, безразличным тоном.— Клянусь тебе. Дан…— Где твоя сумка?— Не в сумке. Дан. В сумке всего лишь долларов десять-двенадцать.Она заплакала.— Дан, у меня почти нет денег. Что я могу поделать?— Давай сюда деньги. И пошевеливайся.Она, покачиваясь, встала и у же хотела схватить маленький револьвер. Кулак Дана еще сжался. Удар пришелся в правую грудь. Она чуть не взвыла, а он уже стоял и сдавливал ей рот, но почти тотчас же ее отпустил. Она почувствовала вкус крови но рту. Слезы выступили в уголках ее густо накрашенных глаз.— Пошевеливайся. — повторил Дан.Она и не двинулась. Что-то мешало ей повиновиться. Что-то расслабляло ее, делало ватной и безучастной, лишало защитных реакций.Дан резким движением разорвал лиф ее платья и принялся ее раздевать. Она попыталась удержать его руки.— Хочешь, покажу, в каком месте лучше всего сигаретой прижечь? — спросил он.— Дан! Умоляю тебя!..Он отпустил ее.— Давай сюда деньги. Предпоследний раз тебе говорю.Она сдалась, пошла к комоду и открыла верхний ящик. Дан следил за ней взглядом. Она перерыла стопку шелкового белья и протянула Дану пачку денег. Он молча засунул ее в карман.— Ты не звонила в полицию, — сказал он вдруг. — А то бы они уже здесь были.— Нет, не звонила.— Я так и знал, — сказал он. — Я слушал, плохая из тебя актриса.Она опять заплакала.— Дан… Я… Вчера вот как хорошо было. Мне больно. Ты сделал мне больно. Ты мне что-то сломал, я уверена…— Сколько тут? — спросил Дан, не двигаясь.— Двести долларов. Все, что у меня есть, уверяю тебя.Она всхлипывала, держась за грудь.— Уходи, Дан. Оставь меня. Больше я ничего сделать не могу. Ты взял все мои деньги.— Так, значит, вчера хорошо было…— сказал Дан.Он покачал головой.— Мне тоже, — сказал он. — Вчера ты бы согласилась, чтобы я у тебя остался.— Надо бы было по-честному, — сказал он, — повторить сейчас, как вчера. Ты бы получила сполна на твои двести долларов. Но ни малейшего желания. Вчера я просто хотел знать. И только. Вчера мне это ничего другого не дало.— Замолчи, Дан. Скотина ты, животное.Он покачал головой с несколько удивленным видом.— Все вы так говорите: ты, клиенты Ника, газеты. А я честно свое дело делаю. Не моя вина, что мой брат свое не сделал. Не моя вина. что ты не сделала свое. Вчера ты догжна была с меня денег потребовать. И не настраивать меня, будто я могу тебя о чем-то попросить. Мне нужны эти деньги. Вот если бы я мог остаться у тебя, разузнать, что делает Шейла… Но ты не захотела. Приходится вот так поступать. Я бы и сейчас повторил, если бы одно и то же могло произойти дважды.Мюриэл смотрела на него, напуганная его приглушенным безразличным тоном.— Они станут допытывать, как это я стал белым, — продолжал он. — Станут допрашивать. Бить меня по морде, в грязь втаптывать. А что в это время будет делать Шейла? Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу оставить ее без присмотра…Он поднял глаза.— Не вздумай звонить в полицию, когда я уйду. Сиди тихо по крайней мере два часа.Она попробовала выдержать его взгляд, но не смогла и отвернулась.Глубоко дыша, Мюриэл смотрела на него. Он замахнулся, чтобы ее ударить, и она пронзительно вскрикнула. Узловатый кулак Дана угодил в подбородок и ее буквально оторвало от пола. Тело ее со слабым стоном рухнуло на кровать.Дач взглянул на кулак. Один из суставов быстро вспухал. Он удивленно посмотрел на Мюриэл. Казалось, что она спит. Она больше не шевелилась, а голова была повернута так неудобно, что ему невольно захотелось, чтобы она сменила позу.Он прислушался. Снаружи все тихо. Крик Мюриэл не привлек ничьего внимания.Он склонился к ней, положил свою тяжелую руку на тонкую ткань лифчика. Она была мертва.— Я не хотел…— прошептал Дан. — Хотел только, чтобы ты замолчала, пока я не уйду.Он посмотрел на недвижное тело. Она была очень красивой. Слишком красивой для шлюхи.Он отвернулся и увидел на комоде сумочку. Двенадцать долларов и мелочь. Он взял их и вышел, тщательно закрыв за собой обе двери. Повернул ключ в замке и положил его в карман. XXII — Плохо его дело, — сказал Купер. — Вот наши последние сведения о нем: убил женщину, одну из проституток, околачивающихся в заведении, где он работал. Взял ее деньги и убил, вероятно, чтоб изнасиловать, судя по положению тела и некоторым следам, обнаруженным на трупе. Врачи разберутся. Затем взял такси и поехал в Бруклин, гае след его потерялся. Три дня уже его ищут, и абсолютно неизвестно ни где он, ни что с ним.— Не могу же я бесконечно сидеть в гостинице, — сказала Шейла. — А домой вернуться после того, что произошло, и подумать страшно. Хотите еще виски?Он налил себе, а Шейла зажгла сигарету.— Я хочу жить, — сказала она. — Дана я очень любила. Но этот человек другой, он не Дан, которого я любила. Как только он мог сделать такие ужасные вещи!— В нем негритянская кровь, — сказал Купер. — Это как-никак многое объясняет.— До сих пор поверить не могу, — сказала Шейла. — Когда мне первый раз сказали, я была так потрясена, что поверила. А от злости еще больше поверила. А потом подумала хорошенько и больше не верю.— Но, — сказал Купер, — со свидетельством о рождении спорить нельзя.— Совсем я запуталась, — сказала Шейла. — Не знаю, что и делать, кому довериться. И все-таки я не могу забыть, каким был Дан до всего этого.Купер махнул рукой.— Бросьте, — сказал он. — Переверните страницу. Все это в прошлом. Вы не должны за это цепляться.— И сама знаю, — сказала Шейла. — Поймите, это как будто мы действовали вдвоем.Она на секунду замолкла.— Очень мне тяжело, — сделала она, наконец, вывод. — И морально, и физически.— Время вылечит, — сказал Купер.— Уж и не знаю, — сказала Шейла. — Надеюсь, что вылечит.Он встал.— Как было ужасно вчера. — сказала она. — Скорей бы все это кончилось. А без газетчиков никак нельзя обойтись?— Похоже, что нельзя. — сказал Купер.Наступило долгое молчание, словно он не решался что-то сказать.— Может, куда-нибудь сходим вместе, посидим вечерком? — спросил он, покраснев.— Очень мило с вашей стороны, — сказала она, чуть улыбнувшись.— Что вы, — заявил он серьезно. — Я буду так рад.Она вздохнула.— Странно… Я всегда представляла себе полицейских совсем другими.— Принимаю за комплимент, — сказал Купер, еще больше краснея. — Извините, мне надо идти. Служба.— Позвоните мне, — сказала она. XXIII Дан ждал. Вот уже три дня, как он не выходил изузкой и грязной комнаты, которую мулат, хозяин отеля, сдал ему за тридцать долларов в сутки.И этот адрес он узнал в заведении Ника, от одного пьянчуги. Кровать была скрипучая и жесткая, а в закутке, что содержатель гостиницы называл туалетом, водились тараканы.На кровати, на стуле, там и сям валялись газеты.Дан ждал хозяина. Он внимательно вслушивался в малейший шум в гостинице и не отрывал взгляда от единственного окна, откуда видна была улица.По его лицу струился пот. Воротник был грязный. На плохо выбритом лице, на впавших щеках, играли тени. XXIV Он появился лишь в пять часов, Я увидел из окна, что он один. Я вовсе не собирался дать себя облапошить какому-то вонючему червяку. Я услышал его шаги на лестнице, а потом он вошел в свою комнату на втором этаже.Я думал о Шейле, Мне нужна была Шейла.А о чем еще другом думать? Я усмехнулся, вспомнив ту ночь, когда я лежал, прижавшись к ней, и не мог ничего, а потом и другую ночь, когда все почти вошло в норму.Все из-за Ричарда. Из-за него вся моя жизнь пошла нанерекосяк.Я слышал, как подо мной разговаривают хозяин с женой. Говорил он, а она время от времени вставляла словечко, довольно резко. Голос у нее был низкий, басовитый. Тоже мулатка, но гораздо темнее. При мысли о ней я еще больше захотел Шейлу.Ричарда я убил, это очень хорошо. Но надо быть начеку, дождаться, пока все не кончится. Чего бы ни стоило, надо прятаться, пока все не стихнет, а потом я найду Шейлу и уеду с ней в другую страну, Я бы мог сначала уехать один, а затем написать ей, чтобы она ко мне приехала, но так долго ждать не сумею. Осталось около девяноста пяти долларов, но завтра я съеду из гостиницы. Нужно их забрать, чего бы то ни стоило.Внизу скрипнула дверь и хозяйка что-то сказала. Ее голос гулко разносился по лестнице. Она стала подниматься, тяжело ступая.Ко мне. Она открыла дверь без стука.— Тут кое-что в газете, — сказала она мне, показывая издали. — Вам придется съехать.— А чего ж вы полицию не известили? — спросил я.Она смотрела на меня со страхом в глазах.— Уходите, — повторила она. — Мы ничего не сказали, потому что все они гонятся за вами, словно псы. Даже если вы плохой человек, наш долг был сделать это для одного из наших братьев, но теперь больше нельзя.— Почему? — спросил я. — Боитесь, что еще кого-то убью?— Не боимся, — сказала она, — только вам придется уйти.— Я заплатил вам до завтра.— Теперь все по-другому, — сказала она. — Говорят, что ваш брат угрожал вам, но женщина-то, что вы убили, вам не угрожала, а вы взяли ее деньги, а сначала убили и изнасиловали.Я рассмеялся. Убил и изнасиловал. Понятно, ведь я черномазый.— Послушайте, — сказал я, — вы же прекрасно знаете, что пишут о неграх в этой стране. Не убивал я ее. Просто ударил кулаком, чтоб замолчала.Она с тревогой смотрела на меня.— Я тут уже три дня, — сказал я. — Если бы хоть какой риск был, вас бы уже разыскали, за три-то дня.— Теперь по-серьезному ищут, — сказала она.Меня это начинало раздражать. Она говорила ровным голосом, как если бы все, что я мог ей сказать, не имело никакого значения.— Ладно, — сказал я. — Съеду завтра вечером, как условились. Но, понятно, не советую вам что-либо затевать.Видно, я слишком повысил голос, потому что послышались шаги ее мужа, тоже поднимавшегося наверх.— Считаете, небось, что тридцати долларов в сутки за эту мерзкую конуру мало? — сказал я.— Не в номере дело, — прошептала она. — Мы рискуем вашей жизнью и нашей свободой. Муж не хочет, чтобы вы тут оставались.Тут вошел он сам. Он отводил глаза и остановился за женой,— Покажите-ка газету, — сказал я.— Слушайте, — сказал он, — мы сделали все, что могли, старина, но они стали ворошить квартал за кварталом, так что стало небезопасно, отнюдь не безопасно. Послушайте, старина, вам придется съехать из нашей гостиницы.Я подошел к ним поближе. Она и не шевельнулась, а он слегка попятился.— Хотел бы я взглянуть на газету, — сказал я.И немедленно, она была нужна мне немедленно. Наверное, в газете написано о моей жене. Хозяин сделал шаг вперед, выхватил газету из рук жены и отпрыгнул к двери.— Уходите, и у вас будут все газеты, какие пожелаете. Послушайте, старина, я готов вернуть вам деньги за завтрашний день.Я рассчитал замах. Он еше не был знаком с моими рефлексами. Он попробовал отскочить назад, но я его уже крепко держал, втащил в комнату и ногой захлопнул дверь.— Давай сюда газету.Хозяйка и не шевельнулась. Она выкатила глаза и уставилась на меня, прижимая сжатые руки к вздымающейся груди.— Давай…— повторил я, глядя на нее. Она подобрала газету и протянула мне. Я запихал ее в карман.— Возьми шнур от шторы.Она молча повиновалась и оторвала тонкий витой шнур. Хозяин не шевелился. Он был мертв от страха. Я поднес ему левый кулак под нос.— Смотри, — сказал я. — Вот, что они называют «убить женщину».Его челюсть слабо хрустнула, и он обмяк в моих руках. Я ударил несильно, на этот-то раз я точно знал. Его сердце билось равномерно.— Не бойся, — сказал я женщине.— Я не боюсь,-ответила она. — Я сделала все, что была должна.Я связал ее мужу руки и затолкал его под кровать.— Ухожу, — сказал я. — Вот только газету прочту.Теперь я был спокоен и ко всему равнодушен. Там был отчет о допросах. Меня описывали, как опасного психа. Но не слишком напоминали, что я негр. А дальше писали о Шейле. Она взяла адвоката и начала развод.Я перечел этот абзац дважды. О ней почти ничего не сообщалось. Даже фотографии ее не было. Кто-то отсеивал, что не нужно.Я раздумывал, наверное, очень долго. Женщина не шевелилась. И муж ее, там, под кроватью, тоже не шевелился.Она подошла ко мне.— Хотите что-нибудь перекусить перед уходом?Шейла. Две ночи. Энн, Салли, Рози. Я уже четыре дня женщины не трогал. Я вспомнил тело Мюриэл, ее нейлоновую комбинацию.— Нет, — сказал я. — Кусок в горло не лезет.Она заметила, как я смотрю на нее, но ничего не сказала. Продолжала стоять на месте. Грудь ее учащенно вздымалась.Я овладел ей на железной кровати, даже не раздевшись. Она и не думала сопротивляться. Мной двигало странное влечение и показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она вроде вышла из оцепенения. Ее влагалище было нежным и жгучим, словно знойный источник; ее тело вздымалось, а руки пробегали по моему нервному, напряженному телу. Потом она прижала меня к себе, словно хотела втереть в себя; она стонала, точно животное, почти беззвучно, сама не понимая. XXV Я долго оставался лежать рядом с ней, а она и не пробовала высвободиться. Я задрал ей очень высоко платье и машинально поглаживал ее крепкий голый живот. А потом я услышал, как тот под кроватью застонал и стал шевелиться. Я встал, несколько привел в порядок одежду и проверил, держит ли веревка. Вроде, все как надо. Женщина тоже поднялась.— А теперь уходите, — сказала она. — Вы должны уйти.— Послушай, — сказал я, — куда же мне идти?— Это место-то вы сумели найти, — прошептала она. — Так и другое найдете…— Меня ищут, — сказал я. — Меня разыскивают по всему городу. Только на улице покажусь, сразу же узнают.— Я не могу вас тут оставить, — тихо сказала она.Хозяин шебуршился под кроватью все сильнее. Я подошел к нему и вытащил его из уединения.— Куда бы его положить? — спросил я,Она молча взглянула на меня и того, что прочла на моем лице, вроде оказалось вполне достаточно, потому что она медленно повернулась, открыла дверь и стала спускаться по лестнице, а я за ней. Мы оказались на втором этаже. Никто нам не встретился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11