https://wodolei.ru/catalog/akrilovye_vanny/
Другие муравьи, еще помельче, в считанные минуты подбирают эти кусочки, размельчают их и превращают во влажные катышки, а затем осторожно вставляют эти катышки в массу подобного же материала. Масса эта колеблется в размере от сжатого кулака до головы человека; она испещрена каналами и напоминает серую щетку для уборки. Это – муравьиный огород. На его поверхности растет симбиотический гриб, который вместе с соком листа составляет единственное питание муравьев. Гриб стелется, как белый иней, погружая свои гифы в лиственную пасту для переваривания избыточной целлюлозы и протеинов, Содержащихся там в частично растворенном виде.
Процесс “огородничества” продолжается. Рабочие муравьи, еще мельче только что описанных, снимают прядки гриба с густо покрытых им мест и внедряют во вновь созданные поверхности. Наконец самые мелкие и самые многочисленные обходят пласты этих грибовых прядок, деликатно зондируя их своими усиками, вычищая их поверхность и вырывая споры и гифы чуждых видов плесени. Эти карлики способны пройти через самые узкие каналы глубоко внутрь “огородной” массы. Время от времени они выдергивают из гриба пучочки и выносят своим более крупным напарникам по гнезду.
Ни какое другое живое существо не развило способность превращать свежую растительность в грибы. Это эволюционное событие произошло лишь однажды, миллионы лет назад, где-то в Южной Америке. Оно дало муравьям огромное преимущество: они получили возможность высылать специализированных рабочих для сбора растительности, сохраняя основную массу своей популяции в безопасности в подземных убежищах. В результате все вместе взятые виды разрезающих листья муравьев, включая 14 видов рода Atta и 23 вида рода Асrотуrтех, доминируют на большей части американских тропиков. Они поглощают больше растительности, чем любая другая группа мира животных, включая более распространенные виды гусениц, кузнечиков, птиц и млекопитающих. /Edward O. Witson, Biophilia (Cambridge. Mass.: Harvard University Press. 1984). p. 33/
Мы можем простить Уилсону, выдающемуся представителю социобиологии, мнение, что животные и гриб образовали взаимовыгодные отношения лишь раз в истории Земли. Его описание отношений муравьиного общества с грибной агрокультурой предвосхищает основные соображения моей попытки пересмотреть наши собственные сложные отношения с растениями. Ибо, как мы увидим, обратной стороной медали образа жизни кочевых пастухов была возросшая доступность психоактивных грибов и увеличение объема их потребления. Подобно земледельческой активности муравьев, стереотипы поведения кочевников хорошо помогали некоторым грибам расширять сферу своего распространения.
НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ЭВОЛЮЦИЮ
Первые встречи между гоминидами и грибами, содержащими псилоцибин, могли на миллион или более лет предшествовать приручению крупного рогатого скота в Африке. И в этот период в миллион лет люди не только собирали и ели грибы, но, вероятно, стали придавать им культовое значение. Но приручение диких животных (огромный шаг в эволюции человека), поставив людей в более близкие отношения с животными, повлекло за собой и расширение контактов с грибами, поскольку грибы эти росли только на помете крупного рогатого скота. В результате взаимная межвидовая зависимость (человек – гриб) обогатилась и углубилась. Это было время, когда зарождались религиозные ритуалы, появились календарь и натуральная магия.
Вскоре после того, как люди встретились с визионерскими грибами африканских пастбищ, мы, подобно муравьям, тоже стали доминирующим видом своей области и тоже научились “сохранять основную массу своей популяции в безопасности в подземных убежищах”. В нашем случае убежищами этими стали обнесенные стеной городища.
Размышляя над ходом эволюции человека, некоторые внимательные наблюдатели подвергли сомнению сценарий, предлагаемый нам антропологами. Эволюция высших животных занимает/ длительные периоды, редко оперируя периодами менее миллиона/ лет. Чаще это десятки миллионов. Но происхождение современных людей от высших приматов – с огромными изменениями, отразившимися на размере мозга и поведении, – заняло менее трех миллионов лет. Физически за последнюю сотню тысяч лет мы изменились очень мало. Но распространение культур, социальных институтов и языковых систем произошло настолько быстро, что современные биологи-эволюционисты едва ли смогут объяснить причину этого. Большинство из них даже и не пытается это сделать.
Возможно, отсутствие определенной теоретической модели и неудивительно; мы многого не знаем о сложной ситуации среди гоминидов накануне появления на эволюционной сцене довременных человеческих существ. Биологические и ископаемое данные однозначно указывают на то, что человек произошел от предков-приматов, не отличающихся радикально от еще сохранившихся видов, и, тем не менее, Homo sapiens стоит на целую Ступень выше прочих видов.
Размышление о человеческой эволюции в конечном счете означает размышление об эволюции человеческого сознания. Каковы же в таком случае истоки человеческого ума? Некоторые исследователи в своих объяснениях делают акцент на первичности культуры. Они указывают на наши уникальные языковые и символические способности, на использование нами орудий труда и на умение накапливать информацию эпигенетически (а это – песни, искусство, книги, компьютеры), творя тем самым не только культуру, но и историю. Другие же, будучи сторонниками более биологического подхода, подчеркивают наши физиологические и нейрологические особенности, в том числе исключительно большой размер и сложность человеческого неокортекса, значительная часть которого посвящена сложным лингвистическим операциям, накоплению и поиску информации, а также связана с моторными системами, управляющими такими видами деятельности, как речь и письмо. Сравнительно недавно были обнаружены взаимодействия по типу обратной связи между культурным влиянием и биологическим онтогенезом, которые ответственны за некоторые особенности человеческого развития, вроде продолжительного периода детства и юности, запоздалого наступления половой зрелости и упорного присутствия многих, по сути дела, неонатальных характеристик во взрослой жизни. К сожалению, соединение этих точек зрения все еще не привело к признанию того, что психоактивные и физиологически активные составляющие нашей диеты могут иметь влияние на изменение генома.
Три миллиона лет назад благодаря сочетанию обсуждаемых выше процессов в Восточной Африке существовали по крайней мере три отчетливо различимых вида протогоминидов. Это были Homo africanus , Homo boisei и Homo robustus . В это же время из разделения видов возник и всеядный Homo habilis - первый настоящий гоминид, что привело также к появлению двух видов человекообезьян-вегетарианцев.
Места обитания наших предков расширялись медленно; ранние гоминиды продвигались через мозаику лугов и лесов. Эти существа, чей мозг по пропорциям был лишь слегка крупнее, чем у шимпанзе, уже ходили прямо и, вероятно, переносили с собой пищу и орудия труда от одних лесных участков к другим, продолжая их разрабатывать в поисках клубней и насекомых. Руки у них были длиннее наших, а сила захвата гораздо больше. Переход к вертикальному положению и первое вступление в луговую нишу произошли раньше – где-то между 9-ю и 5-ю миллионами лет тому назад. К сожалению, у нас нет ископаемых доказательств более раннего периода.
Гоминиды, вероятно, расширяли свою первоначальную диету, состоявшую из плодов и мелких животных, за счет корнеплодов – клубней и луковиц. Обычная палка помогала доставать этот прежде неиспользуемый источник пищи. Современные бабуины в саванне кормятся в определенные сезоны в основном луковичными растениями. Шимпанзе, уходя в саванну, добавляют в свою диету значительное количество бобов. И бабуины, и шимпанзе охотятся совместно, добывая мелких животных. Однако, охотясь, они обычно не пользуются никакими орудиями, и нет доказательств, что и ранние гоминиды ими пользовались. У шимпанзе, бабуинов и гоминидов охота, судя по всему, мужская деятельность. Ранние гоминиды охотились и вместе, и в одиночку.
С Homo habilis началось внезапное и таинственное увеличение размеров мозга. Мозг Homo habilis весил в среднем 770 грамм/ (27,5 унций) в сравнении с 530 граммами (19 унциями) у конкурирующих с ними гоминидов. Последующие два с четвертью миллиона лет привели к необычайно быстрой эволюции размеров/и сложности мозга. Примерно к периоду от 750 тысяч до 1,1 миллиона лет назад широкое распространение получил новый тип гоминида – Homo erectus . Объем мозга этого нового гоминида составлял 900-1100 грамм (2-2,4 фунта). Убедительно доказано, что Homo erectus пользовался орудиями труда и обладал определенной рудиментарной культурой. В пещере Чжоукоудянь в Китае имеются явные доказательства использования огня (обгорелые кости) – факт, указывающий на приготовление пищи. Кости относят к Homo erectus , который был самым ранним гоминидом, покинувшим Африку около миллиона лет назад.
Старые теории допускали, что современный человек произошел от Homo erectus в разных местах планеты. Однако современные приматологи-эволюционисты все более склоняются к тому, что Homo sapiens появился также в Африке каких-нибудь 100 тысяч лет назад и совершил оттуда второе великое расселение по всей планете. В Приграничной пещере и в пещере у устья реки Класиес (Южная Африка) имеются доказательства того, что самый древний из современных Homo sapiens жил в смешанной зоне лесов и лугов. Пытаясь наряду с другими исследователями понять этот важный переход, Чарльз Дж. Ламсден и Эдвард О. Уилсон писали.
Специалисты в области экологии поведения постепенно разработали теорию, объясняющую, почему был совершен переход к прямохождению, которая объясняет и большинство других отличительных биологических черт современного человека. Самые первые человекообразные обезьяны перемещались из тропического вечнозеленого леса на более открытые сезонные места обитания, где перешли к исключительно наземному существованию. Они сооружали стоянки и становились зависимыми от разделения труда, согласно которому кто-то – возможно, женщины – перемещались меньше, посвящая больше времени заботе о молодом поколении; другие же – в первую очередь или исключительно мужчины – рассредотачивались в поисках пищи. Ходьба на двух ногах (бипедализм) обеспечивала значительное преимущество в передвижении по открытой местности. К тому же это освобождало руки, позволяя прародителям-человекообезьянам пользоваться орудиями труда и переносить добытых животных и иную пищу в базовый лагерь. Распределение пищи и соответствующие формы взаимных обменов становились центральными процессами общественной жизни человекообезьян наряду с тесными, долгосрочными половыми связями и повышенной сексуальностью, которые были поставлены на службу продолжения рода. Многие из самых различных форм человеческого общественного поведения являются продуктом этого тесно переплетенного комплекса адаптации. / Charles J. Lumsden and Edward 0. Wilson. Promethean Fire: Reflections on the Origin of Mind (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1983). p. 33/
Вслед за одним развитым типом гоминида в эволюционной лаборатории Африки следовал другой, и, начиная с Homo erectus , представители каждого из типов рассеивались в межледниковые периоды по евроазиатским просторам. При каждом оледенении миграция из Африки приостанавливалась; в африканских условиях вследствие мутационных изменений, вызванных экзотическими диетами, и естественного отбора, связанного с изменениями климата, появлялись новые гоминиды.
К концу этих поистине замечательных трех миллионов лет в эволюции человека объем человеческого мозга утроился! Ламсден и Уилсон назвали это “возможно, самым стремительным прогрессом, отмеченным у любого сложного органа за всю историю жизни”. /Там же стр. 15/ Такая замечательная скорость эволюционных изменений основного органа вида подразумевает наличие экстраординарного давления со стороны отбора.
Поскольку ученые были неспособны объяснить это троекратное увеличение человеческого мозга за столь короткий период, некоторые из прежних палеонтологов и теоретиков эволюции человека предсказывали существование промежуточного вида и искали его скелеты. Сегодня эта идея “утраченного звена” в основном отброшена. Бипедализм, бинокулярное зрение, отдельно расположенный большой палец, захватывающая кисть руки – все это выдвигалось в качестве основного аргумента в пользу того, что выделило людей с их способностью к саморефлексии из эволюционного котла соревнующихся гоминидов с их разнообразными стратегиями. Но что нам действительно хорошо известно, так это то, что изменение в размерах мозга сопровождалось замечательными переменами в общественной организации жизни гоминидов. Они стали пользоваться орудиями, огнем и языком. Они начали этот процесс как высшие животные, а вышли из него сто тысяч лет назад как сознательные, сознающие себя индивиды.
ПОДЛИННОЕ УТРАЧЕННОЕ ЗВЕНО
Я утверждаю, что вызывающие мутации психоактивные химические соединения в пище древних людей воздействовали на быструю реорганизацию способности мозга к переработке информации. Растительные алкалоиды, особенно галлюциногенные соединения, такие, как псилоцибин, диметилтриптамин (ДМТ) и гармалин, могли быть теми химическими факторами в диете первобытных людей, которые явились катализаторами возникновения человеческой саморефлексии. Действие галлюциногенов, присутствующих во многих распространенных растениях, увеличивало активность переработки информации, а значит чувствительность к среде, и таким образом способствовало внезапному увеличению размеров человеческого мозга. На более позднем этапе того же процесса галлюциногены действовали как катализаторы в развитии воображения, обеспечивая появление внутренней сноровки и способности предвидения, которые могли находиться в хорошей синергии с возникновением языка и религии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Процесс “огородничества” продолжается. Рабочие муравьи, еще мельче только что описанных, снимают прядки гриба с густо покрытых им мест и внедряют во вновь созданные поверхности. Наконец самые мелкие и самые многочисленные обходят пласты этих грибовых прядок, деликатно зондируя их своими усиками, вычищая их поверхность и вырывая споры и гифы чуждых видов плесени. Эти карлики способны пройти через самые узкие каналы глубоко внутрь “огородной” массы. Время от времени они выдергивают из гриба пучочки и выносят своим более крупным напарникам по гнезду.
Ни какое другое живое существо не развило способность превращать свежую растительность в грибы. Это эволюционное событие произошло лишь однажды, миллионы лет назад, где-то в Южной Америке. Оно дало муравьям огромное преимущество: они получили возможность высылать специализированных рабочих для сбора растительности, сохраняя основную массу своей популяции в безопасности в подземных убежищах. В результате все вместе взятые виды разрезающих листья муравьев, включая 14 видов рода Atta и 23 вида рода Асrотуrтех, доминируют на большей части американских тропиков. Они поглощают больше растительности, чем любая другая группа мира животных, включая более распространенные виды гусениц, кузнечиков, птиц и млекопитающих. /Edward O. Witson, Biophilia (Cambridge. Mass.: Harvard University Press. 1984). p. 33/
Мы можем простить Уилсону, выдающемуся представителю социобиологии, мнение, что животные и гриб образовали взаимовыгодные отношения лишь раз в истории Земли. Его описание отношений муравьиного общества с грибной агрокультурой предвосхищает основные соображения моей попытки пересмотреть наши собственные сложные отношения с растениями. Ибо, как мы увидим, обратной стороной медали образа жизни кочевых пастухов была возросшая доступность психоактивных грибов и увеличение объема их потребления. Подобно земледельческой активности муравьев, стереотипы поведения кочевников хорошо помогали некоторым грибам расширять сферу своего распространения.
НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ЭВОЛЮЦИЮ
Первые встречи между гоминидами и грибами, содержащими псилоцибин, могли на миллион или более лет предшествовать приручению крупного рогатого скота в Африке. И в этот период в миллион лет люди не только собирали и ели грибы, но, вероятно, стали придавать им культовое значение. Но приручение диких животных (огромный шаг в эволюции человека), поставив людей в более близкие отношения с животными, повлекло за собой и расширение контактов с грибами, поскольку грибы эти росли только на помете крупного рогатого скота. В результате взаимная межвидовая зависимость (человек – гриб) обогатилась и углубилась. Это было время, когда зарождались религиозные ритуалы, появились календарь и натуральная магия.
Вскоре после того, как люди встретились с визионерскими грибами африканских пастбищ, мы, подобно муравьям, тоже стали доминирующим видом своей области и тоже научились “сохранять основную массу своей популяции в безопасности в подземных убежищах”. В нашем случае убежищами этими стали обнесенные стеной городища.
Размышляя над ходом эволюции человека, некоторые внимательные наблюдатели подвергли сомнению сценарий, предлагаемый нам антропологами. Эволюция высших животных занимает/ длительные периоды, редко оперируя периодами менее миллиона/ лет. Чаще это десятки миллионов. Но происхождение современных людей от высших приматов – с огромными изменениями, отразившимися на размере мозга и поведении, – заняло менее трех миллионов лет. Физически за последнюю сотню тысяч лет мы изменились очень мало. Но распространение культур, социальных институтов и языковых систем произошло настолько быстро, что современные биологи-эволюционисты едва ли смогут объяснить причину этого. Большинство из них даже и не пытается это сделать.
Возможно, отсутствие определенной теоретической модели и неудивительно; мы многого не знаем о сложной ситуации среди гоминидов накануне появления на эволюционной сцене довременных человеческих существ. Биологические и ископаемое данные однозначно указывают на то, что человек произошел от предков-приматов, не отличающихся радикально от еще сохранившихся видов, и, тем не менее, Homo sapiens стоит на целую Ступень выше прочих видов.
Размышление о человеческой эволюции в конечном счете означает размышление об эволюции человеческого сознания. Каковы же в таком случае истоки человеческого ума? Некоторые исследователи в своих объяснениях делают акцент на первичности культуры. Они указывают на наши уникальные языковые и символические способности, на использование нами орудий труда и на умение накапливать информацию эпигенетически (а это – песни, искусство, книги, компьютеры), творя тем самым не только культуру, но и историю. Другие же, будучи сторонниками более биологического подхода, подчеркивают наши физиологические и нейрологические особенности, в том числе исключительно большой размер и сложность человеческого неокортекса, значительная часть которого посвящена сложным лингвистическим операциям, накоплению и поиску информации, а также связана с моторными системами, управляющими такими видами деятельности, как речь и письмо. Сравнительно недавно были обнаружены взаимодействия по типу обратной связи между культурным влиянием и биологическим онтогенезом, которые ответственны за некоторые особенности человеческого развития, вроде продолжительного периода детства и юности, запоздалого наступления половой зрелости и упорного присутствия многих, по сути дела, неонатальных характеристик во взрослой жизни. К сожалению, соединение этих точек зрения все еще не привело к признанию того, что психоактивные и физиологически активные составляющие нашей диеты могут иметь влияние на изменение генома.
Три миллиона лет назад благодаря сочетанию обсуждаемых выше процессов в Восточной Африке существовали по крайней мере три отчетливо различимых вида протогоминидов. Это были Homo africanus , Homo boisei и Homo robustus . В это же время из разделения видов возник и всеядный Homo habilis - первый настоящий гоминид, что привело также к появлению двух видов человекообезьян-вегетарианцев.
Места обитания наших предков расширялись медленно; ранние гоминиды продвигались через мозаику лугов и лесов. Эти существа, чей мозг по пропорциям был лишь слегка крупнее, чем у шимпанзе, уже ходили прямо и, вероятно, переносили с собой пищу и орудия труда от одних лесных участков к другим, продолжая их разрабатывать в поисках клубней и насекомых. Руки у них были длиннее наших, а сила захвата гораздо больше. Переход к вертикальному положению и первое вступление в луговую нишу произошли раньше – где-то между 9-ю и 5-ю миллионами лет тому назад. К сожалению, у нас нет ископаемых доказательств более раннего периода.
Гоминиды, вероятно, расширяли свою первоначальную диету, состоявшую из плодов и мелких животных, за счет корнеплодов – клубней и луковиц. Обычная палка помогала доставать этот прежде неиспользуемый источник пищи. Современные бабуины в саванне кормятся в определенные сезоны в основном луковичными растениями. Шимпанзе, уходя в саванну, добавляют в свою диету значительное количество бобов. И бабуины, и шимпанзе охотятся совместно, добывая мелких животных. Однако, охотясь, они обычно не пользуются никакими орудиями, и нет доказательств, что и ранние гоминиды ими пользовались. У шимпанзе, бабуинов и гоминидов охота, судя по всему, мужская деятельность. Ранние гоминиды охотились и вместе, и в одиночку.
С Homo habilis началось внезапное и таинственное увеличение размеров мозга. Мозг Homo habilis весил в среднем 770 грамм/ (27,5 унций) в сравнении с 530 граммами (19 унциями) у конкурирующих с ними гоминидов. Последующие два с четвертью миллиона лет привели к необычайно быстрой эволюции размеров/и сложности мозга. Примерно к периоду от 750 тысяч до 1,1 миллиона лет назад широкое распространение получил новый тип гоминида – Homo erectus . Объем мозга этого нового гоминида составлял 900-1100 грамм (2-2,4 фунта). Убедительно доказано, что Homo erectus пользовался орудиями труда и обладал определенной рудиментарной культурой. В пещере Чжоукоудянь в Китае имеются явные доказательства использования огня (обгорелые кости) – факт, указывающий на приготовление пищи. Кости относят к Homo erectus , который был самым ранним гоминидом, покинувшим Африку около миллиона лет назад.
Старые теории допускали, что современный человек произошел от Homo erectus в разных местах планеты. Однако современные приматологи-эволюционисты все более склоняются к тому, что Homo sapiens появился также в Африке каких-нибудь 100 тысяч лет назад и совершил оттуда второе великое расселение по всей планете. В Приграничной пещере и в пещере у устья реки Класиес (Южная Африка) имеются доказательства того, что самый древний из современных Homo sapiens жил в смешанной зоне лесов и лугов. Пытаясь наряду с другими исследователями понять этот важный переход, Чарльз Дж. Ламсден и Эдвард О. Уилсон писали.
Специалисты в области экологии поведения постепенно разработали теорию, объясняющую, почему был совершен переход к прямохождению, которая объясняет и большинство других отличительных биологических черт современного человека. Самые первые человекообразные обезьяны перемещались из тропического вечнозеленого леса на более открытые сезонные места обитания, где перешли к исключительно наземному существованию. Они сооружали стоянки и становились зависимыми от разделения труда, согласно которому кто-то – возможно, женщины – перемещались меньше, посвящая больше времени заботе о молодом поколении; другие же – в первую очередь или исключительно мужчины – рассредотачивались в поисках пищи. Ходьба на двух ногах (бипедализм) обеспечивала значительное преимущество в передвижении по открытой местности. К тому же это освобождало руки, позволяя прародителям-человекообезьянам пользоваться орудиями труда и переносить добытых животных и иную пищу в базовый лагерь. Распределение пищи и соответствующие формы взаимных обменов становились центральными процессами общественной жизни человекообезьян наряду с тесными, долгосрочными половыми связями и повышенной сексуальностью, которые были поставлены на службу продолжения рода. Многие из самых различных форм человеческого общественного поведения являются продуктом этого тесно переплетенного комплекса адаптации. / Charles J. Lumsden and Edward 0. Wilson. Promethean Fire: Reflections on the Origin of Mind (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1983). p. 33/
Вслед за одним развитым типом гоминида в эволюционной лаборатории Африки следовал другой, и, начиная с Homo erectus , представители каждого из типов рассеивались в межледниковые периоды по евроазиатским просторам. При каждом оледенении миграция из Африки приостанавливалась; в африканских условиях вследствие мутационных изменений, вызванных экзотическими диетами, и естественного отбора, связанного с изменениями климата, появлялись новые гоминиды.
К концу этих поистине замечательных трех миллионов лет в эволюции человека объем человеческого мозга утроился! Ламсден и Уилсон назвали это “возможно, самым стремительным прогрессом, отмеченным у любого сложного органа за всю историю жизни”. /Там же стр. 15/ Такая замечательная скорость эволюционных изменений основного органа вида подразумевает наличие экстраординарного давления со стороны отбора.
Поскольку ученые были неспособны объяснить это троекратное увеличение человеческого мозга за столь короткий период, некоторые из прежних палеонтологов и теоретиков эволюции человека предсказывали существование промежуточного вида и искали его скелеты. Сегодня эта идея “утраченного звена” в основном отброшена. Бипедализм, бинокулярное зрение, отдельно расположенный большой палец, захватывающая кисть руки – все это выдвигалось в качестве основного аргумента в пользу того, что выделило людей с их способностью к саморефлексии из эволюционного котла соревнующихся гоминидов с их разнообразными стратегиями. Но что нам действительно хорошо известно, так это то, что изменение в размерах мозга сопровождалось замечательными переменами в общественной организации жизни гоминидов. Они стали пользоваться орудиями, огнем и языком. Они начали этот процесс как высшие животные, а вышли из него сто тысяч лет назад как сознательные, сознающие себя индивиды.
ПОДЛИННОЕ УТРАЧЕННОЕ ЗВЕНО
Я утверждаю, что вызывающие мутации психоактивные химические соединения в пище древних людей воздействовали на быструю реорганизацию способности мозга к переработке информации. Растительные алкалоиды, особенно галлюциногенные соединения, такие, как псилоцибин, диметилтриптамин (ДМТ) и гармалин, могли быть теми химическими факторами в диете первобытных людей, которые явились катализаторами возникновения человеческой саморефлексии. Действие галлюциногенов, присутствующих во многих распространенных растениях, увеличивало активность переработки информации, а значит чувствительность к среде, и таким образом способствовало внезапному увеличению размеров человеческого мозга. На более позднем этапе того же процесса галлюциногены действовали как катализаторы в развитии воображения, обеспечивая появление внутренней сноровки и способности предвидения, которые могли находиться в хорошей синергии с возникновением языка и религии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44